CC BY
277
СТИЛИСТИКА
2006.04.023. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ АЛЛЮЗИИ. (Обзор).
Проблема литературной традиции и влияния на творчество писателей их литературных предшественников давно волнует многих филологов. Критиков всегда интересовала зависимость творчества одного писателя от исторических событий или от произведений другого писателя. Так, например, Л. Ньюлин (Newlyn, 1986) исследует литературную связь двух известных английских поэтов -У. Вордсворта и С. Кольриджа. Р.А. Брауэр (Brower, 1986) изучает влияние литературной традиции на творчество А. Попа. М. Уилер (Wheeler, 1979) рассматривает литературу Викторианского периода. П. Шакел (Schakel, 1978) исследует поэзию Дж. Свифта, а К. Моулер (Moler, 1969) - романы Д. Остин. Особняком стоит исследование К. Перри, в основе которого лежат семантический и прагматический подходы к литературной аллюзии; аллюзия рассматривается не только как особый вид ссылки, но и как речевой акт (Perri, 1978).
С середины XX столетия изучение явления «аллюзии» приобрело особую значимость вследствие возросшего интереса у большинства российских лингвистов к неявным способам передачи информации. Так, И.Р. Гальперин (Гальперин, 1958, 1981), А.Г. Мамаева (Мамаева, 1977) исследуют аллюзию с позиций стилистики, И.В. Гюббенет (Гюббенет, 1981, 1991), Л.А. Машкова (Машкова, 1989) - с позиций филологического комментирования текста, В.С. Чулкова (Чулкова, 1978), И.С. Христенко (Христенко, 1992, 1993) - с точки зрения лингвистики текста.
Появление и развитие новых парадигм лингвистических исследований в конце ХХ в. позволило рассматривать аллюзию, во-первых, как средство активизации интертекстуальных связей, вызывающее ассоциации с предшествующей созданию текста культурой, и во-вторых, как явление концептуального порядка, как один из инструментов человеческого мышления, служащий для концептуализации окружающего мира и основанный на нахождении ассоциативных взаимосвязей между разнообразными системами понятий.
В англистике, таким образом, речь может идти о нескольких направлениях исследования аллюзии: литературоведческом, лин-
гвостилистическом, интертекстуальном, когнитивном и когнитивно-дискурсивном.
В литературоведении аллюзия подвергается анализу в качестве особенности творческой манеры конкретного писателя. Исследование литературной аллюзии сводится главным образом к изучению литературной традиции, литературного влияния. В рамках литературоведческого подхода аллюзия подвергается широкому толкованию, размывающему границы данного явления, практически отождествляя его с неосознанным или сознательным литературным подражанием.
Подобное широкое толкование аллюзии вполне отвечает постмодернистскому прочтению текста. С появлением постмодернизма любой текст стал прочитываться во взаимосвязи с другими текстами, что, во-первых, расширило рамки литературоведческого направления исследования аллюзии и, во-вторых, представило возможность изучения аллюзии в рамках теории интертекстуальности. Однако если литературоведческий анализ предполагает определенный набор детерминированных интерпретаций, имплицитно заданных автором, то интертекстуальный подход, в своем классическом варианте, отрицает конечное, единственно верное значение как аллюзии, так и самого текста, поскольку аллюзивный источник не может быть окончательно определен. Аллюзивный элемент оказывается вовлечен в бесконечное пространство межтекстовых отношений и, следовательно, может подвергаться бесконечному числу интерпретаций.
Лингвостилистический подход к исследованию аллюзии связывается с изучением сугубо лингвистической и стилистической природы данного явления.
С позиций лингвистической стилистики аллюзия определяется как «прием преднамеренного использования в тексте определенных слов, словосочетаний и предложений, косвенно соотносящихся с засвидетельствованными фактами культуры» (Мамаева, 1977, с. 1). Аллюзия рассматривается как средство расширенного переноса свойств и качеств мифологических, библейских, литературных героев, фактов и событий на те события, факты и тех героев, о которых идет речь в данном высказывании (Гальперин, 1981).
Одним из подходов к изучению аллюзии является рассмотрение этого явления в рамках филологического комментирования
текста в целом. Так, изучая вопросы понимания художественного текста, И.В. Гюббенет рассматривает аллюзию как одну из основных категорий вертикального контекста, как средство анализа литературного произведения, выявления уровня фонового знания читателя, необходимого для полного понимания того или иного произведения с филологической точки зрения. Аллюзия указывает на наличие у читателя определенного, а именно «историко-филологического фонового знания» (Гюббенет, 1981, с.30).
Развивая теорию вертикального контекста О. С. Ахмановой и И.В. Гюббенет, Л.В. Полубиченко (Полубиченко, 1988) вводит понятие ассоциативного вертикального контекста, основу которого составляют ассоциации, пробуждаемые у читателя упоминанием в тексте о том или ином событии или лице. По мнению автора, изучение аллюзий составляет часть изучения ассоциативного вертикального контекста.
Продолжая данное направление исследования аллюзии, Л. А. Машкова (Машкова, 1989) рассматривает вертикальный контекст художественной литературы в свете филологической герменевтики, науки о понимании и толковании литературно-художественных текстов. Из-за принадлежности к тому или иному источнику аллюзия рассматривается как способ взаимодействия и взаимопроникновения литературных источников. Л.А. Машкова полагает, что такое взаимодействие характеризуется «аллюзивным процессом»1, закономерностям которого подчинено функционирование литературных аллюзий в тексте. Процесс обладает определенной направленностью вследствие ссылки на конкретное произведение. Дальнейший анализ позволил автору установить категорию аллюзивности, значение которой определяется глубиной взаимовлияния двух произведений для каждого использования аллюзии. Л.А. Машкова отмечает, что продуктивность использования аллюзии зависит от авторской ориентации на фоновое знание читателей, индикатором которого является филологический вертикальный контекст.
В.С. Чулкова рассматривает аллюзию в сугубо стилистическом направлении, с точки зрения ее участия в создании внутри-
1 Процесс аллюзирования выделяется ранее в «Словаре английского языка» под редакцией Б.Ф. Стюарта (The Random House of the English Language, 1987, с. 58).
текстовых связей и интеграции текста. Аллюзия «представляет собой заимствование определенной единицы, а вместе с тем и заключенной в ее семантической структуре информации из другого текста» (Чулкова, 1978, с. 53). Исследователь рассматривает создание внутритекстовых связей на примере романа О. Уайльда «Портрет Дориана Грея». Главный герой романа сопоставляется с различными мифологическими героями, известными своей красотой. Каждое отдельное употребление аллюзии названо одноступенчатым приемом, который в совокупности с другими одноступенчатыми аллюзиями образует многоступенчатый прием на основе единого общего семантического компонента - темы красоты. При этом создается цепь ассоциаций, помогающих наиболее полно декодировать информацию, заложенную в контексте.
Стилистический прием аллюзии рассматривается и с точки зрения создания добавочного имплицитного содержания в тексте. Отмечается, что аллюзия - «стилистическая фигура референциаль-ного характера» (Христенко, 1992, с.43), опирающаяся на историко-культурный компонент фоновых знаний говорящего и слушающего, автора и читателя. Адресат должен сравнить две референциальные ситуации: ситуационную модель, связанную с данным аллюзивным словом, высказыванием, и реально существующий контекст.
Терминологическое значение слова allusion включает в себя не только косвенный намек, непрямое упоминание чего-либо, но и прямое, непосредственное указание на какой-либо факт, лицо. Теоретическое обоснование такого подхода выдвигает К. Перри (Perri, 1978). Исследуя семантический и прагматический подходы к литературной аллюзии, автор рассматривает данное явление как вид ссылки и как речевой акт, а также описывает механизм действия аллюзии в тексте.
Взяв за основу классическое определение аллюзии в качестве непрямой, косвенной ссылки, автор отмечает, что аллюзия - это маркер в новом тексте, знак - простой или сложный - который определенным образом указывает на референт. Аллюзия обладает способностью активизировать вновь приобретшие значимость значения текста-источника, которые видоизменяют аллюзивный текст с возможным дальнейшим интер- и интратекстуальным изменением значения.
К. Перри разграничивает аллюзию как текстовый элемент (маркер) и аллюзию как процесс активизации других текстов, тем самым выделяя статический и динамический характер аллюзивного феномена. Аллюзивный процесс рассматривается в отношении читателя: а) знающего контекст текста-источника и б) не знающего ни источник, ни его контекст.
С точки зрения прагматического подхода аллюзия рассматривается как речевой акт, что позволяет выделить следующие условия успешного протекания аллюзивного процесса: 1) как автор, так и адресат принадлежат одной культуре, говорят на одном языке; 2) аллюзивный маркер должен быть частью дискурса, произведения литературы; 3) аллюзивный маркер имеет неаллюзивное "прямое" значение в рамках данного литературного текста; 4) аллюзивный маркер (посредством фонологического, семантического повтора) вызывает ассоциации с текстом-источником вне данного текста или с частью текста, в котором он раньше встречался; 5) посредством аллюзивного маркера реципиент должен определить текст-источник; 6) текст-источник должен быть известен реципиенту; 7) для понимания значения маркера недостаточно простое узнавание источника;
8) для выявления значения аллюзивного маркера в контексте необходимо определить коннотацию ассоциируемого текста-источника;
9) референтный текст-источник может активизировать дальнейшие ассоциации, связанные с аллюзивным текстом.
Процесс восприятия информации со стороны адресата (реципиента) характеризуется следующим образом: реципиент понимает прямой, неаллюзивный смысл аллюзивного маркера, узнаёт аллюзивный маркер, вызывающий ассоциации с прошлым текстом-источником (или с предшествующей частью самого аллюзивного текста); не полностью понимает аллюзивный текст на основании простого узнавания текста-источника и осознаёт, что требуется его толкование; вспоминает смысл текста-источника, связывает значение текста-источника с аллюзивным текстом для вывода полного смысла аллюзивного текста.
Таким образом, в работе К. Перри представлено широкое понимание аллюзии: стили, жанры, поэтические размеры носят аллю-зивный характер. К аллюзиям также относятся различного вида повторы - от повторения отдельных слов и фраз до выражения одного и того же смысла разными словами.
Именно подобное широкое понимание аллюзии позволило Цырендоржиевой Т.Б. объединить такие смежные явления, как аллюзия, цитация, реминисценция, ссылка, эхо, в единую категорию аллюзивных средств языка (Цырендоржиева, 1999). Аллюзия определяется как родовое понятие любого рода ссылок на предыдущий текст и рассматривается как "пробуждающее интердискурсивное средство", создающее условия для диалога между автором текста и его реципиентом на уровнях интертекстуальности и интердискур-сивности.
Исследуя способы введения аллюзивных маркеров, Т.Б. Цырендоржиева выделяет: а) референциальный способ, при котором аллюзия явно или скрыто отсылает к тексту, факту или "элементу дискурсивного знания"; б) номинативный способ, когда аллюзивным маркером являются метафорические имена собственные; в) цитирование (буквальная или модифицированная репродукция текстовых фрагментов); г) направленный миметический повтор (жанровый, ритмико-синтаксический повтор, повтор отдельных слов); д) стилизацию, когда маркером выступают стилистические реминисценции.
Выделяется также категория аллюзивных средств, к которым исследователь относит "такие текстовые элементы и фрагменты, которые характеризуются текстовыми - экспрессивно-семантическими, лексикографическими, ритмико-синтаксичес-кими, стилистическими - совпадениями, на основе которых можно установить определенные интертекстуальные связи двух или нескольких источников". Такие текстовые элементы Т.Б. Цырендоржиева называет аллюзиями per se. Особое внимание автор уделяет рассмотрению аллюзивного процесса, изучая его с позиций его развития в тексте (интертекстуальный аспект), значения в дискурсе (дискурсивный аспект) и восприятия и обработки реципиентом (когнитивный аспект). Процесс аллюзирования определяется как «динамический процесс инкорпорирования текстов» (Цырендоржиева, 1999, с.10).
Попытка изучения определенного вида аллюзии, мифологической аллюзии, предпринята В.Л. Буровой (Бурова, 2000). Исследуя когнитивный аспект мифа, автор рассматривает аллюзию как основной стилистический прием введения мифа в текст художест-
венного произведения. На основе фреймовой теории аллюзии классифицируются по способу актуализации мифа в тексте.
Интертекстуальное направление в исследованиях аллюзии формируется в связи с развитием теории интертекстуальности -теории межтекстового взаимодействия. Согласно словарной дефиниции, термин «интертекстуальность» употребляется для обозначения спектра межтекстуальных отношений и постулирует, что любой текст всегда является составной частью широкого культурного текста (Культурология, 1997, с.153). Интертекстуальность -производство одного текста от других текстов: художественное произведение - не замкнутая система, не целиком индивидуально авторское, но поглощение и трансформация других текстов (A dictionary of cultural & critical theory, 1996, p.258).
Единого мнения о теории интертекстуальности в данный момент не существует, поскольку она трактуется исследователями с различных философских и методологических позиций. Неоспоримым является тот факт, что теория интертекстуальности есть теория отношений между текстами, однако до сих пор не решено, какие виды отношений должны рассматриваться и признаваться интертекстуальными. В зависимости от ответа на него, интертекстуальность становится либо общим свойством текстов, либо специфической особенностью определенных текстов или классов текстов. Так, предлагается рассматривать проблему интертекстуальности в двух аспектах: а) как принципиально художественный прием и б) как метод прочтения любого текста (Культурология, 1997, с. 153-154).
Первый аспект связан с тем, что интертекстуальность стала неотъемлемой частью культурного дискурса и одним из основных художественных приемов в постмодернистской литературе. Принципиальная эклектичность и цитирование являются доминирующими чертами современной культурной ситуации. Иногда произведение может целиком состоять из цитат или полностью повторять другое произведение, привнося в него лишь новые аспекты. В литературе последних лет, по мнению Н.А. Фатеевой, каждый новый текст рождается «из фрагментов или с ориентацией на «атомы» старых, причем сотнесение с другими текстами становится не точечным, а общекомпозиционным, архитектоническим принципом. Литература все больше становится не литературой о жизни, а
литературой о литературе» (Фатеева, 2000, с. 31). Следует отметить, что в некоторых случаях попытка автора «вобрать» в себя или, наоборот, «преодолеть» какое-либо предшествующее произведение, часто носит неосознанный характер.
Второй аспект интертекстуальности связывается с проблемой восприятия. Если произведение, как результат всего культурного опыта человечества, лишено черт индивидуальности, то эту индивидуальность, всегда новую, может привнести любой читатель, зритель и т.п. Интертекстуальность становится изначальной установкой воспринимающего. Исходя из принципа подобного прочтения, можно утверждать, что художественный текст никогда не совпадает с текстом написанным, а является более широкой областью, затрагивая всякий раз новое культурное поле. В целом, область функционирования интертекстуальности находится там, где взаимодействуют «свой» и «чужой» текст, поэтому возникает особая проблема - соотношение разных культур, разных культурных традиций. Проблема взаимодействия автора с предшествующими текстами, рассматриваемая в литературоведении как проблема литературных влияний, заимствований, подражания и пародирования, в стилистике и лингвистике текста традиционно связывается с проблемой цитат, аллюзий и т.д.
Изучение аллюзии в рамках теории интертекстуальности связывается с типологией межтекстовых связей. Наряду с цитатой, аллюзия, по мнению многих исследователей, представляет основной вид интертекстуальности ("собственно интертекстуальность"), образующий конструкцию "текст в тексте" (Денисова, 2003; Фатеева, 2000; Олизько 2002). В рамках интертекстуального подхода аллюзия, таким образом, рассматривается как средство, соединяющее два и более текста, разграниченных пространственно-временными рамками, и как форма реализации интертекстуальных отношений. Аллюзия отличается от других форм реализации интертекстуальных связей (в частности, цитаты) тем, что происходит выборочное, частичное заимствование элементов предшествующего текста, его другие элементы, а зачастую и весь текст, присутствуют в новом тексте на имплицитном уровне. Свойство аллюзии обновлять свое смысловое содержание в новом контексте определяет цель ее вкрапления в новый текст, которая, по мнению Н.А. Фатеевой, сводится к тому, чтобы "организовать заимство-
ванные элементы таким образом, чтобы они оказывались узлами сцепления семантико-композиционной структуры нового текста" (Фатеева, 2000, с. 129).
Однако до настоящего времени сущность аллюзии как формы выражения интертекстуальных связей не была раскрыта полностью. По теории интертекстуальности существует достаточно исследовательских работ, однако ни одна из них не отражает комплексный анализ аллюзии как средства реализации интертекстуальности. Так, некоторые ученые рассматривали аллюзию наряду с другими стилистическими приемами - цитатой, реминисценцией и др. (см.: Арнольд, 1999; Фатеева, 2000; Гузь, 1997; Олизько, 2002), другие уделяли внимание лишь определенному типу аллюзии, например аллюзивным антропонимам (см.: Камовникова, 2000). Анализ интертекстуального аспекта изучения аллюзии позволил определить интертекстуальный статус аллюзии, описать природу аллю-зивной интертекстуальности и выявить критерии определения степени аллюзивной интертекстуальности на примере текстов английского эссе (Потылицина, 2005).
Когнитивное направление в изучении аллюзии связано с внедрением когнитивной науки в лингвистические исследования. Развитие когнитивной лингвистики затронуло и стилистический аспект языка, что позволило взглянуть на многие проблемные области стилистики по-новому. Необходимость применения методов исследования когнитивной науки к, казалось бы, уже изученным стилистическим явлениям аргументированно доказывает К.М. Ирисханова. Исследователь обращает внимание на два обстоятельства в определении стилистического приема, сформулированном И.Р. Гальпериным1, - "факт усиления и намечаемый принцип моделирования смыслового содержания стилистического приема", которые "приобретают в когнитивной лингвистике особую ценность и глубину, получают разработку на концептуальном уровне и лежат в основе когнитивных построений семантики" (Ирисханова, 2000, с. 22-23). Таким образом, уже в традиционном структурно-семантическом подходе намечается необходимость
1 Стилистический прием определяется как сознательное и намеренное усиление какой-либо типической структуры и/или семантической характеристики языковой единицы (нейтральной или экспрессивной), достигшей обобщения и типизации и ставшей обобщенной моделью (Оа1репп, 1981)
привлечения к исследованию природы стилистических приемов концептуального аппарата.
В рамках когнитивной теории представляется возможным изучать аллюзию через соотношение языковой формы и мыслительной деятельности. Аллюзивная единица, в этой связи, выступает в роли элемента, сигнализирующего о существовании глубинных когнитивных процессов конструирования аллюзивного значения. Выявление аллюзии, определение ее связи с источником, интерпретация аллюзивной единицы осуществляются в процессе актуализации экстралингвистических знаний читателя, которые дополняются контекстом эпохи, литературного стиля и жанра и индивидуальным авторским стилем. Полное декодирование аллюзии предполагает обязательную подключенность адресата к мировой культуре, его «интертекстуальную компетенцию», позволяющую не только узнавать аллюзивную единицу, но и идентифицировать ее содержательно-смысловое наполнение. В основе «интертекстуальной компетенции» лежат предварительные знания: совокупность сведений культурно-исторического и прагматического характера, составляющие фоновое знание, и связанный с ним вертикальный контекст (Красных, 2001).
Глубинные когнитивные процессы описываются когнитиви-стикой различными терминами и понятиями - от фреймов и сценариев (Минский, 1979) до ментальных пространств (Fauconnier, Turner, 1998). Определенный опыт привлечения фреймового анализа к изучению аллюзии в современной лингвистике находит применение в исследовании различных видов активизации мифа в тексте художественного произведения; стилистический прием аллюзии рассматривается при этом как один из способов введения мифа в текст (Бурова, 2000). Миф предстает как фрейм с фокусом, верхним уровнем, соответствующим ядру центрального содержания мифа, и нижнем уровнем, фиксирующим второстепенные мотивы. С этих позиций анализируется и структура мифологических аллюзий. На основе семантических отношений между аллюзией и ее источником выделяются модели аллюзивных переименований. Согласно М.И. Киосе (Киосе, 2002), значение аллюзии представляет собой концепт со сложными концептуальными структурами контекстуального индикатора и источника. Автор рассматривает механизм образного переименования аллюзии как фундаментальную
когнитивную операцию, обеспечивающую перенос образных схем из одной концептуальной сферы в другую.
Когнитивно-дискурсивное направление, формирующееся в настоящее время, связано с разработкой теории ментальных пространств и теории концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера (Fauconnier, 1994; Fauconnier, Turner, 1998), предлагающая иной конструктивный способ построения смысла. Ментальные пространства определяются как динамичные, постоянно модифицируемые когнитивные конструкты, структурируемые фреймами и соотносящиеся с различными областями реального и вымышленного мира. Принципиальное отличие ментальных пространств от прежних когнитивных понятий состоит в том, что они не заданы в сознании в виде готовых структур, а каждый раз структурируются заново в процессе порождения и восприятия дискурса.
Стилистический прием, включаясь в контекст дискурса со всей своей информацией, "неизбежно превращается в катализатор новых смыслов, подлинное значение которых сопряжено с его ассоциативными связями с другими элементами дискурса, с более широким социокультурным миром представлений и ценностных установок, что приводит к слиянию различных ментальных пространств" (Ирисханова, 2001, с. 46). Особенно важным является то, что теория ментальных пространств позволяет перейти от построения смысла отдельно взятого стилистического приема к рассмотрению его роли в формировании смысла всего дискурса .
Когнитивно-дискурсивное направление стилистических исследований позволяет взглянуть на аллюзию как на дискурсивный феномен, который реализуется в рамках дискурса и не существует вне дискурса. Дискурсивная аллюзия выступает в роли сигнала, активизирующего определенную область знания, относящуюся к данному аллюзивному элементу. Функционирование аллюзии в процессе концептуальной интеграции позволяет рассматривать ее в роли конструкта, структурирующего дискурс.
Подытоживая сказанное, отметим целесообразность и необходимость применения, наряду с традиционными методами лингвистического анализа, когнитивных методик при исследовании стилистических приемов и, в частности, аллюзии. Комплексный подход придает статус объективности и надежности полученным в ходе исследования результатам, открывает новые пути понимания
аллюзии в рамках дискурса, дает более глубокое представление о механизме ее функционирования, позволяет делать выводы об общих принципах когнитивной деятельности человека.
Список литературы
Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. ст. -СПб., 1999. - 443 с.
Бурова В. Л. Когнитивный аспект мифа в составе художественного текста: (На материале англояз. худож. текста): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2000. - 26 с.
Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. - М., 1958. -
460 с.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М.: Наука, 1981. - 140 с.
Гузь М.Н. Интертекстуальные связи базисного текста и текста пародии: (На материале нем. прозаич. пародии): Дис. ... канд. филол.наук. - СПб., 1997. -195 с.
Гюббенет И.В. К проблеме понимания литературно-художественного текста: (На англ. материале). - М., 1981. - 110 с.
Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации текста. - М.: 1991. -
250 с.
Денисова Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод. - М., 2003. -
298 с.
Ирисханова К.М. Стилистические ресурсы и парадигмы их исследования // Стилистические аспекты языка. - М., 2000. - С. 16-17.
Ирисханова О.К. Концептуальная интеграция в событийных именах существительных (к проблеме языковой композиционности) // С любовью к языку. -М.; Воронеж, 2002. - С. 339-345.
Ирисханова О.К. О теории концептуальной интеграции // Изв. АН. Сер. лит. и яз. - М., 2001. - Т. 60, № 3. - С. 44-49.
Камовникова Н.Е. Антропонимы как интертекстуальные аллюзии в поэтическом тексте: Дис.....канд. филол. наук. - СПб., 2000. - 200 с.
Киосе М. И. Лингво-когнитивные аспекты аллюзии: (На материале заголовков английских и русских журнальных статей): Автореф. дис. ... канд.филол.наук. - М., 2002. - 22 с.
Красных В.В. Лингво-когнитивный подход к коммуникации // Язык, сознание, коммуникация. - М., 2000. - Вып.12. - 148 с.
Культурология. ХХ век. Словарь. - СПб., 1997. - 640 с. Лузина Л.Г. Виды информации в дискурсе // Дискурс. Речь. Речевая де-тельность. - М., 2000. - С. 137-151.
Мамаева А.Г. Лингвистическая природа и стилистические функции аллюзии: Автореф. дис. ... канд.филол.наук. - М., 1977. - 22 с.
Машкова Л.А. Аллюзивность как категория вертикального контекста. // Вест. МГУ. Сер. 9. Филология. - М., 1989. - № 9/2. - С. 25-33.
Минский М. Структура для представления знаний // Психология машинного зрения. - М., 1978. - С. 249-338.
Минский М. Фреймы для представления знаний. - М., 1979. - 152 с. Олизько Н.С. Интертекстуальность как системообразующая категория постмодернистского дискурса: (На материале произведений Дж.Барта): Дис. ... канд.филол.наук. - Челябинск, 2002. - 193 с.
Полубиченко Л.В. Филологическая топология в английской классической поэзии: Спецкурс. - М., 1988. - 145 с.
Потылицина И.Г. Дискурсивный аспект аллюзивной интертекстуальности английского эссе: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2005. - 17 с.
Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. - М., 2000. - 280 с.
Христенко И.С. Лингвостилистические особенности аллюзии как средства создания подтекста: (на материале романа М. де Сервантеса «Дон Кихот» и произведений Б.Переса Гальдоса): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1993. - 23с.
Цырендоржиева Т.Б. Дискурсивная модель аллюзивных средств: (На материале соврем. англ. яз.): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М.,1999. - 16 с.
Чулкова В.С. Один из способов интеграции текста // Науч. докл. выш. шк. Филол. науки. - М., 1978. - № 1 - С. 47-57.
Brower R.A. Alexander Pope: The poetry of allusion. - Oxford, 1986. - 368 p. A dictionary of cultural & critical theory / Ed. by Payne M. - Cambridge (Mass.), 1996. - P. 258-259.
Fauconnier G., Turner M. Conceptual intergration networks // Cognitive science. -Norwood (N.J.), 1998. - Vol. 22, N 2. - P. 133-187.
Fauconnier G. Mental spaces: Aspects of meaning construction in natural language. - Cambridge, 1994. - 190 p.
Galperin I.R. Stylistics. - Moscow, 1981. - 334 p.
Intertextualitaet: Formen, Funktionen, anglistische Fallstudien. - Tübingen,
1985. - 374 S.
Moler K. Jane Austen's art of allusion. - Lincoln (Nebraska), 1969. - 233 p. Newly n L. Coleridge, Wordsworth, and the language of allusion. - Oxford,
1986. - 315 p.
Perri C. On alluding // Poetics. - The Hague; Paris, 1978. - Vol. 7, N 3. -P. 189-307.
Schakel P. The poetry of Jonathan Swift: Allusion and the development of poetic style. - Madison; L., 1978. - X, 218 p.
Stuart B.F. The Random House of the English Language. - N.Y., 1987. - 2478 p. Wheeler M. The art of allusion in Victorian fiction. - L.; Basingstoke, 1979. -
182 p.
И.Г. Потылицина
