CC BY
14
ФИЛОСОФИЯ: ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
2011.04.001-003. ГЕНДЕРНЫЙ КОНСТРУКТ, ЛОГИКА ОРГАНИЦИЗМА И ПРАГМАТИКА СОГЛАСИЯ. (Сводный реферат).
2011.04.001. BUTLER J. Le corps est hors lui // Critique. - P., 2011. -N 764-765. - Р. 73-87.
2011.04.002. GAUDEMAR M. de. Métamorphosés organiques: Une approche monadologique // Critique. - P., 2011. - N 764-765. - Р. 61-73.
2011.04.003. POULAIN J. L'injustice capitaliste et la justice du jugement // Qu'est-ce que la justice? La justice devant l'autel de l'histoire. - Saint-Denis, PUV, 1994. - P. 75-95.
Джудит Батлер (001) - одна из классиков современной генде-рологии, автор книги «Беспокойство гендера. Феминизм и субверсия идентичности»1 пытается по-новому определить сущность тендерного констуктивизма, который имел целью, во-первых, преодолеть все формы биосоциального детерминизма, во-вторых, предложить социальную и политическую программу воспроизводства, обеспечения условий легитимности и защиты прав новых гендерных идентичностей, уже размывших границы традиционного «бинаризма» (001, с. 73-86).
Батлер заявляет о значимости концептуального наследия М. Фуко, для которого сексуальность явилась точкой взаимоопределения удовольствия и власти, желания и закона, что уже предполагает в любом обозначении пола дискурсивный компонент, включающий пол в контекст норм и конвенций, которые установлены и развиваются и должны быть легитимизированы социальным согласием для возможности функционировать. Однако гендерный конструктивизм имеет для Батлер некоторые ограничения, сформули-
1 Gender trouble. Feminism and the subversion of identity. - L., N.Y.: Routledge, 1990. - 221 p.
рованные в вопросе «каким способом я "конструирую" мое тело, каким способом тело уже "сформировано" для меня и вопреки мне», оставаясь для меня весьма смутной реальностью (001, с. 73-86).
Цель гендерного констуктивизма, далекого от абсолютизации субъективной власти над телесной данностью, - критиковать способы и формы биологического детерминизма, проникающие в аксиомы медицинского контроля, в психиатрический дискурс, в социальную и юридическую теорию во всех оправданиях и узакониваниях регулирующих сексуальность правил. Поэтому императив гендерного конструктивизма таков: мыслить интерсексуальность и пределы бинарной концепции, подвергая сомнению бинарные различия - источник всех гендерных неравенств. Отсюда гибкая политика идентификации пола как «поля различий», как конструкта, соединяющего в ситуативном балансе индивидуальные проекции, коллективные формы и властные императивы. Одна из центральных задач гендерного конструктивизма - выявить способы влияния власти на уже сконструированное тело и формы его социального конструирования. Концепция гендерного конструктивизма предполагает аксиому сконструированности самой природы, которая проявляется в перформативном функционировании гендера как своеобразном пучке контекстуальных предикатов, как фокусе рационализации чувственной данности (001, с. 78).
Батлер заимствует из археологического словаря М. Фуко понятие «регулятивного идеала» пола, предполагающее исследование социальных регуляций пола в сообразности с идеальной нормой, самого характера регулятивных действий в их временных и пространственных модальностях, в их перформативных процессах постройки гендерного конструкта (001, с. 78). Исходя из априори конструктивизма, Батлер считает половое воспроизводство человеческого рода только историко-социальной институцией, формирующей и развертывающей субъективное тело в его функциональности, что, разумеется, не обозначает его единственный способ существования. Материальность тела дана нам только «через призму определенного исторического дискурса», а история тела и сексуальности не предполагает, что половое воспроизводство является единственным и необходимым фактором, вокруг «которого организуются тела и сексуальности» (001, с. 78). Поэтому нет и не может быть какого-либо детерминизма и телеологии, согласно которым
гендер мог бы существовать. Однако нет и не может быть сферы абсолютной свободы, которая бы преодолела все определяющее ее отношения, - свободы самоконструирования. Речь скорее идет об опыте проживания во «временной матрице властных отношений» (001, с. 78) и об определении возможностей гендерного конструирования внутри такой матрицы, чем и обусловлен весь политический пафос гендерного конструктивизма, который в рамках «демократии меньшинств» становится политической риторикой борьбы против любых видов гендерного экстремизма и доминирования, борьбы, требующей объединения усилий разных гендерных групп, конструирования их коалиций в отношении прагматического идеала социального согласия и диктуемых им политических целей (001, с. 85).
В перспективе такого «идеал-реального» гендерного конструирования Батлер пытается переосмыслить отношения воображения и символического, порядка представления и порядка закона, указывая, что уже для Фрейда телесное самовосприятие субъекта было определено воображаемым. Однако воображаемое и «воображаемая оркестровка» гендера в философской и культурной традиции Запада были «колонизированы» маскулинной властью, что может и должно быть поставлено под сомнение (001, с. 79). Отсюда и критика Батлер концепции закона исключения у Лакана, который объяснял механизм психического травматизма действием символического порядка. Но не ведет ли исключение символического и доминанта воображаемого в гендерном конструировании к тупику существования, в котором гендер и гендерная группа не только не могут адекватно воспринять себя и социальный контекст, но и мыслить объективные условия своего бытия, желать, реагировать и действовать?
В русле гендерного органицизма Мартин де Годмар (002) предлагает рассмотреть гендерную идентификацию с позиций монадологии Лейбница, оправдывающей порядок универсума как органическую метаморфозу. Де Годмар отмечает, что Лейбниц никогда не смешивает живого индивида, которому его физическое тело служит основой и выражением, с отдельными активными монадами, входящими в состав этого живого тела и сообщающими ему свою энергию. Индивид как монадный агрегат наделен пассивной силой сопротивления и активной силой выражения, вписанных в пределы предустановленной гармонии (002, с. 61). Делёз - внима-
тельный читатель Лейбница - уже указывал на несводимость отдельных монад к индивидуальным существам и персонам. Личность (персона) существует в своем теле, как тело существует в личности, что продиктовано законом взаимопроникновения в логике органической метаморфозы (002, с. 62). Монада не выводится из индивидуальной субстанции, она выводима из субстанциальной формы (имманентной силы, определяющей ее место в универсуме) (002, с. 63). Все живые существа, организованные по прогрессивной лестнице творения, наделены чувственным восприятием и познавательными способностями согласно эвристическому и архитектоническому принципу непрерывности (002, с. 63). Восприятия и стремление к смене восприятий (аппетит) лежат в основании ин-дивидуации любого живого существа, среди которых человек наделен еще способностью к рефлексии, исток которой - в органической сложности человеческого индивида (002, с. 63).
Индивиды как органические «машины» - агрегаты монад в их бесконечно малых частях являются продуктами бесконечных серий других «природных машин» по принципу гармонического порождения монад и их комплексов во всеобщей логике природы. Поэтому живые индивиды в органических телах обретают в органике условие собственного воспринимающего и желающего естества (002, с. 63).
Концепт «органической машины» объединяет активность отдельных монад для того, чтобы послужить условием индивидуации любого живого существа. Лейбницевская доктрина монадологии объемлет структуру всех живущих существ независимо от того, вовлечены ли они в социально-исторический контекст или символические практики, поэтому акцент необходимо смещается от исторического как способа сосуществования волевых проектов к органическому как порядку проявления естества (002, с. 64). Отсюда кажется безусловной связь между индивидуальностью существ и их телесностью: живой индивид может выразить мир только принадлежа целому, будучи сам отражением этого целого, где внутреннее и внешнее, сознание и бессознательное слиты воедино (002, с. 64).
Жизнь - это становление во всем комплексе непрестанных динамических обменов между внутренним и внешним, из которых составлена любая «природная машина». Жизнь всегда связана с функциональностью органов. Исходное ограничение творений в их
индивидуации трактуется как предел непрекращающихся метаморфоз, причина которых в многообразных изменениях монад, в своем сосуществовании создающих явленный и мыслимый мир. Однако в силу инерционного сопротивления сущности высшего порядка не могут перевоплотиться в сущности низшего (человек не может трансформироваться в бабочку) (002, с. 65).
В человеческих индивидах органическое тело и рефлектирующая субстанция (дух) совершенно сообразны: органическое тело «природной машины» - единственная материальность, сообразная способности рефлексии, так как она таким способом предустановленно создана и организована. Более того, эта материальность необходима для мыслящей деятельности в себе и над собой рефлектирующего человеческого существа, что, собственно, и делает индивидов способными на личностное самоопределение (002, с. 66). Общество - это система, которая свидетельствует о возникновении и существовании живого в контексте символических и социально-юридических связей, поэтому личность - органический индивид, взятый в совокупности его отношений к общежититель-ным нормам и ко всем другим живым существам (002, с. 67). Общение, свойственное разумным душам, предполагает очевидно лицо и голос, которые образуют саму личность как субъекта самопредставления и поступка. Статус личности основан на (взаимном) признании других мыслящих существ, которые доверяют «представлению тела с человеческим лицом», тела, заставляющего понимать себя в общении, в разговоре. Доверие Лейбница отлично от декартовой достоверности, предполагая согласие по критериям взаимопризнания, которые могут развиваться и быть пересмотрены (002, с. 67), что, несомненно, создает концептуальную основу гендерно-го конструктивизма.
Живая реальность личности (персоны) выражается одновременно в органике и в аффективной и желающей временности (душевной организации) (002, с. 68). Право-моральная личность укоренена в естественном теле и физическом универсуме, так как она отождествляется с определенным местом мира (situs), с «респек-тивным» местом индивида (2, с. 68). Человеческое тело существует в двух бытийных уровнях: глубокий уровень действия монад, которые образуют индивидуальный организм, и уровень выражения личностей на видимой сцене исторического бытия - в форме интер-
индивидуальности, понимаемой как область взаимовыражения (002, с. 69).
Тела больше, чем сообразные явления, а личностные маски, проявляющие их социальную сущность, не просто совозможные состояния одной и той же личности, а разнообразные реальности, обусловленные порядком универсума (002, с. 69). Поэтому женская или мужская персонализация органического тела актуализирует только одно из многочисленных естественных расположений тела (002, с. 70).
В логике метафизического органицизма личности, действующие в социально-историческом контексте, проявляют публично бессознательную энтелехию тела, что предполагает временной синтез субъекта: мы представлем другому лицо и стиль телесного выражения, продиктованные индивидуальностью и хранящие память наших прошлых состояний и стремления будущих ориента-ций (002, с. 71). Личность отождествляется с живым индивидом во множественности связей, которые его органическое тело объемлет, что дает ей большую свободу действия в пределах сохранения жизни и человеческого достоинства (002, с. 72). Человеческое тело - не пассивный инструмент активной воли, но проявление существования индивида, испытывающего свою способность действия на себя и других в порядке универсума (002, с. 72).
Гендерный органицистский конструктивизм де Годмар понимает как завершение природной гармонии в самопризнании телесной индивидуальности, схема которого воспроизводится во взаимопризнании личностей и их согласии о нормах взаимовыражения и взаимопроявления, что открывает возможность для вопроса об основании такого схематизма.
Производство гендерной предметности как «социокультурной действительности» в основе своей имеет метафизику пола как проецирование условий самочувствия и самоощущения в той мере, в какой эти условия стали принципами социокультурного самочувствия и присвоения права говорить о его продуктах, присвоения права производить продукты этого самочувствия как фигуры дискурса.
Неопрагматическая прозопопея согласия гарантирует таким образом гармонию как перцептивного и познавательного акта с видимым миром и его предполагаемой структурой, так и гармонию
человека с источником собственного волевого существа и проекцией социальной реальности. Так производится необходимая всеобщая регулятивная инстанция опыта и поступка - «слепой консенсус», напрасно призванный преодолеть раздел реального «белой» магией именования и слова-действия в фигуре «общественного животного», созданного сообразно «целям свободы», животного, в котором безупречно скоординированы «система желаний и действий» и «система когнитивных и стимулирующих восприятий». Прагматический «демон» заставляет каждый раз воспроизводить коммуникационную модель согласия «безупречного автоматизма», заменяя им вакантную позицию «третьего» (внеположных отчужденных сил или суверенных богов), гарантировавшего условия развертывания любого человеческого действия, выбора, решения, аффекта. Пропозициональная прозопопея преобразуется в аргументативную прозопопею «коллективного процесса легитимации» как гендерных групп, так и социальных, моральных, юридических институтов (003, с. 91).
Поскольку условием аргументативной дискуссии как ритуала взаимопризнания социальных групп явилось снятие любых предшествующих обязательств в опыте радикальной проблематизации и редукции традиционных потребностей и норм, аргументативный механизм производства условий сосуществования восстанавливает структурную схему шаманистского ритуала как обретения согласия с внеположным Третьим через преступание всех запретов в священном безумии, которое, как кажется, сублимирует любое стремление господствовать или проявлять насилие в отношении к другому (003, с. 92).
Коллективное согласие как безусловное требование морального долга реализуется как в априорном самоопределении человеческой воли, так и в самой фактичности бытия: легитимирующий любые проявления человеческого существа и социального организма консенсус возводится в инстанцию абсолютного суждения об объективных условиях социальных отношений, которые в нем объективированы. Отсюда и всеобщая политизация частной и социальной жизни, которая состоит в обращении видимого согласия всех со всеми в принцип, средство и цель действия каждого (003, с. 94). Слепая демократическая идентификация всех со всеми исходя из единственного факта произнесения суждения о суждениях самого себя и других воспроизводит действие закона языковой
прозопопеи в каждом социальном акте, что закрывает возможность отношения личности к истинным условиям своей социальной и гендерной идентификации.
С. В. Панов, С.Н. Ивашкин
2011.04.004-007. ФИЛОСОФИЯ ПОСТПОЗИТИВИЗМА. (Сводный реферат).
2011.04.004. MORING I. Detecting the fictional problem solvers in time and space: metaphors guiding qualitative analysis and interpretation // Qualitative inquiry. - Illinois, 2001. - Vol. 7, N 3. - P. 346369.
2011.04.005. DENZIN N.K. Moments, mixed methods, and paradigm dialogs // Qualitative inquiry. - Illinois, 2010. - Vol. 16, N 6. - P. 419427.
2011.04.006. SCHEURICH J.J. The masks of validity: a deconstructive investigation // International journal of qualitative studies in education. -L., 1996. - Vol. 9, N 1. - P. 49-60.
2011.04.007. RYTOVUORI-APUNEN H. Forget «post-positivist» IR: The legacy of IR theory as the locus for a pragmatist turn // Cooperation and conflict. - Aarhus, 2005. - Vol. 40, N 2. - P. 147-177.
И. Моринг (004) отмечает, что за последние два десятилетия в области социальных наук произошла «методологическая революция». Представители социальных наук так же, как и ученые-гуманитарии, объединились на почве качественных, интерпрета-тивных методов исследования. В настоящее время акцент делается не столько на поиске причин и следствий, сколько на задачах объяснения и понимания социальных явлений. Нарративная форма изложения стала доминирующей в таких областях, как культурология, этнография и др. Однако спор между «научным» и «журналистским» идеалами дискурса продолжается.
Так называемые качественные методы исследования тесно связаны с категорией парадигмы. Под парадигмой понимают систему базисных убеждений, или мировоззрение, которой руководствуется ученый не только в выборе методов исследования, но и в процессе принятия онтологических и эпистемологических убеждений. Последователи одной и той же парадигмы пользуются единым языком и стилем научного изложения, они разделяют одни и те же
