CC BY
23
ровать значимость нового рынка, или обратить его достижения в свою пользу, что на практике вновь означает централизацию. Этот парадокс требует разрешения в форме создания иной криптовалю-ты, лишенной недостатков предшественников и формирующей не просто новый платежный инструмент, но, в сущности, практическую основу для идеологического развития социума. В качестве такого драйвера Муратов предлагает рассматривать криптовалюту Рпеш - новейшую разработку, отвечающую всем этическим и социальным стандартам.
В конечном итоге, развивая мысль об идеологическом наполнении международного движения CWT, Муратов отмечает, что все же «самый высокий потенциал кроется не в инвестициях в углеводороды, золото, высокие технологии или системы защиты и обороны, а в нематериальных связях между людьми, развитии их общих интересов во всех созидательных сферах деятельности» (с. 190).
Д.Г. Шкаев
2019.01.034. ТАТАРИНОВ Ю.А. ВО ГРАД РУТА: В ПОИСКАХ РЕЗИДЕНЦИИ КОРОЛЯ МИНДОВГА. - Минск: Смэлток, 2015. -204 с.
Ключевые слова: идентичность; нация; народность; язык; государственность; самоопределение; нравственность; ценности; меркантилизм; париотизм.
Несмотря на научно-популярный заголовок, который служит, по-видимому, маркетинговым целям, значительная часть работы Юрия Татаринова посвящена вопросам самоидентификации белорусского народа и тяготеет к социально-философскому анализу. Автор пытается выявить истоки народности и государственности, действуя в широком междисциплинарном поле. Книга представляет собой компендиум наблюдений и выводов, подготовленных за несколько лет, часть из которых остается весьма спорной. В настоящем реферате мы анализируем взгляды Татаринова на проблемные аспекты белорусской идентичности.
В работе совершается актуальная на сегодняшний день и соответствующая академическим тенденциям попытка увязать исторические события, происходившие на территории современной
Беларуси, с процессом самоопределения нации, в котором обнаруживается множество неразрешенных вопросов, как с точки зрения специалистов, так и по мнению самого автора. Кроме того, Татаринов стремится описать особенный характер белорусской народности, отказываясь видеть в его генезисе традиционно угадываемые славянские корни, а также отрицая влияние западноевропейских ценностей.
По мнению автора, вышеупомянутые ценностные ориентиры не характерны для белорусов, поскольку пронизаны духом меркантилизма, а, казалось бы, очевидный славянский след оказывается неверно истолкованным наследием прежних обитателей белорусских земель - финно-угорских племен, и лишь позднее -союза славян и балтов, который и дал начало белорусской государственности. Однако «...образовавшееся в XIII в. государство закрепило в своем наименовании другой, добалтский, термин» (с. 11), - считает автор. Понятие «Литва» Татаринов толкует не просто как политическое образование, но как ключ к пониманию белорусской идентичности. С одной стороны, он привязывает историю зарождения Великого княжества литовского к границам и современной Беларуси. С другой, согласно автору, - древний белорусский народ по собственной воле избирает путь интеграции, объединяясь под рукой правителя Миндовга. По этой причине автор считает более верным синонимировать белорусскую идентичность с Литвой как государством Миндовга, географически идентичным современной Беларуси.
Порой исследование носит откровенно спекулятивный характер. Так, например, Татаринов активно изучает вопрос нравственного начала в истории Беларуси, связывая его с трагическими обстоятельствами гибели первого государя. Сравнивая убийство Миндовга с сюжетами Уильяма Шекспира, автор пытается продемонстрировать, что «белорусская история нравственна» (с. 124125), поскольку, на его взгляд, среди причин совершенного преступления главной является восстановление справедливости. При этом для Татаринова именно Миндовг остается центральной фигурой белорусской истории, поскольку с него начинается самоидентификация нации. Призывая к развитию патриотизма, автор стремится доказать, что белорусский народ своим возникновением не обязан крупным соседям и не формировался под влиянием русско-
го или литовского этносов, а, напротив, имеет автохтонный генезис. «К тому времени, - пишет Татаринов, - в Литве уже существовали и белорусский язык, и белорусская народность. Смешанный литовский народ, который имел не только балтские и славянские корни, но и древнейшие, от аборигенов Литвы [финно-угров. - Д. Ш. ], был уже единым...» (с. 29).
Д.Г. Шкаев
2019.01.035. ВИДАУСКАЙТЕ Л. МЕТАФОРА СУЩЕСТВОВАНИЯ: МОРЕПЛАВАНИЕ И КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ. VIDAUSKYTÈ L. Metaphor of existence: Seafaring and shipwreck // Filosofija, sociologija. - Vilnius, 2017. - T. 28, № 1. - P. 11-19.
Ключевые слова: гностицизм; забота; кораблекрушение; логос; метафора; миф; мореплавание; существование.
Сотрудник Каунасского технологического университета А. Мицкевича Л. Видаускайте сосредоточивается на метафоре существования как способе философских рассуждений о жизни. Ме-тафорология была представлена Х. Блюменбергом, занимавшимся герменевтикой метафоры, изучением ее скрытого смысла, символов и мифов. По его словам, бесконцептуальная теория - сущность философского рассуждения, а исследования культуры - попытки освободиться от абсолютизма реальности. Метафоры как канонические константы - это модели реальности, труд человеческого воображения.
Во введении (с. 11-12) констатируется, что тезис В. Нестле «От мифа - к логосу» (Vom Mythos Zum Logos) стал неотъемлемой частью западной философской традиции. Он отмечает переход от мифического мышления к рациональному в период от эпохи Гомера до софистов и философии Сократа. Блюменберг, оспаривая это, предложил проекты «метафорологии» как осмысления границ и взаимодействия метафор и концепций и «действия мифа». Метафоры противопоставлены определениям и концепциям, но решают проблему понимания реальности. Этот мыслитель развивал позитивную философию (с. 11) Ф.В.И. Шеллинга как альтернативу негативной - Гегеля. Оспаривая рациональное логическое Бытие, он использовал понятие «Бытие непредсказуемое». Миф и метафора не равнозначны, хотя первый также противопос-
