CC BY
9
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИАЛ
СОЦИОЛОГИЯ
2
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 96.02.001-96.02.027
МОСКВА 1996
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
96.02.024. ГОУВ У. Р. ПОЧЕМУ МЫ ДЕЛАЕМ ТО, ЧТО МЫ ДЕЛАЕМ? БИОПСИХОСОЦИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ МОТИВАЦИИ.
GOVE W. R. Why we do what we do: a biopsychoeocial theory of human motivation // Social forces.— Chapel-Hill, 1994 .— Vol. 13, № 2 .— p. 363-394.
В президентском обращении Уомлтера Гоува (социологический факультет Ваидербильтского университета, США) к членам Южного социологического общества (8 апреля 1994 года, г. Рал и, Северная Каролина) изложена его концепция мотивации человеческих действий. Гоув разделяет мнение ряда известных социологов о том, что социология до сих пор не располагает удовлетворительной теорией мотивации. Причина этого, как считает автор, связана с методологической близорукостью социологов, привыкших оперировать "ограниченным набором переменных и процессов" (с. 364). Осмысление проблемы человеческой мотивации с социологической точки зрения должно включать девять проблемных областей.
1. Непредсказуемый характер жизни. Как показывает повседневный опыт, наши жизненные траектории детерминированы такими ситуациями и факторами, которые мы либо вовсе не в состоянии контролировать (войны, экономические процессы), либо контролируем н очень малой степени (потеря близкого, работы и т. п.), либо ограни чены в своем управлении ими (межличностные отношения, здоровье, профессиональные занятия). Более того, ограничено также наше знание возможных направлений таких действий и доступных нам ресурсов.
Особенно выпукло все эти обстоятельства проявляются в современном обществе, которое находится в состоянии1 перманентных изменений. В этих условиях высокий уровень автономии, физической и социальной стабильности индивида порождает многочисленные "социальные миры", которые лишь относительно связаны друг с другом. Непредсказуемость жизни обусловлена также самой природой социаль ных систем и систем межличностных отношений. Их организация, так же, как и организация физических систем, носит хаотический харак тер, так что они лишь приблизительно могут быть описаны с помо щью существующих теоретических моделей. Знание носит здесь и< 18-1087
роятностный характер. Бели мы вступаем во взаимные отношения с другим человеком, обоюдное прочтение Намерений, мыслей и действий может быть лишь более или менее адекватным (в соответствии с нашим общим представлением о "типичном" поведении людей в подобных обстоятельствах).
Представители когнитивной психологии потратили немало усилий, описывая и классифицируя стимулы, которые управляют процессами восприятия, сохранения и передачи информации. Однако фактическая символическая коммуникация между людьми очень далека от идеальной медали искусственного интеллехта. С одной стороны, информационное содержание коммуникации избыточно, с другой — недостаточно; оно изобилует белыми пятнами и пробелами, восполнять которые вынужден воспринимающий информацию субъект.
2. Атрибуты и способности индивидов. Большинство социологов убеждены в том, что познание функционирования социальных систем и их частей предполагает изучение поведения индивидов или действующих лиц социального процесса, поскольку разные индивиды по-разному поступают в сходных обстоятельствах. В таком случае необходимо выявить причину, побуждающую индивидов к тем или иным действиям. Стандартное социологическое объяснение индивидуального поведения сводится к рассмотрению следующих вопросов: а) каково общество, в котором действует индивид; б) каково положение индивида в этом обществе; в) каков его опыт социализации? Не возражая против этой аналитической схемы, Гоув предлагает дополнить ее изучением биологических предпосылок поведения индивида (т. е. врожденных индивидуальных способностей и качеств), тем более, что социологи обычно преувеличивают степень социальной податливости человеческой природы.
Существуют ли врожденные различия физических и интеллектуальных атрибутов? Здравый смысл и повседневный опыт свидетельствуют о том, что люди от природы наделены (или не наделены) определенными качествами и способностями. Вряд ли опыт социализации играет решающую роль в борьбе спортсменов за олимпийские медали или в художественном творчестве. Более того, даже социологи в своей повседневной оценке людей (например, профессиональных навыков будущих аспирантов) руководствуются не профессиональной догмой социального пандетерминизма, а соображениями здравого смысла.
В пользу тезиса о врожденности многих интеллектуальных атрибутов индивида говорят и многочисленные данные традиционных и новейших наблюдений за поведением и судьбой близнецов. Так, Бухард, обобщивший в 1994 г. результаты исследования природы некоторых базовых черт личности (на материале близнецов), пришел к однозначному выводу: сходство, наблюдаемое между биологическими родствен-
никами, имеет в основном генетическое происхождение. В социологической литературе была и остается популярной проблема интеллектуального тестирования и соотношения полученных результатов с академическими и прочими интеллектуальными, а также социальными достижениями испытуемых. Однако социологи редко задаются вопросом о том, являются ли умственные способности биологической данностью или же они представляют собой следствие условий социализации? Опираясь на работы Таубмана, Гоув полагает, что "интеллектуальные способности частично есть наследственная черта, влияющая на жизнь индивидов" (с. 370). Проведя опрос 1022 пар однояйцевых близнецов, Таубман показал, что генетически заданный уровень умственных способностей тесно связан с уровнем доходов в зрелости, тогда как влияние неравных стартовых условий семейной социализации с годами уменьшается
3. Отвечают ли люди за свои действия? Этот вопрос может быть конкретизирован следующим образом — способен ли индивид: а) оценить возможные альтернативные варианты своих действий; б) выбрать один-единственный вариант; в) наметить последовательность действий для достижения намеченной цели.
Религия, юридические и моральные нормы, наконец, опыт и здравый смысл свидетельствуют о том, что человек обладает свободной волей и, следовательно, ответствен за свои поступки. Социологи же либо игнорируют эту проблему, либо рассматривают поведение как полностью детерминированное социальными факторами. Частично такая позиция вызвана неумением социологов дать "научное" объяснение фактам свободы воли и рационального выбора. Гоув предлагает один из вариантов такого объяснения, подчеркивая его вероятностный характер. Не разделяя в целом идей социобиологии, он, тем не менее, полагает, что в данном случае решающую роль сыграла именно эволюция, сделавшая упор на когнитивных способностях высших животных (и человека), благодаря которым они могли ориентироваться в широком диапазоне ситуаций, оценивать их и вырабатывать адекватный курс поведения. "Способность человека действовать определенным образом, следовательно, брать на себя ответственность за свои действия, находится в полном соответствии с эволюционной перспективой",— подчеркивает автор (с. 371).
4. Роль смысла жизни. Самым серьезным аргументом в пользу бессмысленности человеческого существования всегда был факт биологической смерти индивида. Согласно Лифтону, человечество располагает двумя способами обретения "чувства бессмертия": это теологическая идея жизни после смерти и биологическое бессмертие в потомстве. Гоув предлагает добавить третий фактор: идентификацию со значимой религиозно-этнической общностью, роль которой вспра 18*
стает в ядерную эпоху. Обретение смысла жизни связано, кроме того, с индивидуальными затратами (времеци, сил, энергии) в избранной сфере деятельности или творчества: чем больше человек вкладывает, тем значительнее представляется ему область его вложений. Наконец, смысл жизни сопряжен с позитивными результатами индивидуальных усилий, их непредсказуемостью и трудностью достижения.
5. Переосмысление теории научения. Несмотря на обоснованную критику в адрес психологической теории научения как "тавтологичной" (поведенческий акт возобновляется вследствие позитивного подкрепления, которое может считаться таковым только в случае возобновления поведенческого акта), Гоув склонен считать аксиомой ее тезис о подкреплении как эффективном поведенческом стимуле. Однако классическое понимание подкрепления нуждается в конкретизации. Автор рассматривает два типа позитивного (негативного) подкрепления: эндогенный и экзогенный. "Все подкрепляющие стимулы, которые предоставляются индивиду его физическим и социальным окружением, суть стимулы экзогенные" (с. 373). Именно эти стимулы и факторы (пища, убежище, пол, деньги, социальный статус) обычно имеют в виду социологи, психологи и экономисты, когда они рассуждают о социальном (психологическом и т. п.) научении. Под эндогенным подкреплением Гоув подразумевает "внутренний нейрофизиологический процесс, который приводится в действие с помощью самого широкого поведенческого диапазона" (с. 373). Наиболее ярко эндогенное подкрепление проявляет себя в сложных, рискованных и "крутых" поведенческих актах (как физической, так и ментальной природы).
Нейрофизиологическая система эндогенного подкрепления существует у всех высших животных, ее эволюционная функция состоит в стимулировании таких типов поведения, которые необходимы для выживания биологического вида. Эндогенное подкрепление в равной мере характерно как для просоциального, так и для отклоняющегося поведения. Так, опросив несколько сотен студентов-биологов и молодых музыкантов, Уилмот обнаружил стойкую зависимость хорошего настроения респондентов от степени интенсивности их работы (соответственно, в лаборатории и в репетиционном зале). Гоув провел опрос осужденных, отбывающих наказание за различные преступления (изнасилование, грабеж, разбойное нападение); результаты подтвердили существенную роль настроения (т. е. эндогенного подкрепления) в мотивации поведенческих актов, которые можно назвать погоней за острыми ощущениями. Причем присутствие эндогенных поведенческих стимулов редко осознается субъектами действий. Таким образом, "поведение подкрепляется, а значит в мотивируется посредством эндогенного нейрофизиологического процесса", о котором лишь
недавно всерьез заговорили этологи и почти ничего не знают социологи (с. 376).
в. Поведение и половые роли. Как свидетельствует обширная социологическая и психологическая литература (включая работы исследователей-феминистов), наблюдается вполне отчетливая половая дифференциация поведения. Инструментальное поведение, тенденция к самоутверждению и овладению ситуацией типичны для мужчин, тогда как женщины более склонны к поведению опеки. Большинство специалистов связывают формирование половых ролей со спецификой социализации. Женщина как "существо, тяготеющее к опеке", глубже вовлечена в межличностные отношения (супружество, дружба, дети, престарелые родители, родственники, коллеги) и более уязвима как в эмоциональном, так и в социальном плане, чем "инструментальный" мужчина. Являясь нравственным стержнем общества, женщина тем не менее, чаще мужчины испытывает состояние психологической зависимости и социальной несвободы.
7. Психологическое самочувствие: новая формулировка. Существующая модель психосоциального благополучия личности базируется на предположении, что показатель индивидуального качества жизни обратно пропорционален частоте и глубине эмоциональных срывов и стрессовых состояний. Гоув считает данную зависимость более сложной — опосредованной спецификой половых ролей, во-первых, и процессом целеполагания, во-вторых. Как свидетельствуют эмпирические данные, женщины обычно демонстрируют более высокий уровень психологического дискомфорта, чем мужчины; однако индикаторы счастья и удовлетворенности жизнью практически идентичны у обоих полов. Эта кажущаяся несообразность объясняется половой дихотомией поведения, о которой говорилось выше. В межличностных отношениях самоконтроль и владение ситуацией играют меньшую роль, чем умение проникнуться нуждами другого. Женщина, "тяготеющая к опеке", редко ощущает себя хозяйкой положения в повседневной жизни, отсюда возникают чувство зависимости, стрессы и эмоциональные взрывы. Тем не менее, считая межличностные отношения первостепенной жизненной задачей, женщина, участвующая в таких отношениях, демонстрирует высокий уровень удовлетворенностью жизнью в целом.
Традиционная модель психосоциального самочувствия личности также не принимает в расчет сложности и психологических издержек самого процесса обретения желанных целей и ролей, что нередко сопровождается периодами отчаяния и глубокого пессимизма. Негативные психологические последствия целенаправленных действий индивида необходимо рассматривать в контексте его целостного жизненного опыта и только в таком контексте включать их в шкалу индикаторов индивидуального качества жизни, считает Гоув. "Аффективные со-
стояния субъекта становятся убедительными показателями качества его жизни... только тогда, когда мы интерпретируем эти состояния как конституирующие элементы всей жизни индивида и его чувства идентичности" (с. 381).
8. Теория ролей и концепция психологического развития взрослых. В последнее время увеличился поток социологической литературы, посвященной жизненному циклу человека. По мнению автора, эта литература в большинстве своем является инвариантом теории ролей а ее приложении к процессу старения. С этой точки зрения, значимое существование личности в рамках жизненного цикла зависит от количества и качества исполняемых ею ролей. Наиболее благоприятным яэляется период ранней молодости (приобретения ролей), старение ассоциируется со сменой ролей, а старость — с их утратой. Жизненный путь человека предстает, таким образом, как движение к "проблематичной" старости.
Более оптимистическую теорию жизненного цикла, которую Гоув называет концепцией психологического созревания взрослых, предложил Эриксон. Восходя по ступеням жизненной лестницы, человек постоянно расширяет социальный радиус своего общения: если для младенца значимое общение ограничивается матерью, то для старика — это весь мир, лишенный атрибутов времени и пространства. Согласно Эриксону, по мере взросления и старения индивид совершенствует свое чувство "Я"; эгоцентризм юности сменяется альтруизмом зрелости и мудрой отрешенностью старости. Поддерживая эту концепцию, Гоув заключает, что она не противоречит теории ролей, а предлагает более глубокое понимание взаимосвязи внутриличностных (психологических) процессов и их социального воплощения в конкретных ролях и поступках.
9. Индивидуальное доведение и теория структурации. Теория структурации Гидденса сыграла решающую роль в осмыслении динамики взаимодействия социальной структуры и индивидуального поведения, а также подвижной, временной природы социальных событий. Социальная структура уже не рассматривается как неподвижная социальная данность, она трактуется как находящаяся в процессе постоянного формирования и реформирования, благодаря действиям социальных агентов и последствиям этих действий. Аналитическим фокусом социологического исследования здесь выступает активный социальный субъект, способный к осознанным целенаправленным поступкам и уникальной интерпретации социальных ситуаций, структура которых формирует его знание о социальном мире и его действия в этом мире. Вместе с тем, теория структурации учитывает лишь один фактор, воздействующий на социальных агентов — социальную структуру. Она не принимает во внимание субъективных различий действу-
ющих лиц социального процесса и преломление этих различий в их индивидуальном поведении. Этот недостаток может, по мнению Гоува, свести на нет многообещающий потенциал теории Гидденса.
В заключение автор подчеркивает, что его цель состояла в том, чтобы наметить "ключевые компоненты теории человеческой мотивации, которая соединит в себе биологические, психологические и социальные процессы" (с. 387). До сих пор социологи уделяли слишком мало внимания как биологическим, так и психологическим факторам формирования человеческого поведения. Между тем, считает Го-ув, именно социология является той социальной дисциплиной, которая наилучшим образом могла бы свести воедино все то, что известно сегодня о поведении человека. Б. В. Якимова
96.02.025. СТРАСЬ-РОМАНОВСКА М. СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКЯ ПРОБЛЕМА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ. ГЛАВА III (ОБЗОР ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ ЗНАЧЕНИЯ).
STRAS-ROMANOWSKA M. Los czlowiekajako problem psychologiczny: Podstawy teoretyczne // Prace psychologiczne — Wroclaw, 1992 — Z.XXXII — S. 82-123.
Значение является одной из наиболее популярных психологических категорий, которая присутствует в самых разных теоретических контекстах и имеет массу оттенков в своем толковании. Автор предлагает обзор интерпретаций термина "значение" в психологической и социально-психологической литературе, а также свое собственное понимание его психологического содержания.
1. Значение как содержание социальных интеракций (К. Джерджен)
К. Джерджен утверждает, что психологические исследования с необходимостью должны учитывать социальный контекст, в который погружен индивид. На примере исторической и культурной изменчивости таких понятий, как "ребенок", "любовь", "Я", "психологический процесс", Джерджен доказывает, что значение понятий, которыми пользуется субъект, и, следовательно, его поведение не могут быть поняты вне определенного социального контекста.
Изменения в значении понятий и суждений ни в коей мере не являются изменениями, происходящими в предметах или явлениях, к которым они относятся, а возникают из исторических и культурных условий. Исторические и этнографические исследования показывают, насколько западная культура отличается от древних или примитивных культур своими способами описания эмоций, знаний, человеческой лич-
