CC BY
11
цикла» (006, с. 85)1. Национальное казначейство ЮАР также предупреждает об опасности задержки в решении проблемы высокого уровня безработицы среди молодежи.
Национальная плановая комиссия сформулировала цели, которые страна должна достичь к 2030 г. - снижение крайней бедности с 39% в 2009 г. до нуля в 2030 г.; снижение уровня бедности с 27% в 2011 г. до 6% в 2030 г.; понижение коэффициента Джини. Достижение этих целей будет зависеть от успешного развития экономики и более эффективного управления государственными ресурсами; улучшения услуг здравоохранения; более широкого сотрудничества между государственным и частным секторами; более успешной борьбы с коррупцией.
Невыполнение указанных Комиссией целей и всего плана в целом, по мнению Типаньяна, «будет угрожать демократии в стране и легко может привести к восстаниям, сходным с теми, что произошли в Тунисе и Египте» (006, с. 86).
Преимуществом ЮАР, в отличие от Египта и Туниса, является наличие Африканского национального конгресса (АНК), возглавлявшего освободительное движение, его заслуги в борьбе за демократию и права человека и его роль правящей партии в решении проблем бедности, безработицы и неравенства - наследия апартеида и колониализма, что обеспечивает АНК доверие народа.
Чтобы сохранять свою ведущую роль, АНК, по убеждению Типаньяна, должен трансформироваться в эффективную политическую партию, способную управлять в интересах страны. Провал в этом отношении будет стоить АНК и стране очень дорого.
Ю.И. Комар
2016.04.007. АБУЛОФ У. НАРОД ТРЕБУЕТ СВЕРЖЕНИЯ РЕЖИМА: (ПОЗИТИВНЫЙ) НАЦИОНАЛИЗМ КАК РЕВОЛЮЦИЯ «АРАБСКОЙ ВЕСНЫ».
ABULOF U. The people want (s) to bring down the regime: (positive) nationalism as the Arab Spring's revolution // Nations a. nationalism. -Oxford, 2015. - Vol. 21, pt. 4. - P. 658-680.
1 National development plan vision 2030. - Pretoria: National planning commission, 2011. - Р. 4.
Ключевые слова: «арабская весна»; негативный национализм; позитивный национализм.
Уриэль Абулоф (кафедра политологии Тель-Авивского университета, Израиль; Школа государственных международных отношений В. Вильсона в Принстонском университете, США) различает в истории национализма два вида: негативный и позитивный.
Негативный национализм - это осознанное и целенаправленное отторжение иностранного правления. Он предполагает существование сложившейся в течение многих поколений устойчивой общности, имеющей свою идентичность (этническую, религиозную, территориальную, расовую, языковую). Негативный национализм предшествует модерности (modernity). Он существовал и в античную эпоху и в Средние века.
Позитивный национализм исходит из постулата, что народ является источником политической легитимности. Только народ решает, что правильно и неправильно в общественно-государственной сфере. Позитивный национализм основан на двух принципах: самоопределении и народном суверенитете, которые легитимируют соответственно политическую систему и власть. Позитивный национализм - любимое дитя цивилизации модерности. Негативный национализм и позитивный национализм не обязательно противоречат друг другу, но вполне могут быть совместимы. Только когда они совпадают, как это было на современном Западе, можно говорить о «полном национализме» с точки зрения политической легитимности.
Принцип народного суверинитета, являющийся основой позитивного национализма, может также стать трамплином для популизма. Главное различие между популизмом и позитивным национализмом состоит в том, что последний воспринимает народ как источник политической легитимности, в то время как популизм используется элитами в качестве инструмента для утверждения их власти и достижения своих собственных целей.
История арабского национализма начинается в конце XIX в., на закате Османской империи. С падением империи в конце Первой мировой войны арабский национализм выдвинул требования достижения независимости. В межвоенный период это требование постепенно трансформировалось в две формы национализма: этно-конфессиональный панарабизм и территориальный государствен-
ный национализм. Оба направления постоянно соперничали. В разные периоды то одно, то другое направления становились доминирующими. Установление новых границ в регионе, произведенное Великобританией и Францией после Первой мировой войны, вызвало усиление государственного национализма, приведшее к восстаниям в Египте (1919) и в Ираке (1920) против Англии и в Сирии и Ливане (1925-1927) против Франции.
В 1930-е годы, отчасти из-за борьбы с сионизмом и солидарности с арабами Палестины, отчасти из-за невыполненных обещаний государственного национализма усилилось влияние панарабизма. Его звездный час наступил с приходом к власти в Египте Гамаля Абдель Насера, который был убежденным сторонником панарабизма и всемерно пропагандировал его идеи. Распад союза Египта с Сирией (1961), поражение Египта в войне с Израилем (1967) нанесли смертельный удар панарабизму.
С 1970-х годов в арабском мире доминируют две идеологии: территориальный национализм, направленный на укрепление стабильности арабских государств, и возрождающийся исламизм, видящий в религии решение всех политических и экономических проблем исламского мира. Обе идеологии часто сталкивались в борьбе за поддержку народа и в то же время постоянно взаимодействовали.
История арабского национализма, констатирует автор, фокусируется почти исключительно на негативном национализме. Именно такой национализм доминировал в арабской политике ХХ в.
В то же время в ХХ в. арабская политическая жизнь модернизировалась. Арабские общества переняли современные технологии, современную политическую структуру (суверенное государство, партии, конституции), стали поощрять индустриализацию, урбанизацию, приватизацию, массовое образование. Модернизация включала в себя адаптацию западных идеологий и политических концептов. Под влиянием Запада старые арабские слова приобрели новые значения, в то время как идеологически арабский мир противопоставляет себя Западу.
Внутри арабских обществ лидеры используют риторику национализма, антиколониализма, чтобы облегчить строительство национальных государств и легитимизировать свое авторитарное правление.
До «арабской весны», подчеркивает автор, в арабском политическом дискурсе отсутствовало понятие народа как источника политической власти. Большинство арабских конституций даже не ссылалось на народ, а если такое упоминание и было, то оно не предполагало, что народ является главным источником власти и законности.
Такое значение появляется в арабской политической жизни лишь в ходе «арабской весны», главный политический лозунг которой звучит так: «Народ требует смены режима». Этот лозунг скандировался десятками миллионов людей во всем арабском регионе. Наибольшее внимание экспертов и комментаторов привлекла вторая половина лозунга - «отстранение от власти господствующего режима». Это требование было новым по сравнению с предшествующими народными требованиями, которые призывали лишь к изменениям в правительстве или в проводимой им политике. Теперь цель требований - сам режим. Однако автор считает главным в этом лозунге его начало: «Народ требует». Демонстранты открыли и осознали существование главной политической силы, являющейся источником власти и легитимности. «Этот оборот речи в массовом обиходе является беспрецедентным в хрониках современного арабского мира» (с. 673). Автор называет этот феномен «нормативной революцией», меняющей политический дискурс в арабском мире. Идущие ныне дебаты, породит ли «арабская весна» демократию или теократию, заслоняют знаменательную трансформацию арабского политического дискурса в направлении позитивного национализма.
Позитивный национализм начинает укореняться в политической легитимности. Пример тому - Египет. Избранный исламистский президент М. Мурси не мог проигнорировать общественное стремление к народному суверенитету. В своей инаугурационной речи перед собравшейся толпой на площади Тахрир он заявил: «Я верю, что вы являетесь источником власти и легитимности. Не существует личности, партии, института или власти, стоящей выше воли народа. Нация является источником любой власти; она дарует и отбирает власть... Вы даруете власть любому, кого вы избираете, и вы лишаете власти любого, кого вы избрали» (с. 674).
После этого выступления в египетских социальных сетях, особенно в исламистских кругах, развернулись горячие дебаты:
подменил ли Мурси божественный суверенитет народным суверенитетом? Имеются веские основания сомневаться в искренности Мурси. Очевидное несоответствие инаугурационной речи Мурси с его прежними заявлениями «свидетельствует об интенсивности этой идейной трансформации, которую исламистский лидер не мог позволить себе игнорировать, по крайней мере, риторически» (с. 674).
Спустя год, когда народ поддержал военных, сместивших Мурси с поста президента, Мурси в своем последнем выступлении, стремясь изменить ход событий, уже не вспомнил о народе как источнике власти, а говорил лишь о легитимности, соблюдении конституции, закона и выборов. У. Абулоф замечает в связи этим, что революция, которой является позитивный национализм, может быть опасной.
В заключение У. Абулоф повторяет свой главный тезис, что «арабская весна» «знаменует идейный водораздел, означающий полномасштабный подъем позитивного национализма» (с. 675). Этот новый феномен в арабской политической жизни требует дальнейшего тщательного изучения.
Ю.И. Комар
2016.04.008. АЛЬ-АНАНИ Х. ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ «БРАТЬЕВ-МУСУЛЬМАН» ЕГИПТА.
AL-ANANI Kh. The rise and fall of Egypt's Muslim Brotherhood // The Middle East J. - Wash., 2015. - Vol. 69, № 4. - Р. 527-544.
Ключевые слова: Египет; «Братья-мусульмане»; Мухаммад аль-Мурси; «арабская весна»; политический ислам, египетская революция.
Халиль аль-Анани (Институт высших исследований, Доха, Катар) обращается к судьбе ассоциации «Братьев-мусульман» (Джам 'ийат ал-ихван ал-муслимин) в Египте после восстания 2011 г., анализируя ее политическое поведение и стратегию с момента взятия власти в июне 2012 г. Исследуя факторы, вызвавшие свержение в 2013 г. сформированного ею правительства, он приходит к выводу, что их можно свести к трем ключевым: отсутствие у «Братьев» революционной повестки, организационная стагнация и инерция в
