CC BY
29
лова-Леонтьева1, П.Е. Чехова2. Многие дневники утеряны либо не выявлены и хранятся в архивах, а между тем они фиксируют живой литературный процесс, отражают отношение их авторов к писателю, «иногда и тщательно скрытое» (с. 184).
Детальное исследование и описание источников, из которых складывалась литературная репутация Чехова, позволяют сделать выводы о его поэтике: в основе художественной манеры писателя было «не изображение, а проживание жизни» (с. 753). Его тексты, отмечает Л.Е. Бушканец, воспринимались современниками «как такие, в которых ясно слышится голос конкретного и очень близкого человека, беседующего с читателем» (с. 273). Именно поэтому его произведения были так популярны среди простых читателей, а попытки критиков объяснить любовь к Чехову - затруднительны. Однако если обратиться ко всему комплексу источников, помогающих восстановить литературную репутацию писателя на рубеже XIX-XX вв., то оказывается, что эта «эпоха была пронизана Чеховым» (с. 749).
Л. В. Лапонина
Зарубежная литература
2014.02.021. БИТОН Р. ВОЙНА БАЙРОНА: РОМАНТИЧЕСКИЙ БУНТ, ГРЕЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ.
BEATON R. Byron's war: Romantic rebellion, Greek revolution. -Cambridge: Cambridge univ. press, 2013. - 367 p.
Общеизвестно, как отмечает английский критик Р. Битон, Байрон, проснувшись однажды утром, обнаружил себя знаменитым после выхода в свет в марте 1812 г. первых двух песен «Паломничества Чайльд-Гарольда», хотя был известен и ранее. За месяц до выхода «Чайльд-Гарольда» он впервые выступил в Палате лордов, поддержав движение луддитов, и это создало ему репутацию радикала-подстрекателя. Его издатель - Джон Меррей использовал по-
1 Из дневника И.С. Щеглова (Леонтьева) / Публ. Розенблюма Н.Г. // Литературное наследство. - М., 1960. - Т. 68: Чехов. - С. 479-492.
2 Мелиховский летописец: Дневник Павла Егоровича Чехова / Приложение к Ежегоднику «Памятники культуры. Новые открытия. 1993» / Сост.: Кузиче-ва А.П., Сахарова Е.М. - М., 1995.
литическую известность Байрона при рекламе и распространении «Чайльд-Гарольда», который стал его первым большим литературным триумфом. Аристократический и литературный Лондон был вынужден признать Байрона поэтом. Хотя до этого его знали как автора сатиры «Английские барды и шотландские обозреватели» (1809), но, видимо, этого было недостаточно.
Вопрос о Байроне-поэте и Байроне-политике был постоянно предметом споров. Конечно, Байрон был крайне политизирован: он живо интересовался политикой, часто говорил, что поэзия - занятие пустяковое, легкомысленное, главное - это действие. С другой стороны, его участие в политике происходило, словно по касательной. Итальянская революция, которая так и не получилась - «Поэзия революции!» - вот его максимальное приближение к революции до 1823 г.
Трудно проанализировать и его участие в греческой революции. Были ли три шлема, специально для него изготовленные по описанию шлемов Гектора, - реальностью или вымыслом? И если он ради Греции отложил в сторону «Дон Жуана», означало ли это, что он предпочел поэзии политику? Или он просто сделал перерыв и собирался вернуться к поэзии после освобождения Греции? В любом случае проблема, был ли Байрон поэтом, интересовавшимся политикой или неудовлетворенным, несостоявшимся политиком, который сублимировал в поэзии свои нереализованные политические амбиции, оставалась нерешенной.
В этой связи книга Родерика Битона существенно проясняет проблему взаимосвязи между Байроном-поэтом и Байроном-политиком.
Р. Битон считает, что понять причины, по которым Байрон стал поддерживать греков, невозможно, если не разобраться в его жизни до этих событий. Именно она и объясняет решение Байрона присоединиться к «Делу» греков (как именует его сам Байрон). Таким образом, поначалу книга производит впечатление очень хорошей биографии: Байрон в 1809-1811 гг. - в Португалии, Испании, на Мальте, в Греции и Ливане; Байрон у Шелли в 1816 г.; Байрон, заплывающий далеко в море в то время, когда тело погибшего Шелли уже лежит где-то на пляже близ Виаредджо в 1822 г... Р. Битон приводит не только новые факты, но и выявляет новые аспекты в уже известных событиях. Так, в начале своего первого
пребывания в Греции в 1809 г. Байрон провел некоторое время в компании клефтов, греческих наемных бандитов, и, по мнению Би-тона, их кредо «антисоциальной свободы» существенно повлияло и на поэта, и на созданный им тип байронического героя.
Исследователь напоминает и о том, что когда Байрон и его друг Джон Хобхаус прибыли на археологические раскопки классической Греции, Байрон, которому трудно было идти пешком, объехал руины верхом на лошади. По мнению Р. Битона, эта, казалось бы, мелкая незначительная деталь ведет к совершенно иной точке зрения на свойственное поэту представление о Греции и ее народе.
Взгляд на Байрона и всех «персонажей» его биографии как на живых людей, подверженных воздействию повседневной жизни, -одна из особенностей книги.
Байрон, как пишет Р. Битон, нередко бурно реагирует на мелкие обиды и высокомерно обращается с теми, кто быстро не вернул ему долг, тогда как сам он игнорировал собственные долги; Мэри Шелли у Р. Битона - строптивая женщина, которая заводит странные дружбы, чтобы компенсировать недостаток внимания со стороны своего наивного мужа. Таким образом, Р. Битон своеобразно «гуманизирует» персонажей. И очевидно, что он не склонен к приукрашиванию. Разве что Перси Биши Шелли кажется несколько идеализированным в противовес «плохо ведущему себя Байрону»; он выглядит очень молодым и красивым на фоне преждевременно постаревшего Байрона, и, кстати, именно он говорил Байрону о достоинствах и потенциале греческой революции, осуждая его погружение в «итальянскую распущенность».
Действительно, как утверждает Р. Битон, источником изначального интереса Байрона к делу греков был Шелли, а также то, что Байрон испытывал чувство вины из-за произошедшего по его инициативе разрыва с Шелли, смерть которого помешала их примирению. По мнению исследователя, поэт откликнулся на «разрыв» и гибель Шелли не стихами, а «войной». Шелли заинтересовал Байрона греческой революцией, поэт подружился с греческим революционером Александросом Маврокордатосом задолго до того, как Байрон встретил его; именно он и Мэри Шелли послали переводы Греческой декларации независимости в английские газеты. Но дело было не только в Шелли, а также и в Лондонском грече-
ском комитете, который попросил Байрона о «доброй и сердечной поддержке» и получил все, что хотел, даже более.
Но было и еще что-то, кроме культа героя и страсти к революции, ибо, приехав в Грецию, Байрон был далек от того, чтобы внедрять англосаксонские нормы в местные формы правления. Своему другу Чарльзу Парри он сказал, что система правления должна соответствовать нуждам местного населения. Он защищал сильное греческое национальное правительство и ясную экономическую и внешнюю политику. Битон называет его реалистом и релятивистом. Тут дело было уже не во влиянии Шелли или Лондонского греческого комитета, вероятно, это признак зрелости самого Байрона.
Подзаголовок книги - «романтический бунт» и «греческая революция». Р. Битон пишет довольно много и об этом. Греческая революция, как и другие революции, сложна по своей природе и явно обладает византийскими чертами; в ней участвовали разные политики, часто переходившие с одной стороны на другую, было много алчности, вероломства. Р. Битон ясно и четко показывает это, не утрачивая уважения к грекам, их надеждам и желаниям, даже когда объясняет практическую подоплеку их позиции. По его мнению, интриганство Маврокордатоса уничтожило веру Байрона в греков; исследователь считает, что эта психологическая травма существенно способствовала фатальной болезни Байрона.
Т.Н. Красавченко
2014.02.022. КАЛЕ Ш. «ВСЕ НА ЭТОМ СВЕТЕ ЛИШЬ СЕРИЯ, ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ, ПРОДОЛЖЕНИЕ И ФЕЛЬЕТОН». KALAI S. «Tout n'est que série, succession, suite et feuilleton ici-bas» // COnTEXTES [Revue électronique]. - Liège: Université de Liège, 2012. -N 10: Querelles d'écrivains, (XIXe-XXIe siècles): De la dispute à la polémique. - Mode of access: http://contextes.revues.org/4910
Предмет статьи Шандора Кале, венгерского исследователя, преподавателя университета Дебрецена, - дискуссия о жанре романа-фельетона, развернувшаяся во французской литературе в 18361848 гг., затронувшая большое число писателей, журналистов, критиков, политических деятелей и имевшая широкий размах.
Среди участников спора Шандор Кале выделяет несколько главных действующих лиц. Это, прежде всего, депутат Шапюи де
