CC BY
24
ходят процесс игровой адаптации, в ходе которой активно используются разговорные словообразовательные модели, возникают метафорические сдвиги и т.д. Например: морда - 'первая / главная страница'; хомяк - 'домашняя страница' от англ. home page.
Исходя из критерия общеупотребительности или, наоборот, ограниченности в употреблении в пределах Интернета авторы выделяют несколько групп лексем: 1) стилистически нейтральная лексика, обозначающая базовые понятия электронной коммуникации (сайт, блог, тег); 2) стилистически маркированная лексика, общеупотребительная в сетевой коммуникации (лайкать, постить). Владение такой лексикой отражает степень вовлеченности субъекта в интернет-общение. Считать эти единицы жаргонизмами не позволяет также тот факт, что нейтральные корреляты для обозначения их денотатов отсутствуют; 3) жаргонизмы, распространенные в определенных социальных группах (геймеры, сео-копирайтеры).
В заключение авторы отмечают, что ввиду распространения сетевой коммуникации лексику Интернета «уже невозможно рассматривать как языковую маргиналию, несмотря на его очевидную "неологичность" и, вследствие этого, наличествующую в ряде случаев стилистическую маркированность» (022, с. 345).
Е.О. Опарина
2018.01.025. АММОН У. НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК В СФЕРЕ ДИПЛОМАТИИ И В ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ (ЕС). AMMON U. Deutsch in der Diplomatie und in der Europäischen Union (EU) // Ammon U. Die Stellung der deutschen Sprache in der Welt. -B. etc., 2015. - K.H. - S. 699-832.
Ключевые слова: официальный язык; рабочий язык; официальный язык ограниченного использования; официальный язык широкого использования; языковое регулирование; языковая политика; lingua franca.
Ульрих Аммон - д-р филол. наук, проф. ин-та германистики объединенного Ун-та Дуйсбурга-Эссена, спец. в обл. германистики и социолингвистики1.
1 Автор работ: Dialekt, soziale Ungleichheit und Schule. - Weinheim; Basel, 1972. - 193 S.; Die internationale Stellung der deutschen Sprache. - B.; N.Y., 1991. -633 S.; Die deutsche Sprache in Deutschland, Österreich und der Schweiz: Das Problem
Глава начинается с краткого экскурса в историю использования немецкого языка в дипломатической сфере и в сфере международных отношений. Подчеркивается, что выбором языка в этих областях в значительной мере определяется имидж языка в мире, что проявляется в правовом статусе и функциях языка в международных организациях, в реальном его использовании на дипломатических переговорах и при встречах политиков.
Отвечая на вопрос, почему немецкий язык не стал (в отличие, например, от французского) языком дипломатии. У. Аммон называет следующие причины, относящиеся к разным периодам немецкой истории:
1. В Священной Римской империи (das Heilige Römische Reich) языком дипломатии была латынь, а не немецкий язык.
2. Высшие слои немецкого общества (прежде всего, глава Пруссии Фридрих II) отдавали явное предпочтение французскому языку перед немецким. Франкофильские настроения ведущих европейских политиков не смогло поколебать даже поражение Наполеона: языком Венского конгресса 1814-1815 гг. был французский, Заключительный акт был написан также по-французски, т.е. на языке побежденной страны, хотя Россия внесла решающий вклад в победу над Наполеоном. У. Аммон объясняет эту ситуацию тем, что немецкий, английский и, особенно, русский языки были мало знакомы участникам конгресса.
Прочность позиций французского языка в дипломатической сфере подтвердилась в 1871 г. тем, что после поражения Франции во франко-прусской войне текст Франкфуртского мирного договора был также составлен на французском языке, хотя первые целенаправленные усилия по переходу немецкой дипломатии на немецкий язык предпринял еще в 1862 г. Бисмарк. Эти шаги были предприняты им после того, как он сам, будучи прусским посланником в Санкт-Петербурге, вынужден был писать свои отчеты на французском.
der nationalen Varietäten. - B.; N.Y., 1995. - 575 S.; Ist Deutsch noch eine internationale Wissenschaftssprache? Englisch auch für die Lehre an den deutschen Hochschulen. -B.; N.Y., 1998. - 339 S.; рефераты на главы А, В и С см. в: РЖ «Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 6: Языкознание» 2016.02, 2016.03, 2016.04, 2017.01, 2017.02, 2017.03, 2017.04. - Прим. реф.
После окончания Первой мировой войны Германия не была допущена в Лигу Наций (это произошло только в 1926 г., но в 1933 г. Германия оттуда добровольно вышла), и, соответственно, немецкий язык не стал одним из ее официальных языков. Такими языками стали английский и французский.
3. В германских колониях, которые Германия потеряла после Первой мировой войны, немецкий язык не стал распространенным, исключение составляла лишь Намибия.
4. Резко отрицательную роль сыграла внешняя политика нацистской Германии и ее поведение в дипломатической сфере, в частности признание Германией текстов международных договоров, заключенных между нею и другими странами, лишь в том случае, если эти тексты были написаны только на немецком языке, но не на языке другой договаривающейся стороны.
5. В 1945 г. побежденная Германия не была принята в ООН, в связи с чем немецкий язык не вошел в число рабочих языков этой международной организации: ими стали английский и французский1. Этому способствовало то, что США стали ведущей экономической страной мира, при этом ни один из американских президентов, за исключением Ф. Рузвельта, не владел никакими иностранными языками.
Далее У. Аммон анализирует использование немецкого языка как языка международных договоров и соглашений, для чего использует информацию из электронного банка данных Vertrags-Р1ое172, охватывающего период с 1492 по 1963 г.
Выделяются следующие периоды преимущественного использования различных языков при заключении международных договоров: 1) 1492-1700 гг.: латынь (к концу этого периода все чаще используется французский язык); 2) 1700-1949 гг.: французский язык; 3) 1950 - настоящее время: английский язык. Оговаривается, что с 1850 по 1899 г. и с 1900 по 1949 г. при заключении международных договоров заметно участилось использование немецкого и русского языков.
1 Официальными языками, - помимо двух названных, - стали русский, испанский и китайский языки; с 1973 г. к ним присоединился еще и арабский. -Прим. реф.
Rönnefahrt H.K.G., Euler H. Konferenzen und Verträge: Vertrags-Ploetz. -Würzbug, 1959. - 50 f.
Характеризуя языковую ситуацию в сфере дипломатии У. Аммон применяет термин «асимметрично доминантное использование языка» (asymmetrisch dominante Sprachverwendung) (c. 710), под которым имеется в виду использование государственного языка только одной из договаривающихся сторон. Приводится список договоров, где в качестве такого языка используется только немецкий язык: этот список включает 13 договоров 1629-1940 гг. В германской дипломатической практике тексты договоров составлялись и на lingua franca, т.е. на языке, не являющемся государственным ни для одной из сторон. До середины XVIII в. таким языком была латынь или французский (на нем написаны, например, договоры эпохи императора Александра I). Немецкий язык использовался как lingua franca только в трех случаях: в 1570, 1720, 1721 гг. - в договорах между Данией и Швецией, а также между Россией и Швецией.
Отмечается привилегированное положение немецкого языка при дворе Петра I, что косвенно отразилось в выборе иностранных языков слушателями Санкт-Петербургской военной академии: немецкий язык выбрали 237 человек, французский - 51 и латынь - 15.
У. Аммон называет два основных принципа использования языка при заключении международных договоров: 1) принцип доминирования (Dominanzprinzip) (c. 717), который проявился, например, в Компьенском договоре 1918 г. о перемирии (написан только на французском языке);
2) принцип равенства (Egalitätsprinzip) (c. 717), в соответствии с которым составлены тексты договоров между странами - победительницами в Первой мировой войне и побежденной Германией, например Берлинский мирный договор США с Германией был заключен в 1921 г. и написан на английском и немецком языках. Этот принцип был соблюден и после Второй мировой войны.
Подробно освещается вопрос о соотношении немецкого языка и официальных, а также рабочих языков в международных организациях, прежде всего в ООН. Учитывая различный объем функций, выполняемых официальными языками ООН, У. Аммон использует термины «рабочий язык» (Arbeitssprache), «официальный язык ограниченного использования» (Nur-Amtssprache) и «официальный язык широкого использования» (Voll-Amtssprache) (с. 719). Последний всегда является также и рабочим языком. Все официальные языки ООН (см. выше) могли использоваться во всех
ситуациях, но не со всех этих языков должен был осуществляться перевод на другие языки: обязательным был перевод с английского, французского и испанского языков на все другие языки, но не с русского и китайского, которые имели статус официальных языков ограниченного использования.
С 1973 г. к ним добавился арабский язык. Позже ситуация несколько изменилась: на все шесть официальных языков стали переводиться все документы Генеральной ассамблеи ООН и Совета Безопасности ООН. В других институтах ООН различение официальных языков по объему их использования сохранилось: все переводится с английского, французского и испанского языков и на них; русский и китайский языки функционируют в ООН только как исходные.
У. Аммон называет следующие причины неполучения немецким языком статуса официального языка ООН: 1) политические и моральные последствия господства национал-социализма в Германии; 2) длительный период политической раздробленности немецких земель; 3) короткий период существования германских колоний; 4) добровольный выход Германии из Лиги Наций в 1933 г.
Автор с сожалением констатирует, что немецкоязычные страны не воспользовались возможностью подать заявление о принятии немецкого языка в число официальных языков ООН в 1973 г., когда в эту организацию были приняты ГДР и ФРГ. Вместо этого в 1974 г. немецкий язык получил статус «языка документов ООН» (Dokumentensprache der VN) (c. 723), т.е. языка, на который переводятся не все, но самые важные письменные документы Генеральной ассамблеи и Совета безопасности ООН. Устный перевод на немецкий язык не предусмотрен таким статусом.
Статусом официального языка немецкий язык обладает в европейских политических организациях или в тех всемирных организациях, штаб-квартира которых находится в Европе: в Банке международных расчетов, в Совете Европы, в институтах Европейского союза, в Европейской организации по безопасности аэронавигации, в Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций. У. Аммон считает, что квалификация немецкого языка в ЕС только как одного их официальных языков неправомерна: «Его скорее можно отнести к рабочим языкам ЕС. Этим статусом немецкий язык обладает особенно в Еврокомиссии, хотя и
значительно уступает в практическом использовании английскому и французскому языкам» (с. 728). В Совете Европы немецкий язык имеет статус рабочего языка так же, как итальянский и русский, но фактически является всего лишь официальным языком ограниченного использования. Действительно рабочими языками (и, соответственно, официальными языками Совета Европы) являются английский и французский (на основании Резолюции № 52 Совета Европы от 11.12.1970). Вследствие этого немецкий язык не является рабочим языком ни в Европейском суде по правам человека, ни в Европейском центре современных языков в Граце (Австрия), хотя обе эти организации являются органами Совета Европы. Такое отношение к немецкому языку У. Аммон считает тем более необоснованным, что немецкоязычные страны-участницы вносят самый большой вклад в бюджет Совета Европы.
Кратко изложив историю Европейского союза, начиная с периода существования Европейского экономического сообщества (ЕЭС, 1957-1993 гг.), автор переходит в проблеме языкового регулирования в практической деятельности институтов ЕС. О важности проведения обдуманной языковой политики в этой международной организации говорит тот факт, что одним из первых документов Совета ЕЭС был «Регламент об установлении языкового режима в ЕЭС» (Council Regulation № 1)1 от 15 апреля 1958. В этом документе были сформулированы положения, регулирующие использование языков стран - основательниц ЕЭС, т.е. немецкого, французского, итальянского и нидерландского в деятельности институтов ЕЭС. Но уже тогда в ст. 6 этого Регламента оговаривалось, что в конкретных ситуациях органы ЕЭС могут выбирать языки для использования их в качестве рабочих. Этот Регламент действует и сегодня, когда перечень официальных языков ЕС рас-ширился2. В реальности чаще всего выбирается английский язык, в
1 Council regulation N 1 // Official. j. of the Europ. Union. - Brussels, 1958. -N 17, 06.10. - Р. 0385-0386.
2 Официальными языками ЕС являются 24 государственных языка всех стран-участниц: английский, болгарский, венгерский, датский, ирландский, испанский, итальянский, латышский, литовский, мальтийский, немецкий, нидерландский, польский, португальский, румынский, словацкий, словенский, финский, французский, хорватский, чешский, шведский, эстонский. - Прим. реф.
результате чего Бундестаг ФРГ, например, получает значительную часть документов из институтов ЕС на английском языке.
Помимо вышеназванного документа руководство ЕС и Евро-комиссия приняли целый ряд документов по защите национальных языков и развитию многоязычия, например: «Европейскую хартию региональных языков или языков меньшинств» (1992); программу «Lingua» по подготовке преподавателей иностранных языков и созданию учебных материалов для этой цели (1990); 2001 год был объявлен «Европейским годом языков» с целью способствовать сохранению языкового и культурного многообразия в Европе. Однако официально декларируемая политика поддержания многоязычия на практике перечеркивается выраженной тенденцией к одно-язычию - подавляющему использованию английского языка, что не проходит без последствий для немецкого и других языков, констатирует У. Аммон.
Уточняется различие в терминах: «языковое многообразие общества» (gesellschaftliche Vielsprachigkeit) - это сохранение различных языков в регионе проживания их носителей; «индивидуальное многоязычие» (individuelle Mehrsprachigkeit) - это владение гражданином ЕС несколькими различными языками (с. 754). Оптимальное и при этом реальное индивидуальное многоязычие описывается формулой «М + 2», где M - родной язык, 2 - два иностранных. Подчеркивается, что в качестве иностранных должны выступать не только официальные языки ЕС (в том числе не только английский как lingua franca), но и малые европейские языки, а также языки мигрантов.
Подробно анализируя проблему целесообразности введения lingua franca как единого языка общения для всех стран ЕС, автор дает критический обзор соответствующих социолингвистических концепций1. Введение единого языка признается целесообразным для внутренней коммуникации в институтах ЕС, в общении этих институтов с гражданами стран ЕС и в личном общении граждан разных стран.
У. Аммон обращает внимание на то, что эффективность введения единого языка в странах ЕС может быть ограничена разным
1 Wright S. The elephant in the room: Language in the European Union // European j. of language policy. - Leverpool, 2009. - Vol. 1(2). - P. 93-120; Parijs Ph. van. Linguistic justice - Europe and for the world. - N.Y., 2011. - 320 p.
уровнем владения этим общим языком в разных слоях населения. Подчеркивается также, что успешность введения общего языка зависит от того, насколько он будет принят большинством населения стран ЕС, для выяснения чего были проведены опросы. Сообщается, что в 1997 г. во время репрезентативного опроса (7515 человек) в восьми странах ЕС респонденты высказались за введение не одного какого-либо языка, а за комбинацию языков: английского + французского (38%), английского + французского + немецкого (24%); за один общий язык высказались только 17% респондентов. В 2008 г. против введения единого языка (например, английского) высказались уже 78% опрошенных и 53% - за расширение использования немецкого языка в ЕС. При этом молодые участники опроса (16-19 лет) (73%) выступали против единого языка не столь решительно, как пожилые люди (81%).
Позиция и перспективы своего родного языка в коммуникативном пространстве ЕС небезразличны для руководства этих стран, так как решение этих проблем связано с финансовыми расходами на изучение иностранных языков и на услуги переводчиков. Прежде всего, речь идет о шансах на получение языком статуса рабочего языка ЕС. Реально эта проблема касается только пяти так называемых «больших языков» ЕС (английского, французского, немецкого, испанского, итальянского), причем позиции английского языка априори оцениваются как незыблемые. «Малые языки», не имея в этом плане никаких шансов, заинтересованы в закреплении за английским языком статуса единственного рабочего языка ЕС.
Немецкий язык имеет серьезные основания (прежде всего, экономические, научные и культурные) для того, чтобы претендовать на статус рабочего языка ЕС, считает У. Аммон. Невключение его в список таких языков приведет к ослаблению его позиций в ЕС и в будущей Европе. У. Аммон имеет в виду наблюдаемую уже сегодня тенденцию к постепенному превращению ЕС из сообществ государств (Staatsverbund) в федерацию (Föderation). В таком случае рабочие языки ЕС станут языками центрального правительства этой федерации и ее парламента. Если немецкий язык не получит к этому времени статуса рабочего языка ЕС и, соответственно, будущей европейской федерации, то его роль в международной политической коммуникции и в дипломатии станет ничтожной (vollends hinfällig).
Следствием этого будет падение интереса к немецкому языку как к иностранному, сокращение числа желающих изучать его.
Вероятность постепенного превращения ЕС в федеративное государство может быть использована для укрепления позиций немецкого языка в ЕС, поскольку «в государстве действуют иные правила (использования языка. - Н. Т.), нежели в международной организации» (с. 797): невозможно будет игнорировать немецкий язык в плане включения его в число рабочих языков ЕС, так как он занимает второе место по числу говорящих на нем (носителей и лиц, владеющих им как иностранным).
У. Аммон выражает надежду, что это обстоятельство будет учтено и руководством ЕС, и ведущими немецкими политиками. Это потребует юридической корректировки вышеупомянутого Регламента об установлении языкового режима в ЕЭС (применяемого и для сегодняшнего ЕС) (см. выше), для чего, в свою очередь, необходимо будет отказаться от действующего до сих пор права вето, которым может воспользоваться любая из стран - членов ЕС при выборе языка общения.
Обсуждая вопрос о наделении немецкого языка статусом рабочего языка ЕС, следует, по мнению У. Аммона, руководствоваться следующими принципами (с. 802-803)1:
A. Многоязычию должно быть отдано предпочтение перед одноязычием.
B. В число рабочих языков ЕС должны быть включены языки с наибольшим числом говорящих на нем в странах ЕС.
C. Языки экономически сильнейших языковых сообществ должны быть включены в число рабочих языков ЕС.
Э. Язык, распространенный на географически центральной территории, имеет преимущественное право быть включенным в список рабочих языков ЕС перед языками окраинных территорий.
Е. Рабочий язык ЕС должен быть международным.
Б. Рабочие языки ЕС должны быть связаны с признанной культурой и с богатой политической историей.
В завершение главы У. Аммон обращается к вопросу о выборе языка общения при встречах европейских дипломатов и политиков различного ранга. Отмечается явное предпочтение английского
1 Нумерация принципов дается в латинице. - Прим. реф.
языка в таких ситуациях. Указывается, что канцлер Г. Коль и последовавший за ним канцлер Г. Шрёдер были последними, кто общался на немецком языке и прибегал к услугам переводчиков. Министры иностранных дел ФРГ, начиная с Г.-Д. Геншера, склонны были вести переговоры на английском языке.
Сегодня Министерство иностранных дел Германии предписывает немецким политикам и дипломатам обязательное использование немецкого языка только во время общения с иностранными миссиями на территории ФРГ и в институтах ЕС. Общение на немецком языке в других ситуациях только рекомендуется.
Н.Н. Трошина
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ
2018.01.026. ЛИНГВИСТИКА И СЕМИОТИКА КУЛЬТУРНЫХ ТРАНСФЕРОВ: Методы, принципы, технологии / Отв. ред. Фе-щенко В.В. - М.: Культурная революция, 2016. - 500 с.
Ключевые слова: трансфер; дискурс; межкультурная коммуникация; семиотика.
Коллективная монография посвящена разработке лингвистической теории культурного трансфера на базе мировых практик межъязыкового взаимодействия в современном гуманитарном познании. Под культурным трансфером понимается процесс переноса знаний между разными культурами, профессиональными сообществами и дискурсами. Изложение в работе идет от уровня гуманитарного знания в целом (межнаучный трансфер) и уровня лингвистического знания (внутринаучный трансфер) к уровню языка и дискурса как эмпирической базы исследований. Рассматриваются межъязыковые и междискурсивные взаимодействия кодов в различных культурно-языковых практиках.
Акцент в теории культурного трансфера делается не просто на одновременном изучении нескольких социокультурных пространств, но на анализе вкраплений, интерференций, гибридизаций, трансформаций, которые при соприкосновении культур проявляются равно в воздействующей и в принимающей культурах. В отличие от межкультурной коммуникации в общем виде, направленной на облегчение общения между представителями разных
