CC BY
272008.02.055. ТАМ Х. ЖЕРТВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ, УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА И КРИМИНОЛОГИЯ.
THAM H. Brottsoffret, kriminalpolitiken och kriminologin // Nord. tidsskr. for kriminalvid. - Kobenhavn, 2006. - Ärg. 93, Т 2. - S. 147-159.
Статья шведского ученого, профессора Хенрика Тама посвящена исследованию проблемы жертвы преступления, а также процессов, происходящих в области уголовной политики и криминологии.
В последние годы в сфере шведской уголовной политики наблюдаются определенные изменения. Эти изменения обусловлены переходом от оборонительной, защитительной уголовной политики к наступательной, агрессивной; от противодействующей к активной; от направленной на субъекта преступления - к уголовной политике, направленной на жертву преступления; от политики, сфокусированной на причинах, мотивах преступности - к сосредоточенной на воздействии, эффективности, результате; от обращения с правонарушителем - к его наказанию; от надзора на свободе - к тюремному заключению; от чувства уверенности к чувству неуверенности; от оптимизма - к тревоге.
Подобные изменения отмечаются и в других западных странах. Их анализ в Великобритании и США показывает, что они не носят, как правило, институционального характера, такого. как носили при развитии института наказания в XVIII-XIX вв. - от смертной казни и телесных наказаний к лишению свободы, отбыванию наказания без лишения свободы, под надзором или иным более мягким мерам обращения с правонарушителем в последующем столетии. Сегодняшнее развитие уголовной политики рассматривается скорее как изменение порядка применения институтов наказания и их социального содержания.
Вопрос, однако, состоит не в том, пишет автор, что наблюдаемые в настоящее время изменения не носят институционального характера, а в том, что они содействуют изменению парадигмы: внимание перемещается с субъекта преступления на жертву, возрастает зтачимость жертвы преступления. Такие изменения рассматриваются как фактор, лежащий в основе всех прочих вышеназванных новшеств; их проявление совершенно очевидно как в уголовной политике, так и в криминологии, и их воздействие может привести к весьма серьезным последствиям.
Повышение внимания к жертве преступления повлекло за собой рост криминализации, ужесточение наказаний и расширение круга уголовно-процессуальных мер. Если в конце 60-х и начале 70-х годов ХХ в. наблюдалось снижение криминализации и декриминализация, то 30 лет спустя уже доминирует уголовно-правовой контроль. Особенно интенсивно криминализация деяний и ужесточение наказаний отмечаются в сфере насильственной и сексуальной преступности. По-видимому, это отвечает произошедшему изменению «всеобщего чувства справедливости». Значимость телесной неприкосновенности, пишет автор, намного повысилась, и общество стало более серьезно относиться к насильственным деяниям, чем ранее. Вместе с тем такой подход поддерживается и используется разными группами интересов, в том числе и политическими партиями, что приводит к расширению сферы уголовно-правового регулирования в обществе.
В 60-70-х годах прошлого столетия криминологи части использовали выражение «преступления без жертв» (crimes without victims), т.е. преступления, при совершении которых нет жертвы, нет пострадавшего. К этим деяниями относились преступные поступки, в отношении которых государство не считало нужным принимать какие-либо меры, пока в них вовлекались лица по взаимному согласию, поэтому они были декриминализированы, например нелегальная игра, потребление алкоголя и других подобных, в том числе лекарственных, средств; проституция. В Швеции также произошла декриминализация многих деяний, в частности -порнографии, абортов, пьянства.
В настоящее время, пишет автор, вряд ли можно говорить о «преступлении без жертвы», не вызвав при этом недоумения у слушателей. В официальных разъяснениях составов преступлений и в высказываниях политиков называются новые виды преступлений, в результате которых есть жертвы, - ранее они характеризовались как преступления без жертв. Сегодня жертвой преступлений часто называют все общество. Содержание понятия «общество» варьируется: иногда это обычные люди, иногда - честные граждане, иногда всеобщие ценности демократии. Нередко серьезная угроза демократии усматривается в незаконном производстве наркотиков. Это относится и к проституции, которая несовместима с политикой равноправия, и к детской порнографии, направленной
против здоровья и общественной нравственности всех детей, детства в целом.
Борьба с преступностью, которая. согласно анализу данных уголовной политики 90-х годов прошлого столетия, представляет угрозу всему шведскому обществу, забота о всеобщем чувстве справедливости, демократия, рассматриваемая как жертва преступления, - берут верх над прежним преобладающим вниманием к правонарушителю, к его личности.
При таком подходе даже незначительные преступления становятся тяжкими, так как в конечном итоге их жертвами могут оказаться Швеция и весь Западный мир. В результате все завершается значительным расширением сферы деятельности уголовно-правовой системы.
Совсем недавно, отмечает автор, правонарушитель рассматривался как жертва условий, в которых он рос, жертва общества, жертва не зависящих от него обстоятельств. В настоящее время отношение к правонарушителю полностью изменилось. Теперь он -субъект, который согласно собственному выбору совершает преступление осознанно и в своих интересах нарушает права других людей. Перемещение правонарушителя из объекта в субъект совпадает с возрастанием значимости жертвы преступления, что в свою очередь, как отмечалось выше, служит основанием для широкой криминализации и ужесточению наказаний. Этот процесс реализуется разными, но вместе с тем связанными между собой методами и способами.
Правонарушитель долгое время находился в центре внимания уголовной политики, в то время как жертва преступления оставалась в тени. Если государство посредством вмешательства, воздействий и наказаний не в состоянии довести до сознания своих граждан того, что оно стоит на стороне жертвы преступления и выступает против тех, кто совершает преступление, то это означает, что государство не справляется с одной из своих наиболее важных задач.
Регулирование уголовно-наказуемых деяний - это вопрос отношения государства к правонарушителю. Введение жертвы преступления в судебный процесс привело к тому, что в процессе выступают уже не две стороны, как прежде, а три. В связи с этим встает вопрос о традиционных принципах, направленных на защиту граждан, в том числе и подозреваемых в совершении преступле-
ний. Речь идет о таких принципах, как принцип законности, принцип обеспечения неприкосновенности, принцип пропорциональности (соразмерности), принцип равенства граждан перед законом и принцип «лучше простить, чем осудить».
Под принципом законности понимается право граждан не быть осужденными без достаточных на то законных оснований, а именно - к уголовной ответственности могут быть привлечены лишь лица, совершившие запрещенные уголовным законом деяния. Когда в 70-х годах прошлого столетия началось обсуждение проблемы жертвы преступления, была предпринята попытка ввести принцип, в основе которого лежит право граждан не подвергаться преступным посягательствам. Такое право было тогда обеспечено принципом правовой гарантии. В настоящее время политиками и средствами массовой информации вновь поднимается вопрос о принципе законности и предлагается расширить названный принцип с тем, чтобы им предусматривалось также право граждан не подвергаться преступным посягательствам. Так, например, побег из тюрьмы в Швеции не подлежит уголовному наказанию. Данное положение повышает риск таких побегов и несет в себе угрозу законности. Складывается, считает автор, противостояние двух видов законности - законности в традиционном, строго юридическом понимании и законности как праве потенциальных жертв преступлений на защиту от преступных посягательств. Новое изменение уголовной политики можно охарактеризовать как переход от оборонительной, защитительной уголовной политики к наступательной, агрессивной.
В дискуссиях по поводу новых мер принуждения основное внимание уделяется вопросам, связанным с нарушением неприкосновенности граждан. Высказывания в пользу этих принудительных мер аргументируются тем, что преступление - суть деяние, нарушающее неприкосновенность личности. Главный прокурор Швеции, а также главы полицейской службы и полиции службы безопасности страны в своих выступлениях утверждают, что посягательство на неприкосновенность личности - очень тяжкое преступление, и оказаться жертвой такого преступления не менее серьезно, чем оказаться, например, жертвой безрассудного террористического нападения. Министр юстиции Швеции придерживается тех же взглядов. В своем выступлении в Риксдаге по поводу
предложения об использовании тайного прослушивания он заявил, что деяния, связанные с сексуальными услугами и потреблением наркотиков, относятся к деяниям, нарушающим неприкосновенность граждан, личности. Вместе с тем он весьма положительно оценивает нарушение неприкосновенности, когда вопрос касается мер, предпринимаемых в отношении лиц, совершивших преступление. Лица, совершившие тяжкие преступления, подчеркнул он, должны находиться в заключении многие годы.
Введение жертвы преступления в судебный процесс, считает автор, несет в себе также риск нарушения принципа пропорциональности, соразмерности наказания, может повлиять на назначенную меру воздействия, повлечь за собой ее ужесточение. Так, например, в США родственники жертв убийств выступают с требованием назначения смертной казни преступнику. В Швеции, пишет автор, за последние два десятилетия сроки наказания за убийства удвоились.
Вместе с тем жертва преступления может содействовать назначению более мягкого наказания и даже отказу от назначения уголовно-правовых мер воздействия. Это возможно при использовании более совершенного способа разрешения конфликта путем медиации (восстановительной юстиции), основная цель которой -достижение согласия и удовлетворения интересов обеих сторон.
Актуальным в настоящее время стал вопрос об увеличении срока давности, по истечении которого лицо освобождается от уголовной ответственности. Основным доводом служат интересы жертвы преступления. Министр юстиции Швеции считает продление срока давности за убийства настоятельной необходимостью в случае совершения тяжких преступлений, так же как обеспечение возможности возместить ущерб, нанесенный жертве преступления и ее родственникам (родным). Он полагает, что установленный действующим законодательством срок давности слишком краток, и нельзя допустить, чтобы кто-либо избежал наказания в связи с тем, что этот срок истек.
Принцип равенства граждан перед законом, который всегда служил защите обвиняемого, гарантом охраны его прав, начинает использоваться как принцип обращения с жертвой преступления, обеспечения ее интересов. Ныне этот принцип трактуется как тождественность, равнозначность права лица, подвергшегося преступ-
ному посягательству, на рассмотрение его дел в суде и факта осуждения виновного.
Что же касается принципа «лучше простить, чем осудить», то он уже не считается неоспоримым. Согласно шведскому законодательству оправдан может быть только тот, виновность которого не удалось доказать в суде (в соответствии с положением, установленным судебными правилами Улы Петри, принятыми еще в XVI в.). В таком случае, однако, не гарантируется возмещение ущерба, нанесенного жертве преступления. Наиболее сложно, затруднено решение этого вопроса при рассмотрении дел об изнасиловании или жестоком обращении в семье, где в процессе разбирательства слово одной стороны противостоит словам другой стороны.
То, что все большее число правонарушителей в интересах жертвы преступления подвергается судебному осуждению, означает также, что о все большем числе противоправных деяний должно заявляться в полицию. С 80-х годов прошлого столетия основной девиз в этой сфере выражался словами «мы заявляем обо всех преступлениях». Представители партии умеренных (самой крупной оппозиционной партии Швеции) в одном из своих предложений по борьбе с преступностью указывают, что наиболее правильная политика в интересах жертвы преступления состоит в том, что совершаемое негативное деяние выявляется и во всех случаях, насколько это возможно, криминализируется. В одном из отчетов по данному вопросу говорится о насильственных деяниях, совершаемых мужчинами в отношении женщин при совместном проживании и близких отношениях, и о том, что мужчины при этом избегают наказания за содеянные ими посягательства. Рекомендуется провести тщательное изучение и по возможности устранить препятствия и недостатки правовой и судебной систем с тем, чтобы создать этим женщинам условия для подачи ими заявлений в полицию о жестоком обращении.
Отмечается, что в Швеции в настоящее время раскрывается только четвертая часть преступлений, при этом лишь десятую их часть составляют имущественные преступления. Признавая необходимость повышения раскрываемости преступлений, практически невозможно, пишет автор, представить себе современное общество, в котором раскрывалось бы большинство преступлений, и условия,
способные обеспечить соответствующий уровень для такого уголовно-правового вмешательства.
Проводимое обсуждение проблемы жертвы преступления может, по мнению автора, оказать значительное влияние на уголовную политику страны, содействовать ее изменению. Более того, данная дискуссия способна воздействовать и на криминологию. Позиции участников дискуссии настолько отличаются от положений традиционной криминологии, что эта дискуссия как бы бросает вызов самому предмету криминологии.
Прежде виктимология развивалась в основном в границах криминологии. В настоящее время все решительней звучат требования о выведении виктимологии из криминологии и придании ей статуса самостоятельного предмета. Для такой постановки вопроса есть достаточно оснований, определяемых профессиональным интересом, оснований, которые понятны и законны.
Криминологические концепции, данные исследований личности правонарушителя могут противоречить основным идеям исследований жертвы преступления, прежде всего в сфере насильственных посягательств. Наиболее четко эти противоречия проявляются при освещении отношений между жертвой и правонарушителем; при оценке правонарушителя как выигравшего от совершенного посягательства или проигравшего, потерявшего себя; при решении вопросов криминализации деяний и вопросов о целях наказания.
Криминологи указывают, что преступление не столь однозначный фактор, как это может показаться на первый взгляд, и что выяснение характера отношений между преступником и его жертвой весьма важно для понимания совершенного деяния. Иногда контекст насильственного посягательства, обстоятельств, при которых оно было совершено, говорит о том, что жертва сама создала соответствующие условия и тем самым содействовала преступному насилию, от которого пострадала.
Исследования жертвы преступления, проводимые в настоящее время, пишет автор, весьма далеки от приведенной выше позиции. Причина состоит в том, что эти исследования целиком направлены на изучение отдельных групп населения, групп, на которые ранее не обращалось никакого внимания. Речь идет о широком круге лиц, постоянно подвергающихся насильственным по-
сягательствам. В первую очередь сюда относятся женщины, дети и преследуемые ненавистью гомосексуалисты. Итак, все более четко вырисовывается «идеальная жертва» и все более сложно привлечь внимание к конструктивному и сравнительному анализу.
Криминология традиционно применительно к преступнику предусматривает такое понятие, как жертва несправедливости, неудачник, обездоленный человек (the underdog). Преступник рассматривается как проигравший, потерявший, утративший себя человек, который по независящим от него обстоятельствам оказался в тюрьме. Такая позиция основывалась на исследовании семьи, в которой рос и воспитывался правонарушитель, условий его жизни и процессов маргинализации общества.
В настоящее время эта позиция уже не столь безусловна. Теперь, подчеркивает автор, не правонарушитель, а жертва преступления требует нашей симпатии. Новая альтернатива традиционной криминологии как учения о причинах преступности состоит в акцентировании внимания на осознанном, сознательном выборе правонарушителем совершаемых им преступных деяний и четко направлена на защиту жертвы преступления. Причиной роста значимости жертвы преступления послужило повысившееся стремление людей защитить свою телесную неприкосновенность, значительное расширение и укрепление прав человека, а также то, что жертва преступления была выведена из тени и выдвинута на передний план. Вышеназванные и некоторые другие причины, продолжает автор, содействовали также росту значимости жертвы преступления в сфере уголовной политики. Кроме того, уголовная политика, направленная на защиту жертвы преступления (а не на изучение, исследование, выяснение семейных и иных жизненных обстоятельств правонарушителя), представляется более справедливой, дешевой и эффективной, чем ныне действующая. Однако участники проводимой дискуссии проблемы жертвы преступления едва ли руководствуются этими обстоятельствами и целью совершенствования уголовной политики, ее рационализации.
Ученые пытаются объяснить возрастающую роль и внимание к жертве преступления кризисом мировых ценностей, обосновать это тем, что в нашем светском обществе утрачиваются традиционные авторитеты и ценности, создаваемые на основе всеобщего согласия, и что жертва преступления может содействовать построе-
нию такого согласия, ибо все выступают за жертву преступления (за ее интересы) и никто не выступает против, и что посредством жертвы преступления в наше расколотое нестабильное время может быть создано новое взаимопонимание.
Возможно, это объяснение имеет под собой определенную почву. Люди испытывают потребность в таком взаимопонимании. Вместе с тем подобная потребность наблюдается также среди политиков, политических партий и групп интересов, которые этому активно содействуют. Из анализа роста значимости жертвы преступления, проведенного несколько лет тому назад, был сделан вывод, согласно которому развитие статуса жертвы преступления в весьма высокой степени определяется стремлением государства и политиков к консенсусу.
Все большее число деяний и явлений оцениваются как преступления. Война, терроризм, миграция, мусульманский фундаментализм и политические протесты все чаще называются преступлениями. В свою очередь это влечет рост значимости жертвы преступления. Понятие преступления расширяется и в других направлениях. Криминализируются деяния и предпринимаются меры по предупреждению преступлений нищих, грязных, бездомных, скандальных соседей и иных лиц, угрожающих общественному порядку. В связи с этим законодательство и судебная система не должны проявлять ни малейшей терпимости в отношении названных нарушений порядка, которые превращают обычных людей и само общество в жертв преступлений.
Противоречия, наблюдаемые в науке криминологии, привели к тому, что практически прекратились криминологические исследования, связанные с процессом определения деяний и проблемой причин преступности. Закон более не формируется на основе борьбы интересов, он обретает характер естественного права. Что же касается жертвы преступления, заключает автор, то она скорее служит средством государственной политики, чем целью.
Л.Л. Ананиан
