CC BY
21
смысл, поскольку их интерпретации в эпоху эллинизма и в настоящее время не совпадают. Однако, по мысли Фуко, «вызов борьбы» может получить отражение, адекватное современности.
Для Фуко, утверждает Рабиноу, «спасение» может существовать не только и не столько как освобождение от греха, но прежде всего - как деятельность, направленная на изменение себя. Эта деятельность состоит в «постоянном воздействии субъекта на себя... "Я" есть агент, объект, инструмент и завершение спасения... Спасение делает устойчивым, уверенным доступ к самому себе и неотделимо от работы, совершаемой субъектом над собой в течение своей жизни и жизни как таковой»1. Для современного восприятия подобные высказывания выглядят индивидуалистическими, однако никакое понимание не может быть дальше от того смысла, который, с точки зрения Рабиноу, вкладывал в них Фуко. Ближайшее доказательство этому Рабиноу видит в том факте, что лекции 1982 г. Фуко посвятил управлению собой и другими, финальные же лекции того же года посвящены генеалогии критической деятельности интеллектуалов (особенно серия лекций о киниках), говоривших правду властям, народу, рискуя своим благосостоянием и жизнью.
В завершение своей статьи Рабиноу подчеркивает, что Фуко не предложил решения сформулированных им вопросов. В конце 1980-х годов он снова задается проблемой философии в качестве практики и образа жизни. Задачи, которые вновь и вновь ставит перед собой мыслитель, касаются понимания того, чем является современность с позиции прошлого, где находится способ достижения личной духовной и социально-эффективной зрелости, какую форму следует предавать стремлению к свободе. К сожалению, Фуко не было суждено найти ответы на эти вопросы.
О. В. Новиков
2011.01.009. КАРИС Т. ФУКО, ЛУМАН И ВЛАСТЬ МАССМЕ-ДИА: ЗНАЧЕНИЕ МЕДИЙНОЙ ЛОГИКИ ДЛЯ ИЗМЕНЕНИЯ ВЫСКАЗЫВАЕМОГО.
KARIS T. Foucault, Luhmann und die Macht der Massmedien: Zur Bedeutung massenmedialer Eigenlogiken für den Wandel des Sagbaren //
1 Foucault M. The hermeneutics of the subject. - P. 184-185.
Diskursiver Wandel / Hrsg. von A. Landwehr. - Wiesbaden: VS, 2010. -S. 237-251.
Тим Карис (Институт политологии Мюнстерского университета, ФРГ) в своей статье рассматривает перспективы использования методологического ресурса теории дискурса Мишеля Фуко применительно к исследованию дискурсивной динамики массме-диа. Особое внимание в статье уделяется двум концептуальным позициям Фуко: его осмыслению состояний прерывности и непрерывности и посреднической функции (Medialität) дискурса.
В своих размышлениях автор отталкивается от редко обсуждаемого исследователями факта, что дискурс содержит отсылки к посредникам, «которые представляют не только материальные и социальные условия высказываний (Aussagen), но и влияют на их восприятие задолго до того, как они высказываются» (цит. по: с. 237). Главный тезис автора статьи состоит в том, что ключ к объяснению данного факта нужно искать в функциональной зависимости дискурсивной динамики от внутренней логики массмедиа. Это дает возможность перейти к исторической постановке вопроса. Обоснование тезиса требует отказа от упрощенного понимания ме-диакоммуникации, преобладающего по сей день в исследованиях массмедиа, и пристального изучения ее собственных закономерностей, особого рода механизмов власти, играющих роль «операторов перевода событий в суждения»1.
Трудность приложения инструментария Фуко к анализу медиа заключается в том, что актуальные контроверзы публичного дискурса не были предметом его научного внимания. Хотя его работы «Безумие и общество» или «Надзирать и наказывать» содержат значительный критический потенциал, касающийся современности, источником теоретических обобщений Фуко служил исторический материал. Однако представители нового поколения исследователей дискурса часто используют медиатексты в качестве фактических данных, чего не делают участники дискуссий, развернутых в исследованиях массмедиа. Для медиадискурса, отмечает автор со ссылкой на Ю. Линка, особенно важен вопрос, «дискурс
1 Foucault M. Archäologie des Wissens // Foucault M. Die Hauptwerke / Hrsg. von A. Honneth, M. Saar. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 2008. - S. 651.
ли формирует интерсубъективности или сам формируется ими»1. В последнем случае массмедиа воспринимаются как «арена» для борьбы мнений. О собственной действенной мощи медийных процессов при этом нередко забывают. В результате дискурс массмедиа отражает не содержательно-качественное, но лишь пространственно-временное отличие от дискурсов, которые анализировал Фуко. Влияние массмедиа на дискурс часто понимается в исследованиях только как воздействие, чем подчеркивается их независимость, способность извне подчинять себе дискурсивное поведение. Карису подобный взгляд кажется неперспективным, поскольку в нем не находят отражения анонимные механизмы и процессы, управляющие информационной продукцией, а именно посредством этих механизмов массмедиа представлены в дискурсе.
Однако в описании действия подобных механизмов необязательно следовать за Фуко. Тем более что сам он, всегда подчеркивая медиальность дискурса, не доходит в своей аналитической работе до эпохи появления технических медиа - эпохи «по ту сторону письма» (цит. по: с. 239). Здесь, полагает автор, уместно подключить системную теорию Лумана, в которой массмедиа занимают центральное место. Согласно Н. Луману, конструкция медиа-реальности служит мотором общественного самоописания и производства знания. Медийные правила действия (Regelnwerk) описываются, таким образом, как «специфичность изменений» (Spezifität der Transformationen), к изучению которой призывал и Фуко2.
Луман почти не ссылается на Фуко, например в «Обществе общества» можно найти всего лишь две отсылки. Это удивляет автора, тем более что в исторических оценках обоих теоретиков нередки спонтанные аналогии3. К тому же и тот и другой - сторонни-
1 Link J. Warum Diskurse nicht von personalen Subjekten «ausgehandelt» werden: Von der Diskurs- zur Interdiskurstheorie // Die diskursive Konstruktion von Wirklichkeit: Zum Verhältnis von Wissenssoziologie und Diskursforschung / Hrsg. von
R. Keller, A. Hirseland, W. Schneider, W. Viehöfer. - Konstanz: UVK, 2005. - S. 80.
2
Foucault M. Antwort auf eine Frage // Foucault M. Dits et écrits: Schriften in
4 Banden / Hrsg. von D. Defert, F. Ewald. - Frankfurt a. M. : Suhrkamp, 2001. - Bd. 1. -S. 864.
Link J. Wieweit sind (foucaultsche) Diskurs- und (luhmanische) Systemtheorie kompatibel: Vorläufige Skizze einiger Analogien und Differenzen // kultuRRevolution: Zeitschrift für angewandte Diskursforschung. - Essen, 2003. - N 45-46. - S. 58, 60.
ки деонтологического подхода к социальной действительности. Общность теоретического восприятия проистекает, по-видимому, из эпистемологического родства. «Обособление конструктивных процессов»1 они рассматривают как знаковый признак социальной действительности. Его выражением, по Луману, является аутопойе-зис системы общественных функций; по Фуко, - дискурс, «систематически создающий предметы, о которых в нем говорится» (цит. по: с. 240). Вместе с тем чем конкретнее аналогии, тем очевиднее различия. В то время как Луман моделирует общую теорию общества и оперирует подсистемами крупного плана, Фуко следует тонкой, выверенной, скорее аналитической, чем описательной установке. Существенно отличаются также и их трактовки власти. Для Лумана власть - символически обобщенный коммуникативный посредник, направляемый одной из общественных областей (политикой). Фуко видит во власти универсальную вездесущую силу, «неделимый принцип развития и интеграции общества» (цит. по: с. 241). Соответственно, ядро фукианской теории образует единство власти, центр лумановской теории - дифференциация между системой и средой. Хотя Фуко чаще причисляют (в частности Лу-ман) скорее к структуралистам, чем к философам единства, все же вопрос об источнике стабильности общества возникает именно в отношении системной теории. Ответ на него, по мнению автора, дает концепция функциональной системы массмедиа.
В системной теории роль массмедиа не сводится к функции социализации или воспитания конформизма и проводника социальной власти (цит по: с. 243). В полемике с позицией представителей Франкфуртской школы Луман развивает парадоксальную мысль, что стабильность общества обеспечивает не централизованный порядок, но дестабилизирующие ситуации, непрерывный процесс разногласий, рассогласований, кодом которых служит наличие или отсутствие информации (информация / не-информация). Будучи изначально амбивалентной, информация воспроизводит в каждый момент и новое знание, и новое незнание, вступающие в про-
1 Bublitz H. Foucaults «Ökonomie der Machtverhältnisse» und Luhmanns «Politik und Gesellschaft»: Zum Begriff von Politik und Macht in den Theorien von Michel Foucault und Niklas Luhmann // Das System der Politik: Niklas Luhmanns politische Theorie / Hrsg. von K.-U. Hellmann, K. Fischer, H. Bluhm. - Wiesbaden: VS, 2003. -
S. 315.
тиворечие с уже социально признанным знанием. Именно в ходе этих столкновений становится очевидной, удостоверяется подлинная ценность общественного знания, благодаря чему укрепляются основы стабильности общества.
Сущностным свойством системы массмедиа является то, что она так же быстро устаревает - поскольку, представ однажды в качестве информационного арбитра, тут же перестает быть им, - как и обновляется. Назначение массмедиа, таким образом, состоит, по Луману, в «поглощении ненадежности при создании и пересмотре описаний мира и общества»1. Он выдвигает идею диалектического процесса уплотнения, в котором посредством постоянного генерирования информации образуются лабильные структуры, дающие основу для порождения новой информации. Массмедиа в этом процессе производят то, «что в общественной коммуникации можно определять как "знание"»2. В первой главе своей монографии «Реальность массмедиа» он обобщает это представление в следующей формуле: «То, что мы знаем о нашем обществе, о мире, в котором мы живем, мы знаем благодаря массмедиа»3. Поэтому нужно выявлять, отслеживать модус производства знания, присущий современным обществам, а не прикреплять его к особому источнику (и тем самым идеологически связывать) (цит. по: с. 244).
Опираясь на некоторые высказывания Фуко, автор предполагает, что если бы Фуко анализировал культурные техники медиа, то он тоже не согласился бы с определением массмедиа как машине-рии пропаганды. Однако и системно-теоретическое описание медийной реальности не избежало бы, наверное, его критики, по причине слабой чувствительности к эффектам власти и недостатка культурного измерения. У защитника дискурсивной теории вызвало бы подозрение утверждение Лумана, касающееся цели системы массмедиа (гарантии расширения коммуникации и снижение степени ее неподлинности), поскольку такая система лишена сознания наблюдателя и потому выглядит естественной.
1 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1998. - S. 1103.
2 Ibid. - S. 1106.
3
Luhmann N. Die Realität der Massenmedien. - Wiesbaden: VS, 2004. - S. 9.
Если же, продолжает свои гипотетические допущения автор, перевести суждения Лумана о роли массмедиа на язык теории дискурса, то окажется, что функция массмедиа состоит в продуцировании и критической оценке потенциальных возможностей высказывания (Sagbarkeiten). Теперь едва ли можно не заметить подобия между лумановской конструкцией реальности массмедиа и реальностью sui generis, которую Фуко называет «дискурсом». Более того, дискурсы могут интерпретироваться как единства, которые не только объединяют в одном культурном пространстве знания и потенциальные возможности для высказывания, но также помечают их границы1.
Если обе установки в этом пункте сблизить (т.е. принять, что массмедиа продуцируют «возможности для высказывания» (Лу-ман), а дискурсы указывают на границы высказываемого (Фуко)), то образуется тесная связь между медийными механизмами с регулятивными правилами дискурса. Тем самым действие первых попадает под пристальное наблюдение последних. Опорой такой аналитической стратегии должно стать понимание логики медийного конструирования действительности, с одной стороны, как механизма власти в (фукианском смысле), с другой - как условия существования высказываний (Aussagen). Такая перспектива рассмотрения ясно показывает, что массмедиа не могут быть ареной для дискурсов, но присутствуют в них через свои механизмы. Их действие обусловливает динамику дискурса. Поскольку информация генерируется постоянно, дискурс никогда не прерывается, неуклонно требуя нового. Медиадискус изначально предполагает и содержит свою собственную изменчивость.
Но дискурсивный анализ медиатекстов подразумевает не просто высказывание чего-то нового (в понимании Фуко), но новизну как единственное и достаточное условие для высказываний в обществах, где роль массмедиа является ключевой. По Луману, новое при этом не означает ни определения, ни признания, ни ожидания, не обоснования (цит. по: с. 246). Иначе говоря, делает вывод автор, высказываемым может считаться лишь то, что, во-первых,
1 Link J. Versuch über den Normalismus: Wie Normalität produziert wird. -Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2006. - S. 41.
допускает регулятивные правила дискурса и что, во-вторых, еще не было сказано в таком виде.
Эти условия заданы сводом правил, которые, подчиняясь главному различию - информация / не-информация, далее ограничиваются, специфицируются и преобразуются. У Лумана действие этих правил передает понятие «программы», охватывающее широкий спектр (социальных) ожиданий, очевидность которых с точки зрения системной теории не может вызывать сомнения. В противном случае система впала бы в нескончаемый регресс, поскольку «информация, как и ее отсутствие, на самом деле информативны»1. Система, следовательно, нуждается в решениях, с помощью которых оценивает, имеет ли место информация / не-информация.
На этом абстрактном теоретическом основании Луман развивает конкретные представления о программах и степени их изменчивости в сфере массмедиа. «Программы» отбора близки к тому, что в науке о коммуникации называется «оценкой новостей» (цит. по: с. 247). Иллюстрацией здесь могут служить такие выделяемые обычно признаки правдоподобия информации, как конфликтность, статистика, персональность в новостных сообщениях. Программы отбора, а также коды информации / не-информации в дискурсивно-теорети-ческом смысле являют собой механизмы власти, которые действуют скрытым образом и препятствуют прямому доступу к ним.
По этой причине при исследовании предметного поля медиа необходимо в первую очередь прояснить вопрос о том, что выделяется из потока информации и что теряется при оценке новостей. По мнению Кариса, анализ критериев отбора программ в данном случае в большей мере, чем анализ их содержания, соответствует методологическим установкам Фуко. В соответствии с ними выдвигается требование рассматривать все элементы (коммуникатор, посредник, высказывания, рецепция) коммуникативного процесса комплексно, как ансамбль тех самых регулятивных правил, которые манифестируют себя в медиатекстах (с. 247). Таким образом, раскрываются новые возможности, например, для диспозитивной оценки отбора программ журналистскими редакциями.
Релевантные для медиаисследований методологические пересечения Фуко и Лумана создают предпосылки, отмечает в за-
1 ЬиЬтапп N. Ор. еИ. - Б. 37.
ключении автор, для нового теоретического подхода к диалектике стабильности и изменения. Он переводит фокус исследовательского внимания с противопоставления этих состояний на взаимное дополнение, проистекающее из взаимозависимости и подчинения одной и той же логике.
Сопряжение лумановской идеи общественного самоописания (через диалектику информации и информационного состояния) с идеей Фуко о необходимой связи «нового» с дискурсивным порядком (эпохальной формацией знания) позволяет трактовать историческое изменение не как исключение, случайность, но как хроническое состояние (с. 248). Иначе говоря, не события или отдельный субъект вызывают историческое изменение, но оно самозарождается под воздействием внутренних регулятивных правил дискурса, т.е. по правилам, предшествующим событию / субъекту и подчиняющим само это событие / субъект.
Под таким углом зрения ретроспективно устанавливаемые исторические разрывы представляются скорее метафорой переходов между агрегатными состояниями, чем симптомами зарождения совершенно новых форм. Для исторической науки важно при этом прояснить, во-первых, какие механизмы - аналогичные оценке новостей в массмедийных обществах - стабильно сохраняются, несмотря на изменчивость специфических дискурсов. Во-вторых, рассмотреть, насколько правила, в соответствии с которыми протекают изменения, сами подвержены изменению.
Завершая свой опыт методологического синтеза в рамках ме-диаисследований, Т. Карис высказывает надежду на то, что предложенный им подход позволяет оттенить достоинства и компенсировать слабости и теории дискурса Фуко, и системной теории Лу-мана.
Л.В. Гирко
