CC BY
39
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
2006.04.004. ЖЕНЕТЬО А. КЛАССИЦИЗМ.
GENETIOT A. Le classicisme. - P.: Presses universitaires de France. -2005. - 475 p.
В монографии профессора Университета Нанси-2 Алена Же-нетьо поэтика французского классицизма рассматривается как историческое явление, переживающее эволюцию на протяжении своего развития от Ренессанса до романтизма. Во введении А. Женетьо указывает на «плохую репутацию» классицизма: усилиями школьного обучения это искусство свелось к формальным и малопонятным правилам, его стали считать догматическим и националистическим явлением. Ученый считает такое суждение неверным: «Французский классицизм XVII в. - это историческое явление, в котором запечатлелась эволюция вкуса благовоспитанной публики, осознавшей себя в процессе шедших в первой половине века литературных споров, которые включали неоаристотелевские теории, ставшие популярными в период театральных дебатов в Италии XVI в., ведущихся по-латыни» (с. 1-2).
А. Женетьо обращает внимание на споры вокруг самого термина - классицизм или неоклассицизм? Англичане и немцы предпочитают говорить о неоклассицизме, утверждая, что единственный классицизм был у древних греков и римлян. Однако именовать французский классицизм неоклассицизмом кажется исследователю «национализмом наоборот». Ведь этот классицизм имеет итальянские и испанские корни, он связан с социально-исторической спецификой абсолютистского централизованного государства. Изучать и сравнивать различные национальные классицизмы, полагает А. Женетьо, -значит выявлять в них некую единую метафизическую субстанцию; но, в отличие от барокко, черты которого можно найти в искусстве всей Европы, в том числе и во Франции, классицизм не наделен подобной исторической гомогенностью. Поэтому автор монографии уверен, что изучение классицизма требует не широкого контекста, а большой исторической перспективы, причем, классицизм во Франции датируется им не 1660-1680-ми годами, а рассматривается как явление, возникшее в начале XVII в. и дожившее до XVIII-XIX вв.
В главе «Объект, сформированный посредством рецепции» дан анализ историко-культурных корней классицизма. Происхождение слов «классический» (восходящее к античности) и «классицизм» (к XVII в.) лишь частично объясняет смысл этого термина и круг явлений, которые стали относить к этому направлению. От Ж. дю Белле к Ф. Малербу, затем от Ж. Демаре к Н. Буало, П. Бууру постепенно формируется ряд писателей, с которыми связывают идею эстетического совершенства. В середине 1670-х годов это Буало, Расин, Лафонтен, Боссюэ, мадам де Лафайет и Ларошфуко. В 1693 г., произнося во Французской академии вступительную речь, Лабрюйер называет классиками Сегре (в прозе), Буало, Лафонтена (в поэзии), Расина и Корнеля (в драматургии), Боссюэ и Фенелона (в теологическом красноречии). В период спора о «древних» и «новых» Ш. Перро отнес к классическим поэтам Ренье, Менара, Гомбо, Малерба, Годо, Ракана, Саразена, Вуатюра, к драматургам - Корнеля, Мольера, Ротру, Тристана л’Эрмита и исключил из числа классиков сторонников «древних» - Буало, Расина и Лафонтена. Той же точки зрения придерживался Фонтенель. Новый этап канонизации наступил в эпоху Вольтера. В «Храме вкуса» (1733), а затем в «Веке Людовика XIV» Вольтер установил другой канонический список классиков - писателей, чье творчество пришлось на 1660-1680-е годы и отличалось пуризмом в области языка и стиля, ясностью, изяществом, легкостью и деликатностью выражения. Самыми совершенными в этом отношении он называл Вожла, Паскаля, Лабрюйера и Расина.
Романтики, провозгласив превосходство христианской культуры над античной (Ф.-Р. Де Шатобриан, Ж. де Сталь), критически отнеслись к классицистическому канону. В романе де Сталь «Корин-на, или Италия» (1807) иронически перечислялись «настоящие классические авторитеты» - Боссюэ, Лабрюйер, Монтескье и Бюффон (с. 27). Стендаль в брошюре «Что такое романтицизм?» давал следующий ряд авторов: Корнель, Монтескье, Расин, Руссо, Бюффон, Лабрюйер, Фенелон, Мольер, Лагарп. «Термин классицизм, таким образом, был создан с полемической целью, для того, чтобы обесценить академизм современных подражателей великим авторам XVII в: классицизм - устаревшая литература, пришедшая тогда, когда ее время прошло, в эпоху романтизма» (с. 29).
Только тогда, когда влияние романтизма значительно ослабло, историки литературы - Д. Низар (1854), Ф. Брюнетьер (1897),
Г. Лансон (1894) - стали видеть в классицизме универсальную модель художественного совершенства. Далее А. Женетьо анализирует этапы концептуализации классицизма в ХХ в., обращаясь к работам Р. Брэ «Формирование классической доктрины во Франции» (1927),
Д. Морне «История французской классической литературы» (1940) и др.
В главе «От мифа к истории» А. Женетьо обращается к основным топосам классицизма, которыми оперирует литературная критика: это представление о зрелости культуры в классицистическую эпоху, топос совершенства формы, идея разрыва с традицией Ренессанса и противостояния барокко, топос определенного классицистического периода - он совпадает со временем правления Людовика XIV (1661-1715).
Во второй части монографии автор описывает взаимоотношение литературы XVII столетия с историческими и социальными институтами эпохи. Важным событием «Великого века» он считает учреждение Французской академии, которая знаменовала рождение государственного меценатства по отношению к культуре. Еще в 1570е были образованы Академия поэзии и музыки Ж.-А. де Баифом и Дворцовая академия Ги де Пибраком, которые стремились унифицировать искусства и собрать их при дворе. Но только при Ришелье Французская академия стала символом власти государства над культурой, стремясь к выработке четких норм языка и литературы. Выбор членов академии постепенно стал определяться критериями не эрудиции, а политической благонадежности, путь в нее открылся придворным, фаворитам аристократов, духовенству и пр. Позднее, чем следовало бы, и с большими препятствиями попадали в академию Корнель, Буало, Лафонтен. А Мольер или Декарт и вовсе не стали академиками. Авторитет Французской академии вначале был невелик; он возрос в период «спора о Сиде» (1638). В период правления Людовика XIV значительно расширилось число академий (Академия танца - 1661, надписей - 1663, архитектуры - 1671, наук - 1666), монархия, озабоченная международным престижем, развивала искусство театра, балета и т.п. Балеты были органической частью королевских празднеств, опера - излюбленным видом придворных спектаклей. Ансамбль Версальского дворца стал эмблемой королевской идеологии, триумфом этикета и церемониала, конкуренция между придворными, поощряемая королем, укрепляла символическую функцию двора как
пространства спектакля. Но централизация литературы вокруг власти сопровождалась усилением цензуры. «Великая классика французской литературы, отнюдь не поощряемая институтом монархии, складывалась в обстановке... репрессивного режима, так что порой создавалось впечатление их противостояния» (с. 105). Мольер, Буало. Расин должны были перед лицом бюрократизации отношений между меценатом и писателем освоить «дипломатию духа», то есть взывать к личному покровительству короля. Церковь также усиливала свое давление на общество, это обусловило, в частности, драматическую историю янсенизма во французской культуре.
В главе «Светская культура» А. Женетьо рассматривает историю французских литературных салонов: отеля мадам де Рамбуйе, салона Мадлен де Скюдери. Эти салоны были особой областью культуры, связующей двор и город, в них развивалось новое искусство беседы, литература должна была отвечать вкусу новой публики, сформировавшейся в светском обществе. Классицизм можно трактовать как перевод больших эстетических проблем, поставленных гуманистами, в область светского культурного быта. Различные течения внутри культуры классицизма: галантное, прециозное, вольнодумное - создали в конце концов почву для формирования литературной жизни и следующего столетия.
Третья часть исследования посвящена теоретическим положениям поэтики классицизма. Останавливаясь последовательно на языковой реформе Ф. Малерба (1600-1630), теории Вожла (16301660), Буура и Буало (1660-1680), А. Женетьо переходит затем к анализу того, как теоретические принципы языка и стиля соединялись в литературных трактатах и манифестах с поэтологическими принципами. Опираясь на аристотелевские представления о мастерстве, умении как основе творчества, писатели стремились следовать идее Горация «поучать, развлекая». Жажда морального урока стимулировала споры о степени нравственности театра, особенно сильно разгоревшиеся в связи с комедиями Мольера. Наиболее важное правило классицизма - правило правдоподобия - сочеталось со стремлением создать миметическую иллюзию. Для этой цели было необходимо, чтобы «зритель или читатель попали в ловушку вымысла посредством автосуггестии, которая убедит, что они присутствуют в реальной жизни героя, преодолевают вместе с ним препятствия и опасности.» (с. 283). Подражание признается совершенным не тогда, когда оно
«реалистически» воспроизводит все детали подлинных событий, но когда оно создает у зрителя/читателя убеждение в их подлинности. Историческая правда при этом противостоит правдоподобию, и, как следствие, исторический сюжет допускает вымысел. Принцип благопристойности и правила трех единств оформляют вымысел таким образом, чтобы соблюсти правдоподобие. «Эстетика нормированной правильности, вдохновленная заботой о публике, предписывает художнику соблюдать правдоподобие и различие между жанрами, чтобы облегчить восприятие произведения» (с. 374).
А. Женетьо обращает внимание и на то, что помимо правил классицистическая эстетика формировала критерий хорошего вкуса. В него входило представление о «естественном» как сложном понятии, включающем подражание «природе» как воплощению прекрасного, «наивность» (т.е., согласно словарям той эпохи, правдивость, искренность, простоту), артистизм, маскирующий высокую искусность, грациозность. Искусность в зрелом классицизме постепенно позволила включить в поэтику этого направления не только правильность и упорядоченность, но и интуицию, милую и грациозную неправильность, неуловимую притягательность (зафиксированную в трудно переводимом выражении «je ne sais quoi»). Писатели проявляли не только интерес к Аристотелю, но в 1660-1680-е годы обратились к Лонгину и его категории возвышенного, к патетическому и чудесному, сказочному. В целом классицизм был отмечен постоянным стремлением к равновесию между природой и разумом, суждением ума и вкусовым впечатлением.
В заключение А. Женетьо считает возможным определить поэтику классицизма как «постоянно возобновляемый поиск совершенного равновесия между противоположностями - ingenium и judicium, божественным вдохновением и человеческим трудом, природой и искусством, правилами и их преодолением, разумом и вкусом, благородством и простотой - нарушение их равновесия являлось источником напряженности, которая с помощью синтеза держала здание французской классической литературы, подобно тому, как в архитектуре арка или противостоящие опоры обеспечивают устойчивость всего строения» (с. 463).
Н. Т. Пахсарьян
