CC BY
10
ном Карамазовым. В чеховской жесткой логике "Черного монаха" оказывается достаточно бездумного легкомыслия по отношению к религиозной сфере, чтобы так бесславно завершить свою земную жизнь и уйти в мир иной без надежды на спасение» (с. 231). В этой исполненной тончайшего символизма истории Чехов показывает онтологическую, бытийную гибель рационалистического безрелигиозного сознания. Не называя вещи своими именами, прикровенно и бесстрастно, он рассказывает одну из самых страшных в русской литературе историй - историю прельщения и гибели души.
Т.Г. Петрова
Зарубежная литература
2011.02.024. МЕРСЬЕ К. ГЕНИЙ ПОВЕСТВОВАНИЯ. MERCIER C. Le génie du récit // Magazine littéraire. - P., 2010. -N 494. - Р. 50-54.
В реферируемой статье, опубликованной в действующем с 1966 г. во Франции литературно-критическом журнале «Магазин литтерэр», литературный обозреватель, переводчик и эссеист Кри-стоф Мерсье стремится ответить на вопрос, почему творчество Александра Дюма-отца (1802-1870) сегодня столь актуально, что его стали называть одним из великих писателей XIX в. Долгое время к его творчеству относились снисходительно и даже с некоторым пренебрежением, однако это отношение существенно изменилось. Отныне создатель увлекательных историко-приключенческих сочинений предстает как «проницательный свидетель своей эпохи и разведчик современности, творящий на пересечении всех возможных жанров» (с. 50). В чем же секрет не только не ослабевающей, но растущей популярности А. Дюма? К. Мерсье затрудняется ответить на этот вопрос однозначно, поскольку для того, кто с детства зачитывался романами Дюма, популярность его совершенно очевидна и не требует доказательств. Чтобы выяснить, как А. Дюма из разряда писателей «второго ряда» перешел в круг литературных гениев и стал классиком, необходимо объяснить, что определяет понятие «Великий писатель». Если это значит быть автором, который, «осознавая свое духовное влияние и непререкаемый авторитет, готов с высоты собственного пьедестала высказывать мнение относительно чего бы то ни было и играть роль мирового созна-
ния», то А. Дюма едва ли был таким автором, пишет критик. В отличие, например, от своего друга Виктора Гюго, «который играл во Франции роль "Великого писателя", А. Дюма не был склонен к нравоучениям, он был для этого слишком жуиром, слишком фрондером» (с. 50). В сознании современников А. Дюма также никогда не был официальным «Великим писателем», каким был для Франции В. Гюго. Но, несмотря на это, он - один из великих французов своего времени. Более того, в его мощной творческой личности как будто соединились несколько «Великих писателей» Франции.
С точки зрения К. Мерсье, в творчестве А. Дюма больше всего поражают его разнообразие, многогранность. Кажется, будто множество совсем разных Дюма создали каждый в своем жанре свои лучшие произведения. В первую очередь читатель воспринимает А. Дюма как автора исторических романов («Три мушкетера» и «Королева Марго»). «Проносясь через историю Франции, чтобы изобразить чувства, понятные всему человечеству, он создал литературный жанр, который произвел настоящий фурор и в котором ему никогда не было равных» (с. 51). Сначала читатель открывает для себя «Трех мушкетеров», затем без промедления окунается в мир «Двадцати лет спустя» и, наконец, с любопытством наблюдает за судьбами героев, читая «Виконта де Бражелона».
Было бы достаточно только известной мушкетерской трилогии, чтобы А. Дюма занял уникальное место в истории литературы, убежден К. Мерсье. Ведь в трилогии о мушкетерах он создал нечто, художественно равное «Илиаде» Гомера и романному циклу М. Пруста «В поисках утраченного времени». М. Пруст высоко оценивал «Виконта де Бражелона» - «эпопею, повествующую о сражениях, о дружбе, о времени, которое проходит» (с. 51). По мнению К. Мерсье, среди французских писателей своего времени А. Дюма, как создателю практически мифологических персонажей, равным по степени мастерства был только Оноре де Бальзак. Для обоих вымышленный ими мир был в высшей степени реален. Настолько же реальными их персонажи становятся и для читателя.
Но А. Дюма-романист - это и «свидетель времени», который в произведениях «Граф Монте-Кристо», «Могикане Парижа» и др. воскрешает во всей многогранности Францию времен Реставрации и Июльской монархии. Он является также одним из создателей детективного романа.
В творчестве писателя можно обнаружить тип повествования, близкий жанру автобиографии, действие которого происходит в Вилле-Коттре - месте, где прошло детство А. Дюма.
По мнению К. Мерсье, А. Дюма, бесспорно, «один из великих создателей интриги, характеров персонажей, образа истории в романе» (с. 53). Кроме того, он и хроникер, который популяризирует и расцвечивает новыми красками труды историков-«профессионалов», созданные до него, воплощая образы, в которых история без грубых инверсий становится более привлекательной, чем в учебниках. Он умеет стать философом и размышлять о преемственности поколений, сквозь которые проступают черты национальной самобытности.
К. Мерсье говорит о писателе и как об авторе мемуаров («Mes mémoires», 1852-1854): «А. Дюма никогда не пишет лучше, чем в случае, когда он изображает самого себя» (с. 54). Стиль наиболее личных текстов А. Дюма поразительно легок, непринужден, воскрешает в памяти мемуарные тексты кардинала де Реца или мадам де Севинье. Эту элегантную манеру письма можно наблюдать в его «Беседах» или в «Охоте» - произведении, изданном сравнительно недавно. Порой легкость интонации окрашивается меланхоличными нотами, как, например, в прологах к семи рассказам из цикла «Тысяча и один призрак», где А. Дюма говорит о своих друзьях, которые якобы рассказывали ему истории, изложенные впоследствии им на бумаге. Под призраками, вероятно, подразумеваются исчезнувшие друзья. К. Мерсье считает, что к автобиографическому пласту произведений А. Дюма можно отнести «Впечатления о путешествии», поскольку рассказы писателя о собственных путешествиях представляют оригинальный вариант личного дневника, в котором писатель пользуется безусловной творческой свободой.
В период театральной «битвы за романтизм» А. Дюма проявил себя и как драматург. Его пьесы («Антонии», «Нельская башня» и др.) имели огромный успех, но затем постепенно утратили свою популярность; этим пьесам недостает лишь интереса со стороны постановщиков, чтобы вновь вернуться на сцену. А. Дюма открывается с новой стороны в переписке с близкими (прежде всего с сыном) и друзьями, чему способствуют новейшие издания наследия А. Дюма.
П.А. Макарова
