CC BY
25лия по борьбе с финансированием терроризма не привели к повсеместному переустройству международного правопорядка, но оказали на него определенное давление. Это воздействие остается сравнительно ограниченным отчасти из-за существующих юрис-дикционных рамок, отчасти из-за того, что односторонние действия в этой области сталкиваются с большими трудностями, чем, например, в антимонопольной сфере. Правила заключения договоров остались нетронутыми, но, как и в других рассмотренных ранее областях, они развернулись к неформальному и институциональному правотворчеству. Последнее привело к расширению полномочий Совета Безопасности ООН по сравнению с тем положением, которое существовало всего лишь несколько лет назад. Каналы правотворчества и принятия решений по проблеме финансирования терроризма, таким образом, становятся все более клубными, так как Совет Безопасности ООН и FATF (Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег) являются организациями с ограниченным членством, в которых доминирует несколько центральных игроков. Таким образом, мы видим тенденцию, которая остается серьезным вызовом идее порядка, основанного на суверенном равенстве, имеющем столь важное значение для классического международного права.
Е.А. Афанасьева
2017.01.038. ХИГГИНС Р. ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ В 70 ЛЕТ: ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО. HIGGINS R. The United Nations at 70 years: The impact upon international law // International and comparative law quarterly. - Cambridge, 2016. - Vol. 65, N 1. - P. 1-19.
Ключевые слова: ООН; международное право; Комиссия международного права; договоры; правотворческие резолюции; «обязанность защищать» (R2 P); права человека.
Статья Розалин Хиггинс, экс-президента Международного суда ООН, профессора международного права Лондонской школы экономики и президента Британского института международного и сравнительного права, посвящена тому, как на протяжении 70 лет своего существования ООН влияла на международное право. Автор оценивает деятельность Комиссии международного права (КМП),
формулирование условий договоров и так называемые правотворческие резолюции.
Устав ООН не предполагает участия организации в правотворчестве. Однако известно, что на протяжении 70 лет международное право развивалось во многом благодаря ООН. Так, ст. 13 (1) (а) Устава ООН закрепляет возможность для Генеральной Ассамблеи ООН проводить исследования и давать рекомендации в целях «содействия международному сотрудничеству в политической области и поощрения прогрессивного развития международного права и его кодификации». Для этого Ассамблея учредила КМП. Некоторые из докладов КМП повлияли на развитие права; невозможно переоценить значимость ее работы по подготовке текста Конвенции по морскому праву и Статута Международного уголовного суда (МУС).
Несмотря на то что в последнее время результаты работы КМП не всегда принимают форму статей договора или рекомендаций для международных конференций, качество ее работы таково, что государства и суды ссылаются на них как на положения международного права и используют в качестве руководства для решения правовых проблем. Так было, к примеру, со Статьями по ответственности государств за международно-противоправные деяния, содержавшимися в резолюции, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 2001 г.
Хотя Устав ООН не предусматривает участия в правотворчестве отдельных органов ООН, они инициировали ряд процессов, направленных на разрешение важных проблем международного права. Это создание Конвенции по морскому праву и Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (ad hoc комитет ЭКОСОС и шестой комитет), а также разработка договоров, касающихся взятия заложников, угона самолетов, бомбового терроризма, финансирования терроризма и ядерного терроризма.
Процесс создания договоров становится все более сложным, требующим больших ресурсов, как временных, так и финансовых. В последние годы наблюдаются попытки заменить договоры так называемыми правотворческими резолюциями Генеральной Ассамблеи. Они не были, однако, такими успешными в плане достижения глобального консенсуса. Притом что резолюции Генеральной Ассамблеи обычно не являются обязательными, встал вопрос о
том, должен ли к ним применяться иной подход. Международный суд ООН в своем Консультативном заключении 1996 г. пояснил, что для того чтобы резолюция, в порядке исключения, имела обязательную силу, «необходимо оценить ее содержание и условия принятия, и ответить на вопрос, существует ли относительно ее обязательности opinio juris. Серия резолюций может привести к эволюции opinio juris, необходимой для установления нового правила».
Описывая ситуации, в которых влияние ООН на международное право также неопровержимо, но менее формально и осознанно, автор обращается к областям международного права, а не к сфере деятельности отдельных органов. Одними из важнейших резолюций Генеральной Ассамблеи автор называет резолюцию 1803 (1962), Декларацию о постоянном суверенитете над природными ресурсами. Концепция Генеральной Ассамблеи была позже подтверждена Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах и Международным пактом о гражданских и политических правах и последующими резолюциями. К 80-м годам ХХ в. возник консенсус в применении концепции арбитражными трибуналами.
Влияние резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, деятельности договорных и уставных органов ООН на международное право автор демонстрирует также на примерах признания государственности, прав человека, миротворчества, использования силы.
Особое внимание уделено деятельности Международного суда как основного органа ООН. Суд был создан для применения права, а не для его развития. Однако и толкование права, и его применение предполагают его развитие. В деле Qatar vs Bahrain встал вопрос, может ли высыхающее при отливе возвышение быть обращено в собственность ближайшим государством. Ответа на этот вопрос не было. Суд, имея в виду политические последствия принимаемого решения, просто установил, что это невозможно. В деле Congo vs Uganda Суд постановил, что оккупация может осуществляться на части страны, в то время как большая часть государства будет оставаться не завоеванной. В так называемом деле Геноцида (Bosnia and Herzegovina vs Serbia and Montenegro) Международный суд воспользовался возможностью высказаться по каждому вопросу Конвенции, веря, что содержательные требования,
связанные с ней, очень редки, и необходимо воспользоваться имеющейся педагогической возможностью. В делах, касающихся морского пространства, он выработал методологию определения делимитации границ, покончив с субъективностью в этом вопросе.
И наконец, автор анализирует правовые нововведения, которые она характеризует, как неопределенные - доктрину «обязанности по защите» (Я2 Р) и правовой статус обязательств в области прав человека распадающегося государства.
Что касается доктрины Я2 Р, она появилась в 2001 г. в отчете Комиссии по интервенции и государственному суверенитету Правительства Канады. Идею поддержал Африканский союз. В его Уставе записано, что «защита прав человека и народов» является его основной целью и Союз имеет право «интервенции в государство -член Африканского союза на основании решении Ассамблеи в отношении серьезных обстоятельств, а именно - военных преступлений, геноцида и преступлений против человечности». Статус этой концепции был неопределенным с самого начала. В своем отчете о Я2 Р Генеральный секретарь подтвердил, что она не накладывает на Совет Безопасности обязательства действовать, а скорее предоставляет широкую степень свободы определять наиболее подходящие меры (включая бездействие вследствие использования права вето).
Действия Совета Безопасности относительно Ливии в 2011 г. высветили противоречивость доктрины и породили осторожность в ее применении государствами.
Проблему правового статуса обязательств в области прав человека в распадающемся государстве рассматривал Комитет по правам человека ООН в контексте ситуации на Балканах в 90-х годах. Комитет озвучил принцип: как договоры, касающиеся территории, переходили к новому государству в порядке правопреемства, так же и обязательства по международным договорам в области прав человека в сравнимых обстоятельствах переходят к новому государству. Соответственно, государства (Босния и Герцеговина, Хорватия, Сербия и Монтенегро) получили уведомления о том, что в соответствии с этим принципом они должны будут представить в Комитет доклад о соблюдении Международного пакта о гражданских и политических правах. С тех пор они отчитываются перед Комитетом на регулярной основе. Некоторые из них вдвойне обес-
печили этому правовое основание, заново присоединившись к Пакту. Другие - нет, признав, таким образом, провозглашенный Комитетом принцип.
Впоследствии этот вопрос встал в совершенно ином контексте. Принцип стал одним из юрисдикционных оснований дела, которое Босния и Герцеговина инициировала против Сербии и Мон-тенегро, так называемого дела о геноциде.
Н.В. Кравчук
МЕЖДУНАРОДНОЕ УГОЛОВНОЕ ПРАВО
2017.01.039. ПЕЙАНДЕХ М. ГЛОБАЛЬНОЕ АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО: НЕМЕЦКИЙ ПРАВОПОРЯДОК ПОД ВЛИЯНИЕМ СОВЕТА БЕЗОПАСНОСТИ ООН? PAYANDEH М. Globale Anti-Terrorgesetzgebung: Die deutsche Rechtsordnung im Sog des UN-Sicherheitsrats? // Zeitschrift für Rechtspolitik. - München, 2014. - Н. 8. - S. 241-245.
Ключевые слова: терроризм; антитеррористическое законодательство; Совет Безопасности ООН; Резолюция 2178; уголовное законодательство ФРГ.
Статья юниор-профессора М. Пейендеха начинается с анализа принятой Советом Безопасности ООН 24 сентября 2014 г. Резолюции 2178 (2014) об иностранных террористических бойцах, или «боевиках». И хотя события в Сирии и Ираке являлись предлогом для принятия данного документа, его действие куда шире. Резолюция обязывает страны-участницы принимать меры против лиц, желающих выехать заграницу для совершения террористических актов, их подготовки или организации. Этим Резолюция не только дополняет существующие меры по борьбе с терроризмом, но и представляет собой очередной факт квазизаконодательной деятельности Совета Безопасности, поскольку предполагает создание мер и правовых рамок для борьбы с иностранными террористами и необходимость законодательных действий в Германии. Это подтверждается и тем, что на следующий день после принятия Резолюции федеральный министр юстиции высказался за проверку немецкого уголовного права на предмет необходимости изменений в контексте упомянутой новой резолюции Совета Безопасности. Бы-
