CC BY
294
УДК 930.1(4):316.346.2
О. И. Лисицына
Сексуальность как социальная политика в постструктуралистских и постмодернистских западных исследованиях
В статье представлен аналитический обзор разнонаправленных работ современных западных авторов, освещающих проблематику сексуальности в социально-политическом ключе. Статья носит историографический характер, в ней прослеживается эволюция взглядов на проблему соотношения феноменов власти и сексуальности в исследованиях постструктуралистов и постмодернистов.
The paper presents an analytical overview of divergent works of Western authors, covering issues of sexuality in the socio-political manner. The article is of the historiographical nature, it traces the evolution of views on the problem of correlation in the phenomena of power and sexuality in post-structuralism and postmodernism studies.
Ключевые слова: историография, гендерные исследования, феминизм, постструктурализм, постмодернизм, сексуальность, телесность, сексизм, дискурс, власть.
Key words: historiography, gender studies, feminism, post-structuralism, postmodernism, sexuality, physicality, sexism, discourse, power.
Представление о сексуальности как о социально-политическом конструкте является одной из ключевых интерпретаций данного феномена в рамках западной феминистской мысли. Однако и за пределами этого дискурса тема получила довольно широкое развитие. В настоящей статье предпринята попытка анализа концептуализации феномена сексуальности, её механизмов и их социальной обусловленности в ряде разнонаправленных (но по преимуществу всё же феминистских) западных исследований второй половины XX в., объединённых трактовкой сексуальности в социально-политическом ключе.
На наш взгляд, одним из первых, кто предложил подобную трактовку феномена сексуальности, стал К. Юнг, по мнению которого социум осуществляет контроль над сексуальным становлением индивида, обеспечивая тем самым его «одностороннее» развитие (по Юнгу, изначально в каждом индивиде присутствуют как мужские, так и женские черты, однако культурные нормы и правила предпи-
© Лисицына О. И., 2014
сывают ему быть исключительно «мужчиной» или «женщиной») [15]. Идеи К. Юнга стали важным шагом на пути к предлагаемой интерпретации сексуальности.
Кроме того, данная концепция, в известном смысле, стала предпосылкой теории андрогинной личности, которая, будучи напрямую взаимосвязана с проблемой половой идентичности, занимает одну из ключевых позиций в рамках проблематики сексуальности. Сформировавшись окончательно к 1970-м гг. в качестве реакции феминистской мысли на существующие в обществе гендерно-ролевые стереотипы, она получает разработку в трудах С. Бем и К. Хейлбран. Суть теории заключается в представлении об идеальном человеке как о личности, сочетающей в себе и «мужские», и «женские» качества независимо от половой принадлежности [7]. При этом предполагается, что представления о том, что есть «мужское» или «женское», не детерминированы, а искусственно сконструированы в контексте определённого социума.
К 1970-м гг. относится и основная работа Гейл Рубин «Обмен женщинами» [11], где на основе обобщений этнографического материала о значении дара в архаичных культурах брак в первобытном обществе представляется не чем иным, как одной из форм обмена подарками, а женщина, следовательно, - своеобразным даром, но даром наиболее ценным, так как он влечёт за собой установление родства [11, с. 102-103]. Следовательно, смысл брака, по её мнению, заключается в установлении социальных связей, в котором женщина играет лишь второстепенную роль.
Сексуальность Г. Рубин определяет как культурно конструируемую категорию, лежащую в основе гендерного неравенства [12, с. 465]. Предложив концепцию обмена женщинами, она приходит к выводу, что данное конструирование имеет целью сохранение мужского доминирования в обществе путём социального поощрения, а порой даже навязывания гетеросексуальных отношений [13, с. 108109]. Таким образом, запреты на андрогинность, би- или гомосексуальность, характерные отнюдь не только для архаических культур, но и для «цивилизованного» новоевропейского общества, могут быть объяснены боязнью деконструкции существующего социального порядка.
Восприятие сексуальности в подобном русле характерно также для социально-конструктивистского подхода, оформившегося во второй половине XX в. под влиянием идей Мишеля Фуко. В своей трёхтомной «Истории сексуальности» [14] М. Фуко описывает её как некий сценарий, сконструированный властью и контролируемый социальными представлениями и предписаниями, причём под властью понимается не какой-то институт или структура, а «сложная стратегическая ситуация в данном обществе», которая пронизывает
все его сферы и служит цели нормализации социума [14]. Следовательно, для М. Фуко сексуальность - не естественная данность, а «продукт», «следствие воздействия на общественное сознание системы постепенно формирующихся дискурсивных практик», которые можно назвать результатом деятельности «системы надзора и контроля за индивидом» [1, с. 443]. Подобная трактовка сексуальности позволяет критически анализировать устоявшиеся нормы, правила и образцы интимных отношений с учётом существования определённой системы табу в сексуальной сфере той или иной культуры.
Итак, следуя мысли М. Фуко, можно сделать вывод, что сексуальность не только не чужда власти, напротив, если говорить о типе их взаимоотношений, характерном для современного общества (по мнению М. Фуко, люди обрели сексуальность как факт сознания только с конца XVIII в.), власть стремится к максимальному контролю над личностью и осуществляет его через воспитание «удобных», «послушных» «тел» и «умов», в результате чего также происходит конструирование дискурса сексуальности - в качестве некой новой реальности [1, с. 443].
Ведя речь о проблематике сексуальности, мы так или иначе возвращаемся к наследию З. Фрейда. Как известно, его работы были подвергнуты жёсткой феминисткой критике - не только как некий оплот консервативных с точки зрения феминизма идей, но и как фундамент для построения позднейших антифеминистских концепций [9]. В связи с вышесказанным некоторое время феминистские авторы избегали обращаться в своих исследованиях к его работам, однако уже в 1970-е гг. Джулиет Митчелл берёт на себя труд реабилитации психоанализа для феминистской научной мысли [8, с. 28]. В своей работе «Психоанализ и феминизм» она делает упор на роль бессознательного в конструировании сексуальности как комплекса действующих в социуме норм или моделей поведения. «Мы живём «понятиями» и неизбежными законами человеческого общества не столько сознательно, сколько бессознательно - и особой задачей психоанализа является расшифровка того, как мы наследуем эти понятия и законы человеческого сообщества через бессознательное нашей психики, или, выражаясь иначе, бессознательное - это и есть путь следования этим законам» [8, с. 28]. Таким образом, и психоанализ в прочтении Дж. Митчелл сводит воедино сексуальность, бессознательное и социальные предписания конкретного общества, обосновывая тем самым социальную обусловленность сексуальной нормативности - в том числе и в современном обществе.
Специфика женской сексуальности в данном ключе была рассмотрена Люси Иригарэ в вышедшей в 1977 г. работе «Пол, который не единичен» [6]. Женская сексуальность в ней резко противопоставлена мужской, так как женщина у Л. Иригарэ - всегда «больше,
чем одно», а её сексуальность определяется через понятия множественного, диффузного (для пояснения этого тезиса она использует метафору «двух губ» [6, с. 128]), в то же время мужская сексуальность связана с понятием «одного», под которым понимается фаллос [6, с. 130]. Женственность плюральна, однако общество, управляемое мужчинами, навязывает ей мужскую, совершенно не характерную для неё модель сексуальности, построенную вокруг «одного». В результате женское желание трансформируется в продукт маскулинных представлений о сексуальности. Такая сексист-ская политика, по мнению автора, нуждается в изучении, целью которого должно стать преодоление этой якобы единственно возможной модели наслаждения.
Вскоре после работы Л. Иригарэ появляется публикация Андреа Дворкин «Порнография. Мужчины обладают женщинами» [4], в которой проблема конструирования сексуальности получает своё дальнейшее развитие. Во главу угла А. Дворкин ставит «идеологию мужского превосходства» (или так называемую «самость») [4, с. 202], подразумевающую под собой детерминированность мужского доминирования в обществе. Эти представления на протяжении веков навязывались обществом и обществу (не трудно догадаться, каким здесь было распределение гендерных ролей). В статье подробно описываются различные сферы мужского доминирования, среди которых выделяется право владеть - «брать всё, что угодно для того, чтобы поддерживать и улучшать себя» [4, с. 202]. Оно распространяется и на женщин как на один из «объектов» желания. Ведь что касается сексуального насилия, по мнению автора, оно не только продолжает активно осуществляться теперь, чаще всего, через брак, но также оправдывается тем, что якобы насилие нравится женщине. В этой связи следует упомянуть и о такой выделяемой автором форме мужской власти, как «власть именовать»: именно мужчина обладает правом называть, в том числе и женщину, которую он называет «так, как ему нравится» [4, с. 202]. Мир «поименован» мужчинами, в мужских категориях, и женщина также вынуждена использовать мужские мыслительные конструкты, использовать, по словам А. Дворкин, этот «мужской» язык «против себя» [4, с. 202]. Можно сказать, что у А. Дворкин сексуальность включена в сложный комплекс гендерных политик, определяемых ею как политики подчинения, и основана на навязанных обществу фаллоцентристских представлениях.
Интересна появившаяся в 1990 г. работа Ив Кософски Седжвик «Эпистемология чулана» [13], посвященная проблеме преодоления уже не «фаллоцентристского», а «гетеросексистского» угнетения [13, с. 198]. Центральное место И. Седжвик отводит проблеме «самораскрытия» [13, с. 185] - «обнародования» гомосексуалистами
49
своей сексуальной идентичности. Но эта проблема тесно вплетена в контекст представлений об обществе как о совокупности враждебно настроенных субъектов, характеризующихся высоким уровнем гомофобии, которая навязывается им властью. Очевидно, что и здесь прослеживается взаимосвязь с идеей принудительной гетеросексуальности, предложенной Гейл Рубин.
К 1990-м гг. относятся и работы американского философа Джудит Батлер, утверждающей, что производство сексуальности всегда осуществляется через властный регулятивный аппарат, под которым понимается «принудительная гетеросексуальность» и с помощью которого «наряду с промежуточными гормональными, хромосомными, физическими и поведенческими формами, осуществляется воспроизводство и нормализация мужского и женского» [2]. Она, можно сказать, сводит воедино концепции Г. Рубин и М. Фуко, но оппонирует последнему, ведь если у него «гендерное регулирование» является частным примером «более масштабных регуляционных действий власти», то Дж. Батлер полагает, что гендер «нуждается в собственных, вполне самобытных и особых регулятивных и дисциплинарных режимах» [2].
Также ей принадлежит трактовка сексуальности как «цитатно-сти», под которой она понимает некое «воспроизводство на телах» закона гетеросексуальности (речь идёт всё о той же «принудительной гетеросексуальности»). Норма пола, пишет Батлер, «цитирует» норму социального закона в отношении пола [5], т. е. сексуальность априори обусловлена социумом, причём, это характерно, по её мнению, как для исторического прошлого, так и для современных обществ.
В 1992 г. выходит и работа видного английского социолога Энтони Гидденса «Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах» [3], в которой современная сексуальность описывается уже как сознательно культивируемая черта личности, некий ресурс, присущий любому индивиду (Э. Гидденс использует дефиницию «пластическая
сексуальность» для описания сексуальности, освобожденной от репродуктивных потребностей) [3]. Однако вслед за прочими авторами, в том числе и М. Фуко, Э. Гидденс склонен и новоевропейскую, и другие патриархатные модели сексуальности описывать в терминах несвободы, социальной обусловленности и давления культурных норм [3]. Вообще анализ идей различных авторов относительно «репрессий» сексуальности занимает в рассуждениях Э. Гидденса значительное место. Кроме того, в данной работе усматривается резкое противопоставление двух форм сексуальности, которые можно назвать, соответственно, традиционной и нетрадиционной
50
(или, по выражению М.Г. Муравьёвой, «единой» и «двойственной» [10]), причём переход одной модели сексуального поведения в другую Э. Гидденс трактует в терминах «сексуальной революции» [3].
Безусловно, в данной статье нашли своё отражение далеко не все сочинения, так или иначе затрагивающие конструирование сексуальности, ведь к этой проблеме обращались едва ли не все классики феминистской мысли, а также исследователи целого ряда гуманитарных наук - вплоть до современности. Это, на наш взгляд, вполне объяснимо, ведь данная проблема является насущной и близкой для очень многих.
Однако тема отнюдь не закрыта: она будет продолжать осмысляться и пополняться новыми исследованиями до тех пор, пока существуют такие проблемы, как сексизм, гомофобия, сексуальное насилие и многие другие. Ведь только раскрытие технологий конструирования и внедрения в сознание индивида представлений о «сексуальном» или «несексуальном», «дозволенном» или «недозволенном», «нормальном» или «ненормальном» может способствовать деконструкции сексуальности в той подавляющей индивидуальность форме, в какой она традиционно существовала и продолжает существовать как навязываемой социумом модели сексуального поведения.
Список литературы
1. Баллаева Е.А. Репродуктивные и сексуальные права женщин как проблема гендерных исследований // Гендерный калейдоскоп: курс лекций / под общ. ред. М.М. Малышевой. - М., 2001. - С. 433-454.
2. Батлер Дж. Гендерное регулирование [Электронный ресурс]. - URL: http://www.feminismru.org/publ/stati_zarubezhnykh_avtorov/dzhudit_batler_gendem ое_гедиН^ате/8-1-0-133 (дата обращения: 22.10.2013).
3. Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах [Электронный ресурс]. - URL: http://www.twirpx.com/file/57924/?rand=1533257 (дата обращения: 11.10.2013).
4. Дворкин А. Порнография. Мужчины обладают женщинами // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. - Харьков; СПб., 2001. Ч. 2.
5. Жеребкина И. Женская сексуальность в феминистской теории // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. Ч. 1. [Электронный ресурс]. - URL: http://lib.znate.ru/docs/index-43648.html (дата обращения: 11.10.2013).
6. Иригарэ Л. Пол, который не единичен // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. - Харьков; СПб., 2001. Ч. 2.
7. Красова Е.Ю. Андрогиния // Словарь гендерных терминов [Электронный ресурс]. - URL: http://www.owl.ru/gender/002.htm (дата обращения: 12.11.2013).
8. Лауретис Тереза де. Американский Фрейд // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. - Харьков; СПб., 2001. Ч. 2.
9. Миллет К. Политика пола. [Электронный ресурс]. - URL: http://accion-positiva.livejournal.com/106868.html (дата обращения: 12.11.2013).
10. Муравьёва М.Г. История сексуальности // Словарь гендерных терминов. - URL: http://www.owl.ru/gender/094.htm (дата обращения: 12.11.2013).
11. Рубин Г. Обмен женщинами: заметки о «политической экономии» пола // Хрестоматия феминистских текстов / под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. - СПб., 2000.
12. Рубин Г. Размышляя о сексе: заметки о радикальной теории социальных политик // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. - Харьков; СПб., 2001. Ч. 2.
13. Сэджвик И. Эпистемология чулана // Введение в гендерные исследования / под ред. И.А. Жеребкиной. - Харьков; СПб., 2001. Ч. 2.
14. Фуко М. История сексуальности [Электронный ресурс]. - URL: //http://www.gramotey.com (дата обращения: 01.03.2013).
15. Юнг К.Г. Отношения между эго и бессознательным [Электронный ресурс]. - URL: http://ru.scribd.com/doc/116231102/Юнг-К-Г-Отношения-между-эго-и-бессознательным (дата обращения: 11.09.2013).
