Научная статья на тему '2011. 01. 020. Статьи о Гоголе в журнале «Toronto Slavic Quaterly». (сводный реферат)'

2011. 01. 020. Статьи о Гоголе в журнале «Toronto Slavic Quaterly». (сводный реферат) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
60
13
Читать
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Предварительный просмотр
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «2011. 01. 020. Статьи о Гоголе в журнале «Toronto Slavic Quaterly». (сводный реферат)»

ведет в тупик, поскольку также необходимо изображать более добродетельных и положительных героев. А.И. Рыжов полагал, что развитие Гоголя «шло в направлении разработки положительных сторон нашего быта» (с. 81). Таким образом, критик оказался идейно близок В.Н. Майкову.

Созвучный А.И. Рыжову взгляд на творчество Гоголя двумя годами ранее высказал С.С. Дудышкин: «... новая манера у Гоголя не выработалась, а пользе прежней своей деятельности он перестал верить»1. А. А. Григорьев также не соглашался с современниками, не нашедшими «положительной стороны произведений Гоголя»2. Сходного мнения придерживался и П.В. Анненков: «Если бы Гоголь ограничился одною только ролью художника. он нашел бы. положительную сторону общества и вывел бы ее на свет так же свободно, как выведена была им другая.»3

Дискуссии о Пушкине, Гоголе и Белинском, заключает А.А. Демченко, касались в конечном счете проблем развития литературы. Общественно-политическую подоплеку критического, «гоголевского» направления в литературе, против истолкования которого в статьях Белинского и его последователя Чернышевского активно выступали Дружинин и его сторонники, хорошо видел Н.А. Некрасов. По его убеждению, рассматриваемое направление, которому «служит всякий честный человек в России», создала «среда, оттого оно и пережило Белинского»4 (из письма Тургеневу в декабре 1856 г.).

Е.Е. Сергеева

2011.01.020. СТАТЬИ О ГОГОЛЕ В ЖУРНАЛЕ «TORONTO SLAVIC QUATERLY». (Сводный реферат).

Toronto Slavic quaterly. - Toronto, 2010. - N 31. - Режим доступа: http://www.utoronto.ca/tsq/31/index31.shtml

Из содерж.:

1. МАНН Ю. Амбивалентность художественного мира Гоголя. -Режим доступа: http://www.utoronto.ca/tsq/31/mann31.shtml

1 Отечественные записки. - СПб., 1854. - № 11, Отд. 2. - С. 18.

2 Москвитянин. - М., 1855. - № 13/14, июль. - С. 122.

3

Анненков П.В. Воспоминания и критические очерки. - СПб., 1879. - С. 22.

4 Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: В 12 т. - Т. 10. - С. 308.

2. МИХЕД П.В. Гоголь и западноевропейская христианская мысль (Проблемы изучения). - Режим доступа: http://www.utoronto. ca/tsq/31/mikhed31.shtml

3. ДМИТРИЕВА Е. Графика Гоголя: Проблема слова и образа. -Режим доступа: http://www.utoronto.ca/tsq/31/dmitrieva31.shtml

Характерной особенностью творческой манеры Н.В. Гоголя, утверждает доктор филол. наук Ю.В. Манн (Москва) (1), является тончайшее взаимопроникновение высокого низкого, а не их противопоставление, как принято считать. Писатель «помог разрушению» привычного представления «о прямой зависимости эстетических и художественных ценностей от прогресса социальных отношений и общественных идей». При этом амбивалентность усложняется у Гоголя алогизмом. Так, в «Старосветских помещиках» представлена, на первый взгляд, хроника бездумного прозябания. Однако смерть Пульхерии Ивановны неожиданно меняет ситуацию: в Афанасии Ивановиче «открылась такая глубина неизбывного горя, перед которой померкла бы любая романтическая страсть... Один полюс не противостоит абсолютно другому, как низ верху, развенчание возвеличению, смерть рождению, пошлое высокому. Вместо контраста - парадоксальная преемственность, связь, пронизанность общим током».

По сложной логике развивается и повесть «Шинель»: вместе с идеей шинели в Башмачкине появляются проблески незнакомых ему новых чувств, ранее словно атрофированных («.даже подбежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою»). В то же время это неизбежно приводит героя к утрате первоначального состояния внутренней гармонии. Движение, таким образом, «совершается по сложной логике, не от плюса к минусу (или наоботот), а в плоскости других, "неэвклидовых" величин».

Гоголевская усложненная амбивалентность предвосхитила, полагает исследователь, мироощущение новой и новейшей литературы. Например, сон Шпоньки, в котором ему повсюду мерещатся жены, прост и сложен одновременно. Он пронизан единым мотивом - страхом, но сам страх по своей природе неоднозначен и обнаруживает в примитивном персонаже глубину экзистенциальной тревоги.

По-новому Ю. Манн предлагает взглянуть и на неоднократно обсуждавшуюся в научной литературе формулу онемения/окаме-

нения у Гоголя. Не говоря уже о «немой сцене» в «Ревизоре», эта формула буквально пронизывает все гоголевское творчество: «Ужас оковал всех, находившихся в хате»; голова стал «бледен как полотно», «все стало как вкопанное» и т.д. Шпонька в тот момент, когда услышал предложение о женитьбе, стоял, «как будто громом оглушенный». Окаменение, онемение выражают у Гоголя высшую степень страха. «Вслед за "немой сценой" (мы берем наиболее полное воплощение гоголевской формулы) приходится ожидать не оживление, не возрождение, не "плюс" после "минуса", а нечто неопределенное и неопределимое. Приоткрывается взгляд в ту бездну, которую скрывает в себе гоголевский художественный мир». Есть у Гоголя и онемение другого рода - перед красотой женщины, знаменующее остановку, вызванную божественным воздействием красоты. Созерцание двух бездн - идеала Гоморры и идеала Мадонны (по Достоевскому) - это то двуединство, заключает Ю. Манн, которое делает творчество писателя столь близким современному художественному и философскому сознанию.

Восприятие Гоголем западноевропейской (католической) мысли и, в первую очередь, современных ему религиозных идей и практик исследует доктор филол. наук П.В. Михед (Киев) (2), полагающий, что писатель не проводил жесткое конфессиональное различие церквей, видя свою цель в апостольском служении обновленной христианской церкви.

Имена западноевропейских утопических мыслителей, в первую очередь Сен-Симона, уже упоминались в научной литературе в связи с творчеством Гоголя. С сен-симонизмом писателя связывает, полагает П.В. Михед, прежде всего идея рационального переустройства мира: «Социально-христианская утопия, изложенная в "Выбранных местах", по сути, является плодом рационального переосмысления фундаментальных оснований христианства». Сближает обоих мыслителей и стремление к универсализму, к поиску единого ключа для решения проблем своего времени - условно-научного у Сен-Симона, религиозного - у Гоголя. Сближали их также резкая критика современности и представление о мире как о живом организме, хотя у Сен-Симона ведущими были идеи «экономизма», а у Гоголя доминировал религиозно-моральный фактор.

Близка Гоголю была и позиция известного не только в Париже, но и в Европе французского публициста и религиозного фило-

софа, реформатора церкви в плане демократизации Ф.Р. де Ла-менне, в частности, его написанная в стиле библейских псалмов и пророчеств книга «Слова верующего» (1834), утверждавшая идеи христианской любви, милосердия, нравственного самоусовершенствования. Внимательно читал Гоголь и книги итальянского карбонария и журналиста Сильвио Пеллико «Мои темницы» (1832) - о пребывании автора в тюрьме и его преображении в убежденного христианина, и «Об обязанностях человека» (1834), где Пеллико изложил свое видение путей совершенствования человеческого общества. Книги Пеллико и Ламенне имели большой европейский резонанс и были переведены в России почти сразу после публикации. Ориентируясь на авторскую стратегию Пеллико, Гоголь в «Выбранных местах» «сделал попытку творчески использовать художественные приемы, обеспечившие, как он полагал, апеллятив-ную эффективность творений итальянца: это, во-первых, жанровый потенциал исповеди и, во-вторых, действенный пафос проповеди... Устройство жизни на основаниях христианской морали, своеобразный христианский фундаментализм объединяет произведения Гоголя и Пеллико. Оба автора излагают христианский сюжет и конструируют одну из типических моделей поведения христианина: заблуждение-прозрение-исповедь-проповедь».

Гоголя привлекала и польская эмиграция, в частности Б. Янь-ский, идеолог сформированного не без участия А. Мицкевича ордена «из-мертвых-встанцев». Идеология «воскресенцев» стала прообразом православной редакции христианского фундаментализма в «Выбранных местах». Повлияли на Гоголя и «Книги польского народа и польского пилигримства» А. Мицкевича, написанные в стилистике Священного Писания. Духовная и творческая эволюция Гоголя, заключает П.В. Михед, - в русле стремлений европейских интеллектуалов к реформированию церкви, а его «Выбранные места» - православная редакция идеи обновления.

Кандидат филол. наук Е. Дмитриева (Москва) отмечает, что «литературное письмо Гоголя свидетельствует об очень сильном влиянии принципов живописного видения». «Живописный» (вариант: «картинный», «рисованный») является одним из наиболее часто употребляемых писателем слов, а его излюбленная формула: «Если бы я был художник, я бы изобразил...» (3).

Тексты Гоголя изобилуют описаниями. «Если понимать эк-фрасис в соответствии с толкованием, предложенным еще софистами (детализированное словесное описание предмета, будь то пейзаж, битва, животное или памятник), то можно сказать, что прозаическое письмо Гоголя насквозь экфрастично». Вопрос об отношении между вербальным и невербальным, словом и образом, живописью и поэзией, во многом связанный с христианской догматикой и идеей Божественного воплощения, также был крайне важен для Гоголя.

Писатель пытался осуществить синтез вербального и визуального; в то же время в своих рукописях он «практически полностью отказывается от комплиментарности слова и изображения, вполне обычной для писателей его времени. И даже то относительное небольшое количество рисунков, которые мы находим на полях его рукописей, свидетельствует об отсутствии всякого желания перевести вербальный текст в образ, проиллюстрировать его, найти ему графическое соответствие».

Доминирует у Гоголя графика «ученическая», представляющая собой калькирование или копирование уже существующего оригинала, причем изображения предметов появляются у него в различных вариациях. Эти рисунки-копии «свидетельствуют об интересе Гоголя не просто к тем или иным предметам или объектам, но в первую очередь к достоинству вариации, разнообразию приемов, которые возможно применять к одному и тому же материалу. И не напоминает ли нам это излюбленный литературный прием Гоголя - фигуру мысли, которую мы встречаем в целом ряде его произведений: всестороннее рассматривание одной вещи, одного мотива в применении к возможным обстоятельствам. Иными словами, фигуру дистрибуции, восходящую к эстетике барокко и вместе с тем свидетельствующую о воздействии этой эстетики на Гоголя».

Подобная вариативность характерна и для оригинальных гоголевских рисунков (пример тому - нарисованная им обложка к повести «Нос»). Гоголь практически не рисует своих литературных героев, что исследовательница объясняет его интересом не к конкретному характеру, но к человеческому типу. Интересно, что «графическое изображение женщин почти всегда носит у Гоголя черты даже не столько карикатурности, сколько деформации.

В изображении женщины Гоголь подчеркивает какую-либо часть тела (будь то грудь или нога) или же женского туалета. И эта часть -по принципу метонимии - берет на себя функцию целого: прием, как известно, весьма характерный для литературного письма Гоголя».

Наряду с человеческими фигурами писатель часто рисует архитектурные сооружения. Однако изображения фасадов домов, готических, барочных храмов, православных церквей, «как большинство рисунков Гоголя, даже находясь внутри тех или иных литературных текстов или Записных книжек, никак не соотносятся с ними, располагаются на отдельных листах и даже не могут быть названы в узком смысле слова маргиналиями... комментируя не столько увиденное им, сколько его внутреннее зрение». Многие рисунки писателя, заключает Е. Дмитриева, представляют собой эмблему (или криптограмму), свидетельствуя в пользу барочного видения и барочного стиля литературного письма Гоголя.

Т.Г. Юрченко

2011.01.021. ДУККОН А. «ПОДЗЕМНАЯ ГЕОГРАФИЯ» И ХТО-НИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В РАННИХ ПОВЕСТЯХ ГОГОЛЯ // Studia slavica hungarica. - Budapest, 2008. - Vol. 58, N 2. - P. 293-304.

Венгерская русистка Агнеш Дуккон отмечает, что существует очевидная взаимосвязь между хтоническими мотивами ранних повестей Н.В. Гоголя (с их ведьмами, колдунами, чертями, таинственными местами - кладбищем, пропастью) и увлечением писателя географией и геологией; последнюю он назвал «подземной географией» в статье «Несколько мыслей о преподавании детям географии» (1831).

А. Дуккон ставит своей целью проследить, каким образом в написанном в 1829-1832 гг. цикле «Вечера на хуторе близ Дикань-ки (Повести, изданные пасичником Рудым Паньком)» «подземные» мотивы, относящиеся к сфере географии и топографии, превращаются в чисто литературный материал. По мнению автора, учебник К. И. Арсеньева «Краткая всеобщая география» (СПб., 1818), а также учебная программа Нежинской гимназии стали основными источниками познаний писателя, полагавшего в духе времени, что география, наряду с историей, имеет важное значение для этнографических разысканий.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.