CC BY
14
рием на индивидуальном уровне. Вторая группа развивает тезис об интеракционной природе СК, однако в расчет принимаются только те типы социального взаимодействия, которые релевантны задаче продуцирования доверия. В моделях третьей группы сведена к минимуму роль социальных сетей в генерировании СК; последний рассматривается как преимущественный продукт социальных институтов, но только таких, которые отвечают требованиям устойчивости, защиты доминирующих общественных ценностей и тесного контакта с согражданами. В отличие от трех структурных концепций обобщенного СК, четвертая группа моделей ставит во главу угла отношения, диспозиции и аттитюды как базовые детерминанты социального доверия.
Подводя итоги своего аналитического обзора современных социологических представлений о СК, Бруни подчеркивает отличительные особенности и ценность каждого из описанных выше подходов. Реляционные модели анализируют это явление со структурных позиций (взаимоотношения акторов применительно к доступным социальным ресурсам); коллективные теории сосредоточиваются на взаимодействиях в пределах группы; обобщенный подход видит в СК средство объединения и солидарности людей вообще. Тем самым каждый из подходов привлекает внимание исследователей к разным аспектам общественной жизни. С этой точки зрения перспективной представляется дальнейшая дифференциация вспомогательных терминов и опосредующих категорий в концептуальном поле СК.
Е.В. Якимова
2010.02.006-008. СОЦИАЛЬНОЕ ДОВЕРИЕ: НОВЫЕ ПОДХОДЫ. (Сводный реферат).
2010.02.006. BELLABY P. Concepts of trust and methods for investigating it // Energy policy. - Mode of access: doi:10.1016/j.enpol.2009. 05.034
2010.02.007. CHIU L.F., WEST R.M. Health intervention in social context: Understanding social networks and neighbourhood // Social science & medicine. - Amsterdam, 2007. - N 65. - P. 1915-1927.
2010.02.008. Cognitive, emotional, and behavioral components of civic action: Towards an integrated measure of civic engagement / Bobek D.,
Zaff J., Li Y., Lerner R.M. // J. of applied developmental psychology. -Amsterdam, 2009. - N 30. - P. 615-627.
Категория доверия является одной из важных характеристик устойчивости социальной системы, насколько это возможно в современном глобализированном и постоянно изменяющемся мире. Вместе с тем сама эта категория, ее интерпретации и методы анализа также являются объектом изменений.
Пол Беллаби (Сэлфордский университет, Великобритания) в своей статье «Понятие доверия и методы исследования» рассматривает различные подходы к комплексному изучению социального доверия. Прежде всего он выделяет наиболее общие трактовки доверия как взаимопонимания и взаимных моральных обязательств. Среди этих трактовок такие, как уважение к авторитету в качестве основы взаимного доверия к источнику информации; «кредит», позволяющий состояться трансакции (операции) в экономических отношениях; чувство уверенности в том, что действия в сфере межличностных отношений будут осуществляться на основе взаимной выгоды и заинтересованности.
Автор статьи отмечает, что на уровне конкретных социальных теорий доверие трактуется прежде всего как «социальный капитал» - социологический аспект экономического роста или качества жизни в демократической политической системе. При этом «общие ценности» часто рассматриваются как социально-психологическая основа доверия.
Распространенной является инструментальная трактовка этого понятия в контексте обеспечения согласия или регулирования, в терминах теорий рационального выбора и игр, а также с точки зрения возможности коммуникации в ситуации риска для населения и как формы «управления» во взаимодействии социальных акторов.
В теориях управления и организационного поведения, а также в политической науке многообразие трактовок доверия классифицируется по таким признакам, как формы его проявления, объект и атрибуты. Общей предпосылкой всех этих трактовок является представление о «доверии» как о вере в то, что индивид (или институт) будет действовать в интересах субъекта.
Беллаби также выделяет когнитивную модель доверия как сознательную, рефлексивную уверенность и аффективную, отстаивающую его непосредственный характер. В рамках первой модели
доверие легче достичь, но одновременно существует и возможность быстрее его разрушить. Во второй модели доверие опирается на более прочные и долговечные, хотя и трудно достижимые предпосылки, а также включает целевые аспекты. При этом подчеркивается, что доверие как психическое состояние, чувство или вера является менее значимым, чем доверие как поведение или его проявления в отношениях. Необходимо также различать доверие в абстрактной системе (например, «доверие к закону») и в сфере межличностных отношений.
Различные концептуальные подходы к доверию опираются на разнообразие исследовательских методов, среди которых методы теории игр, модели рационального выбора, интервью и опросы, изучение формализованных институциональных гарантий, таких как контракты и другие исследовательские методики. Особое направление составляет изучение «социального капитала» в исследованиях группового «гражданского поведения»1.
В статье Лай Фонг Чу и Роберта М. Веста из Университета Лидса (Западный Йоркшир, Великобритания) «Медицинское вмешательство в социальном контексте: Понимание социальных сетей и соседства» проблема доверия рассматривается в связи с участием добровольцев-непрофессионалов (community health educators) в программах по медицинскому обслуживанию населения в Великобритании.
В последнее время в британской системе здравоохранения большое внимание уделяется мерам профилактики и медицинского обслуживания в локальных сообществах, особенно если эти сообщества состоят из представителей этнических меньшинств и групп с низким уровнем доходов. Добровольцы из этих сообществ участвуют в акциях по предоставлению жителям необходимой медицинской информации и обслуживания, медицинскому регулированию их образа жизни.
Предполагается, что добровольцы имеют значительные преимущества при работе в этих сложных социальных группах, поскольку входят в социальные сети внутри собственных сообществ. В силу этого исследования социальных сетей и их влияния на ус-
1 Portes A. Social capital: Its origins and applications in modern sociology // Annual rev. of sociology. - Palo Alto (CA), 1998. - N 24. - P. 1-24.
пех работы добровольцев приобретают важное значение для повышения степени эффективности этих мероприятий. В качестве примера можно привести изучение участия добровольцев (из ряда общин) в организации антиканцерогенных медицинских обследований. Первое из этих исследований было проведено в 2002 г. в пакистанской, бенгальской, китайской и «белой» (английской) общинах на Севере Англии. В то время как пакистанские и бенгальские добровольцы пользовались доверием соотечественников и достигли больших успехов, представители «белого» и китайского сообществ столкнулись в своей работе со значительными трудностями, связанными, например, с разбросанностью общины по городской территории.
При проведении второго исследования (весна 2003 г.) особое внимание уделялось понятиям социальной включенности и соседского окружения. Авторы подчеркивают важность полученных результатов для повышения эффективности мероприятий в сфере здравоохранения в локальных сообществах.
Проведенные исследования опирались на ряд концептуальных подходов. Основная задача состояла в проверке и уточнении представлений о том, что личные социальные связи добровольцев, занимавшихся медицинским информированием, в значительной степени совпадают со структурой тех целевых групп, с которыми они работают. Кроме того, они неразрывно связаны с географическим соседским окружением, и, следовательно, разветвленность и плотность сетей добровольцев напрямую определяется сплоченностью соседства. Плотность связей внутри сообщества или степень, в которой индивиды интегрированы в его сети, определяют степень их социальной включенности (embeddedness).
В процессе исследования первоначальное предположение о том, что главной предпосылкой для наиболее успешной работы добровольцев в плотных сетях являются «сильные» (strong) связи, было изменено в пользу учета различной роли и ценности «сильных» и «слабых» (weak) связей. Если первые из них состоят из внутрисемейных и родственных связей с большой частотой контактов и очень важны для сотрудничества и поддержки, то «слабые» связи, такие как профессиональные контакты и знакомства, лучше способствуют коллективному распространению информации.
Среди факторов, влияющих на социальную включенность, большую роль играют гомофильные структуры (большая частота контактов между людьми с одинаковыми атрибутами, такими как возраст, пол, образование, этническая или расовая принадлежность), что характерно для связей в сетях, образуемых между супругами, друзьями, коллегами. Расовая или этническая принадлежность является одним из самых важных атрибутов при изучении сетевой структуры. Основанные на этом дифференцирующем признаке сети играют большую роль для распространения необходимой информации и социальных взаимодействий.
Концептуальный аппарат исследования включал также понятие социального капитала, подчеркивающее ценность сетевых связей, поскольку доверие, взаимная уверенность, обмен информацией и сотрудничество представляют собой преимущества, характерные для социальных сетей.
Виды социального капитала тесно связаны с различными типами сетей. Понятие «связующего» (bonding) капитала отражает доверие, социальную сплоченность и поддержку в социальных связях, образовавшихся по гомофильному принципу, а понятие «соединяющего» (bridging) капитала относится к пересекающимся между собой сетям или мультиплексным связям, в которых индивиды в качестве сотрудников, родителей, членов сообщества связаны между собой более чем в одном контексте. Такие связи способствуют генерации «сильного» социального капитала (с. 1917).
В целом понятие социального капитала в контексте проведенного исследования дает возможность подчеркнуть позитивную роль «слабых» связей, показать значение коллективной сплоченности, солидарности и гражданского участия для организации работы добровольцев в программах в области здравоохранения.
Обращение к представлениям о социальной сплоченности влечет за собой использование шкалы «позитивной» и «негативной» оценок. Например, этнические меньшинства часто рассматриваются как однородные, сплоченные и пространственно связанные между собой, т.е. позитивно в отношении степени их сплоченно-
сти, в то время как современный уровень традиционной солидарности «белого» рабочего класса часто оценивается негативно1.
В рамках дискуссий о негативных последствиях ослабления социальных связей в городских кварталах и перспективах сохранения солидарности в местных сообществах был предложен новый концептуальный подход, согласно которому община не «разрушается», не «сохраняется», а скорее «освобождается» под влиянием современного технологического развития и процесса индивидуализации. Такой аргумент переносит внимание исследователей с физического на социальное пространство и акцентирует внимание на сложных и многомерных связях между солидарностью, территориальными связями и сплоченностью сообщества (с. 1917).
Предпосылки понимания структурного характера социальных связей, значительно облегчающего групповую поддержку и социальный контроль, формировались еще в 1970-1980-е годы. В исследованиях того времени2 отмечалось, что городские общины не разрушаются, а постепенно организуются и структурируются на основе личных связей, с помощью которых поддерживаются общинные отношения. Кроме того, наряду с влиянием структурного фактора состояние сообщества зависит от социального положения и географической локализации акторов. Общий контекст соседских отношений в городских районах определяет взаимодействия, доверие и гражданские нормы, которые конституируют социальный капитал. Отсутствие стабильности и другие негативные социально-экономические, физические, психологические и культурные особенности, напротив, сдерживают взаимодействие жителей, их способность участвовать в общественной деятельности (с. 1917).
Все перечисленные концептуальные подходы были использованы авторами для рассмотрения взаимосвязей между социальными сетями и соседствами. Если «сильные» и «слабые» связи имеют различную ценность, а взаимодействие физических лиц зависит от конкретного контекста соседских отношений, то полученные результаты должны способствовать более эффективной и дифференцированной организации работы добровольцев. Анкета
1 Forrest R., Kearns A. Social cohesion, social capital and the neighbourhood // Urban studies. - L., 2001. - Vol. 38, N 12. - P. 2125-2143.
2 Wellman B. The community question: The intimate networks of East Yorkers // American j. of sociology. - Chicago, 1979. - Vol. 84, N 5. - P. 1201-1231.
для сбора данных о структуре соединяющих их сетей - территориальных, семейных, соседских, дружеских, клиентских и профессиональных, - о степени переплетенности этих связей была составлена на основе предложенного Б. Веллманом понятия личных сетей. Учитывались синхронный и диахронный аспекты сетей: синхронный касался социальных сетей, существующих в настоящее время; диахронный - тех изменяющихся отношений, в которые люди вступали на протяжении всей предыдущей жизни.
К исследованию были привлечены 53 участника медицинских программ из различных областей Англии, из которых только 32 добровольца имели значительный опыт активной работы, остальные находились на стадии обучения.
Хотя исследователи не ставили перед собой задачу выявления различий между этническими группами, но смешанный состав участников (26 участников были англоязычными и этнически белыми, 27 человек принадлежали к этническим меньшинствам выходцев из Пакистана, Китая, стран Африки и Карибского бассейна и др.) оказал определяющее влияние на часть полученных данных. Полученные данные были проанализированы с помощью компьютерных программ.
В процессе исследования стало понятно, что его участники по-разному представляли себе поставленную перед ними задачу и под социальными сетями подразумевали разные контакты. Часть респондентов сводило их только к рабочим и клиентским контактам, т.е., по их мнению, наиболее значимым, не включая в них семейные отношения. Описания сложившихся отношений могли носить абстрактный или, напротив, конкретно-повседневный характер.
Многие участники исследования отмечали, что условия современной жизни не способствуют созданию и укреплению социальных сетей в рамках локальных сообществ. В то же время они подчеркивали, что люди, принадлежавшие к одному сообществу, связаны между собой в силу того, что они живут в одной и той же местности, и эти связи часто активизируются в кризисных ситуациях, таких как болезнь, преступление и природные катастрофы, например наводнения. Уровень социальной поддержки среди соседей в эти моменты значительно возрастает.
Исследователями были выявлены совершенно разные способы построения социальных сетей с учетом территориальной и гео-
графической отдаленности. Так, представители этнических меньшинств по сравнению с «белой» группой имели большее количество родственников, живших вне Великобритании, но меньшее число родных, живших вне района их проживания внутри страны. У них было меньше друзей по сравнению с «белыми» участниками, хотя в то же время они имели больше клиентов из числа друзей и родственников.
Именно в этнически смешанных соседствах было выявлено сильное влияние гомофильного принципа: наибольших успехов в работе добивались добровольцы, включенные в эти сообщества социально и культурно. Большое значение для формирования клиентских сетей участников медицинских программ имели такие факторы, как репутация, психологические и социально-экономические особенности, нормы социального поведения, свойственные тому или иному соседству.
Было выявлено три типа пересечений личных и клиентских связей участвовавших в исследовании добровольцев: полное разграничение таких сетей; значительное пересечение (высокий уровень включенности); незначительное пересечение (низкий уровень включенности). Полученные результаты дали основание исследователям сделать вывод о том, что используемая методика измерения включенности не подходит для изучения «непрямых» или «слабых» сетей (в случае, когда добровольцы работали только с посторонними для них людьми) и нуждается в дальнейшей разработке, поскольку позволяет определить потенциал связей добровольцев лишь очень приблизительно. Операционализация теоретических понятий, связанных с социальными сетями и социальным капиталом, является сложной задачей, что во многом и предопределило неполноту предпринятой попытки измерить социальную включенность. Вместе с тем авторы считают, что эти результаты способствуют пониманию многоаспектности социальных сетей и создают основу для повышения эффективности медицинского регулирования жизни различных сообществ. Результаты исследования дают стимул к дальнейшему изучению «слабых» связей, анализу типологии соседств и различных измерений жизни их жителей (связности, близости, социальной идентичности и т.д.), осмыслению комплексного характера структурирования социальных сетей. Главным же направлением должно стать дальнейшее исследование
широких социальных структур, определяющих личные сети. Именно изучение структурного целого, включающего все типы связей, а также контекстуальные факторы, дает возможность более полного и всестороннего понимания социальной включенности и сплоченности различных сообществ.
В статье «Познавательные, эмоциональные и поведенческие компоненты гражданского действия: На пути к комплексному измерению гражданской активности» ее авторы американские исследователи Дебора Бобек (Аквариум Новой Англии), Джонатан Цафф (ассоциация America's Promise Alliance), Юйбин Ли (Университет Тафта) и Ричард М. Лернер (Университет Тафта) затрагивают проблемы доверия в связи с исследованиями социальных движений. В своей статье они поднимают вопрос о необходимости формирования комплексной модели гражданской активности, которая включала бы эмоциональные, когнитивные и поведенческие компоненты, объединяя тем самым гражданское поведение, навыки гражданской ответственности молодежи.
По их мнению, создание такой модели невозможно без обращения к понятию социального капитала (с. 616). Так, к числу четырех системных элементов, необходимых для того, чтобы молодой человек стал активным и заинтересованным гражданином, они относят социальную сплоченность (cohesion), т.е. обобщенное чувство взаимного доверия и социальные связи с другими гражданами (в том числе и социальные связи в соседстве); навыки общественной работы в условиях гражданского общества и демократии; гражданские обязательства или гражданский долг; желание внести позитивный вклад в жизнь общества (с. 616).
Авторы статьи считают, что исследования в этой области должны быть продолжены, поскольку всесторонне разработанная модель, учитывающая когнитивную, эмоциональную и поведенческую стороны гражданского участия, имеет большое значение для практической работы с молодежью и разработки программ в сфере молодежной политики.
М.Е. Соколова
