CC BY
15
2008.03.026-027. РЕСПУБЛИКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И АЗЕРБАЙДЖАН ПОСЛЕ ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ
НЕЗАВИСИМОСТИ.
2008.03.026. DOWLING M., WIGNARAJA G. Central Asia after fifteen years of transition: Growth, regional cooperation and policy choices // Asia - Pacific development j. - Bangalore, 2006. - Vol. 13, N 2. - P.113-144.
2008.03.027. АБДУРАХМАНОВ А. Туркменистан: Изменения конструкции государственной власти и политики // Центр. Азия и Кавказ. - Lulea, 2007. - № 3. - С. 154-165.
М. Даулинг (Сингапурский университет менеджмента, Сингапур) и Г. Вигнараджа (Азиатский банк развития, Манила) (026) пытаются проанализировать развитие экономики пяти республик Центральной Азии (ЦА) и Азербайджана в 1990-2004 гг., разбив их на две категории - нефтегазоэкспортеры и ненефтегазоэкспортеры. В типологии экономической политики переходного периода в ЦА помимо обычных двух типов (шоковая терапия - I тип, создание новых законодательных рамок государственного и частного секторов - II тип), они особенно выделяют попытки региональной кооперации первой половины 1990-х годов (III тип) как особенно важную для республик, изолированных от международных рынков и относительно мало привлекательных для прямых иностранных инвестиций (кроме нефтяных и газовых месторождений).
На практике только Азербайджан, Казахстан, Киргизия и Таджикистан в 90-е годы пытались проводить реформы I или II типов, чтобы преодолеть экономический крах после распада СССР. Узбекистан и Туркмения сохранили почти неизменной советскую политику. Падение производства было остановлено и произошло возвращение к уровню реального ВВП 1990 г. в Узбекистане в 2001 г., в Туркмении - 2002 г., в Казахстане - 2004 г., тогда как в том же году в Азербайджане он составил 88,5%, в Киргизии - 80,4 и в Таджикистане - 55,8% (026, с. 124). Подъему ВВП способствовали высокие международные цены на сырье, приток иностранных инвестиций, повышение сельскохозяйственных урожаев благодаря хорошей погоде и упрочение политической стабильности в регионе.
Непосредственно за повышением (удвоение за 2000-2005 гг.) цен на нефть последовал приток прямых иностранных инвестиций
в среднем ежегодно в 1997-2004 гг. 2,3 млрд. долл. в Казахстан, 917,5 млн. долл. в Азербайджан и 156,8 млн. долл. в Туркмению; в свою очередь, средний ежегодный экспорт за те же годы достиг в этих странах 11,6 - 2,2 - 2,4 млрд. долл. (по данным Мирового банка, 026, с. 126). В отличие от стран-нефтегазоэкспортеров показатели в Киргизии, Таджикистане, Узбекистане были намного скромнее, за исключением последнего (там же).
В тот же период резко снизилась инфляция: в 2005 г. наибольшей она оставалась в Азербайджане (9,6%), наименьшей - в Киргизии (4,4%) (по Туркмении данных нет, 026, с. 127).
Проведение экономических реформ шло по-разному: самый значительный прогресс зафиксирован, по оценке экспертов ЕБРР, к 2005 г. в Киргизии (она единственная в ЦА присоединилась к ВТО), несколько меньший - в Азербайджане и Казахстане, позднее в Таджикистане и Узбекистане все же началась приватизация мелкой собственности и либерализация цен, тогда как Туркмения осталась практически нереформированной; соответственно, доля частного сектора в ВВП составила в 2005 г.: Киргизия - 75%, Казахстан - 65, Азербайджан - 60, Таджикистан - 50, Узбекистан -45, Туркмения - 25% (там же).
Изменение структуры народного хозяйства с уменьшением доли сельскохозяйственного и увеличением доли промышленного производства заметнее в нефтегазоэкспортирующих республиках, причем особенно быстрый сдвиг произошел в Азербайджане, где доля промышленности в ВВП в 2004 г. достигла 54% (026, с. 130). Правда, успехи в развитии обрабатывающей промышленности повсеместно невелики, несмотря на обилие и дешевизну рабочей силы.
Показатели уровня бедности населения, резко возросшие в 1990-1997 гг., в последующий период снижались медленно. Азиатский банк развития и Мировой банк опубликовали следующие оценки доли жителей ниже черты бедности (%): Азербайджан -49,6 (2001), Казахстан - 27,9 (2002), Киргизия - 47,6 (2001), Таджикистан - 56,6 (2003), Туркмения - 29,9 (1998), Узбекистан - 27,5 (2000), ЦА в среднем - 39,9 (1, с. 133). Снижению бедности, помимо общих причин, способствовали заработки неквалифицированным трудом мигрантов в Россию, Турцию, а также в Казахстан. Для беднейших Киргизии и Таджикистана имела значение иностранная помощь.
Несмотря на множество нерешенных пока проблем в ЦА медленно начинается экономическое выздоровление, причем пример Туркмении свидетельствует, что полный отказ от реформ не позволяет создать конкурентоспособную рыночную экономику (здесь возобновление экономического роста было прямым результатом повышения цен на газ и хлопок). Сельская бедность также сохранится, если не провести аграрные реформы и не увеличить инвестиции в здравоохранение и образование. В Узбекистане падение производства оказалось меньшим, чем в наиболее реформаторских республиках. «Такой постепенный подход к реформированию показывает важность сохранения определенной преемственности институтов в переходный период» (026, с. 139). У Киргизии с ее репутацией наилучшего реформатора в ЦА, напротив, не было высоких темпов экономического роста.
«Краткосрочные перспективы центральноазиатских республик оптимистичны. В 2008 г. международные финансовые институты1 предсказывают годовой экономический рост близкий к 10%» (026, с. 140). Правда, у стран-ненефтеэкспортеров этот показатель будет несколько меньшим. Чтобы поддержать будущий рост, Даулинг и Вигнараджа считают необходимым проведение (в качестве одного из важных элементов) политики 111-го типа - региональной кооперации. Таким образом, «чтобы поддержать рост в переходный период, следует выбрать более постепенный и компетентный подход, который включает политику реформ, региональную кооперацию и индустриальную конкурентоспособность» (там же).
А. Абдрахманов (Институт мировой экономики и политики при Фонде Первого президента РК, Алма-Ата, Казахстан) (027), в отличие от Даулинга и Вигнараджи, полагавших в декабре 2006 г., что реформы в Туркмении не только не проводились, но и «в ближайшем будущем очень мало перспектив на принятие рыночноориентированных реформ» (027, с. 127-128), считает, что после смерти президента С. Ниязова в стране сложилась принципиально иная ситуация. Новый президент Г. Бердымухаммедов, избранный 11 февраля 2007 г. на первых в истории страны альтернативных вы-
1 Asian development outlook. - Manila, Asian development bank, 2006; Middle East and Central Asia: Regional economic outlook. - Wash., IMF, 2005. Описание по реф. источнику.
борах, и правительство взяли курс на ослабление строгости внутреннего режима и улучшение материального положения населения.
Доходы от экспорта газа и хлопка позволяют Ашхабаду увеличить расходы на систему социального обеспечения: возобновлено снабжение доступными медикаментами, возвращены пенсии (в последние годы, по инициативе С. Ниязова, значительная часть стариков их не получала), льготы на коммунальные услуги сохранены и т.д. Подписан указ о реформе образования: восстановление 10-летнего среднего (русский и английский языки - обязательные предметы) и 5-летнего высшего образования. Признана необходимость реформирования аграрного сектора с частичной приватизацией земель сельскохозяйственного назначения.
Новый президент в марте 2007 г. заявил об ускорении темпов увеличения добычи углеводородов на шельфе Каспия, что диктует необходимость «расширять взаимовыгодное партнерство с иностранными инвесторами и компаниями, обладающими передовыми технологиями» (027, с. 159).
Какие перспективы экспорта туркменского газа в нынешней геополитической ситуации в регионе? Приоритетом для Туркмении остается сохранение статуса нейтралитета, что позволяет властям использовать в свою пользу противоречия между наиболее влиятельными в регионе государствами - Россией, США и Ираном, причем в направлении экспорта газа ключевая роль будет по-прежнему у России. «Сегодня Москва и Ашхабад в равной степени заинтересованы в укреплении двусторонних связей. Поддержание взаимовыгодных отношений с Россией как основным покупателем газа становится первостепенной задачей туркменской дипломатии на ближайшие год-два» (027, с. 162).
Сейчас Туркмения добывает около 60 млрд. м3 газа в год: 4042 млрд. м3 закупает Газпром, 8 млрд. м3 идут в Иран, остальное потребляется в стране; оценки доказанных запасов газа противоречивы - от 3 до 6 трлн. куб. м3 (там же). Эта неопределенность, наряду с геополитическими факторами, сдерживает строительство газопровода, альтернативного российскому направлению - прежде всего в Китай. Иначе говоря, нынешний основной маршрут в Россию в ближайшие три-четыре года наверняка сохранится. Одновременно будет открыт доступ иностранным инвесторам в нефтегазовый сектор во имя его модернизации и увеличения добычи.
В среднесрочной перспективе возможно усиление вклада в туркменскую экономику и иностранного, и местного частного капитала, что послужит демократизации развития страны. Во внешней политике Ашхабада «через два-три года можно ожидать, -предполагает Абдрахманов, - сближения республики с Китаем и ШоС, а затем с ЕврАзЭС и ОДКБ» (027, с. 165).
С. И. Кузнецова
