CC BY
12
слышат), и такое освобождение позволяет сторонам видеть друг в друге не объекты, а субъектов. «Этот подход, выстраивающий интерсубъективное коммуникационное пространство, можно назвать подходом, сближающим (relational) стороны коммуникации, когда интервьюер физически и эмоционально вовлечен в ситуацию нар-ратива интервьюируемого, когда требуется не просто воля для того, чтобы слушать собеседника, а предвосхищение его эмоциональных реакций» (с. 326).
Люди, какими бы закрытыми они ни были, отзывчивы на интерсубъективный подход к ним: они хорошо чувствуют, что их хотят выслушать, и с готовностью идут на такую коммуникацию. Это наглядно показало авторское исследование с самого начала, когда еще только была размещена в журналах реклама исследования, адресованная пожилым людям. Причем реклама указывала, что предстоит отбор респондентов, поскольку при большом числе желающих участвовать в эксперименте не хватит сил интервьюировать каждого. Тем не менее число желающих превысило все ожидания: было получено 144 заявки с коротким, часто совершенно доверительным описанием персональных ситуаций заявителей.
В этом интерсубъективном, сближающем стороны коммуникации подходе, пишут авторы в заключение, состоит ответ на вопрос, как быть исследователю этичным в сложнейшей этической ситуации, когда приходится разговаривать с людьми, ментально находящимися вне мира, в котором обитают исследователи. Ответ заключается в признании того факта, что существуют этические проблемы, которые не имеют формализованного, окончательного решения, но которые должны внимательно и осторожно рассматриваться в ходе феноменологического исследования, создающего интерсубъективное между исследователями и респондентами пространство их обсуждения. Такое исследование и будет этически безупречным, хотя и с открытым финалом для исследуемых.
А.А. Али-заде
2018.04.009. КАРА Х., ПИКЕРИНГ Л. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ЭТИКЕ КАЧЕСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ. KARA H., PICKERING L. New directions in qualitative research ethics // International journal of social research methodology. - 2017. -
Vol. 20, N 3. - P. 239-241. - Mode of access: https://doi.org/ 10.1080/13645579.2017.1287869
Ключевые слова: исследовательская этика; качественные исследования; этическая парадигма; сбор данных; расширение исследовательской этики; кросскультурная исследовательская этика; социально-организационные основания исследовательской этики.
Авторы из Великобритании анализируют научные статьи, посвященные теоретическим и практическим вопросам исследовательской этики, отмечая, что толчком для такого анализа послужила дискуссия об этическом обеспечении современных качественных исследований.
Дискуссия по вопросам этики качественного исследования, пишут авторы, возникла по поводу господствующей в исследованиях социальной / человеческой реальности этической парадигмы, делающей главный упор на этике сбора данных, поскольку данные собираются от людей-респондентов, что может так или иначе угрожать их (респондентов) благополучию. Соответствующая научная литература постоянно воспроизводит эту этическую парадигму, настойчиво напоминая о необходимости соблюдать в отношении респондентов принципы анонимности, конфиденциальности, информированного согласия и формального этического регулирования. Анализ 29 научных статей на эту тему, опубликованных в период между 2000 и 2015 гг., показал, что 22 из них посвящены именно этим вопросам и только семь статей - более широкой этической тематике. Между тем было бы важно обнаружить, с какими этическими проблемами исследователи имеют дело на практике, когда они планируют и организуют свои исследования, обозревают литературу, анализируют данные, презентуют и распространяют исследовательские результаты. Было бы интересно найти научные работы, в которых описывалась бы этическая исследовательская практика, выходящая за рамки этики сбора данных, например поднимающая вопросы трансформации исследовательских рамок в сторону «деколонизации» исследуемой социальной / человеческой реальности - превращения респондентов в соисследователей, установления между исследователями и исследуемыми субъектно-субъектных отношений.
Понятно, что литература по исследовательской этике - это литература по исследовательской этике именно в качественном исследовании, хотя по многим своим пунктам существующая этическая парадигма касается и количественных и смешанных исследовательских методов, коль скоро количественный и смешанный анализ ведется в отношении социальной / человеческой реальности. Причем разработки по исследовательской этике должны творчески сочетать дидактику и обучение, объединять преподавательскую и ученическую позиции. Речь идет о значительном расширении этического сопровождения исследований в области общественных наук против существующей в этой области этической парадигмы, например о том, чтобы работать с маргинализо-ванными, социально проблемными, асоциальными группами, несомненно представляющими статистически любое общество и требующими от исследователей иной, более глубокой и сложной этической рефлексии, чем в случае обычных респондентов. Так, «исследователи из Финляндии Р. Миетола (R. Mietola) и коллеги внесли большой вклад в расширение исследовательской этики, проведя исследование с респондентами, имеющими диагноз глубокого интеллектуального и множественного психического расстройства (ГИМПС) (profound intellectual and multiple disabilities). Их обычно исключают даже из рутинных исследований людей с психическими расстройствами из-за того, что люди с диагнозом ГИМПС требуют для общения с ними невероятного уровня знаний, искусства и времени. Но у таких людей есть право быть респондентами исследования, и финские ученые поступили весьма ответственно, решившись работать с такими респондентами и тем самым вступив в область углубленной этической рефлексии» (с. 239).
Подобным образом «исследовательница из Австралии Ж. Флетчер (G. Fletcher) определяет пределы исследовательской этики для кросснациональных исследований, в которых научная работа ведется с разными национально-культурными сообществами и приходится иметь дело с разными этическими принципами» (с. 240). Этому австралийскому исследованию вторит «работа Э. Шордайк (A. Shordike) из США и ее коллег из Новой Зеландии и Таиланда, в которой авторы проливают свет на сложные, противоречивые связи и лингвистические барьеры кросс-культурного
пространства, охватывающего США, Новую Зеландию, Таиланд и требующего кросс-культурного исследовательского сотрудничества, вооруженного кросс-культурной (гибкой и широкой) исследовательской этикой» (с. 240).
Однако ни одна из этих работ не дает картины исследования как целостной системы единства всех исследовательских измерений. В этой системе исследовательская этика представляет лишь одно из таких измерений, и, взятое в отрыве от всей системы, оно как предмет исследования обязательно окажется неполным, упустит какие-то нюансы этической реальности, в которую исследователь входит, осуществляя свой проект. Проблема здесь в том, пишут авторы в заключение, что «исследователи индивидуально возлагают на себя непосильное бремя ответственности, ввязываясь в разрешение этических головоломок, особенно непростых в нынешнее время беспрецедентного усложнения социальной / человеческой реальности, когда на место прежних, гораздо более простых форм социальной организации приходят плохо управляемые формы социальной самоорганизации, несущие с собой новые этические коллизии, сильно релятивизирующие этическую реальность. Отсюда и решение этой проблемы, которое состоит в повороте исследовательского внимания к современному социально-организационному основанию этики вообще и исследовательской этики в частности. Просто нужно понять, что сегодня социальная / человеческая, а значит, и этическая реальность - другая» (с. 241).
А.А. Али-заде
