CC BY
1467
УДК 821.111:808
АЛЛЮЗИЯ КАК СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИЕМ В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Н.В. Никашина, Н.Д. Супрун
Институт иностранных языков Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10-2а, Москва, Россия, 117198 nvnikashina@gmail; comsuprunnata@mail. ru
В статье рассматривается локализация и функционирование аллюзии, ее основные стилистические функции, механизмы возникновения.
Ключевые слова: аллюзия, прецедентный текст, интертекстуальность, имплицитная аллюзия.
Исследование аллюзии может иметь литературоведческое или лингвистическое направление, проводиться в сфере когнитивной лингвистики, изучения межкультурных связей или проблемы интертекстуальности. Круг вопросов, которых может касаться проблема аллюзии, является достаточно широким, а потому выделение конкретной смежной области исследования или проблемы прямо зависит от поставленных задач.
Происхождение термина «аллюзия» от латинского "alludere" 'смеяться, намекать' ("ludere" — играть) датируется серединой XVI в. и означает "an expression designed to call something to mind without mentioning it explicitly; an indirect or passing reference".
Изучая ход исторического развития данного понятия, Г. Блум [14. С. 26] определяет термин «иллюзия» (illusion) как синоним понятия аллюзии.
В эпоху раннего Ренессанса аллюзия была тождественна каламбуру, или игре слов, и по этой причине она использовалась главным образом в сатирических произведениях.
Во времена Ф. Бэкона (1561—1626) данным термином называли какое-либо символическое сходство в аллегории, параболе или метафоре, поэтому критика выделяла наряду с «описательной», «репрезентативной» еще и «алюзивную» поэзию. И только с начала XVII в., по мнению Г. Блума, развивается единственное правильное значение аллюзии как непрямой, скрытой ссылки, которая содержит намек.
Активное изучение аллюзии начинается только в XX в., когда его отождествляли с любой явной, прямой ссылкой, и оно вызывало разные суждения и наибольшие споры большого количества исследователей.
Проблемам изучения аллюзии посвящены труды Е.Ю. Абрамовой, О.С. Ахма-новой, И.В. Гюббенет, Е.М. Дроновой, А.С. Евсеева, М.И. Киосе, А.Г. Мамаевой, Л.А. Машковой, И.Г. Потылицыной, Е.В. Розен, И.Н. Софроновой, З. Порат и других лингвистов.
О.Е. Наумова обращает внимание прежде всего на когнитивный, прагматический, лингвокультурологический аспекты прецедентных текстов [10. С. 80]. По утверждению Е.М. Дроновой, исследование аллюзии может проводиться в пределах изучения межкультурных связей, проблем интертекстуальности, касаться сфер стилистики, фразеологии, переводоведения, а также иметь другие ориентиры [4. С. 83].
А.С. Евсеев отводит проблематике, связанной с разработкой этого вопроса, одно из центральных мест в таких лингвистических дисциплинах, как теория референции, теория собственного имени, стилистика, поэтика, риторика, лингво-страноведение, литературоведение [5. С. 3].
Вопросы литературных традиций и влияния на произведения писателей их литературных предшественников с давних пор представляют интерес для филологов. Литературных критиков всегда волновала зависимость творчества различных писателей от исторических событий или от произведений других авторов.
Так как культура, окружавшая писателя в течение его жизни, неизбежно налагает отпечаток на его произведения, сам автор бессознательно или осознанно пользуется ее достижениями в своем творчестве. Культурный опыт отмечается в разнообразных формах, преимущественно в форме текстов. По утверждению французского философа и литературного теоретика Ж. Дерриды, «мир есть текст» [3. С. 14]. Однако это не набор ничем не связанных между собой составляющих.
И.И. Ильин подчеркивает, что любой текст — это реакция на предыдущие тексты [6. С. 206]. Именно одной из таких реакций на предыдущие тексты и является аллюзия, которую рассматривают в свете теории интертекстуальности.
Аллюзия служит определенным «мостом», который соединяет предыдущее со следующим, представляет собой своеобразный способ обращения мыслей к прошлому и помогает осмыслить и категоризировать знания о мире.
Использование различных ссылок на литературные, библейские, мифологические факты существует в английской литературе с давних пор. Родоначальник английской литературы Джефри Чосер свободно использовал аллюзии в своем творчестве.
Утонченная техника вкрапления аллюзий в контекст художественного целого является отличительной чертой творчества Д. Мильтона и А. Поупа (особый стиль последнего также иногда именуют «аллюзивным») [15. Р. 37].
Расцвет искусства аллюзии приходится на период классицизма, для литературных произведений которого характерно подражание античному творчеству. Небезразличной к употреблению аллюзий оказалась и эстетика романтизма.
Символы, аллегории, гротески, которые так часто встречаются в произведениях эпохи романтизма, зачастую используют аллюзию как базу для создания образа.
Также характерным, но менее распространенным является использование аллюзий для английского критического реализма XIX в. В произведениях авторов XX в. аллюзия как элемент образных средств наиболее активно употребляется в литературе. Авторы данного периода используют аллюзии на мифологические темы для освещения ключевых мотивов поведения людей.
Этот метод использовался в таких произведениях, как «Уллис» Д. Джойса, «Кентавр» Д. Апдайка, много работ собственно Т.С. Элиота. Даже поверхностное изучение истории использования аллюзии говорит о ее широком приложении в английской литературе.
Аллюзия, вследствие выразительности и частого использования, а также способности особым образом передавать дополнительные сведения, заслуживала детального внимания исследователей.
В изучении аллюзии лингвисты тяготеют преимущественно к литературоведческому, лингвостилистическому и семиотическому подходам [7. С. 281].
Перед тем как предложить толкование аллюзии в рамках данного исследования, необходимо определить, что не является аллюзией в действительности. Аллюзия отличается от интертекстуальности, потому что она целеустремлена; от плагиаризма, потому что писатель не подает ссылки как на свое собственное; от цитации, потому что это — не цитата, которая берется в кавычки; и от клише, потому что у нее есть единственный источник [16. Р. 42].
По мнению И.Р. Гальперина [2], аллюзия — это литературный акт ссылки на любой предыдущий текстуальный референт, который предусматривает наличие фоновых знаний (совокупность свидетельств культурно- и материально-исторического, географического и прагмалингвистического характера, которые имеются у носителя определенного языка [1. С. 19]) у читателя об этом факте и вызывает у него соответствующие ассоциации [17. Р. 187].
Предыдущий текстуальный референт именуют прецедентным текстом, который является завершенным и самодостаточным продуктом рече-мыслительной деятельности, или сложным знаком, количество значений элементов которого не равно его сути.
По определению большого энциклопедического словаря, аллюзия (лат. allusion — намек, острота) — стилистическая фигура, намек, посредством сходно-звучащего слова или упоминания общеизвестного реального факта, исторического события, литературного произведения [1. С. 142].
Она используется в художественном, ораторском, научном и будничном языке для более рельефного, более объемного очерчивания определенной реалии через соотношение ее с аналогом, который хорошо известен из хода исторических событий, жизни выдающихся людей, фольклора, литературных произведений и т.д.
Аллюзия особенно утверждается в художественном мышлении XX в., в частности в европейском неоромантизме, модернизме, латиноамериканском романе, в романах-утопиях, когда аллюзивные мифологемы, философемы и идеологемы, как правило, структурируют все произведение. Наивысшего пика алиюзийное изображения достигло в постмодернизме, получив неопровержимое право на понятийную автономию.
Современные зарубежные лингвисты в исследовании аллюзии отдают преимущество именно литературоведческому подходу.
По мнению израильской исследовательницы-литературоведа З. Бен-Порату, литературная аллюзия содержит встроенный направленный сигнал или маркер,
который можно идентифицировать как элемент, который принадлежит к другому независимому тексту [13. Р. 108].
По определению К. Перри, литературная аллюзия является явной или неявной ссылкой на другой литературный текст, который легко распознать и понять компетентным читателям [18. Р. 290].
Вслед за М.И. Киосе аллюзия рассматривается как одновременно и стилистический прием и его результат. Метод аллюзии (намек, косвенное указание) довольно часто встречается и имеет большое значение в создании насыщенных образами текстов разных жанров, способствуя повышению их эмоционально-оценочного содержания [7. С. 19].
Целью использования аллюзии является обогащение элементарного высказывания и всего произведения сопутствующими знаниями и опытом [16. Р. 42—43]. Аллюзия при этом играет роль экономного способа актуализации истории, литературной традиции [12. Р. 9].
Поэтому аллюзия, которую используют авторы, может быть как общеизвестным фактом и отвечать фоновым знанием рядового читателя, так и может быть узкоспециализированная, значения которой могут понять читатели определенного круга.
Определение аллюзии наводится в разных словарях и энциклопедиях, в которых или приводится определение усложненных аллюзий в тексте, или представлена энциклопедическая информация о событиях и лицах, чьи имена используются аллюзивно [8. С. 23].
Согласно англоязычным словарям литературных терминов самая полная классификация видов аллюзии состоит из:
1) аллюзии — ссылки на недавние события (topical allusion);
2) личностной аллюзии — ссылки на факты биографии писателя (personal allusion);
3) метафорической аллюзии, целью которой является передача сопутствующей информации;
4) имплицитной аллюзии, которая имитирует стиль других писателей (imitative allusion);
5) структурной аллюзии, которая отображает структуру другого произведения (structural allusion) [12. Р.9; 16. Р. 42—43].
Русский исследователь М.Д. Тухарели выделяет три разновидности аллюзии:
1) антропонимы — имена собственные, космонимы — названия планет, звезд, топонимы — географические названия, зоонимы — имена животных, птиц, кте-матонимы — названия исторических событий, праздников и т.д., и, наконец, теонимы — названия богов, демонов, мифологических персонажей и т.п.;
2) мифологические, библейские, исторические, литературные и другие реалии;
3) аллюзия может локализоваться в отзвуках цитат, контаминациях, реминисценциях и других аллюзивних цитатах [11. С. 167].
К примеру, "Dear me! I'm not Hetty if I do look green. I'm just a poor little working girl' (O'Henry), О. Генри наводит аллюзию на Хетти Гарт, самую богатую женщину Америки того времни. Содержание аллюзии — материальное положение ге-
роини — подчеркивается следующим предложением, которое повторяет суть ал-люзивной информации [4. С. 85].
С.С. Алешко-Ожевская приводит примеры библейской аллюзии old wives' fables. Для сравнения в Библии: "But refuse profane and old wives' fables, and exercise thyself rather unto godliness (I Timothy IV, 7)" и в художественном произведении: "Another of old wives' tales, Matteo! Nature intended you for a beginning friar". — "I have often thought I have missed my vocation. With my brilliant gift for telling lies in a truthful manner, I should have my way in the Church to the highest dignities". (W.S. Maugham. The Making of the Saint).
В этом случае значения библеизма дополнительно объясняется автором в следующей фразе: brilliant gift for telling lies in a truthful manner [1. С. 40]. Часто встречаются и примеры аллюзий на общеизвестные факты:
"The town itself was to the left, a straggling haddle of red roofs and white walls in the centre of which, raising a golden dome proudly skywards, stood the building which had made the place the popular resort it was — the Casino Municipal. For St. Rocque, once a tiny fishing village, has become in recent years a Mecca for those who enjoy watching their money gathered in with rakes by sad — eyed croupiers " (J. Woodhouse. Hot Water).
Автор использовал название широко известного городка Мекка, места паломничества мусульман.
В этом предложение аллюзия выполняет сразу две функции:
1) уподобление, чтобы читатель имел возможность лучше представить место действия;
2) имеет комический эффект, поскольку Мекка — святое место религиозного поклонения, а в указанном примере встречается поклонение деньгам и азартным играм [1. С. 59].
Использование аллюзий придает произведениям целостности и законченности, т.е. имеет отношение к эстетической стороне произведения. Аллюзивное слово выступает как знак ситуационной модели, из которой с помощью ассоциаций соотносится текст, который содержит аллюзию.
Таким образом, происходит взаимодействие между литературно-художественными произведениями, называемое аллюзивным процессом.
Пространство текста, которое ощущает на себе семантическое и стилистическое воздействие аллюзии, делает ее главным смысловым и структурным компонентом художественного целого.
Слежение за функционированием аллюзии помогает определить направление и силу воздействия стилистически маркирующих элементов высказывания на нейтральные части текста и в заключительном результате, объясняет формальные и семантические связки между отдельными частями целого произведения.
Основными стилистическими функциями аллюзии являются следующие: изучение времени, характеристика персонажей, создания местного колорита, изучения условий действия и т.д. Механизм создания и функционирования аллюзий обосновывается определенными законами и напоминает механизм превращения данных, которые хранятся в памяти человека.
Кроме того, аллюзии выступают в качестве основных средств реализации социально-исторического вертикального контекста. По мнению Л.А. Машковой, вертикальный контекст художественного произведения является сложной информационной категорией, которая в своей структуре объединяет две контекстуальных плоскости или два вида контекста: социально-исторический и филологический [9. С. 25].
Первый контекст информирует читателя о форме и средствах, которые автор использовал для отображения определенных фрагментов реальной или мнимой действительности. Второй предоставляет собственно филологическую информацию, т.е. анализ способов использования авторами содержания и форм литературных произведений предшественников [9. С. 25].
Анализ взглядов и утверждений исследователей в сфере литературной аллюзии показал, что исследуемое явление является сложным и многоплановым. Остается много противоречивых моментов относительно определения самой сущности аллюзии и ее основных характеристик.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Алешко-Ожевская С.С. (2006). Фразеологический состав английского языка и проблемы аллюзивности художественного текста [Phraseological composition of the English language and the problems of allusively literary text]: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04. Москва.
[2] Гальперин И.Р. (1981). Текст как объект лингвистического исследования. [The text as object of linguistic research]. Москва.
[3] Деррида Ж. (1999). «Голос и феномен» и другие работы по теории знака Гуссерля: Пер. с англ. СПб.: Алетейя.
[4] Дронова Е.М. (2004). Проблемы перевода стилистического приема аллюзии в англоирландской литературе первой половины ХХ века [Problems of translation of the stylistic device of allusion in Anglo-Irish literature of the first half of the twentieth century] // Вестник ВГУ. № 1. С. 83—86.
[5] Евсеев А.С. (1990). Основы теории аллюзии (на материале русского языка) [The Basics of the theory of allusion]: автореф. дис. на соискание ученой степени канд. филол. наук: спец. 10.02.04 «Русский язык». М.
[6] Ильин И.П. (1989). Стилистика интертекстуальности. [Stylistics of intertextuality]. Теоретические аспекты // Проблемы современной стилистики. Москва. С. 186—207.
[7] Киосе М.И. (2002). Лингво-когнитивные аспекты аллюзии: На материале заголовков английских и русских журнальных статей [Linguo-cognitive aspects of allusions: On the material of English and Russian titles of journal articles]: дисс. ... канд. филол. наук: 10.02.20. Москва.
[8] Машкова Л.А. (1989). Аллюзивность как категория вертикального контекста [Allusivity as a category of vertical context] // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. № 2. С. 25—33.
[9] Наумова Е.О. (2002). Прецедентные тексты в публицистическом дискурсе [Precedent texts in journalistic discourse] // Вестник РУДН. Серия «Русский язык нефилологам. Теория и практика». № 3. М.: Изд-во РУДН. С. 80—84.
[10] Тухарели М.Д. (1984). Аллюзия в системе художественного произведения [The allusion in the system of art works]: дисс. ... канд. филол. наук: 10.01.08. Тбилиси.
[11] Baldick C. (2008). The Concise Oxford Dictionary of Literary Terms. New-York: Oxford University Press.
[12] Ben-Porat Z. (1976). The Poetics of Literary Allusion. PTL: A Journal for Descriptive Poetics and Theory of Literature 1. P. 105—128.
[13] Bloom H. (1975). A Map of Misreading. Oxford: Oxford University Press.
[14] Brower R.A. (1986). Alexander Pope: The Poetry of Allusion. Oxford: Oxford at the Clarendon Press.
[15] Cushman S. (2012). Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, New Jersey: Princeton University Press.
[16] Galperin I.R. (1977). Stylistics. M.: Higher School Publishing House.
[17] Perri C. (1978). On Alluding. Poetics 7. P. 289—307.
ALLUSION AS A STYLISTIC DEVICE IN LITERATURE IN THE ENGLISH LANGUAGE
N.V. Nikashina, N.D. Suprun
Institute of Foreign Languages Peoples' Friendship University of Russia Miklukho-Maklay str., 10-2A, Moscow, Russia, 117198 nvnikashina@gmail; comsuprunnata@mail. ru
Based on materials from English literature, the article discusses the localization and functioning of allusion, its basic stylistic functions, and the mechanisms of its origins.
Key words: an allusion, a textual precedent, an intertextuality, an imitative allusion.
