CC BY
10
вая и интересная исследовательская задача, решение которой создаст теоретико-методологическую рамку выстраивания общественных наук, адекватных времени БСД» (с. 608-609).
А.А. Али-заде
2018.03.006. ФОКС Н., ОЛДРЕД П. СМЕШАННЫЕ МЕТОДЫ, МАТЕРИАЛИЗМ И «МИКРОПОЛИТИКА» В СБОРНОМ ИССЛЕДОВАНИИ (ИССЛЕДОВАНИИ-АНСАМБЛЕ). FOX N., ALLDRED P. Mixed methods, materialism and micropolitics of the research-assemblage // International journal of social research methodology. - 2018. - Vol. 21, N 2. - P. 191-204. - DOI: 10.1080/13645579.2017.1350015.
Ключевые слова: смешанные методы; микрополитический / микроисследовательский анализ; новый материализм; сборное исследование (исследование-ансамбль); «дифракционные» методы.
Авторы из Великобритании оценивают потенциал смешанных методов исследования в общественных науках, анализируя то, что происходит в рамках сборного исследования, когда сцепление разных исследовательских методов и приемов порождает в производстве знания некие непредусмотренные эффекты.
Оценивая смешанные методы с точки зрения возможного включения каждого из них в выполнение исследовательского проекта, пишут авторы, «следует задаться вопросом не о том, что это за метод, а о том, на что он способен. При этом недостаточно прагматической констатации, что метод "работает", требуется выяснить "микрополитическую" способность метода, именно то, почему и как он работает в данном исследовательском контексте: какое специфическое знание он производит. Иными словами, нужно исследовать онтологию и эпистемологию метода через оценку его контекстуальной (фактической) работы на пользу или против данного исследовательского контекста» (с. 191). В этом, по мнению авторов, и будет заключаться «материальный», «микрополитический» подход к отбору смешанных исследовательских методов и приемов для проведения конкретного исследования.
Существует серьезная научная литература по обоснованию смешанных методов с позиции разных онтологических и эпистемологических традиций. Сомнения в состоятельности объединения
методов количественного и качественного анализа основываются на несоизмеримости эпистемологических парадигм тех и других: методы количественного анализа связаны с эпистемологией позитивизма и реализма, в то время как методы качественного анализа -с эпистемологией постпозитивизма, интерпретативизма и конструктивизма. Проблема такой несоизмеримости часто решается через прагматический подход, акцентирующий внимание на полезности исследовательских методов, а не на их философском / теоретическом измерении. Так, сторонники прагматического подхода к конфликту между методами количественного и качественного анализа утверждают, что конфликт этот внутри исследовательского сообщества носит скорее идеологический (ценностный), чем эпистемологический характер. Он представляется искусственным конфликтом, лишь уводящим исследователей от прагматического использования методов (количественных и качественных) для решения конкретных исследовательских задач. В свою очередь, оппоненты подобной прагматики оспаривают ее как явное упрощение научного исследования - выхолащивание из него философской / теоретической опоры.
Полемика между сторонниками и противниками прагматического подхода к использованию смешанных методов показывает лишь то, что этот подход небесспорен с точки зрения своей научной состоятельности, поэтому следует искать ему альтернативу. Такой методологической альтернативой, полагают авторы, «мог бы стать "микрополитический" подход к выполнению каждого конкретного исследования, основанный на методологии "нового материализма" (new materialist approach), которая переводит внимание с человеческого познавательного интереса исследователя на отношения внутри исследовательского коллектива как организованного исследования, где действуют и человеческий (human) фактор, и фактор обезличенной (non-human) системы» (с. 192). Такого рода «материалистический» анализ будет оценивать исследовательские методы и приемы не с точки зрения их эпистемологических возможностей, а с позиции их фактической работы в ходе данного исследования. Благодаря пониманию того, на что реально способен в данном исследовательском контексте тестируемый методический инструментарий, возможно принятие решения о том, какие именно методы надо сочетать для выполнения исследовательских задач.
В гуманитарных и общественных науках «новый материализм» становится общепринятым термином, обозначающим поворот к «вещественности» (в противоположность постструктуралистской сосредоточенности на текстах и языке) - к материальности мира и всего в мире. «Новый материализм» возник на весьма широких и разнородных социально-философских и социально-теоретических основаниях, но может быть охарактеризован таким единым «измом», как постгуманизм и постчеловекоцентризм, как «воплощенный» (embedded and embodied) материализм, скорее относительный и ситуационный, чем сущностный / абсолютный. Новые материалисты рассматривают мир и историю как продукт материальных сил - физических, биологических, психологических, социальных, культурных. Онтология «нового материализма» описывается как «монистическая», отвергающая не только марксистский дуализм материалистического экономического «базиса» и культурной «надстройки», но и любой дуализм материального и нематериального в пользу материалистического монизма - природы и культуры, человека и техники, сознания и материи. «Онтология материалистического монизма переключает исследовательское внимание с системных (структурных) объяснений того, как ведут себя общества и культуры, на "события" - бесконечный каскад материальных взаимодействий природы и культуры, совместно творящих окружающую человека действительность и человеческую историю» (с. 193).
Применение принципов нового материализма в общественных науках возможно на основе хорошо разработанных концептуальных рамок, выводимых из материалистического прочтения философии Спинозы и успешно используемых, например теоретиками феминизма, в эмпирической социологии и т.д. Этот подход базируется на идеях: 1) рациональности; 2) деятельности (agency); 3) «микрополитических» возможностей (micropolitical capacities).
1. Что касается рациональности, новый материализм утверждает принцип рациональности всей материи: люди, вещи, любые социальные конструкты обретают свою «очевидность» только через связи друг с другом. Связи - это действия и события, именно объединения (assemblages) действий и событий, формирующие не-
кую хаотическую сеть, постоянно меняющуюся, перестраивающуюся.
2. Обычная концепция человеческой деятельности (human agency) заменяется на концепцию влияния (affect), означающую способность влиять или испытывать влияние. Согласно концепции влияния, вся материя наделена «деятельностной» способностью влиять, а не представляет некую инертную субстанцию, формируемую человеком - его сознанием, воображением, деятельностью. Такая идея материи лишает человека монополии на порождение и преобразование социальной реальности, и человек сам становится лишь одним из субъектов и одновременно объектов этой нелинейной системы сетевых, разветвленных влияний.
3. Анализ этой онтологии отношений (relational ontology) -«микрополитический» в том смысле, что анализируется скорее уровень взаимосвязей, взаимовлияний и свойств, чем внешний событиям уровень механизмов и структур / систем. Влияния внутри групп взаимосвязей действуют на людей, вещи, социальные формы, меняя их свойства и производя «микрополитическую» динамику, развивающуюся в процессах детализации / генерализации и когломерации / деконгломерации: какое-то влияние выявляет качества людей, вещей, социальных форм, а какое-то - новые возможности их поведения и взаимодействия.
Такова онтология подхода с позиций нового материализма, и применение этих онтологических рамок к исследовательскому процессу состоит «в рассмотрении исследования внутри сплетения сил, напряжений и столкновений между "человеческим" и "вещным" элементами, производящих множество взаимно противоречивых эффектов. Этот подход переносит исследовательское внимание с индивидуального человеческого измерения на внутренние взаимодействия в материальных ансамблях людей, вещей, идей, социальных форм. Суть новоматериалистического, микрополитического подхода - рассмотрение самого исследования как ансамбля» (с. 194). Исследование-ансамбль - это исследовательский процесс, структурируемый собственными множественными взаимовлияниями (в том числе, конечно, и исследуемыми «событиями»): опросных листов, интервью-каталогов, компьютерных софтверов и хардверов, теоретических рамок и гипотез, научной литературы и более ранних исследовательских достижений, данных, порождае-
мых всеми этими методами и техниками, и, разумеется, самих исследователей. Сюда же можно присоединить и контексты, в которых происходит исследование: культурный, этический, издательский, читательский и др. При этом важно определить такие влияния, которые связывают исследование в единый ансамбль, в «фабрику», где на производство продукта слаженно работают многочисленные звенья-механизмы. Исследовательский процесс должен рассматриваться так, как если бы он представлял ряды взаимосвязанных механизмов, работающих на решение задач сбора и анализа данных в свете установления взаимовлияний между исследователями, исследовательскими инструментами и исследуемыми событиями. «Распаковывание» исследования-ансамбля на составляющие его механизмы помогает понять микрополитику исследовательского процесса сбора и анализа данных. Анализ исследовательских механизмов именно как составляющих исследовательский ансамбль способен обнаружить микрополитические процессы превращения исследуемых событий в исследовательские данные, а также приобретения и потери в этих процессах.
Все исследовательские механизмы - методы и техники - в исследовании-ансамбле носят микрополитический характер, что расширяет их цели против тех, на которые они были предназначены работать и которые могут даже опровергаться этим целевым расширением. Причем подобные микрополитические эффекты обнаруживаются лишь в контексте практического развертывания микрополитического исследования, т.е. при непосредственном взаимодействии исследования и исследуемого события, и распознавать их, проникать в них помогает исследовательский опыт.
Какие методы формируют исследование-ансамбль? Один из таких методов исследования социальной реальности микрополити-чески анализируется авторами статьи. Этот подход к сбору данных известен как метод наблюдательного участия (participant observation), который используется в этнографических исследованиях. Подобный метод сбора данных, когда исследователь непосредственно вовлечен в изучаемый процесс, дает исследователю возможность самостоятельно производить данные и оценивать, что и почему происходит и каково значение происходящего. Другой метод микрополитического исследования - документальный анализ (documentary analysis) - используется в исторических и социологи-
ческих исследованиях для оценки материалов, связанных с изучаемым процессом. Очевидная цель этого метода - обеспечить данные, благодаря которым исследование-ансамбль сможет объяснить, что произошло в другом времени и в другом месте. Если обратиться к специальным приемам, используемым в социологических исследованиях, то это - моделирование исследуемой реальности в ее образцах-выборках (sampling), когда исследователь отбирает определенные элементы социальной реальности (респондентов, институты, происшествия) для работы с «репрезентативными выборками». Этот метод позволяет социологическому исследованию достигать того, что логистически достичь было бы невозможно, - исследовать по «репрезентативной выборке» всю социальную реальность, которая за этой «выборкой» стоит. Этическое одобрение (ethics approval) - еще одна методическая часть большинства социологических исследований-ансамблей. Очевидная цель включения этики в исследование - защитить изучаемую реальность от каких-либо негативных для нее последствий исследовательского воздействия.
Часто современные социологические исследования организуются как обследования (социологические замеры) и качественные (глубокие) интервью. Обследования / социологические замеры призваны дать некие количественные результаты в отношении определенных аспектов изучаемых событий по механизмам репрезентативных выборок, опросов, статистического анализа. Все эти механизмы как инструменты микрополитического исследования в высокой степени сборные и представляют ансамбли. Что же касается качественного (глубокого) интервью, то эта исследовательская методология использует механизмы респондентской выборки, сбора и анализа данных, чтобы составлять «богатые описания» изучаемых событий по оценкам респондентов - участников этих событий. Кстати, механизм отбора респондентов для качественного (глубокого) интервью таков, что в этом случае упор делается не на создание репрезентативной выборки, а на поиск респондентов с разными взглядами на исследуемое событие. И разумеется, формат интервью несравненно больше освобождает респондентов в их оценках исследуемого события, чем формат обследования: в первом случае между респондентами и исследователями устанавливаются скорее субъектно-субъектные отношения, во втором - рес-
понденты для исследователей выступают скорее объектами исследовательского воздействия.
«Обследования (социологические замеры) и качественное (глубокое) интервью - два формата социологического исследования, которые раскрывают микрополитическую органику взаимодействия процесса исследования и изучаемой реальности, взаимодействия и взаимовлияния различных механизмов, составляющих исследовательскую методологию и делающих исследование подлинным ансамблем, увязывающим в единое целое исследователей, инструменты исследования и исследуемую реальность. Используемые социологами исследовательские механизмы так или иначе выделяют или / и "собирают" влияния в ансамбле "исследование / исследуемая реальность", производя простоту там, где была сложность, определенность вместо неопределенности, единообразие вместо разнообразия» (с. 199).
Очевидно, пишут авторы, что исследование никоим образом не представляет прозрачный процесс, линейно и наглядно переводящий реальность в разряд знания. Спецификация и «собирание» исследуемых явлений неизбежно сказываются на исследовательских результатах и, возможно, на ходе влияния исследовательского процесса на изучаемую реальность.
Этот микрополитический исследовательский инструментарий, превращающий исследование в тонко настраиваемый «ансамбль», может показаться слишком неопределенной, «темной» методологией. И «не лучше ли отказаться от микрополитического / микроисследовательского подхода - "ансамблевого", слишком пристального взгляда на исследовательскую задачу, и, вместо того чтобы самим пуститься в зыбкое и непредсказуемое путешествие, наблюдать за ним "со стороны", отстраненно и беспристрастно фиксируя его этапы?» (с. 199). Подобная исследовательская позиция - «стороннего наблюдателя» - достаточно популярна, поскольку избавляет от «лишних хлопот», но она, отказываясь от микроисследовательской методологии, обречена на получение лишь приблизительной, неполной и, значит, искаженной картины реальности. Поэтому научная добросовестность требует выбрать микроисследовательский инструментарий, пусть «неудобный», но дающий определенные гарантии реконструкции исследуемого события в относительной полноте его структуры взаимовлияний. Тем более
что «подобный подход имеет хорошие основания в области постпозитивистских качественных исследований, в постструктуралистской теории, работах теоретиков материализма и постгуманизма, где наблюдение и анализ становятся частью исследуемой реальности: наблюдаемая с разных субъективных позиций реальность по-разному "преломляется" разными субъектами, и в этом смысле она всегда плюралистична и не может требовать единой, раз навсегда установленной методологии своего исследования» (с. 200).
Таким образом, пишут авторы в заключение, микрополитическая исследовательская методология, или, проще, микроисследовательская методология, представляет в исследовательской практике набор «дифракционных» методов, в том смысле «дифракционных», что каждый метод из этого набора «преломляется» у разных исследователей и в разных исследовательских ситуациях по-разному. Этот «дифракционный» (нефиксированный) методический набор -набор смешанных методов, - свободно выбираемый исследователем согласно исследовательской ситуации, призван всякий раз «с чистого листа» полностью сосредоточиться на данном конкретном событии исследования, войти внутрь его структуры, по возможности не упуская ни один его структурный элемент, ни одно внутри-структурное влияние. И «наиболее поразительный эффект микроисследовательской методологии состоит не в том, что она предоставляет новую аргументацию в поддержку превосходства качественного, персоналистского, рефлексивного, партиципативного подходов, а в том, что она реабилитирует некоторые из подходов (например, методологию социологических обследований), которые отвергаются социологами как позитивистские и директивные. Единственное необходимое обоснование "собирания" микроисследовательской методологией именно таких, а не других методов состоит в эффективности работы каждого из выбранных методов в данной исследовательской ситуации» (с. 201).
А.А. Али-заде
