CC BY
12
души в этом смысле при интерпретации различных форм знания (с. 145). В данных материалах еще нет никаких указаний на то, что юноше суждено стать великим философом по прозвищу Зверь, что ему суждено породить идеи, цитирующиеся ныне во многих философских трактатах, хотя ряд его юношеских высказываний и представляет несомненный интерес. Среди них такие глубоко религиозные сентенции, как «У Него (Бога) Гордецы никогда не выигрывают. В выигрыше смиренные» (с. 72). Или «Клятвопреступники несчастны повсюду, так как не могут бежать от самих себя» (с. 76). С данными идеями соседствуют и сугубо практичные, но не становящиеся от этого менее глубокими мысли, к примеру, о деньгах как о «всеобщем викарии» или «викарии всех вещей» (с. 62). Богатство приведенных источников, снабженных критическими комментариями, касающимися всех упомянутых в них лиц и фактов, как и глубокое предисловие Л. Малузы, могут послужить основой новых научных исследований во многих областях гуманитарного знания.
И.М. Цибизова
2015.03.036. СГАРБИ М. ЛУДОВИКО БЕККАДЕЛЛИ О БЕССМЕРТИИ ДУШИ: ТРАКТАТ НА ВУЛЬГАРНОЙ ЛАТЫНИ. SGARBI M. Ludovico Beccadelli sull'immoralita del'anima: Una prospettiva in lingua volgare. - Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2014. - An. 106, N 3. - P. 657-686.
Ключевые слова: душа; бессмертие души; католическая философия; контрреформация; Г. Контарини; Аристотель; аверро-изм; Александр Афродизийский.
Исследование, осуществленное М. Сгарби, наряду с освещением воззрений Л. Беккаделли на бессмертие души позволяет лучше понять значение эпохи контрреформации для итальянской философии и культуры в целом.
Лудовико Беккаделли (1501-1572), католический священник, папский нунций и архиепископ Рагузы (ныне Дубровник), секретарь кардиналов Гаспаро Контарини и Джованни Джероламо, активно включился в дискуссию о бессмертии души, развивавшуюся в итальянском философско-теологическом обществе в XV - начале XVI в. В этой дискуссии обсуждались проблемы эпистемологиче-
ского, психологического, метафизического и теологического характера в рамках различных философских традиций: от аристоте-лизма до платонизма (с. 660). Ее участников можно разделить на четыре группы в зависимости от занимаемых ими позиций.
Придерживавшиеся первой позиции утверждали бессмертие души и возможность философского доказательства этого. Ее за редкими исключениями занимали представители официальной церкви. Далее следовали сторонники авероизма, утверждавшие существование двух разумов: отдельного человеческого и всеобщего, единого для всех людей. Представители третьего течения (Мар-силио Фичино и неоплатоники) говорили об отдельной жизни каждой человеческой души, наделенной особым «аппетитом», заставляющим ее возвращаться к собственным небесным и божественным истокам. Представители четвертой группы, самой поздней по времени возникновения и появившейся после повторного открытия и нового истолкования рукописей античных комментаторов Аристотеля, в частности Александра Афродизийского, в ходе итальянского Возрождения, считали душу смертной, а бессмертным лишь вечный разум, идентифицируемый с Богом.
Резкое осуждение доктрин, утверждающих смертность или существование одной-единственной души (сторонники Александра Афродизийского и Авероэса), содержалось в булле Римского Папы Льва X от 19 декабря 1513 г. Кроме того, там прозвучал призыв церковнослужителям посвятить все свои силы разъяснению пастве этих положений и необходимость отрицания так называемой доктрины двойной истины (с. 661-662). Философам предписывалось сверять доктрины с истинными догматами христианской веры.
Со второй частью буллы выразил свое несогласие будущий генерал ордена доминиканцев Томмазо де Вио, известный также как кардинал Фома Каэтан. По его мнению, бессмертие души нельзя доказать философски - уверенность в этом дает лишь вера (с. 662-663).
Близкие положения прозвучали в трактате «О бессмертии души» (1516) Пьетро Помпонацци, считавшего, что данная догма достигается лишь благодаря вере и откровению. Эта догма отнюдь не отрицает разум, как и не говорит о его преимуществе над верой, -по его словам, речь идет о двух разных вещах. В его все же избежавшем осуждения сочинении утверждалось, что бессмертие души,
как и вечность мира, не темы для философских размышлений, а вопросы веры (с. 664).
Несогласие с данными положениями в одноименном трактате от 1518 г. высказал кардинал Гаспаро Контарини, защитник философской теологии и использования в ней аргументации. Главный аргумент утверждения бессмертия души он видел в демонстрации нематериальности разума. По его теории интеллект нематериален, так как познает через бестелесные формы, связанные с единичными образцами, познаваемыми лишь отчасти (с. 664). Познание невозможно без воображения, необходимого разуму, который принадлежит телесному человеку. Вне тела разум не нуждается в нем. Воля нематериальна. Она даже важнее разума, так как позволяет вести душу по правильному пути и выбирать, невзирая на материальные ограничения (с. 665).
Лудовико Бекаделли, автор первого трактата о бессмертии души на вульгарной латыни, что, несомненно, облегчило его восприятие для читателей, в отличие от своего работодателя, кардинала Контарини, исходящего из естественной причинности, настаивал на непосредственном использовании часто цитируемых им текстов Аристотеля и его средневекового комментатора Темистия (с. 665-666, 675). В частности, им утверждается, что разница между разумом потенциальным и наличествующим не так уж велика, а лишь формальная и логичная. В отличие от Александра Афроди-зийского, обожествлявшего первый и объявлявшего его всемогущим, Беккаделли приписывал его человеку. Возможность связи между двумя видами разума мыслитель усматривал в воображении (с. 667).
Автор статьи акцентирует внимание на различной интерпретации текстов Аристотеля тремя вышеперечисленными философами. У Помпонацци чувствующая, питающаяся душа, связанная с возможным разумом, смертна с рациональной точки зрения, но бессмертна с позиций веры. Контарини, лишь изредка обращавшийся к аристотелевским рукописям, для доказательства бессмертия души избрал рациональные, естественно-научные аргументы. Беккаделли старается выбрать рациональные аргументы из текстов самого Аристотеля, цитируя античного мыслителя, как и его средневековых переписчиков и комментаторов, находя в них данную аргументацию (с. 668). Однако, повторяя шаги аристотелевской
логики для доказательства бессмертия и божественного характера души, он предлагал использовать только третью книгу Аристотеля, отвергая остальные как естественно-научные (с. 671-672). По его словам, сравнение Аристотелем разума людей и разума ангелов означает, что душа может существовать отдельно от тела. Бекка-делли считал: Аристотель следовал за Анаксангором, утверждая, что разум не может не стремиться к развитию. Человеческий ум, как заметил Темистий, действует совершенно независимо от материи, что делает его нематериальным, чистым и простым, а следовательно, бессмертным (с. 673). Вслед за Аристотелем Беккаделли предлагал различать в каждой вещи, в том числе и в разуме, материю и форму. Когда разум материален, он пытается осмысливать себя в единстве с телом. Форма же разума, напротив, стремится «освободиться из закоулков материи», чтобы очутиться в вечности и существовать там без чувств и без воображения. Таким умом является разум божественный и небесный, в частности ангелов, чистый и бесстрастный (с. 673). Деятельная часть разума как самая благородная и лучшая часть его противостоит разуму потенциальному. Это не две различных вещи, а нечто среднее между ними, называемое разными именами. Однако важнее всего целостность души, придающая ей форму и позволяющая сохраняться после смерти.
Подвергнув резкому осуждению «скандальные мозги» (с. 675) ученых, которые, подзуживаемые Люцифером, стремятся «разумом пронзить небеса», проникнув в тайны Всемилостивого Господа (там же), католический философ все же строил свои доказательства на аргументации. По его мнению, Помпонацци ошибочно трактовал логику Аристотеля, составив следующий силлогизм:
1) разум не работает без воображения;
2) воображение зависит от тела;
3) разум зависит от тела (с. 671).
Беккаделли считает, что разум без тела даже лучше формулирует свои намерения. В качестве примера им приводится сын в утробе матери, который после рождения перестает получать питание от нее, но начинает питаться даже лучше (с. 672).
Мыслящие не познаваемы без воображения, если разум связан с телом, но окончательно познаваемыми они становятся лишь после их отделения друг от друга. Ум возникает не из тела, а про-
исходит извне и является божественным по своей природе; таким образом, лишь разум, отделенный от тела, является вечной формой человека (с. 676). Ссылаясь непосредственно на Контарини, Беккаделли заявлял, что если Аристотель неким образом и утверждал смертность души, в чем противоречил Платону, защищавшему ее вечность и бессмертие, то делал это исключительно из страха осуждения афинянами, предавшими смерти Сократа за его теорию.
Автор статьи заключает, что подход Беккаделли к доказательству бессмертия души с опорой на трактовку Аристотеля и Те-мистия типичен для итальянской контрреформации, так как доктрина этого средневекового комментатора была лучшим способом интерпретации Аристотеля с позиций официальной католической церкви.
И.М. Цибизова
2015.03.037. МАККОМБС Р. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ СЁРЕНА КЬЕРКЕГОРА.
MACCOMBS R. Paradoxical rationality of Soren Kierkegaard. - Indiana univ. press, 2013. - 244 p.
Ключевые слова: иррационализм; рациональность; философия религии; вера; разум; субъективность.
Автор старается деконструировать распространенный взгляд на датского философа как иррационалиста, особенно в вопросах веры, утверждая, что тот не только сомневается в иррациональности христианства, но и прямо подразумевает, что «вера является разновидностью понимания» (с. 214).
Маккомбс стремится доказать, что, по мнению Кьеркегора, вера более разумна, чем сам обычный ум, и что она совершенствует и возвышает последний. Ибо вера в качестве жизненной установки, а не просто гносеологического подхода, прежде всего, холи-стически оптимизирует и настраивает субъективную адаптацию. Тем самым, христианство вначале должно быть основой жизни и «проживаться», чтобы через него понимать и мыслить относящиеся сюда вещи (с. 212). Оно, возможно, является ее (субъективности) кульминацией и в силу этого - наилучшее средство избежать каких-либо самообманов.
