CC BY
24
Хорватии, Испании. Его интересует, «что происходит, когда эта пьеса о дружбе, сексуальной измене и ревности перемещается из одной культурной среды в совершенно иную». Конечная цель всего проекта - «создать экспериментальное пространство, позволяющее опробовать культурную мобильность нарративного объекта» (с. 60).
Другой проект Гринблатта связан с моментом в истории европейской культуры, значимость которого, по его мнению, остается недооцененной. Речь идет об открытии в 1417 г. дотоле не известной поэмы Тита Лукреция Кара «О природе вещей». Это открытие принесло на христианский Запад абсолютно новое, ранее совершенно невозможное воззрение на мир: «Космос состоит из атомов и пустоты, и в нем больше нет ничего - ни разумного замысла, ни Божества, тянущего за веревочки, ни загробной жизни, ни Страшного суда; лишь бесконечно текущее время и атомы, то соединяющиеся, то разъединяющиеся». Так, вследствие случайного открытия библиофила в европейскую христианскую культуру была «произведена своего рода инъекция» - «впрыснут» набор идей, по сути ей чуждых, но в итоге составивших «полный арсенал современного мироощущения». «Я хотел бы выяснить, что происходит, когда нечто весьма радикальное, абсолютно неприемлемое и, на мой взгляд, в целом истинное внезапно входит в культуру словно бы извне, из космического пространства» (с. 61). Книгу, где будет исследовано это вторжение в христианскую культуру «чужого» -римского материализма, который в течение тысячелетия находился как бы в анабиозе, выведенный из культурного оборота, - Гринб-латт хочет назвать «Отклонение» (The Swerve)».
А.Е. Махов
2010.04.004. КОЗЛОВ АС. ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ: ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ. - Симферополь: ОАО «Симферопольская городская типография» (СГТ), 2009. -220 с.
В статьях, составивших реферируемый сборник, доктор фи-лол. наук, профессор А.С. Козлов (Симферополь) рассматривает возникновение, развитие и взаимосвязь основных направлений и школ современного западного литературоведения. Публиковавшиеся на протяжении почти двадцати лет, статьи отражают проблематику, актуальную для времени их написания.
В предисловии автор отмечает, что формирование отечественной науки о зарубежном литературоведении началось в конце 60-х - начале 70-х годов ХХ в. в исследованиях Р.М. Самарина, Я.Н. Засурского, Е.А. Цургановой, Г.К. Косикова, И.П. Ильина. До этого времени советским читателям не были известны не только имена выдающихся западных литературоведов, но и целые исследовательские школы, активно развивавшиеся на Западе.
Рассматривая вопросы гуманизма и дегуманизации литературы, А.С. Козлов отмечает, что «проблема взаимоотношения искусства, в частности художественной литературы и философии, а в Новейшее время еще и специфики научного и художественного отражения, моделирования или даже "творения" мира была и остается одной из центральных в эстетике и литературоведении» (с. 10). Известные зарубежные ученые стали говорить о смерти литературы, о замене ее позитивистскими науками (Т. Гексли), отводя ей роль всего лишь «служанки науки» (Г. Спенсер). Атаки на литературу во второй половине Х1Х в. были столь сильны, что потребовались значительные усилия по ее защите и реабилитации. Одним из первых защитников литературы от напора позитивистской науки был профессор поэзии Оксфордского университета М. Арнольд. В ХХ в. задачи защитников художественной литературы значительно усложнились, когда ученые-неопозитивисты стали не столько «отрицать» литературу, сколько ее «изучать» с помощью различных новейших методов (концепции «эдипова комплекса» Фрейда, «потока сознания» У. Джеймса).
А. С. Козлов подчеркивает, что борьба идей в современном зарубежном литературоведении характеризуется интернационализацией и взаимопроникновением исследовательских методов и концепций и вместе с тем - острым соперничеством школ и направлений. В 20-е годы ХХ в., когда начался бурный процесс «ди-зинтеграции» зарубежной науки о литературе, расслоение на бесчисленные, часто враждующие между собой течения, тем не менее велись поиски «континуумной» критики, органически сочетающей все важнейшие литературоведческие методологии. Рекомендации по созданию такого рода критики содержатся, в частности, в работах С. Хаймена, предрекавшего возможность создания некоего симбиоза психоаналитической, «новой», марксистской и других методологий.
Тот факт, что в современной американской науке о литературе разработаны аргументированные антиструктуралистские концепции, по мнению А. С. Козлова, свидетельствует о том, что в XX в., несмотря на разнообразие методов, почти все критические школы США опирались на «импортированные» теории, в частности на психоаналитическую методологию.
В 70-е годы прошлого века в Калифорнийском университете была создана Школа теории литературы и критики, возглавляемая М. Кригером, в первых документах которой отчетливо просматривается стремление противостоять экспансии «континентальных» теорий. После характерного для американской литературной критики XX в. увлечения разнородными концепциями в последнее время в США наметилась противоположная тенденция - боязнь теории, присущая прежде всего критикам-практикам. Особую неприязнь вызывают у них структуралистские теории из-за свойственной им «сухости, механистичности и рационализма».
Страх перед теорией со стороны американских критиков-практиков сочетается со скептицизмом по отношению к работам французских постструктуралистов (Ж. Деррида, М. Бланшо, М. Фуко и др.).
Калифорнийская школа теории литературы пытается ликвидировать наметившийся разрыв между практикой и теорией литературы. Борьбу с «галльским рационализмом» представители Калифорнийской школы понимают в качестве стремления защитить «уникальную силу литературы как искусства» от попыток унифицировать и механизировать ее живое разнообразие, принизить ее эстетическую и гуманистическую ценность. В этом стремлении калифорнийские теоретики (Э. Сеид и др.) возлагали определенные надежды на возврат литературоведения к историческому и социологическому подходам, что привело бы к преодолению «структуралистского порочного круга» (с. 26), замыкающегося на тексте.
С конца 40-х - начала 50-х годов ХХ в., когда в значительной степени ослабла вера во всесилие позитивистских методов исследования, в американском литературоведении развивается школа ми-фокритики. Самобытность и специфика американской мифокрити-ки представена исследованиями Р. Чейза, Л. Фидлера, Н. Фрая и их последователей.
Постепенно, однако, происходит трансформация этой школы. Р. Чейз, например, оказался перед необходимостью искать особые «внутрилитературные» основы для своей методологии и не использовать «научные» концепции мифотворчества. Свой отход Чейз объяснил засильем в мифокритической методологии догматических и одномерно-позитивистских схем и понятий.
Н. Фрай, Л. Фидлер подвергли используемые ими концепции мифа своеобразному редуцированию. Рассматривая отношения между американской мифокритикой и западноевропейскими учениями о мифе, А.С. Козлов приходит к выводу, что можно говорить скорее об определенном взаимовлиянии этих автономных школ. Место и роль мифокритики в системе литературоведения США во многом определяются ее открытостью, стимулирующей своеобразное, часто неожиданное скрещивание и пересечение различных литературоведческих принципов внутри мифологической методологии.
А. С. Козлов рассматривает основные моменты связи русского формализма и американской «новой критики». Острый интерес к форме в ХХ в. был естественной реакцией на пренебрежительное отношение к ней во второй половине XIX в., когда литературоведы и философы рассматривали литературу или как «слепок с нравов общества» (И. Тэн), или как одну из форм проявления «духа» (Гегель).
Первыми, кто заговорил о первостепенной роли формы в художественном произведении (прежде всего поэзии), были выдающиеся русские ученые, вошедшие в историю литературы как «формалисты»: В. Шкловский, Р. Якобсон, Ю. Тынянов, Б. Тома-шевский и другие, составлявшие два кружка - ОПОЯЗ и Московский лингвистический кружок. Они высказывали мысль о том, что поэзию делает поэзией именно форма, а не содержание.
Одним из основных творческих приемов, которым должны пользоваться авторы художественных произведений, ОПОЯЗовцы считали прием «остранения» - художественный принцип описания как впервые увиденного (термин В. Шкловского). Знакомые вещи должны подаваться в необычном свете, приобретая «странный» оттенок, следствием чего является разрушение «автоматизма читательского восприятия» (с. 78). С точки зрения А.С. Козлова, русских формалистов и американских «новых критиков», вступивших
на литературоведческую арену двумя десятилетиями позже ОПОЯЗовцев, сближает идея о том, что поэзия создается интеллектом, а не интуицией, эмоцией или Божественным откровением.
Связующее звено между русскими и американскими формалистами автор видит в концепции «поэтического», выдвинутой Р. Якобсоном. В конце 20-х и в 30-е годы ХХ в. ученый преподавал в американских университетах, участвовал в конференциях и частных дискуссиях и мог быть проводником идей русских литературоведов в США.
Рассматривая проблему психоанализа в зарубежной литературе, А. С. Козлов отмечает, что никто из крупных писателей не использовал теории Фрейда прямо: ни одно из ортодоксально-фрейдистских произведений не стало сколько-нибудь заметным явлением литературы. Великие писатели непременно являются и оригинальными мыслителями, что признавал и Фрейд, утверждавший, что «бессознательное» открыли писатели, а не он сам.
Оценка влияния фрейдизма на литературу не может быть однозначной. В большинстве случаев влияние Фрейда выразилось в стремлении писателей самостоятельно исследовать не только сознательные, но и «бессознательные» мотивы поведения героев, что позволило Ш. Андерсону, У. Фолкнеру, М. Прусту, Т. Манну и другим писателям прийти к подлинным психологическим и художественным находкам.
А.С. Козлов подчеркивает, что XX в. часто и не без основания называют «веком критики». Именно на протяжении прошлого столетия возникли и получили интенсивное развитие такие литературоведческие направления и школы, как структурализм, семиотика, психоаналитическая, «новая», семантико-символическая, феноменологическая, рецептивная критика и феминистская критика. В ХХ в. продолжали свое развитие и те исследовательские методологии, корни которых уходят в предыдущие периоды, - биографическая, культурно-историческая, социологическая критика, включая марксистское литературоведение.
История американской литературной критики XX в. началась с бунта молодого поколения литераторов против пуританской морали. «Бунтари» не были однородной группой по своим общественно-политическим, литературно-критическим и философским взглядам: среди них были ницшеанцы, социалисты, фрейдисты.
Одним из самых активных и влиятельных «бунтарей» стал Г. Менкен, его остроумная критика пуританизма и пороков современного американского общества велась с позиций ницшеанства. Как литературоведа Менкена больше всего привлекала импрессионистская школа, представленная в Америке Д.Ф. Хьюнекером: именно в русле этого направления Менкен мог проявить свои ницшеанские склонности и свой «темперамент бунтаря».
В конце столетия доверие к «теориям», разрабатывавшимся на протяжении ХХ в., заметно пошатнулось. В 80-90-е годы в США все чаще ощущалось стремление противопоставить «высоко-лобым» европейским теориям более традиционную для Америки «практическую критику». Показательно, что Дж. Хартмен, известный своими симпатиями к «галльскому рационализму», в книге «Разброд в критике» (1980) жестко высказался о необходимости противопоставить европейцам национальную литературоведческую традицию. Он констатировал, что американское литературоведение в 70-е годы ХХ в. подверглось нашествию континентальных «властителей дум», однако выражал надежду, что последующие годы будут более благожелательны к американской философии.
К началу XXI в. в США сайентистски ориентированные методологии (структурализм, семиотика, постструктурализм, декон-структивизм), столь самонадеянные еще недавно, уступили позиции подходам гуманистической направленности, когда на первый план выдвигается не текст, а его автор и читатель.
Особого упоминания, по мнению автора, заслуживает самая молодая из современных американских литературоведческих школ -феминистская критика. Начавшая развиваться с 70-х годов ХХ в., она за короткое время вышла в число влиятельных исследовательских методологий. В отличие от современного ей деконструкти-визма, феминистская критика не тяготеет к разработке экстравагантных и оригинальных концепций, опирается преимущественно на «старомодный марксизм» и психоанализ. Новизна подходов, обеспечивающих ей популярность и собственное место в ряду других литературоведческих школ, выражается в ее бунтарском духе. Феминистки-литературоведы подвергают резкой критике как современную «мужскую» («лого- и фаллоцентрическую») цивилизацию, так и историю литературы, в которой женщины-писательницы дискриминировались и могли занимать лишь поло-
жение «маргиналок». Феминистская критика не была «импортирована» в США из Европы подобно психоаналитической или декон-структивистской методологиям, хотя и испытывала влияние идей С. Де Бовуар, изложенных ею в книге «Второй пол» (1957).
Т.М. Миллионщикова
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
2010.04.005. СМИРНОВА Л.А. ЗОЛОТОЙ СОН ДУШИ: О РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Х1Х-ХХ вв. - М.: Водолей, 2009. - 392 с.
Монография - последняя незавершенная работа исследовательницы русской литературы Серебряного века, доктора филол. наук, профессора Л.А. Смирновой (1927-2008). Автор рассматривает русскую поэзию 1890 - начала 1900-х годов как «многокрасочное единство», прослеживая преемственность и взаимосвязь творчества ранних символистов с позицией предшественников -В. Жуковского, Ф. Тютчева, А. Фета, Вл. Соловьева, Я. Полонского, К. Фофанова, И. Анненского.
Рукопись опубликована в авторской редакции.
Л.А. Смирнова отмечает, что порубежный период был отмечен яркими достижениями тех, чья личность и мировоззрение сложились в атмосфере Х1Х в.: А. Фета, Вл. Соловьева, Я. Полонского, К. Случевского, И. Анненского, А. Жемчужникова К. Фофанова. Однако их лирика была вдохновлена совершенно разнородной эстетической ориентацией: Фет, Полонский, отчасти Жемчужников пришли к крупнейшим свершениям в русле русской классической поэзии; Вл. Соловьев, Анненский, поздний Случевский утвердили в самостоятельно избранных - противоположных друг другу направлениях - модифицированный характер и особое, возрождающее человека назначение искусства.
«В многоструйный литературный поток вскоре влились свежие силы - провозвестники нового течения символистов, объединившего создателей неповторимых и одинаково нацеленных на духовное преображение мира программ: Д. Мережковского, З. Гиппиус, К. Бальмонта, Ф. Сологуба, В. Брюсова. Круг адептов культурного подъема чуть позже пополнился А. Блоком, А. Белым,
