CC BY
502007.02.036. ОВЧИНСКИЙ ВС. КРИМИНОЛОГИЯ И БИОТЕХНОЛОГИИ. - М.: Норма, 2005. - 191 с.
Работа посвящена главной проблеме криминологии - соотношению социального и биологического в преступном поведении. Этот вопрос рассматривается в свете новейших подходов, обусловленных современными биотехнологиями. Анализируются также криминальные последствия биотехнологической революции.
Замысел настоящей работы, пишет автор, не совсем обычен. Занимаясь долгое время проблемами криминологии, он и не предполагал, что сделает попытку осмыслить соотношение социального и биологического в преступном поведении. Предыдущие работы автора были посвящены вопросам методологии и методики прикладных криминологических исследований (социологической направленности), предупреждению преступности несовершеннолетних, борьбе с организованной преступностью.
Многие годы автор вынашивал идею выпуска книжной серии «Библиотека криминолога» для того, чтобы опубликовать изданные в России до 1917 г. и не переиздававшиеся ни в советское, ни постсоветское время криминологические труды Чезаре Ломброзо, Габриэля де Тарда, Франца фон Листа, Энрико Ферри, Дмитрия Дриля и других выдающихся ученых.
В 2004 г. первые книги серии «Библиотека криминолога» вышли в свет. Готовя эти труды к изданию, вновь перечитывая их, автор еще раз убедился в том, что главная проблема, которая «мучила» основоположников криминологии, - это соотношение социального и биологического в преступном поведении. Ко многим их выводам и оценкам сегодня, пишет он, можно относиться скептически. И все же автор убежден в том, что в своих научных изысканиях более века назад им порой удавалось прорываться в будущее. Во всяком случае в тех исследованиях отсутствовали ограничительные барьеры, столь характерные в силу идеологической задан-ности для советской криминологии и, видимо, в силу инерции -для постсоветской.
Вот почему автор счел необходимым попытаться преодолеть эти барьеры. Для этого он обратился к современной философской литературе, анализирующей результаты биотехнологической революции, свидетелями которой мы сегодня являемся, а также к но-
вейшей литературе по психологии и психогенетике (генетике поведения). Обращение к этим источникам еще раз высветило серьезный разрыв в научном осмыслении биотехнологической проблематики отечественной криминологией и другими науками. Автор попытался восполнить этот разрыв. Изучение работ по проблемам биотехнологий привело его еще и к выводу о том, что в отечественной криминологии «белым пятном» остается оценка криминальных последствий самой биотехнологической революции. Поэтому значительная часть настоящей работы посвящена именно этому вопросу.
Зарождение криминологических знаний, продолжает автор, исследователи связывают с различными историческими периодами. Но, видимо, правильно говорить о возникновении криминологии как науки с момента появления работ Чезаре Ломброзо. Именно он впервые попытался на основе научных исследований (пусть в настоящее время и признаваемых «методически ущербными» и «тупиковыми») ответить на главный вопрос криминологии - о соотношении социального и биологического в преступном поведении.
Ломброзо, пишет автор, рассмотрев массу социальных факторов, влияющих на преступность, сделал вывод о «прирожденном преступнике». И в этом смысле термин «ломброзианство» вполне употребим для характеристики биологизаторского подхода. Но на другом полюсе, указывает автор, находится социологи-заторский подход, который в силу специфики развития отечественной криминологии, а также традиций политизации и идеологизации нашей правовой истории до сих пор характерен для многих российских ученых.
За более чем вековой период, пишет автор, криминологи разных школ и направлений не пришли и, пожалуй, не могли прийти к консенсусу в вопросе о соотношении социального и биологического в преступном поведении. Тому есть две причины. Во-первых, естественные науки, несмотря на заметные достижения, находятся еще в начальной стадии познания человека и его поведения. Во-вторых, интерпретация этих достижений в социальных науках (в том числе и в криминологии) определяется не «чистым разумом», а философскими и идеологическими позициями самих ученых, часто грешившими историческим субъективизмом.
Начало XXI в., пишет автор, позволяет представителям и того и другого подходов говорить о своей полной «концептуальной победе». Так, события 11 сентября 2001 г., которые одной стороной (международным сообществом) названы международным терроризмом (преступлением против человечества), а другой (радикальным исламом) -подвигом (классическая схема Питирима Сорокина1), говорят о том, что само преступление как деяние лежит полностью в сфере социально-правовых оценок. И о какой, спрашивает автор, тогда надо говорить биологической предрасположенности - к преступлению или подвигу? Как, например, оценивать Шамиля Басаева, который за короткий промежуток времени сначала был героем, освободившем Абхазию, а затем изувером-убийцей, организовавшим расстрел рожениц в Буденновске и детей в Беслане? И о каких, например, генах шахида следует говорить - о генах сверхагрессивности или генах самопожертвования во имя некой идеи? А ведь, как известно, указывает автор, самопожертвование с моральной точки зрения можно рассматривать как сверхальтруизм - «во имя счастья других». В этом смысле, пишет он, «социологизаторы» с полным правом скажут, что преступное поведение - это чисто социальное явление.
У биологизаторов, продолжает автор, сегодня также все более веские основания отстаивать свою правоту. Ведь XXI век ознаменован биотехнологической революцией, которая ставит на повестку дня переосмысление всех фундаментальных основ понимания природы человека, его поведения, в том числе и преступного.
Грандиозная работа над проектом «Геном человека», проводившаяся одновременно в двух десятках стран, дала, пишет автор, фантастические результаты в определении структуры генома человека, расшифровке кода наследственности. Биотехнологическая революция привела к величайшим открытиям в генной инженерии, молекулярной биологии, в том числе в когнитивной неврологии, популяционной генетике, эволюционной биологии и нейрофармакологии.
Нельзя, продолжает автор, не согласиться с Френсисом Фу-куямой (США) в том, что «научное наступление во всех этих областях имеет потенциальные политические последствия потому,
1 Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда: Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. - СПб., 1999.
что оно расширяет наши знания о мозге, источнике человеческого поведения, а следовательно - и возможности управлять им»1.
Юрген Хабермас (Германия), пишет автор, считает, что в результате биотехнологической революции человеческий род вполне мог бы взять в свои руки собственную биологическую эволюцию. «Соратники эволюции» или даже «изображающие Бога» - вот метафора концепции самотрансформации человека как вида, имею" 2 щей, вероятно, самые широкие притязания .
Справедливости ради, указывает автор, надо сказать, что еще почти за 30 лет до завершения работ по проекту «Геном человека» и до появления работ Ф. Фукуямы и Ю. Хабермаса советские ученые Н.П. Дубинин и Ю.Г. Шевченко писали: «... научно-техническая революция подводит человечество к вступлению в век биологии. В течение ближайших 20-30 лет достижения генетики и генетической инженерии создадут условия для решительной борьбы с голодом на земле. Медицина и генетика уничтожат инфекционные болезни, рак, и сердечно-сосудистые заболевания также будут побеждены. Главной проблемой будут борьба со старостью, чтобы люди до 100-150 лет были полны физической и творческой энергии. Пересадка органов будет обеспечена успехами иммуногенетики.
Целый ряд вопросов размножения человека в связи с искусственным осеменением и длительным хранением спермы получает новые возможности. Знание генетики наследственных заболеваний позволит предупредить родителей о возможности рождения больного ребенка. Многие наследственные заболевания будут излечиваться. Разовьются методы генотерапии с помощью генетической инженерии. Будут изучены процессы развития человеческого зародыша в лабораторных условиях. К этому же времени продвинутся процессы смешения популяций, которые улучшаю генетику человека» .
Важно подчеркнуть, пишет автор, что ученые призывали к решительному протесту «против попыток бездумно в целях создания мифического, надуманного генетически "лучшего" человека,
1 Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции / Пер. с англ. - М., 2004. - С. 34.
2
Хабермас Ю. Будущее человеческой природы: На пути к либеральной евгенике? / Пер. с нем. - М., 2002. - С. 32.
3
Дубинин Н.П., Шевченко Ю.Г. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. - М., 1976. - С. 224-225.
без понимания грозящих социальных последствий, невежественно обрушить на человечество те способы, которые используются животноводами при создании пород, или способы, которые в скором будущем обещает генетическая инженерия. В далеком будущем задачи биологической переделки человека могут быть вызваны качественно новыми требованиями его бытия или проявлением неожиданных изменений в среде его обитания, вызванных космическими или земными факторами.
Когда эти задачи встанут... научное познание биологической природы и социальной сущности человека сольются воедино, и человек сумеет разумно и достойно изменить свою биологическую природу. В настоящее же время мы должны проявить понимание собственной исключительности, сохранять эту высшую форму развития материи, понять ее сущность и лишь после этого, если в этом будет нужда в будущем, в свете общественных интересов, начать работу по формированию процесса биологической эволюции человека»1.
Фактически, указывает автор, в этом тридцатилетней давности прогнозе наших отечественных ученых содержится весь комплекс проблем, которые активно обсуждаются современными мыслителями в свете новейших достижений биотехнологической революции.
Подводя некоторые итоги, автор делает следующие выводы. 1. Криминологическая оценка теневой стороны биотехнологической революции свидетельствует о том, что «новая евгеника» и «генолом-брозианство»2, теоретические суррогаты в виде «нетократии», «биокоммунизма», «гуманологии» и т.п. фактически становятся идеологией эпохи «апокалипсиса». Предтечей этой идеологии была расовая теория фашизма. Воплощение эпохи «апокалипсиса» - это генетическое оружие, создаваемое на основе «достижений» биотехнологической революции. 2. В условиях активизации «геноломброзианства» и «новой евгеники», различных теоретических суррогатов наука криминология обязана повернуться лицом к биотехнологиям и обеспечить международный мониторинг возможных криминальных направлений их использования. 3. Криминологический контроль за биотехноло-
1 Дубинин Н.П., Шевченко Ю.Г. Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. - М., 1976. - С. 222.
2 Взгляд на поведение человека, включая преступные, как полностью генетически детерминированные.
гиями должен стать предельно жестким, международно-правовые нормы максимально ограничительными, учитывая, что любое отступление от вводимых запретов может стать преступлением против человечества и привести к необратимым последствиям. Отсутствие такого жесткого криминологического контроля и единой международной позиции по этим вопросам создает почву для возможности возникновения «генетических чернобылей» в различных уголках земного шара.
В приложениях к работе представлены ряд международно-правовых документов, касающихся биотехнологий, Федеральный закон «О временном запрете на клонирование человека» и стенограмма его обсуждения в Государственной Думе, а также позиции различных конфессий по вопросам, связанным с биотехнологическими исследованиями и разработками.
Л.Л. Ананиан
