CC BY
73
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2011.04.018. АНОШКИНА-КАСАТКИНА В.Н. ПРАВОСЛАВНЫЕ ОСНОВЫ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX в. - М.: Пашков дом, 2011. - 384 с.
В монографии профессора, доктора филол. наук В.Н. Анош-киной-Касаткиной исследуются малоизученные проблемы православной духовности русской классической литературы. Автор представила методологическое многообразие подходов к осознанию православных основ русской литературы. В работе утверждается существование направления религиозной философии в современном литературоведении.
Книга состоит из введения, трех частей - «Русская литература первой половины Х1Х в.», «Русская литература второй половины Х1Х в.», «Русская литература первой половины Х1Х в. в оценках религиозных философов конца Х1Х - начала ХХ в.» - и заключения.
Во введении автор монографии рассматривает влияние патриархально-семейных, родственных отношений на формировавшийся литературный процесс первой половины Х1Х в. У истоков русской литературы Х1Х в. выделяются «родовые гнезда», внесшие значительный вклад в историю отечественной литературы. Образ дома выступал и в своем конкретном значении, и в аллегорическом, символическом - обозначая семью, родину и пристань, к которой стремится человек в своих жизненных скитаний.
Обостренным чувством города обладал беллетрист В.С. Филимонов (1787-1858); в поэме «Москва» он в веселых, шутливых тонах изобразил знаменитые московские дома. К.Н. Батюшков (1787-1855) в «Прогулке по Москве» описал дом Н.М. Карамзина, в котором формировался круг литераторов карамзинского направления. О веселых вечерах, проходивших в доме П.А. Вяземского, он упоминает в стихотворении «Мои пенаты. Послание Жуковскому и Вяземскому». Мечту о счастливом доме молодой В.А. Жуковский выразил в этическом эссе «Кто истинно добрый и счастливый человек?» А.И. Тургенев посвятил стихотворение дому А.Ф. Воейкова. Средоточием литературной и политической жизни были дома
и квартиры литераторов декабристского лагеря - Ф.Н. Глинки,
A.И. Одоевского, но особенно К.Ф. Рылеева, где проходили знаменитые русские завтраки. Заметная роль в становлении литературного процесса 1820-1830-х годов принадлежит домам-салонам З.А. Волконской и А.П. Киреевской (Елагиной).
Родственно-семейные, дружеские связи придавали литературной жизни и творческому процессу Х1Х в. особый характер. Стремление к общению, готовность прощать, сердечно понимать другого человека, вера в его «воскресение» - на этой почве в значительной мере вырастали творческие принципы Жуковского и Батюшкова.
Первая часть книги В.Н. Аношкиной-Касаткиной открывается главой «К.Н. Батюшков (Об истоках религиозности)», в которой исследуются религиозно-философские воззрения поэта-предроман-тика. Автор относит к «прологу» его литературной деятельности юношеское письмо к отцу (ноябрь 1801 г.), где будущий поэт сообщал о своей первой публикации: вышел отдельной брошюрой его перевод на французский язык «Речи по совершении священного Коронования Императора Александра Павловича» митрополита Платона (Левшина, 1737-1812).
Истоком религиозных настроений Батюшкова стало его раннее стихотворение «Бог» (1814 или 1815 г.), в котором была высказана идея «Символа Веры». В стихотворении «Надежда» (1815), явившемся продолжением религиозно-одического песнопения поэта, эта мысль приобрела глубоко личный смысл. Подобные рассуждения Батюшков выразил и в статье «Нечто о морали, основанной на философии и религии» (1815). К этому же году относится его стихотворение «К другу», где в качестве главных святых основ бытия названы Вера и Надежда. По мнению автора монографии, начальный и заключительный этапы творчества Батюшкова едины в исходной религиозно-теоцентрической основе.
Нередко в собраниях сочинений К.Н. Батюшкова составители последним ставили стихотворение «Ты знаешь, что изрек...» («Изречение Мельхиседека»), датируя его 1821 или 1824 г. По мнению
B.Н. Аношкиной-Касаткиной, таковым является «Подражание Горацию» (1826 или 1825 г.), в котором нашла выражение вера поэта в свой творческий дар, что и обеспечило ему бессмертие.
В главе «В.А. Жуковский. Литературный диалог поэта с
A.П. Киреевской (Религиозная этика романа в письмах)» дан анализ переписки поэта с Авдотьей Петровной Киреевской (самый большой пласт в его эпистолярном наследии). В жизни молодого поэта две женщины играли особую роль: Маша Протасова и мать славянофилов И.В. и П.В. Киреевских Авдотья Петровна - близкий друг Маши и поэта, боровшихся за свою любовь и право на семейное счастье, в котором им было отказано.
В переписке Жуковского с А. П. Киреевской обнаруживаются зачатки чуть ли не всех видов будущего романного жанра (социально-психологического, этико-психологического и др.), а также некоторых повествовательных приемов (воспроизведение «диалектики души», противоречий внутреннего мира). Главный «герой» «романа в письмах» - человек, ищущий нравственную истину, смысл жизни и свое назначение, стремящийся противопоставить высокую этическую христианскую норму поведения социальным обстоятельствам, препятствующим «счастию» порядочных людей. Основу «сюжета» составляют любовные конфликты; именно любовь оказывается «экзаменом» для героев. Но в отличие от героев психологических романов следующих десятилетий «авторы переписки» выдерживают жизненные испытания. «Роман в письмах» оказался школой для будущих романистов.
В главе «А.С. Пушкин» рассматриваются вопросы периодизации творчества поэта. Автор отмечает, что в историко-литературной науке подходы к ним различны, но правы те, кто выделяет в творчестве три больших периода. Это позволяет увидеть динамику творчества поэта: переход от предромантизма к романизму; становление реализма как «истинного романтизма» в «Евгении Онегине» и «Борисе Годунове»; кристаллизацию реализма, сохранившего «романтическую христианскую идеальность» (с. 112).
Анализируя поэму «Демон» (глава «М.Ю. Лермонтов»),
B.Н. Аношкина-Касаткина утверждает, что это - отнюдь не богоборческое, а глубоко религиозное произведение. В своих истоках оно связано с древней христианской литературой, святоотеческими повествованиями о человеческих грехах, искушениях и соблазнах, о злых духах, об ангелах, о Небесном Суде, Божественном милосердии и прощении грешника. В поэме выражено предупреждение человеку о демонической опасности, о близости злой силы и обо-
ротничестве Злого духа. Путь к спасению, Божественному милосердию лежит через страдания и любовь. Поединок священного и демонического начал поэт ощущал в собственном сердце, и эта борьба была одним из источников его душевных терзаний. Поэма «Демон» - это исповедь и покаяние поэта; эти чувства поэт испытывал на протяжении всей жизни и потому не желал печатать свою поэму, чувствуя возможность и необходимость продолжения (с. 156). В «Демоне» поэт запечатлел освобождение души от индивидуалистически-демонических влияний и ее восхождение к Богу.
В главе «Н.В. Гоголь» рассматривается переписка писателя с А.О. Смирновой-Россет в период работы над вторым томом «Мертвых душ» и «Выбранными местами из переписки с друзьями». Гоголь по-своему наставлял адресата, но его художественный гений вступал в противоречие с его «миссионерскими» устремлениями, что вызвало болезненные, мучительные переживания писателя. Переписка Гоголя с А.О. Смирновой является одним из свидетельств значительной роли женщин в развитии русской литературы XIX в.; однако эта область изучена мало (с. 182).
Вторую часть монографии открывает глава о публицистическом, поэтическом, эпистолярном и мемуарном творчестве К.С. Аксакова. Рассматривая написанную им в 1874 г. «Биографию Федора Ивановича Тютчева», исследовательница подчеркивает выдающееся значение этого труда: Аксакову «принадлежит первое открытие Тютчева как деятеля русской культуры, незаурядного политического мыслителя, самобытного поэта и привлекательного русского человека. Именно Аксаков впервые показал широту дарований Тютчева, совершенно особый, возвышенный духовный мир поэта... объяснил сложную и противоречивую личность Тютчева. В труде Аксакова представлен не только портрет Тютчева, но и автопортрет, выявлена глубинная связь двух выдающихся православных деятелей русской культуры» (с. 232-233).
В главе «Ф.И. Тютчев» дан анализ одного из самых загадочных стихотворений поэта «Silentium!» (1833). В нем поэтически обобщены «те патриотические ощущения поэта, его почти иррациональные предсказания ("чувства сна"), которые не поддаются рассудочности, холодной логике, обыденным наблюдениям - "общему аршину"; ведь вообще неисповедимы исторические судьбы, а огромное время и пространство России, ее провиденциальное бу-
дущее "не измерить" скудным человеческим умом. Тютчев выделил эту главную мысль стихотворения, поставил в автографе после слова "Умом" тире, обозначив многозначительную паузу, особое разъяснение своей мысли: не ум, а вера нужна для понимания России-родины» (с. 271).
Анализируя творчество Достоевского (глава «Лиризм прозы»), исследовательница подчеркивает, что писателя и его героев «связывает особая близость, которую можно назвать эстетической симпатией. Романист испытывал ее к своим героям, даже таким, как Ставрогин и Петр Верховенский... Автор и персонажи его произведений носят в себе родственные элементы. Их объединяют "родственные" связи. Они разъединены друг с другом и в этом смысле отчуждены и тем не менее - взаимно близки. Переживание далекости и близости героев друг к другу и автора к персонажам своих произведений составляет сущность лиризма Достоевского. Писателя интересовал не просто человек XIX в. в его общих схематических чертах, а лишь определенный тип человека, который можно назвать человеком Достоевского» (с. 275).
В главе «Л.Н. Толстой» прослеживаются духовные связи между художественными замыслами Толстого конца 1850-х годов и стихотворениями Тютчева о природе. Некоторые существенные детали романа «Война и мир» и рассказа «Три смерти» были задуманы в атмосфере тютчевских настроений, выраженных в его весенней лирике.
В третьей части монографии рассматриваются религиозно-православные концепции литературоведения В.С. Соловьёва и И.А. Ильина.
В Заключении В.Н. Аношкина-Касаткина размышляет о проблемах периодизации русской литературы XIX в. Сохраняются ли опорные даты периодизации - 1825 г., середина 1850-х и середина 1890-х годов, обусловленные длительным господством ленинского принципа освободительной борьбы? Названные даты - отнюдь не столько границы этапов освободительного движения, сколько вехи царствования Александра I, Николая I, Александра II и Александра III. Прав был И.В. Киреевский, предлагавший смешанные принципы периодизации литературы. В статье «Обозрение русской словесности 1829 года» он применяет четыре подхода к оценке литературного движения, выделив своеобразие отражения «жизни
действительной» (объективный фактор), выражение «стороны идеальной, мечтательной» (субъективный фактор), иноземное влияние (французское, затем немецкое) и самобытность литературы («русский дух»). Согласно «персональному принципу», он также предложил выделять периоды: Карамзинский, Жуковского, Пушкинский.
В отечественном и западном литературоведении принято выделять периоды по литературным направлениям (классицизм, сентиментализм, романтизм, реализм, модернизм). Однако и в этих периодизациях нет четких границ, считает автор, предпочитая смешанные принципы: хронологический, персональный, по литературным направлениям.
К концу ХХ в. обострилось внимание к проблеме смены таких литературных направлений XIX в., как романтизм и реализм. По мнению В.Н. Аношкиной-Касаткиной, романтизму предшествовала стадия предромантизма, очевидно проявившаяся в поэзии К.Н. Батюшкова, Н.И. Гнедича и некоторых поэтов пушкинской плеяды. Вершина этой стадии - поэма Пушкина «Руслан и Людмила». В ней сочетание возвышенной мечтательности и шутливости, выражение симпатий к простому человеку и гражданственных переживаний смягчило универсальный скептицизм и «мировую скорбь» западного романтизма. Далее движение шло к этико-психологическому романтизму Жуковского (и поэтов, прошедших его школу), затем - к гражданственному романтизму. Этико-эстетический романтизм Пушкина синтезировал достижения романтизма, утвердив ценности Истины, Добра и Красоты.
Философский романтизм Ф.И. Тютчева и Е.А. Боратынского, а также близких им поэтов 1830-х годов - новая фаза и новый тип этого литературного направления. Романтизм Лермонтова с его исповедями, молитвами, покаяниями, образами Ангела и Демона, страстными духовно-религиозными устремлениями «следовало бы назвать религиозным, но этот тезис нуждается в обстоятельной научной проработке». Судя по новейшим исследованиям, и романтизм Ф.Н. Глинки нужно отнести к этому типу творчества. Фольк-лорно-демократический романтизм Гоголя и А.В. Кольцова эволюционировал в том же направлении.
Во второй половине XIX в. романтизм существовал в виде традиций в творчестве почти всех реалистов - Тургенева, Герцена,
Достоевского, отчасти у Л. Толстого (не случайно же он говорил о Тютчеве: «Без него нельзя жить» и со слезами читал наизусть его стихи). В творчестве В.Г. Короленко и В.М. Гаршина традиции романтизма проявились в полной мере. Параллельно с этим романтизм сохранял свою самостоятельность в поэзии А.К. Толстого, Я.П. Полонского. В «Вечерних огнях» Фета, в поэзии К.К. Случев-ского, К.М. Фофанова, B.C. Соловьёва обозначился постромантизм, непосредственно предшествующий символизму. Таким образом, направление прошло весь свой цикл развития от предромантизма -к постромантизму.
Первый этап в развитии реализма XIX в. («Евгений Онегин» и «Капитанская дочка» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, «Герой нашего времени» Лермонтова) - это классический реализм, осно-ваный на глубоком единстве с романтизмом. В «социальном» реализме второй половины XIX в. выделяются три течения и несколько школ. Течение «социально-просветительское» (А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин и др.) связано со школой Чернышевского (В.А. Слепцов, Н.Ф. Бажин, И.В. Омулевский и др.), этнографической (В.И. Даль, отчасти А.Ф. Писемский, П.И. Мельников-Печерский и др.) и некрасовской школами.
К течению «социально-психологического» реализма принадлежит творчество И.С. Тургенева, А.Н. Островского, А.Ф. Писемского (роман «Тысяча душ»), Н.С. Лескова (роман «Некуда»). «Социально-этический» реализм - самое мощное течение по своему влиянию на литературный процесс; к нему автор относит творчество Л. Толстого, Достоевского, Писемского («Масоны»), Лескова (произведения 1870-1880-х годов), Чехова.
Такого рода подход к типологии реализма, выросшей на основе исследований XX в., не утратил своего значения, хотя здесь не учтены в достаточной мере религиозные воззрения писателей той поры. С точки зрения В.Н. Аношкиной-Касаткиной, в современном литературоведении не разработан вопрос о родовых признаках поэтики реализма. Если в классической прозе (Пушкин, Гоголь, Лермонтов) очень сильны лирические начала - это как бы «лирический реализм» «золотого века» поэзии, то реализм второй половины XIX в. следует квалифицировать как «лироэпический», что проявилось во многих эпопеях, романных циклах, романах, повестях, очерках.
При этом отмечается недостаточная изученность «реализма в лирике» - своего рода «эстетического реализма» (термин B.C. Соловьёва) в поэзии раннего Фета, А.Н. Майкова, Н.С. Никитина и др.
Т.М. Миллионщикова
2011.04.019. АФАНАСЬЕВ Э.С. ФЕНОМЕН ХУДОЖЕСТВЕННОСТИ: ОТ ПУШКИНА ДО ЧЕХОВА: Сб. ст. - М.: МГУ, 2010. -296 с.
Доктор филол. наук Э.С. Афанасьев (проф. Ярославского гос. пед. ун-та) предлагает свою интерпретацию известных произведений А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, но «главной фигурой» является А.П. Чехов - его произведения «насыщены реминисценциями», в них «"гостят" герои» перечисленных выше авторов (с. 7). По мнению исследователя, проблема адекватного прочтения Чехова состоит в том, чтобы «осмыслить его реализм как постклассический» (с. 51).
Работы А.П. Чудакова, Э.А. Полоцкой, З.С. Паперного, В.К. Катаева, В.Я. Линкова, И.Н. Сухих и др. создали серьезную основу для рассмотрения творчества Чехова как «новаторской, эпохальной художественно-эстетической системы, принципиально отличной от классического реализма» (с. 51), - подчеркивает Э.С. Афанасьев. Он поддерживает и развивает мысль о том, что к чеховскому герою «читатель относится не как к представителю чего-то общего (культуры, идеологии, класса), а как к единичному человеку»; в художественном мире Чехова «нет сверхличной ценности», и это «становится главным источником трагизма жизни героев»1. Однако «единичность человека» интерпретируется писателем как «симптом эпохального мировоззренческого и литературного кризиса, породившего героя эпохи безвременья» (с. 51).
В статье «Пушкин - Чехов: Ироническая проза» Э.С. Афанасьев подводит некоторые итоги сравнительного анализа: если для Пушкина «ироническая проза» - один из путей развития повествовательного искусства, «манифестация творческой свободы писателя», то «ироническая проза» Чехова - свойство его реализма нового типа (с. 55). Автор монографии сопоставляет «Повести Бел-
1 Линков В.Я. Художественный мир прозы А.П. Чехова. - М., 1982. - С. 54.
