CC BY
10
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
2009.03.007. КОНСТАН Ж.-М. БЕЗУМНАЯ СВОБОДА БАРОККО, 1600-1661.
CONSTANT J.-M. La folle liberté des baroques, 1600-1661. - P.: Perrin, 2007. - 322 p.
Известный специалист по истории культуры XVII в., президент Общества университетских историков Нового времени Жан-Мари Констан рассматривает роль свободы в историко-полити-ческой и эстетической жизни Франции первой половины столетия, используя антропологический метод исследования. По его мнению, ментальность элиты была связана с традицией феодальной вольности и с галльской мифологией, поэтому общественно-исторические изменения (формирование абсолютизма) вызвали чувство потерянности. Некоторые дворяне, отказываясь лишиться традиционных привилегий, отстаивали свободу вплоть до готовности расстаться с жизнью. Это сделало тему смерти популярной в искусстве и литературе того времени.
Наиболее знаменитый в начале столетия роман О. д'Юрфе «Астрея» (1607-1627), который обычно называют любовно-приключенческим, трактуется Ж.-М. Констаном как документ культурной антропологии, как «широкая политическая фреска, зеркало дворянского мироощущения» (с. 10). Близость текста романа актуальным политическим проблемам эпохи естественна: в период барокко политика жила в ритме искусства и культуры, но была неотделима от них. «Благодаря сюжетам, рассказанным в "Астрее", историк может составить представление о манере, в которой дворяне конца XVI - начала XVII в. воспринимали окружающий мир и особенно - об их ценностях» (с. 86).
Особую роль в жизни дворянства играли дуэли. Их рассматривали как проявление свободы и одновременно как игру со смертью, поэтому общественное мнение выступало на стороне дуэлянтов. Однако в среде властителей, в официальных кругах дуэль осуждалась как акт неповиновения монарху и Богу. Обычная аргументация, которую применяли противники дуэлей, состояла в том, что «смерть от руки королевского палача - более почетный конец, чем гибель от руки храбреца со шпагой» (с. 26). В литературе
XVII в. часто встречались дуэли и дуэлянты. Это - одна из важнейших тем пьесы Ж.Б. Мольера «Дон Жуан» (1665). За четыре года до создания мольеровской комедии Людовик XIV, помнящий о волнениях Фронды, объявил о своем решении править самостоятельно. Выражая эмоциональный шок дворянства от новых веяний жизни, Мольер рисует вельможу, не подчиняющегося правилам, законам, доводящего личную свободу до крайности - до вызова, который герой бросает смерти.
Большую роль в развитии темы смерти как проявления свободы сыграла драматургия «французского Шекспира» А. Арди. Драматург умело пользовался своим знанием вкуса публики, создавая барочные трагедии, полные сцен ужасных казней, смертей и пыток. В пьесах «Тимоклей, или Справедливое возмездие», «Лукреция, или Отмщенная супружеская измена» и др. он вдохновлялся трагедией Сенеки. В духе стоицизма французские писатели и художники трактовали тему смерти Дидоны («Дидона, принесшая себя в жертву» А. Арди, «Смерть Дидоны» С. Вуэ). Эта тема нашла отражение в оперных либретто Монтеклера во Франции и Перселла в Англии.
Литературные и мифологические персонажи часто становились моделями поведения исторических лиц. Ж.-М. Констан описывает Марию Медичи как «новую Астрею», принца Конде - как грубого и амбициозного Полемаса (еще одного героя романа д'Юрфе). Хотя автор «Астреи» рисовал в качестве идеала мирное пасторальное существование, у большинства политических деятелей, оппозиционных абсолютизму, вызывали сочувствие те персонажи романа, которые воплощали героическую непокорность. Не случайно кардинал Ришелье, сторонник централизованной монархической власти, не пользовался популярностью в современном ему дворянском обществе. В мемуарах этого периода, в частности у Ларошфуко, Монтрезора и др., находили отклик разнообразные заговоры дворян, направленные против Ришелье. Таким образом, для французских дворян XVII в. честь и свобода были тесно связаны: унизительному подчинению они предпочитали смерть, а литература, живопись и театр прославляли все это, демонстрируя высокую экзальтацию чувств в отношении к жизни как протесту. Впрочем, считает Ж.-М. Констан, сходное положение вещей суще-
ствовало и в Англии, где исторические мифы дворянства служили новым идеям.
Рассматривая политические конфликты периода правления Людовика XIII, автор монографии находит их отражение в «Сиде» (1637), «Горации» (1640) и «Цинне» (1641) П. Корнеля, несколько ранее - в трагедии Пьера дю Рийе «Лукреция» (1636). Однако если у Корнеля защищаются победная стойкость и авторитет монархической власти, государственного блага, то у П. де Рийе власть монарха трактуется как несправедливая и разрушительная, как власть эгоистического тирана.
Ж.-М. Констан исследует и роль женщин в культуре барокко, вдохновляемых идеей свободы. «Не все из них открыто противостояли ужасному кардиналу, как мадам де Шеврез или мадам дю Фаржи, не все осмеливались оказывать ему сопротивление, как мадам де Рамбуйе, организовав в своих салонах дискуссии, где свобода высказывания мужчин и женщин превалировала над любыми другими соображениями» (с. 267). Отзвуки подобных дискуссий содержатся в романе М. де Скюдери «Великий Кир». И сама писательница держала салон, была основательницей своего рода феминистического движения «прециозниц». Аббат Пюр в своей книге «Прециозница, или Тайна салона» (1656-1658) отразил этот важный эпизод в истории французской культуры. Сегодня прециоз-ность высмеивают, однако в свое время в рамках этого движения было поставлено под вопрос традиционное понимание места женщин в обществе. «Сердцевиной дискуссии стала концепция брака и тех общественных отношений, которые из него вытекают» (с. 272). «Прециозницы» считали необходимым снизить авторитет родителей при выборе супруга и прежде всего учитывать чувства вступающих в брак, а при несходстве характеров позволить развод; супруги должны быть равны в правах и обязанностях.
Мольер, всегда активно откликавшийся на общественные споры, отдал дань критике феминизма в «Смешных прециозницах» (1659) и «Ученых женщинах» (1672). Подобную критику можно обнаружить и в басне Лафонтена «Девица», где прециозница отвергает всех претендентов на ее руку и сердце в молодости, а состарившись, готова выйти за кого угодно.
Постепенно трагическая тональность в изображении отваги и независимости женщин переходила в комическую. Между тем все
великие женщины того времени - от мадам де Шеврез до мадам де Сабле - завершили свою жизнь в удалении от двора, что было, по сути, таким же проявлением политической оппозиционности и свободы, какое отличало дворян-мужчины.
Свобода барокко явилась и борьбой против давления власти, и защитой свободной дискуссии, столкновения разных точек зрения. «В конце концов, салоны стали не только местами утонченной культуры развлечения, но и лабораториями, в которых вырабатывались основы будущих демократий» (с. 286). Ж.-М. Констан полагает, что избранный культурой барокко путь борьбы за свободу был лишь одним из возможных. Другим путем пошли просветители XVIII в.
Н.Т. Пахсарьян
