CC BY
21
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
1 РЕПНЫМ ПАУКАМ 4 7-2\"~7J /
РОЗЙййДНАЯ АИАДГ» ,_! Л Я Л*У
Н4УН V,/
шггавм им«»'' »*••,»•/ ;
И »ЦК1Ш— МОД |
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
2
издается с 1991г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 95.02.001-95.02.038
МОСКВА 1995
95.02.013. МАНН М. ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА МОДЕРНА. MANN М. A theory of the modern state // Mann M. The sources of social power.— Cambridge: Cambridge univ. press, 1993 .— Vol. 2: The rise of classes and nation-states, 1760-1914 .— P. 44-91.
Майкл Манн анализирует существующие социологические теории государства и предлагает свою собственную концепцию.
В настоящее время принято выделять три теории государства: классовые, плюралистские и элитистские. Автор разделяет элитист-ские на две разновидности — "подлинный элитизм" и "институциональное государственничество". Кроме того, он считает целесообразным выделить еще и пятую теорию, назвав ее "теорией путаницы".
Большинство классовый теорий являются марксистскими. Маркс в общем функционально сводил государство к обслуживанию тех или иных способов производства и классов. Государства эпохи модерна определялись политизированной классовой борьбой сначала между крупными феодалами и "капиталистической буржуазией", а затем — между буржуазией и пролетариатом. "В применении к государствам модерна на Западе классовая теория обладает одним очень существенным достоинством: она признает, что эти государства в каком-то фундаментальном смысле являются капиталистическими" (с. 45). В то же время основным недостатком такой теории является намерение считать это обстоятельство единственным фундаментальным свойством соответствующих государств. Несмотря на разнообразные модификации, вносимые в классовые теории с целью отразить новейшие социальные реальности, они остаются по существу редукционистскими. Отношения между государством и обществом образуют в соответствии с таким подходом единую систему: государство, располагаясь "в центре социальной формации", которая определяется способом экономического производства, воспроизводит присущие данному способу производства когерентность и системные противоречия.
В отличие от классовых теорий, притязающих на объяснение природы всех государств, плюралистские теории стремятся дать объяснение только модерновых демократических государств. Приверженцы плюралистских теорий полагают, что модерновые западные государства определяются в конечном счете партийной демократией, претерпевающей постоянное расширение. Партийная демократия позволяет выражать интересы отдельных граждан, а классы можно считать наиболее важными группами интереса, стоящими за партиями, или просто группами наряду с целым рядом других. Плюралисты справедливо указывают на важную роль партийной демократии в истории Запада, хотя, возможно, и переоценивают демократичность модерновых государств. Важно и то, что общество не сводится лишь к классам. При этом, однако, плюралистские теории допускают две ошибки.
95.02.013
60
Во-первых, как и классовые теории, они являются в конечном итоге редукционистскими и функционалистскими. Государство не наделяется какой-либо автономной властью, не воспринимаются как актер. Во-вторых, классы, религии, регионы и т. п. рассматриваются в системном единстве друг с другом. Государство выступает как нечто единое и системное. Отношения между правительством и многообразными-социальными группами образуют как бы демократическую функциональную систему. Демократическое правительство будто бы выражает "общество" как единую тотальность, потребности общества как чего-то целого.
Представители третьей школы, "элитисты", или "государственники", сосредотачивают свое внимание на том автономном потенциале, тех возможностях, которыми обладает государство. Классические элитисты, такие как Моска и Парето, рассматривали политическую власть как отношение между государством и гражданским обществом. Начиная приблизительно с 1980 г. внимание социологов во все большей степени концентрируется на централизованной государственной власти. Геда Скочпол провозгласила, что государство представляет собой совокупность административных, полицейских и военных организаций, возглавляемых и более или менее четко координируемых каквй-либо исполнительной властью. Государство является автономной структурой, структурой, обладающей своими собственными логикой и интересами. Такой подход призван, как заявляется, скорректировать "подход, централизующийся на общество", которого придерживаются марксисты и плюралисты.
Воззрения Скочпол и ее последователей в действительности содержит две совершенно различные версии автономии государства. М. Манн именует их "подлинный элитизм" и "институциональное государственничество". Первая версия заключается в подчеркивании той распределительной власти, которой обладают государственные элиты над обществом. Государства рассматриваются поэтому как актеры, преследующие свои собственные интересы. Подлинные элитисты как бы переворачивают позиции классовых и плюралистских теорий, поскольку получается, что распределительная власть в основном исходит от государства, а не находит отражение в его функционировании. Кроме того, отличительным моментом теории подлинного эли-тизма является четкое осознание того, что государства населяют мир государств, а государственные элиты действуют геополитически. Даже те немногие классовые теории, которые все же обращаются к международным отношениям, обычно сводят их к способам производства и отношениям классов. Так поступает, например, микросистемная теория.
Когда речь идет об "интересах", то действительно можно говорить
о государстве как об актере, а также можно говорить о распределительной власти управляющих государством элит. Но ведь автономия государства может быть связана не столько с автономией элит, сколько с автономной логикой определенных политических институтов, которые возникают в ходе политических битв, получают институциона-лизацию и начинают оказывать ограничивающее воздействие на последующие политические коллизии. Следует отметить, что именно в этом направлении развивается мысль Скочпол и ее сотрудников.
Таким образом, речь следует вести скорее о "власти государства", чем о "власти элит". Более важное значение имеют формы взаимоотношений между политизированными актерами, чем вопрос о том, кто обладает властью над кем. Рассматриваемый подход делает упор не на то, что государственные элиты господствуют над актерами гражданского общества, а на то обстоятельство, что все актеры находятся под ограничивающим воздействием существующих политических институтов. Этот подход и есть "институциональное государственни-чество".
Государства могут восприниматься как хаотические, иррациональные со множеством отдельных автономных департаментов образования, подвергающиеся нерегулярному и беспорядочному воздействию со стороны разнообразных групп со своими интересами. Получается, что при более пристальном рассмотрении государства растворяются в различные соперничающие департамены и сегменты. Таков подход пятой теории, которую можно назвать теорией "путаницы". Государство, соответственно, есть определенного рода "путаница".
При разработке собственной теории М. Манн исходит из утверждения классовой теорией того обстоятельства, что государства модерна являются государствами капиталистическими, а борьба классов зачастую доминирует в политике. В то же время неприемлемым для него является представление о том, что капиталистическая или какая-либо другая массовая "кристаллизация" оказывает детерминирующее — пусть даже и "в конечном счете" — воздействие на государство. Плюралистская теория справедливо указывает на наличие множества актеров, множества функций у государства. Соответственно, можно принять вытекающий из плюралистской теории вывод о кристаллизации модернового государства как "представительского". Эта теория позволяет говорить и о кристаллизации модернового государства как "национального". При этом нужно, однако, отвергнуть проповедуемый плюрализмом тезис о демократии или о развитии демократии как о решающем и детерминирующем факторе. Ведь не только процесс голосования или наличие общих норм определяют исход социальных коллизий. Автор соглашается с идеей "подлинного элитизма" в том, что высший персонал государства может выступать в качестве
95.02.013
62
автономного властного актера или актеров. Опираясь на наличные теории, можно говорить и о кристаллизации модернового государства как "милитаристского". Наконец, М. Манн склонен, как и приверженцы "теории путаницы", считать, что государства вовсе не являются теми унитарными и системными образованиями, какими их изображают рассмотренные теории.
Указанные "кристаллизации государства" являются "функциональными кристаллизациями". Указание но то, что государство модерна выкристаллизовывается в итоге как государство капиталистическое, представительское, национальное и милитаристское, представляет собой поэтому соответствующую функциональную характерна стику этого государства.
Наряду с функциональной предлагается и институциональная характеристика государства, причем всякого, а не только модернового. "Институциональное определение" государства у М. Манна опирается в основном на творчество М. Вебера. "Государство представляет собой: 1) совокупность институтов и персонала, которые 2) воплощают централизованность в том смысле, что политические институты восходят к центру и исходят из центра, покрывая 3) территориально отграниченную зону, над которой осуществляется 4) властное обязательное правление, подкрепляемое организованной физической силой" (с. 55). На основании данного определения можно сделать ряд выводов относительно особенностей политических институтов. 1. Государство является территориально централизованным образованием. Это обстоятельства представляет собой отличительный "властный ресурс" , который в сочетании с экономической, идеологической и военной властными структурами, располагающимися "вне", но используемыми государством, и составляют его силу. 2. Государство содержит две дуальности: это "место" и люди, а также центр и территория. Политическая власть является одновременно государственной, находя воплощение в элите и институтах центра, и вместе с тем она образуется отношениями между людьми и институтами в центре и на местах по всей территории. 3. Государственные институты являются дифференцированными, осуществляют разнообразные функции в интересах различных групп. При всей централизованности государства, при наличии у него собственной рациональности различные компоненты политического устройства открыты для проникновения со стороны иных источников власти (идеологической, экономической, военной). "Таким образом, государство не обязательно должно обладать каким-то законченным единством или даже последовательностью в устройстве и функционировании" (с. 56). 4. Определение государства как образования, связанного с*определенной отграниченной территорией, предполагает и "политические" отношения между ним и другими государ-
ствами, т. е. предполагает геополитику. Политика и геополитика вза-имопереплетены, так что их нельзя изучать в отрыве друг от друга. В дополнение ко всем этим свойствам, присущим всякому государству, государство модерна характеризуется еще и рутинностью, формали-зованностью и рационализированностью своих институтов.
К этой институциональной характеристике государства модерна следует добавить и суммарную функциональную: "Поскольку модерновое государство в огромной мере увеличило свои институциональные инфраструктуры, оно стало играть гораздо большую роль в структурировании общества, усиливая мощь всех своих кристаллизаций" (с. 88).
Ю. А. Кимелев
95.02.014. КУПЕР Д. ПРОИЗВОДИТЕЛЬНАЯ, ОТНОСИТЕЛЬНАЯ И ПОВСЕМЕСТНАЯ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ И СОПРОТИВЛЕНИЯ В ФЕМИНИЗМЕ ФУКОДИАНСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ. COOPER D. Productive, relational and everywhere? : Conceptualising power and resistence within Foucauldian feminism // Sociology.— L., 1994 .— Vol.28, N 2 .— P. 435-454.
Рассматривая проблемы феминизма в их постмодернистской интерпретации, Д. Купер (преподаватель Уорикширского университета, Великобритания) предлагает анализ способов концептуализации власти в той ветви феминизма, которая оказалась под сильным влиянием работ М. Фуко. Купер пытается в значительной мере смягчить негативные акценты феминистской интерпретации власти, рассматривая ее с нейтральной точки зрения — ни как инструмент подавления, ни как инструмент освобождения. Власть понимается как повсеместное и трансисторическое явление, не сдерживающее возможностей социального изменения. Одним их принципиальных вызовов, брошенных в последнее время постмодернистским феминизмом традиционным доктринам женского движения, явились реконцептуализация власти. Основной ее мотив состоит в принятии власти, признании, что она не может быть разрушена и уничтожена, поскольку лежит в основе всех социальных отношений и практик.
При анализе власти феминизм данного направления принимает два подхода: один подчеркивает относительный аспект власти, другой настаивает на ее производительном, или генеративном, характере. Между ними существует некоторое напряжение. Купер выступает за смещение акцента в сторону производительной парадигмы власти: способности создавать, продвигать и порождать практики, процессы и социальные отношения. Что касается анализа властных отношений, то ценность его зависит от деконструирования того, что эти отноше-
