CC BY
36
в) в определенных жизненных и / или учебных ситуациях, в которых переводная деятельность выступает в качестве способа достижения более широкой, не всегда сугубо коммуникативной цели в рамках общения социальных индивидов;
г) при тесном взаимодействии и взаимовлиянии большого числа внешних и внутренних факторов, ни один из которых не может рассматриваться как всегда доминирующий.
Автор выражает надежду, «что предложенная в книге модель перевода и основанная на ней концепция его преподавания могут пролить свет не только на понимание и объяснение тех или иных общих аспектов перевода и их частных случаев, но и в какой-то мере на управление этим процессом» (с. 146).
А.М. Кузнецов
2016.01.012-022. ЯЗЫК И МОДА. (Сводный реферат).
2016.01.012. АЛПАТОВ В.М. Норма и мода // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 37-46.
2016.01.013. БАЗЖИНА Т.В. Сетевой русский: Мода на комментарии // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 207-213.
2016.01.014. БАРАНОВ АН., ДОБРОВОЛЬСКИЙ Д О. Мода во фразеологии // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 114-121.
2016.01.015. БАСОВСКАЯ Е.Н. От «по» до «от»: О странной моде на предлоги // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 122-132.
2016.01.016. БОРИСОВА Е.Г. Мода и узус: Моделирование влияния социума на речь // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 47-55.
2016.01.017. БЯЛЭК Э. Язык молодежной тусовки: Вкусы и тенденции // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 236-257.
2016.01.018. ЗУБОВА Л.В. Слова, которые называют немодными // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 99-113.
2016.01.019. МАКСИМЕНКО О.Л. Лексические особенности ТВ-чатов (на примере Bridge in Time) // Мода в языке и коммуникации:
Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 225235.
2016.01.020. РАТМАЙЕР Р. Моден ли «менеджерский дискурс» в русском общении? // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 169-186.
2016.01.021. СЕВЕРСКАЯ О.И. Вкусняшки для стройняшек: Актуализация словообразовательной модели или новый ее «фасон»? // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л.. - М.: РГГУ, 2014. - С. 154-165.
2016.01.022. ФЕДОРОВА Л.Л. Мода на свободу: Естественная письменная речь // Мода в языке и коммуникации: Сб. ст. / Сост. и отв. ред. Федорова Л.Л. - М.: РГГУ, 2014. - С. 83-97.
Ключевые слова: язык; мода; коммуникация; общение; моделирование; словообразовательная модель; устная речь; письменная речь.
Реферируемые статьи, вошедшие в сборник «Мода в языке и коммуникации», содержат как материалы одноименной конференции, прошедшей в Институте лингвистики РГГУ в ноябре 2011 г., так и статьи, близкие по тематике.
«Феномен модного слова изучается обычно в контексте истории литературного языка и социолингвистики и традиционно соотносится с лексическими процессами, обусловленными тесной связью языка и общества» (015, с. 122).
В статье (021) О.И. Северская отмечает, что «язык - феномен социальный» (021, с. 154), поэтому «может в определенные периоды своего развития устанавливать моду на способы выражения определенных оттенков значений» (021, с. 154), и тогда языковеды говорят о том, что та или иная словообразовательная модель актуализируется. В том случае, когда «модель начинает актуализироваться в речи интеллектуальной элиты, затем, на пике популярности, оказывается достоянием масс и начинает осознаваться как разговорно-просторечная, а впоследствии превращается в словообразовательный штамп... более точным будет представление о ней как о "модной"» (021, с. 154). Автор анализирует «модные» слова, образованные с помощью суффикса -яшк- (ашк-): вкусняшка, стройняшка, умняшка и прочие. Отмечается, что в «Грамматическом словаре русского языка» А.А. Зализняка зафиксировано всего
16 слов с суффиксом -яшк-, которые тем не менее иллюстрируют «все структурные возможности данной словообразовательной модели» (021, с. 154): двойняшки, тройняшки, близняшки; тельняшка, деревяшка, ледяшка, стекляшка, костяшка, медяшка, кудряшка, бляшка, ряшка; дворняжка, вороняжка; кругляшка; неваляшка.
В академической грамматике русского языка приводятся четыре основных значения этого суффикса: уменьшительное, ласкательное, уменьшительно-ласкательное, уменьшительно-уничижительное. Анализ материала Национального корпуса русского языка (НКРЯ) показывает, что словообразовательная модель, использующая суффикс -яшк-, остается актуальной на протяжении веков, но выделяются сферы, в которых модель используется чаще. Так, в армейском жаргоне наряду с тельняшкой сегодня используются броняшка, увольняшка, в других профессиональных жаргонах -товарняшка, в пласте языка, образованном названиями детских игр, -перегоняшки.
«Статус» слова с суффиксом -яшк- может исторически меняться: во времена В. Даля слово «горняшка» (в значении горничная) воспринималось как уничижительное, в ХХ в. это слово стало восприниматься уже как безоценочное или даже ласкательное. Раньше существительные с суффиксом -яшк- могли образовываться от прилагательных, обозначающих как положительные, так и отрицательные качества именуемого объекта (дурняшка). Начиная с 2000 г. образуются лишь номинации со знаком «плюс»: вкусняш-ки, стройняшки, умняшки. Более того, фиксируется появление слова «няшка» - синоним слова милашечка, обязанного своим происхождением междометию «ня». Няшка - комплимент и указание на то, что кто-то довольно милый: «Эта кошка такая няшка!» «А знаешь, ты няшка!».
Автор статьи отмечает, что можно говорить о том, что активизируется словообразовательная модель, которая никогда не теряла своей продуктивности, однако появление новых слов показывает, что все новые слова в контексте приобретают «оценочное значение 'нечто хорошее, приятное' при ослаблении основного лексического значения, связанного с корнем, в отличие от других, образованных по той же модели» (021, с. 164), что позволяет говорить «не о новом пике продуктивности одного из словообразова-
тельных формантов, а о 'новом фасоне' морфемной структуры ставших 'модными' слов» (021, с. 165).
Мода нередко противопоставляется норме и хорошему тону. О норме и моде рассуждает в статье (012) В.М. Алпатов. Нормализованный (стандартный) язык находится в оппозиции к иным формам существования языка, таким как диалекты, просторечие, арго. При этом между нормализованными и ненормативными разновидностями языка у говорящих, владеющих разными формами языка, часто возможен сознательный выбор, который определяется социальными правилами. Одной из причин, почему эти правила нарушаются, может стать мода: «В одни эпохи и в одних социальных условиях может быть модным строго следовать норме, в других -наоборот, отклоняться от нее. В свою очередь, та или иная мода может вызываться разными причинами, включая политические и идеологические» (012, с. 37). Например, как пишет В.М. Алпатов, в нашей стране «с конца 1950-х - начала 1960-х годов появилась мода на выход за пределы литературной нормы, особенно в среде интеллигенции. Любовь к арготизмам и нецензурной лексике в рамках общения со 'своими' стала признаком некоторого 'вольнодумства', протеста против казавшихся слишком жесткими норм языка и поведения. Студенты из интеллигентных семей, заведомо усваивавшие эти слова не в семье, в своей среде щеголяли знанием таких слов. Позже такое речевое поведение могло (разумеется, не всегда) стать знаком антикоммунистических взглядов и склонности к диссидентству» (012, с. 40-41). В 1960-1980-х годах особую популярность в обществе приобретает так называемый стеб, который отличался «не только использованием ненормативной лексики, но и всем своим содержанием, правилами построения текста и др.» (012, с. 41).
К моде последних десятилетий В.М. Алпатов относит: 1) употребление отмененной в 1918 г. орфографии (однако отмечает, что тенденция имеет поверхностный характер и выполняет чисто декоративные функции); 2) «коверкание норм, прежде всего орфографических и лексических, в новых средствах общения: в Интернете и мобильной связи» (с. 43). Автор отмечает, что коверкание норм «могло бы рассматриваться как безобидная игра, если бы не одновременно происходящее снижение владения нормой: в СМИ норма постоянно нарушается, а уровень обучения в большин-
стве школ падает» (012, с. 44). В статье отмечается интернациональный характер моды, хотя возможны и национальные особенности. Так, в Японии, как и в России, появляются нестандартные виды письма, распространенные, прежде всего, среди молодежи: составные части иероглифов могут писаться как отдельные знаки; меняется графический облик иероглифов, в итоге создаются особые коды, понятные лишь посвященным. Однако в Японии получил распространение так называемый «девичий алфавит»: он употребляется исключительно для дружеского общения среди девушек. Как отмечает В.М. Алпатов, «строгих правил здесь нет, возможны любые индивидуальные вольности, поощряемые модой» (012, с. 44).
Е.Г. Борисова в статье (016) отмечает, что быстро меняющееся речевое поведение различных групп населении - своего рода ответ на «языковой вкус эпохи» (В.Г. Костомаров). Статья посвящена попыткам «провести различие между социальной обусловленностью, сводимой к маркировке принадлежности к социуму (ее частным случаем - 'модой') и влиянием социальных факторов, составляющим основу социолекта и управляемым законами взаимодействия Говорящего и Слушающего» (016, с. 48).
В статье отмечается, что употребление модных слов - это стремление дать понять окружающим, что Говорящий находится «в тренде», принадлежит группе, которая употребляет это слово, а сама группа, с точки зрения Говорящего, является престижной. Таким образом, «'модное' употребление является таким же сигналом социальной принадлежности, как переход на возрастной или профессиональный жаргон, использование 'местного языка' при возвращении в родное село и т.п.» (016, с. 53). При этом модное слово выбирается из ряда вариантов, т.е. можно говорить об осознанном выборе.
Л.Л. Федорова в статье (022) обращается к проблеме естественной письменной речи: «Естественная русская письменная речь, в отличие от разговорной речи, оказалась предметом изучения не так давно» (022, с. 83). К естественной письменной речи относят: частные письма, записки, тексты смс-сообщений и интернет-общение. Она обладает признаками неофициальности, спонтанности, непрофессионализма, тяготеет к устной речи.
Вслед за М.А. Кронгаузом автор отмечает, что сейчас наше общество вступает в «новый период письменной цивилизации, когда культура устного общения смыкается с письменной, отражающей стремительную речь, которая легко визуализируется в современных технологически усовершенствованных средствах коммуникации - в сфере интернет-общения, в мобильной связи» (022, с. 83), чем и можно объяснить стремление к свободе выражения на письме.
С введением новых технологий появились: иная техника письма; возможности выбора кода и смешения кодов; использование новых образно-визуальных кодов. Новая техника - это все та же ручная печать, но опосредованная механизмом, который не требует особой ручной сноровки: «мы не передаем конфигурацию знака, действуем буквально методом тыка» (022, с. 86). В результате стандартная графика «обеспечивает выигрыш в легкости, скорости, разборчивости письма» (022, с. 86), но проигрывает в «утрате ценности почерка, автографа, оригинала» (там же). Быстрота порождения текста и обмена текстами создают эффект присутствия, однако многие сознают «суррогатную природу такого общения» (там же).
Автор отмечает, что «в современном 'естественном' письме латиница стала использоваться стихийно как письмо 'без устроения', т.е. транслитерация русского текста латиницей была довольно вольной, хотя и стремилась обрести норму, быть взаимопонимае-мой» (022, с. 86). По мнению Л.Л. Федоровой, повсеместное освоение латиницы привело к тому, что была обретена новая степень свободы, которая отменила контроль орфографии и привила интерес к графической игре, которая стала частью современной письменной культуры. Разные системы письма начали смешиваться: кириллица, латиница, цифровой код, а также дореформенные кириллические написания.
Помимо стандартных знаков препинания для передачи эмоциональных состояний пишущего используются многочисленные эмотиконы (знаки эмоций), или смайлики.
Помимо графической свободы, в использовании русского письма в Интернете утвердилась свобода выбора «правил»: в принятой орфографии или вопреки ей. Игровое словотворчество обнаруживается не только в нарушении орфографии, но и в особых приемах словосложения, наиболее распространенным является образование новых слов путем слияния начальных элементов одного
слова с конечными элементами другого или даже с пересечением в общей части. Этот прием получил название «blending» и очень распространен в английском языке: BEAULICIOUS = beautiful + delicious (нечто красивое и вкусное одновременно).
Приведенные выше тенденции, наблюдаемые в естественном письменном языке, свидетельствуют, по мнению автора статьи, «о новых степенях свободы, как языковой, так и коммуникативной» (022, с. 95).
О.И. Максименко в статье (019) отмечает необходимость изучения электронных средств коммуникации, получающих все большую популярность в современном обществе: «Интернет предоставляет исследователю материал в виде практически бесконечного потока текстов разных типов и жанров, поступающих в Сеть ежесекундно» (019, с. 225). В центре внимания исследователей оказывается медиатекст. Хотя медиатекст можно понимать как любой носитель информации, начиная от наскальных рисунков, традиционных книг, произведений искусства и заканчивая суперсовременными феноменами технического прогресса, чаще всего термин используют для номинации трех глобальных подсистем массовой коммуникации: журналистики, PR и рекламы. Наиболее очевидным отличием медиатекста от других типов текста является его «привязка» к СМИ, которые можно рассматривать как особую социально-информационную систему. Медиатекст строится по тем же законам, что и любой другой текст. Он должен 1) обладать семантической, синтаксической и прагматической адекватностью; 2) представлять ценность для потребителя информации. Однако тексты СМИ не обязательно строго вербальны, в них необязательно наличие фиксированной структуры, заголовка, абзацного деления, завершенности.
Все электронные жанры можно объединить в две большие группы: жанры, тяготеющие к письменным текстам, и жанры, являющиеся гибридом письменного и устного языков.
Коммуникация в разных электронных СМИ характеризуется как рядом совпадающих свойств, так и заметными различиями, к которым относится интерактивность. Разной интерактивностью характеризуются, например, общение по электронной почте и в чате, для которого интерактивность становится доминирующим признаком. Автор отмечает, что «компьютерный чат можно отнести к
фатической коммуникации, т.е. бессодержательному общению, использующему коммуникативные средства исключительно с целью поддержания самого процесса общения» (019, с. 228).
В чатах «взаимопонимание достигается за счет "модных" слов, "модного" отклонения от лексической нормы с соблюдением морфологических правил словообразования» (019, с. 229), поскольку использование модных слов «позволяет говорящему создать образ знающего (скорее осведомленного) человека, разбирающегося в ситуации» (019, с. 230). Одним из частотных способов создания модной лексики становится использование английских слов в русской транскрипции, но не с целью заполнить имеющуюся лакуну, а с целью продемонстрировать принадлежность говорящего определенному кругу, где знание английского языка считается престижным. В настоящее время к таким модным словам относятся: хай, плиз, бейби-тайм, оки. Также распространены речевые фонетические модификации, имитирующие ироничное просторечие и зафиксированные письменно: пожалста, цалую, что-нить, моби (в значении «может быть»).
Разговорность также поддерживается намеренным использованием уменьшительных суффиксов там, где по контексту они не нужны: бассейнчик, рекламка, старенького или новенького, до танцулек. Закон экономии усилий приводит к тому, что в чатах используются всевозможные сокращения - незачто, наверн, басс, т.е. удаляются пробелы, «лишние суффиксы», а процесс аббревитиза-ции доводится до нераспознаваемого вне контекста результата («басс», например, призвано обозначать бассейн).
Также отличительной чертой общения в чате следует считать исключительную вежливость коммуникантов, активно использующих формы спасиб., СПС, спасибки, плс, пэжээл, пжл, пож., пожал, а также формы приветствия: приветус, приветы, до утреца.
Распространено также использование смайликов и иной доступной для мобильного телефона графики.
О языке молодежной тусовки пишет в статье (017) Э. Бялэк. Сопоставлению подвергаются русский и польский языки. Автор отмечает, что «язык, на котором общается молодое поколение, неоднороден: он экспрессивен, метафоричен, одобряет резкость и непосредственность оценок, а также обсценность и, как ни странно, в то же время ласкательность» (017, с. 236). На рубеже ХХ в. русский
и польский языки подверглись сильному влиянию английского, что также способствовало сближению языков. На основе проведенного анализа автор делает следующие выводы: «Существуют параллели не только в общих тенденциях развития языка молодых поляков и россиян, но и на уровне отдельных языковых единиц» (017, с. 253). Так, сходства были выявлены: 1) на уровне словообразовательных процессов, наиболее ярко это проявляется в том, что используются усеченные формы слов (вступает в силу закон экономии усилий); 2) на уровне метафорических переносов (отношение студента к учебе, восприятие им сессии).
Наряду с модными словами в языке в определенный период существуют и немодные, которые исследует в своей статье (018) Л. В. Зубова. К немодным словам относят, прежде всего, слова, исчезающие из общего употребления, те, которые принято называть терминами «архаизмы», «историзмы», «диалектизмы», но и не только. Это также слова устарелые, связанные с этикетом прошлых эпох и пр.: авиатор, содержанка, сердцеед, т.е. те, о которых можно сказать: «сегодня так не говорят»: «Устаревающая лексика тематически многообразна. Затрагиваются различные сферы жизни -политика, экономика, искусство, быт и многие другие, в сферу внимания попадают обращения, формулы этикета, эмоциональные реакции, дискурсивные слова. Устаревающими считаются слова стилистически различные - и книжные (путешественник, естествоиспытатель), и разговорные (надомник), и жаргонные (прикольно, понты), иностранные и русские (кофейня)» (018, с. 111). В статье также отмечается, что устаревание, выход из употребления характерно для жаргонных слов: «жаргон постоянно обновляется, многие слова из него приобретают поколенческие коннотации» (018, с. 107).
В список «немодных» слов попали: слова, обозначающие некоторые названия действий, занятий (зарядка в значении «фитнес», физкультура, промысел, ремесло); слова, обозначающие человека по роду занятий, увлечений (путешественник, естествоиспытатель, доктор); слова, указывающие на отношения между людьми (ухаживание; соблазнять), а также оценочные слова (изящно, благоуханный, пленительность) и др. Автор заключает, что «многие слова, о которых здесь (в статье. - Реф.) написано, еще не умерли, но уже устали» (018, с. 112).
Модными, как показывают в своей статье (014) А.Н. Баранов и Д. О. Добровольский, могут быть не только отдельные слова, но и фразеологические единицы, поскольку «фразеология является наиболее динамичной частью лексической системы языка» (014, с. 114). Понятие «моды во фразеологии» исследователи определяют так: «Модой во фразеологии будем считать внезапный рост частоты употребления того или иного выражения носителями языка разных социальных групп» (014, с. 114). Нельзя считать фразеологизм «модным», если временно оказалась популярна та или иная форма, спровоцированная публичной политикой. «Настоящее модное выражение не должно сохранять характер цитации и использоваться достаточно продолжительное время» (014, с. 114). Одним из самых важных свойств «модного» выражения является то, что через какое-то время происходит уход этой формы из активного употребления: «Те выражения, которые остаются в активном употреблении надолго, становятся употребительной частью лексики языка и тем самым теряют свойство "модности"» (014, с. 114). В качестве примера авторы приводят идиому «по жизни», модную в недавнем прошлом, но которая сегодня употребляется все реже и реже. В отношении этой идиомы можно сказать, что она выходит из моды.
Основная среда, где формируется языковая мода, - это разговорная речь, в том числе и речевое общение посредством Интернета. К основной причине происходящих изменений, в том числе и общей тенденции к обновлению языка в целом, относится ситуация, которую авторы статьи образно определили как «усталость смысла от формы» (014, с. 115), когда говорящий стремится изменить ставший уже привычным способ выражения смысла, что в свою очередь следует считать попыткой поддержать эффективность функционирования языковой системы.
В качестве примера авторы приводят различные модификации выражения «дать по морде (кому-л.)». В узусе выражения происходит замена на все новые эквиваленты с повышенной экспрессией, которые заимствуются из разнообразных жаргонов: дать в бубен (кому-л.) с синонимичными вариантами наварить в бубен (кому-л.), выписать бубен (кому-л.); дать / врезать по рогам (кому-л.); дать / оформить / двинуть в табло (кому-л.); дать в репу (кому-л.). Рассматриваемые замены в стандартной идиоме «дать в
морду» относятся к жаргону и просторечию. Соответственно, все варьируемые формы остаются в рамках одного и того же стилистического регистра. Табло, таблица, бубен представляют собой жаргонные синонимы лица. Авторы отмечают, что «мотив порождения новых идиом - поиск стилистических средств, а именно дань моде -желание отличаться от массы, от старшего поколения, попытка выделиться, идентифицироваться с каким-то определенным социумом, с группой "своих", противопоставляющей себя "чужим"» (014, с. 116).
Объективным показателем «модности» выражения можно считать высокую частоту употребления этих форм в Интернете. Модные выражения, как и обычные фразеологизмы, как показано в статье, часто подвергаются варьированию, при этом одни формы оказываются более употребительными, чем другие.
При образовании новых модных фразеологизмов используются не только синонимичные замены, средства словообразования, но и определенные метафорические модели, получившие закрепление в языковом сознании носителей языка. В качестве примера в статье приводится модная идиома «по приборам» ('будучи не в состоянии осмыслить свои действия (часто в сильном опьянении), перемещаться или двигаться в пространстве, используя интуицию или опыт'), в основе которой лежит метафорическая модель «человек - это самолет», которая прослеживается и в других фразеологизмах русского языка, например «на автопилоте».
Авторы, подводя итоги исследованию появления «модных» фразеологизмов, отмечают, что «варьирование словарного состава языка (в том числе фразеологизмов) является не случайным фактором, а условием нормального функционирования языковой системы. Введение новых единиц позволяет носителю языка осознавать номинативный потенциал лексической системы и использовать его возможности для более успешной коммуникации» (014, с. 121).
Хотя значительную часть «модных» слов составляют существительные, обозначающие модные реалии: названия блюд, напитков, предметов туалета, технических приборов, входящих в употребление, существует определенная мода на предлоги. Об этом пишет в статье (015) Е.Н. Басовская. Автор отмечает, что в русской речи советского периода, особенно в официально-деловом стиле, происходила активизация предлога «по», а сегодня носители рус-
ского языка активно используют в своей речи конструкции с предлогом «от». В качестве примеров использования предлога «от» приводятся следующие: костюм от Армани, украшения от Картье, от создателей фильма. Предлоги становятся модными, поскольку имеют «чрезвычайно абстрактное значение» (015, с. 124). Предлоги «по» и «от» принадлежат к группе предлогов широкой семантики, у каждого из них насчитывается не менее девяти значений, что показано в таблице на странице 125, где представлены расположенные в хронологическом порядке данные частотных словарей русского языка, хотя автор и отмечает, что представленные данные являются лишь частично сопоставимыми, поскольку словари имеют несовпадающий объем словника, базируются на различных текстовых корпусах и отражают общую частотность слова или ранг внутри конкретной части речи.
Изучив конструкции с предлогами «по» и «от», зафиксированные в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ), автор приходит к выводу о том, что во второй половине ХХ - начале XXI в. можно говорить не об активизации вышеупомянутых предлогов и не о появлении новых конструкций с ними, а, «во-первых, о перераспределении частотности внутри групп предложных конструкций и, во-вторых, о размывании стилистического статуса некоторых их них» (015, с. 127-128). Исследуя употребление предлогов носителями русского языка, Е.Н. Басовская пишет, что если «и допустимо говорить о моде, то, конечно, не о моде на предлоги как таковые, а о модных веяниях в употреблении предложных конструкций», и соглашаясь с другими исследователями, в частности с М.А. Кронгаузом, продолжает: «Степень осознанности речевого поведения носителя языка в отношении грамматики действительно ниже, чем в отношении лексики» (015, с. 130).
Помимо моды на употребление отдельных слов и фразеологизмов исследователи отмечают моду на определенные дискурсивные практики. В статье (020) Р. Ратмайр в центре внимания оказывается «менеджерский дискурс» в русском деловом общении. Автор отмечает, что в России само слово «менеджер» относится к числу «модных». Под «менеджерским дискурсом» понимается «набор характерных черт (устных и письменных) текстов менеджеров» (020, с. 170), к которым относятся следующие: «характерные темы -достижение целей, эффективность, ресурсы и стратегия; решения
принимаются по эффективности для рынка; участники общения ориентированы на собственный интерес, они нуждаются в мотивации и подбадривании, они - конкуренты, клиенты, инвесторы, находятся в постоянной конкурентной борьбе, которая определяет их отношения, обычно дистанционные; концепт времени ориентирован на будущее, быстрый темп и постоянные изменения» (020, с. 170).
В статье рассматриваются три характерных признака менеджерского дискурса: 1) ориентация на будущее на совещаниях и собеседованиях; 2) фокус на концепт «достижение» на примере требований, сформулированных в объявлениях для соискателей на место менеджера по персоналу крупных компаний (в сопоставлении с немецкими объявлениями); 3) частотность некоторых ключевых слов рыночной экономики на совещаниях и собеседованиях» (020, с. 172).
В результате исследования было показано: 1) в анализируемых жанрах ориентация на будущее и на постоянные реформы и изменения не характерны для русского делового общения (и работодатели, и соискатели ориентированы на стабильность при поиске работы; ключевым словом оказывается «постоянная работа»); 2) российские менеджеры по персоналу в крупных компаниях должны отвечать иным требованиям, чем в Германии (на первом месте оказывается стрессоустойчивость, а умение отстаивать свою позицию оказывается невостребованным); 3) аргументация, ориентированная на рыночные ценности, в дискурсе российских менеджеров превалирует, но является «далеко не единственной»: «ответы соискателей в большинстве случаев содержат мотивы и причины, соответствующие рыночной рациональности: плохое развитие компании, в которой работали раньше, стремление к повышению зарплаты. Другие причины, например любовь к девушке, солидарность с другом, приводятся гораздо реже» (020, с. 181-182).
Р. Ратмайр приходит к выводу о том, что в российском деловом общении «хотя некоторые элементы менеджерского стиля и присутствуют, он далеко не так моден, как на Западе» (020, с. 181), подчеркивая, что «не были найдены для него элементы пустословия и клишированного оптимизма» (там же).
Моде на интернет-коммуникацию посвящена статья (013) Т.В. Базжиной. В настоящее время интернет-коммуникация пере-
2016.01.023
стает быть уделом избранных, а высказывание в Сети становится фактом публичного дискурса, во многом расширяя его границы: «В таком контексте формулируется новый аспект изучения интернет-общения - аспект формирования коммуникативных навыков. Для наблюдающего сетевую коммуникацию ясно, что в этой среде отношения в диаде "писатель - читатель" ("пишущий - читающий") претерпевают изменения: с автором можно вступить в реальный диалог: спросить, уточнить, возразить, высказать свое мнение, получить ответ и т.д.» (013, с. 208-209). Приватное замечание, которое высказывается в интернет-пространстве, становится публичным, следовательно, влияет на репутацию личности, может менять ее (личности) речевой портрет, определяет уровень социального доверия. При этом любое высказывание на публику подлежит анализу, комментированию и тиражированию. Т.В. Базжина приводит важное наблюдение: «Читатель, потенциальный комментатор, внимателен, он следит не только за тем, что, но и за тем, как говорит автор исходного текста. Зачастую не содержание, а форма, т.е. следование грамматическим и орфографическим нормам или же отклонение от них, становится поводом для комментирования, и важным тут представляется требование правильности - поведенческой, орфографической, этической» (013, с. 212).
М.Б. Раренко
КОММУНИКАЦИЯ. ДИСКУРС. РЕЧЕВЫЕ ЖАНРЫ
2016.01.023. ХРАМЧЕНКО Д.С. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИНЕР-ГИЙНОСТЬ АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ИРОНИЧЕСКОЙ БИЗНЕС-РИТОРИКИ: К проблеме эффективности делового общения. - М.: ЛЕ-НАНД, 2014. - 200 с. - Библиогр.: с. 176-192.
Ключевые слова: английский язык; лингвосинергетика, дискурс деловой, дискурсивная ирония.
Храмченко Дмитрий Сергеевич - кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого. Автор работ по функциональной лингвосинергетике, дискурсивному анализу, прагматике, деловой риторике и стилистике английского языка.
