CC BY
15
объединенные в более широкую схему, обозначенную как ТоМизм. «Мы против множества допущений и неявных, хитрых предпосылок, которые наполнили к этому времени схему ТоМизма. Мы против догматизма ТоМизма» (с. 4).
Наиболее важным пунктом критики является способ, которым ТоМизм реформирует традиционную дуалистическую проблему, проблему Другого мышления. Современные психологи настаивают, что они не являются онтологическими дуалистами. Однако их процесс придания значения другой персоне должен включать два уровня: наблюдение «просто поведения» и вывод из этого наблюдения данных о ментальном состоянии. Таким образом, этот процесс становится основанием для своего рода дуализма. Речь идет о методологическом, и эпистемическом дуализме, основанном на противоположности видимости и реальности, внешнего и внутреннего, поведения и мышления (с. 10).
Л.А. Боброва
2012.03.008. ЛЕОДАР И., КОСТОЛЛ А. ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРЕДШЕСТВЕННИКАХ ПАРАДИГМЫ ТЕОРИИ МЫШЛЕНИЯ. LEODAR I., KOSTALL A. On the historical antecedents of the theory of mind paradigm. // Against theory of mind / Ed. Leudar I., Costall A. -Houndmills etc.: Palgrave Macmillan, 2009. - P. 19-38.
В статье обсуждаются исторические корни и концептуальные рамки парадигмы теории мышления (ТоМизм)
Под термином ^Мизм авторы имеют в виду теорию «Теории мышления» (ассоциируемую с работами Д. Премак (D. Premack), С. Барон-Коэн (S. Baron-Cohen), У. Фрайз (U. Frith), А. Лесли (A. Leslie)) и варианты, которые она порождает, такие, как, например, идея внутренней теории модуля мышления «theory of mind module» (с. 37). Авторы утверждают, что эта парадигма должна мыслиться как модель коммуникации, что она имеет корни в теории психологии Н. Хомского и работах о значении П. Грайса. Основываясь на их идеях, парадигма ТоМизма унаследовала и пытается решить картезианскую «проблему другого мышления». Не удивительно, что ТоМизм не решает этой неразрешимой проблемы.
Н. Хомский обозначил идею, что поведение является слабым источником данных о мышлении, кроме того, картезианское деле-
ние должно охватывать теорией не только науку, но и повседневную жизнь. Эта формулировка представляет «космическое» (mundane) понимание как «poor cousin» («жалкий родственник») научного усилия, форма научного исследования. Принятие картезианского деления, представленного в форме различия между «ментальным состоянием» и «поведением», где первое трактуется как ненаблюдаемое гипотетическое состояние, полученное на основе данных о поведении. Картезианское деление представляется как универсальный факт о человеке, скорее чем нечто исторически случайное. Это сходство только случайно признается, допускается исследователями ТоМизма.
Авторы считают интеллектуализацию повседневной коммуникации неприемлемой (неуместной). Повседневное межличностное (интерперсональное) понимание просто не состоит в использовании теории, чтобы вывести «ненаблюдаемое». Вопрос в том, как человек придает значение тому, что делает другой человек, и это не трудно, но невозможно решить, если один начинает с допущения, что человеческие мысли скрыты и познаваемы только непосредственно через «поведенческие сигналы». Говорят, что такие сигналы ограничены и ненадежны, так как не существует, как утверждают, систематического отношения между тем, что мы наблюдаем в других людях, и их «скрытыми» мыслями и чувствами. Многие экспериментальные исследования «подтверждают», что люди непоследовательны в кодировании своих ментальных состояний и неаккуратны в установлении психологической компетенции (attribution). Однако аналитические исследования показывает, что обсуждения организованы таким образом, что вклад индивидов в социальное взаимодействие реализует интенсиональность точно выраженным способом. Кроме того, если реально не существует систематических отношений между тем, как люди действуют, и тем, что они чувствуют и думают, то не легко увидеть, как кто-то, даже психолог, может определить точность или неточность в установлении психологической атрибуции (attribution). Должна быть установлена явная связь между тем, как реальный человек придает значение другому человеку в повседневном взаимодействии.
Взаимодействие исследователя и участника психологического эксперимента можно анализировать как диалог, но при этом следует иметь в виду, что существуют исключения, которые пока-
зывают несоответствие между правилами поведения и практикой экспериментального исследования.
Авторы утверждают, что в неокартезианском описании социальных взаимодействий, таких как ТоМизм, и их эмпирических исследованиях, никто не сталкивается с другими.
Теория мышления (парадигма), однако, сталкивается с другими, даже более серьезными концептуальными проблемами. ТоМизм проводит глубокое различие между мышлением и поведением, так что первое не редуцируется ко второму. Но он также утверждает, что поведение есть основание, из которого выводятся ментальные состояния. Тогда проблема состоит в том, как поведение может обозначить «ментальное состояние», если оно одновременно особый знак явления феномена. Как наблюдаемое поведение может говорить о наличии внутреннего ментального состояния и как оно может обосновать атрибуцию «ментального состояния»? Проблема, конечно, общая, а не только для ТоМизма - каким образом одно может быть основанием для другого? Уже Ч. Пирс ясно осознавал эту проблему, утверждая, что единство знака обеспечивается интерпретантом. Ясно, что связь между основанием и заключением, которую он поддерживает, должна быть понятной и «законной». Но тогда мы можем также спросить, каким образом я узнаю, что обоснование связи между основанием и заключением бесспорно? Ст. Тулмин утверждал, что веские аргументы должны быть «устойчивыми» (grounded). В случае проблемы «поведение -ментальное состояние», поднятой в ТоМизме и связанной с двумя терминами, имеющими автономные области, такая «устойчивость» недостижима.
Говоря об отношении между языком и реальностью, Х. Патнем писал: «Реальная проблема состоит в том, что предложение не может быть ни истинным, ни ложным относительно внешней реальности, если не существует обоснованной связи между вещами, о которых мы говорим с помощью языка, и любым аспектом какой бы то ни было реальности» (Х. Патнем, цит. по: с. 36). Таким образом, Х. Патнем говорит о том, что язык и реальность не являются автономными, а «взаимопроникают» друг в друга. Для теории мышления это означало бы отрицание эпистемиче-ского дуализма и принятие тезиса, что ментальность и поведение являются не различными видами, а аспектами одного и того же фе-
номена - активности. Но тогда не было бы необходимости для теории мышления (с. 36). То, о чем говорит психология, есть интел-лектуализированное описание иллюзорной проблемы другого мышления.
Л. А. Боброва
2012.03.009. ШЕРРОК У., КОУЛТЕР Дж. ТЕОРИЯ МЫШЛЕНИЯ: КРИТИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ. SHARROCK W., COULTER J. Theory of mind: A critical commentary continued. Against theory of mind / Ed. Leudar I., Costall A. -Houndmills etc.: Palgrave Macmillan, 2009. - P. 56-88.
Авторы утверждают, что идея «теории мышления» зависит от множества некритически принятых, сомнительных допущений современной философии мышления. Некоторые из этих ключевых допущений опираются на подразумеваемые неверные концепции природы языка и его роли в «теории мышления». Без этих неверных представлений идея «теории мышления» становится излишней.
Свой подход авторы называют «грамматическим», поскольку он основывается на анализе свойств языка и способов его использования для того, чтобы говорить о вещах. Этот подход близок «философии обыденного языка» (Л. Витгенштейн, Г. Райт).
Тех, кого авторы критикуют, интересует не употребление языка, а проблема референции. Они склонны полагать, что главное дело языка есть ссылка к вещам, которые независимы от языка. Утверждения, которые включают такие выражения, как «думать», «верить», «представлять», «ощущать» и т.д., также должны иметь референцию к нечто, а именно эпизоду (occurrence) в мышлении некоего человека.
Как результат их основных философских предпосылок обе теории (ТоМ и СТ) склонны к игнорированию того факта, что человеческие существа являются культурными существами. Рамки, в которых «решение» проблемы понимания другого человека - «понимания, что другие люди имеют ментальные состояния» - не требуют оригинального, приспособленного для особого случая (или врожденного) некоторого психологического механизма, но есть аккумулированный продукт прогрессивного окультуривания индивида. Благодаря окультуриванию индивид приобретает большое и
