CC BY
54
ориентации» в период, который Арендт вслед за Б. Брехтом называла «темным временем», поэты и писатели оказывались способными пролить свет на «непонятые» явления времени, в котором они жили (с. 156).
В.П. Любин
2015.04.005. УЧЕНЫЙ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН: НИ. КАРЕЕВ В 1914-1931 гг.: ИССЛЕДОВАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ / Авт.-сост. Долгова Е.А. - М.: Политическая энциклопедия, 2015. - 512 с.
Ключевые слова: ученый и общество; ученый и советская власть; Н.И. Кареев.
Книга Е.А. Долговой (преподаватель РГГУ) состоит двух частей. В первой части на основе анализа разнообразных архивных документов освещены события жизни историка, социолога Николая Ивановича Кареева с 1914 по 1931 г. Вторая часть книги отведена публикации архивных документов из хранилищ Москвы и Санкт-Петербурга, сгруппированных по нескольким разделам, освещающих подробности условий жизни и работы ученого в годы Первой мировой войны, революций 1917 г. и в послереволюционные годы.
Свой интерес к жизни Н.И. Кареева (1850-1931) после 1914 г. автор объясняет тем что, несмотря на многочисленную литературу о нем (около 500 работ), этот период исследован значительно хуже. В конце 1920 - начале 1930-х годов Н.И. Кареев и ряд его коллег были жестко раскритикованы в профессиональном сообществе и печати, его работы перестали издавать, а советские исследователи избегали изучать его творчество.
Е. А. Долгова выбрала 1914 год начальной точкой исследования. «Очевидно, - уточняет автор, - что начало Первой мировой войны, влияние которой в предшествующие годы нередко преуменьшалось в свете политических событий последующих революционных лет, открыло эпоху перемен в жизни общества: логически завершило одни, обусловило и скорректировало другие тенденции, эксплицитно проявившиеся в 1920-е годы» (с. 3). К тому же все чаще, продолжает она, обосновывается положение, что, «несмотря на изменения в политической и других общественных сферах, события 1917 г. не могли привести к резкому и однозначному разры-
ву научной традиции» (с. 3). Связующими нитями, по ее мнению, служили персональная преемственность, функционирование научно-исследовательской традиции, устойчивость подходов в рамках научных школ.
Условия жизни и творчества Н.И. Кареева рассматриваются Е.А. Долговой в определенном ракурсе. «В данной работе выдвигается и находит документальное обоснование гипотеза о том, что причины вариативности отношения политического режима к ученым заключались не столько в готовности последних идти на компромисс (зачастую он и не требовался), сколько в различии их символического статуса - занимаемой ученым позиции в иерархии научного сообщества. ... Таким образом, не социальный и политический факторы определяли положение ученого "старой школы" в постреволюционном обществе, а, скорее, его дореволюционный статус (авторитет и позиция, занимаемая в поле избранной им тематики, административный ресурс и потенциал в научном поле) диктовал в соответствии с принципом кумулятивного накопления преимуществ особенности отношения к нему власти и специфику преломления в отношении него советской социальной политики»
(с. 6).
Первая мировая война и военная обстановка заметно изменили работу и быт ученого, но не снизили его научной и публикационной активности. Стабильное материальное положение Н.И. Ка-реева, складывающееся из оклада профессора Петербургского университета, надбавки за выслугу лет, особых вознаграждений, дохода от продажи книг, позволяли историку публиковать работы за свой счет, несмотря на заметное удорожание типографских расходов. Как показывают финансовые документы, неоднократно переиздавались и были полностью распроданы несколько тиражей многотомной «Истории Западной Европы в Новое время», учебных книг по истории Древнего мира, Новой истории, книг по теории и методологии истории, так что историк даже получал определенный доход.
По воспоминаниям самого Н.И. Кареева, после революций 1917 г., в условиях Гражданской войны и разрухи, даже в Петрограде жить становилось все трудней: «Вспоминается холод, тьма, недоедание, безденежье и невозможность многое достать и за деньги» (цит. по: с. 30). В феврале 1918 г. в связи с возрастом и заслу-
гами Н. И. Кареев был утвержден в почетном звании заслуженного профессора. Он получал пенсию в размере полного оклада ординарного профессора.
С 1919 г. историк получал особый продовольственный паек и денежное обеспечение по системе ЦеКУБУ и АРА. Но, как писал он в мемуарах, денег не хватало даже на самое необходимое, приходилось продавать предметы обстановки (ковры, посуду и т.п.), книги из личной библиотеки. К тому же многие издательства и журналы были закрыты, и историк не мог печататься. Даже если ему удавалось согласовать публикацию, то зачастую издательский процесс затягивался, рукописи терялись и т.п.
В 1918 г. ученый смог издать в приложении к журналу «Нива» несколько статей «Великая Французская революция», а в 1922 г. две монографии («Западная Европа в Новое время: Революция и Наполеоновская эпоха», «Европа до и после войны в территориальном отношении»). Сами возможности публикации работ для Н.И. Кареева сохранялись, пишет Е.А. Долгова, но в силу бумажного голода, хаотичной работы издательств, сложностей в коммуникации, публикационный темп замедлился; инфляция свела на нет и вероятность литературного заработка.
В 1922 г. Н.И. Кареев подготовил к печати работу «Общая методология гуманитарных наук», часть книги уже была напечатана, внезапно корректура была отозвана из издательства и передана в Государственный ученый совет (ГУС) для получения разрешения на публикацию. В связи с «резко идеалистической позицией автора» (цит. по: с. 47) ему было предложено переделать работу и поместить предисловие с критикой своих взглядов. Н.И. Кареев согласился принять некоторые цензурные замечания, но отказался менять основную линию издания, свои оценки и взгляды. Хотя цензор Главлита согласился, что в работе нет никаких «неприемлемых с политической точки зрения мест» и разрешил печатать книгу, она так и не была опубликована.
Пожилой ученый продолжал читать лекции в разных учреждениях: Географическом институте, Университете имени товарища Толмачёва, на Кооперативных курсах на Фонтанке и т.п. С 1923 г. Н. И. Кареев пользовался правом на дополнительную комнату для научных занятий, но эти дополнительные метры облагались таким высоким налогом, что он был вынужден искать квартирантов.
В 1925 г. Н.И. Кареев добился перевода в самый высший, пятый, разряд («ученые мирового значения, а равно крупнейшие представители данной науки») по ранжиру ученых. Кстати, таких в Петрограде было 29 человек при отпущенной правительством норме 25 человек.
С 1923 по 1925 г. историк опубликовал девять монографий по истории стран Западной Европы ХУШ-Х1Х вв. До 1929 г. он продолжал читать спецкурс по исторической этногеографии в Ленинградском университете. В конце 1920-х годов Н.И. Кареев подготовил две объемные рукописи, мемуары «Прожитое и пережитое» и монографию «Очерки по истории социологии в России», он вел переговоры с разными издательствами и администрацией АН СССР, но работы так и не были изданы1. Тем не менее Е.А. Долгова приходит к выводу о том, что, по свидетельству источников, сокращение публикуемых Н. И. Кареевым научных работ не было связано с цензурными ограничениями и конфликтами с властью, а объяснялось объективными причинами - снижением работоспособности пожилого ученого.
По мнению автора, обострение отношений историка с властью началось в конце 1920-х годов. По делу религиозно-философского кружка «Воскресение» был арестован и проговорен к трем годам лагерей сын историка Константин Николаевич Кареев.
В 1928 г. прошел так называемый массовый набор академиков - 225 человек, в основном из числа «красных профессоров», были предложены кандидатами в академики, но имени Н. И. Карее-ва среди них не было. Его коллега и ученик В.П. Бузескул пытался предложить его кандидатуру, указывая на долголетнее и плодотворное служение науке, но смог добиться только того, что Н.И.Карееву было присвоено звание почетного академика (а не действительного члена Академии наук).
В начале 1930 г. на заседании Научного общества историков-марксистов и в периодической печати Н.И. Кареев, Д.М. Петру-шевский, В.П. Бузескул и другие были обвинены Н.М. Лукиным в стремлении реставрировать свергнутые классы, в выступлениях против марксизма, во враждебном отношении к марксизму. Е.А. Дол-
1 Мемуары историка и «Очерки по истории социологии» были изданы только в 1990-е годы. - Прим. реф.
гова считает, что критика Н.И. Кареева в процессе «Академического дела» была вызвана его специализацией, историей Французской революции, «одного из наиболее ангажированных сюжетов исторической науки того времени» (с. 56). Н.И. Кареев написал открытое протестное письмо президенту АН СССР А.П. Карпинскому, но никакого ответа не последовало. 18 февраля 1931 г. Н.И. Кареев скончался.
Е.А. Долгова пишет, что возраст и научная репутация Н. И. Кареева, его авторитет и международная известность, все то, что входит в понятие «символический статус» ученого, до середины 1920-х годов давали ему определенный иммунитет от гонений и репрессий. Постепенное ослабление статуса автор объясняет естественным процессом смены поколений, тем, что работы историка по теории и методологии истории теряли свою актуальность, а политически ангажированная школа Н.М. Лукина оттесняла его и в области основной специализации - истории Французской революции.
Вторая часть книги, более 400 страниц, представляет собой публикации документов из архивов Москвы и Санкт-Петербурга (НИОР РГБ, ОР РНБ, АРАН, СПФ АРАН и др.). Материалы скомпонованы в несколько разделов: 1) «Ученый и война» (документы периода Первой мировой войны; 2) «Издательская деятельность Н.И. Кареева» охватывает период с 1914 по 1931 г.; 3) «В высшей школе» - документы о педагогической работе ученого; 4) «В Академии наук»; 5) «Повседневность ученого» - разнородные материалы о повседневной жизни и условиях работы Н.И. Кареева, его социальном статусе, жилищных условиях, финансовых делах; 6) «Среди коллег» - публикация Записных книжек ученого 19251931 гг.; 7) Краткие автобиографические заметки Н.И. Кареева, отрывки из воспоминаний о нем его внуков и близких друзей.
Ю.В. Дунаева
ДРЕВНИЙ МИР
2015.04.006. АРНАСОН Й.П. ИССЛЕДУЯ ГРЕЧЕСКОЕ ИГОЛЬНОЕ УШКО: ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ.
ARNASON J.P. Exploring the Greek needle's eye: Civilizational and political transformations // The Greek polis and the invention of democ-
