CC BY
17
2006.04.020-026
76 -
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И ЗАКАВКАЗЬЕ
2006.04.020-026. ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ЗАКАВКАЗЬЕ.
Civil society in Central Asia and Caucasus // Centr. Asian survey. - Oxford, 2005. - Vol. 24, N 3. (Special issue). - P. 207-350.
From the cont.:
2006.04.020. FREIZER S. Neo-liberal and communal civil society in Tajikistan: Merging or dividing in the post war period? - P. 225-243.
2006.04.021. EARLE L. Community development, "tradition" and the civil society strengthening agenda in Central Asia. - P. 245-260.
2006.04.022. BABАJANIAN B. Civil participation in post-Soviet Armenia. - P.261-279.
2006.04.023. STEVENS D. NGO-Mahalla partnerships: Exploring the potential for state-society synergy in Uzbekistan. - P. 281-296.
2006.04.024.YLKHAM0V A. The thorny path of civil society in Uzbekistan. - P.297-317.
2006.04.025. PETRIC B.-M. Post-Soviet Kyrgyzstan or the birth of globalized protectorate. - P. 319-322.
2006.04.026. BROERS L. After the "revolution": civil society and the challenges of consolidating in Georgia. - P. 333-350.
В предисловии Джуди Хауэл (Лондонская школа экономики и политологии) и вводной статье Б. Бабаджаняна, Сабины Фрейзер и Д. Стивенса подчеркивается, что все статьи в специальном номере, посвященном Центральной Азии (ЦА) и Закавказью, основаны на длительных полевых обследованиях авторов, изучавших как организации нового типа - неправительственные организации (НПО), так и традиционные - махалла. Следует учитывать, что многие ученые из исламского мира рассматривают гражданское общество (ГО) как «общинное гражданское общество» (communal civil society), в котором важны не столько взаимоотношения государства и общества, сколько общинная солидарность, доверие, взаимопо-
мощь (с. 212-213). Общинное ГО ставит своей главной целью обеспечить стабильность, безопасность, оно консервативно и патриархально по своей природе.
На формирование ГО влияют не только государственные институты каждой страны, но и международные доноры (в частности, очень важна помощь последних НПО).
Сабина Фрейзер (Лондонская школа экономики и политологии) (020) уверена, что и после окончания гражданской войны в Таджикистане бедность, безработица, социальное неравенство порождают опасность новых вооруженных конфликтов, сохраняется автократический президентский режим. Какие формы ГО могут возникнуть в такой обстановке?
Прежние формы ГО зародились в период гласности и перестройки в СССР, причем особое значение они придавали развитию таджикского языка и литературы, объединяли городскую интеллигенцию и почти не были известны в сельской местности. Многие такие организации исчезли в тяжелые годы войны, их сменили НПО, занимавшиеся в основном распределением гуманитарной помощи. В 2002 г. было зарегистрировано 1241 НПО, снова сосредоточенные в городах (020, с. 227). Международные доноры помогали именно новым формам ГО - НПО, а не общинным - махалла. На самом же деле встает вопрос, велики ли различия между ними? Например, по инициативе западных консультантов в Курган-Тюбе (на юге республики) в 1997 г. была создана НПО «Гамхори» («Помощь»), которая занималась проблемами здравоохранения, защитой прав женщин и детей1. С этой целью «Гамхори» сотрудничала с комитетами махаллы, добиваясь прямого избрания их общиной, большего участия в них женщин. Успеху «Гамхори» способствовала ее активность в сельских районах. Финансовой помощи от властей она не получала, осуществляя свою деятельность благодаря регулярной поддержке различных фондов ЕС.
Фонд Ага-хана организовал ряд проектов развития деревни в Горно-Бадахшанской автономной области и Каратегинской долине (в последней С. Фрейзер работала в 2000 г.). Созданные здесь деревенские общества «считали себя продолжателями досоветской и
1 Harris C. Соп1го1 and subversion: Gender relations in Tajikistan. - L., 2004. Описание здесь и далее по реф. источнику. С. Фрейзер интервьюировала ряд лидеров «Гамхори» в 2002 г.
советской традиции общинной взаимопомощи. По сути дела в деятельности «деревенских обществ» и «Гамхори» много общего. Соответственно, «неолиберальные и общинные формы гражданского общества начинают все более походить друг на друга» (020, с. 240). Их сближение объясняется заинтересованностью международных организаций в сотрудничестве с теми и другими.
Люси Эрл (Международный центр обучения и исследования НПО, Оксфорд, Великобритания) (021) рассматривает, как западные доноры используют традиционные институты ЦА - ашар и аксакалов - для развития институтов ГО. Основная полевая работа была проведена в Южной Киргизии в июне 2003 г., кроме того, использованы данные по Казахстану и Узбекистану1.
Извне институты ГО постоянно множились в период независимости при поддержке западных доноров, особенно и8АГО, которые ставили цель - способствовать развитию демократии и искоренению нищеты населения, причем последние пять лет внимание сдвинулось с городских НПО нового типа к организациям, базирующимся на общинных связях (ОБОС). Борьба с бедностью должна была предотвратить поддержку узбеками и киргизами радикальных исламистских групп. В ОБОС предпочтительно включали аксакалов, что позволяет легитимизировать деятельность западных доноров в глазах сельских жителей. Аксакалам легче уговорить последних внести деньги или труд в различные проекты. Подобным же образом доноры используют традиционную практику ашара - добровольной коллективной работы для оказания помощи соседям (строительство дома и т.п.).
Пример подобной деятельности автор описывает в одной из деревень, основанной незадолго до распада СССР, в Ошской области Южной Киргизии: аксакал сумел получить материалы от местных властей и организовать ашар, чтобы провести электричество и создать ирригационную систему для садовых участков. Это было сделано до появления доноров, а затем с помощью последних ирригация была усовершенствована, но опрошенные бедные женщины жаловались автору, что «наибольшую выгоду получили сыновья аксакала» (021, с. 253). Аксакал - неофициальный лидер дерев-
1 Earle L., Fozilhujaev B., Tashbaeva C., Djumankulova K. Community development in Kazakhstan, Kyrgyzstan and Uzbekistan. - Oxford, 2004.
ни, и беднякам опасно ему противоречить, поскольку некоторым он помогает мукой или дает временную работу.
Доноры удачно использовали обычай ашара для осуществления своих проектов в четырех из пяти обследованных деревень (021, с. 256). Несомненно, использование ашара донорами имеет положительные последствия, но есть и тревожные явления. Нередко помощь оказывается не добровольно, а по приказу, женщины исключены из обсуждения и принятия решений.
Обычно НПО, созданные при поддержке американских доноров (и8АГО), считают своей первой задачей предупреждение конфликтов в регионе и борьбу с бедностью. Международный же центр, точку зрения которого отражает автор, подчеркивает, что наименее осязаемым аспектам борьбы с бедностью - социальная напряженность, неравенство полов - не уделяется должного внимания. Вместо этого в отчетах фигурируют построенные дороги, ирригационные каналы, школы, тогда как нет ясности, насколько могут контролировать свое будущее члены общины. Доноры должны заботиться о большем «участии» последних в решении всех вопросов. «Некритическое поощрение "традиций" может негативно повлиять на развитие, особенно для женщин и маргинальных групп» (021, с. 258). Международные доноры используют институты «традиционного гражданского общества» в своих проектах уменьшения бедности, тогда как заметно «улучшить жизнь бедных могут организации сильного местного гражданского общества» (там же).
Б. Бабаджанян (Лондонская школа экономики и политологии) (022) употребляет термины «гражданское участие» (ГУ) и «гражданское общество» (ГО) как взаимозаменяемые, предпочитая первый как более динамичный. Изучение им ГУ в независимой Армении основано на результатах опросов в 2001-2003 гг. чиновников, неформальных лидеров и рядовых членов в 20 сельских общинах.
Не имея поддержки от государства, взаимопомощь стала решающим условием выживания для многих семей. Кроме того, местные власти стремятся получить средства на осуществление инфраструктурных проектов от НПО и различных фондов ООН. От организаторских способностей местных лидеров зависит успех большинства начинаний, тогда как рядовые члены вкладывают свой труд - очистка ирригационных каналов, восстановление дорог, благоустройство школьной территории и т. д.
«Школа играет важную роль в консолидации сельских общин в Армении. Школы традиционно считались одним из столпов армянского общества. Образование помогало армянам сохранить свою этническую идентичность. Хотя качество образования упало в постсоветский период, население продолжает считать школьное обучение приоритетом для своих детей. Люди не представляют себе "общины" без школы» (022, с. 271-272). Поэтому родительские комитеты участвуют во всех событиях школьной жизни, организуют субботники по уборке, помогают беднейшим ученикам.
В условиях всеобщей коррупции и нехватки товаров огромная роль отводится личным связям. «Большинство опрошенных было убеждено, что успеха в предпринимательстве могут добиться только те, у кого есть хорошие связи, финансовые ресурсы и высокий социальный статус» (022, с. 274). Формальные объединения часто опираются на неформальные связи. Крестьяне доверяют обычно неформальным лидерам (в том числе директорам школ).
Таким образом, ГО «действительно существует в Армении, хотя его формы и проявления отличаются от западных норм гражданского общества» (022, с. 275). Сельские жители отнюдь не апатичны и не настроены патерналистски, их «гражданское участие» ограничивается лишь всеобщей нищетой и наследием советской системы, а не культурными факторами. Наконец, «воспитание устойчивого гражданского общества невозможно без глубоких изменений в характере управления страной» (022, с. 276).
Д. Стивенс (Вестминстерский международный университет в Ташкенте) (023) анализирует использование донорами организаций, основанных на общинных принципах. В Узбекистане - это прежде всего махалла (в пяти случаях они получали фонды в соответствии с «Махалла инициативной программой», финансируемой американским консорциумом НПО), в Нукусе (город и район), в Ташкенте (город и район), Коканде (город и район). «Официально махалла - "самоуправляющийся институт", фактически через него передаются местной администрации весьма ограниченные государственные средства. На комитет махаллы возложена ответственность за новую систему социальной безопасности, за социальный контроль, образование и поощрение экономического развития» (023, с. 282). Многими гражданами комитет рассматривается как часть госструктуры.
В Узбекистане можно насчитать примерно 10 тыс. махаллы, меньшинство из них традиционного типа, большинство через свои комитеты в той или иной мере интегрированы в местную администрацию. Их деятельность ограничена скудостью финансовых ресурсов, но они обладают способностью мобилизовать членов своей общины на коллективные действия.
До сих пор сотрудничество государство - общество - донор приносило лишь очень скромные успехи. Упования на донорские гранты могут лишь привести к отказу от мобилизации местных ресурсов и к апатии. Лишь в одном из шести проведенных автором обследований отказались от этих упований: директор ширката (кооперативного хозяйства) в деревне Ташкентского района начал строить Центр репродуктивного здоровья для женщин, взяв официально кредит и назначив его директором свою жену; он же сказал о намерении построить детский стадион стоимостью 350 тыс. долл. (023, с. 293). Следовательно, необходимо учитывать возможность получить средства на общинные проекты от местных «ханов» (директоров с.-х. предприятий) и частных фермеров. Пока это редкий случай, но в долговременной перспективе следует обдумывать возможность подобного сотрудничества государство - общество при улучшении общей ситуации.
А. Ильхамов (Школа востоковедных и африканских исследований Лондонского университета) (024), проводивший обследования в декабре 2001 г. и марте 2004 г., признает, что «в Узбекистане и Туркмении, где советская государствоцентричная политическая и гражданская культура укоренилась глубже, чем где-либо в посткоммунистическом мире», ситуация оказалась менее либеральной, чем в Казахстане и Киргизии (024, с. 297). Тем не менее, даже в Узбекистане с конца 90-х годов и в первое десятилетие ХХ1 в. обозначились некоторые признаки либерализации в сфере экономики (развитие мелких и средних заведений), появились НПО. По данным министерства юстиции в 2004 г. зарегистрировано 3,5 тыс. НПО, например, в области Навои - 40, в Хорезмской области - 83, в городе Коканде - более 50 (там же). Правда, не все зарегистрированные организации являются независимыми, многие созданы властями.
«Развитию гражданского общества благоприятствовала внешняя политика правительства, ориентировавшегося со второй половины 90-х годов и до 2004 г. на стратегическое партнерство с
Западом, особенно с США» (024, с. 298). Сотрудничество с администрацией Буша означало американскую помощь Узбекистану, включая взаимодействие американских и узбекистанских НПО. Однако «медовый месяц» взаимоотношений США и Узбекистана окончился после «революции роз» в Грузии. И. Каримов понял, что ГО может создать базу для оппозиции - и немедленно изменил политику. Впрочем, и раньше Национальная служба безопасности высказывала озабоченность тем, что 80% НПО получают фонды от международных организаций, и предпринимались репрессивные меры. Вследствие нарушения прав человека в республике ЕБРР прекратил помощь Узбекистану в 2004 г.
Неопубликованным распоряжением кабинета министров от всех международных организаций в республике потребовали перерегистрацию до 1 марта 2004 г., их также обязали хранить гранты НПО только в двух банках. «Отход от прежней политики ограниченной либерализации проводился не только по отношению к НПО, но и к мелкому бизнесу и СМИ» (024, с. 301). Восстановлена цензура, прошли аресты инакомыслящих. Террористические акты в марте—июле 2004 г. в Ташкенте и Бухаре были немедленно использованы для ограничения свободы деятельности прессы и НПО, ужесточения контроля над ГО.
«Институты гражданского общества не смогли опираться на местные источники. Большинство их фондов обеспечивалось международными организациями» (024, с. 303). Это и обнажило слабость ГО в республике. Местный мелкий и средний бизнес в значительной мере криминализован или боится оказывать поддержку НПО, поскольку опасно быть меценатом. Развитию ГО препятствует и национальная идеология с ее этноцентризмом, подчеркиванием превосходства узбеков, поощрением махаллы (административный контроль за которыми напоминает партконтроль советских времен).
Несмотря на все усилия международных доноров (по приблизительной оценке Ильхамова, только в 2003 г. ими было потрачено не менее 22-23 млн. долл.), осуществляющих различные программы по развитию ГО, «республика закрыта для демократии, как и 10 лет назад, а может быть, и в большей степени в некоторых сферах» (024, с. 310-311).
Большинство НПО Узбекистана выполняет роль «просителя» у государства, очень немногие из них (как правило, незарегистрированные в минюсте) действуют более активно (в Ферганской и Наманганской областях). «У НПО Узбекистана нет опоры на социальную сеть в обществе, на социальную активность, а международные программы помощи не смогли помочь им создать такие возможности» (024, с. 314). Между тем только такие социальные сети способны противостоять давлению государства.
Лишь развитое ГО сможет изменить нынешний политический режим, не порождая опасности хаоса и анархии. «Общество должно стать достаточно организованным и способным принять на себя ответственность за управление страной» (024, с. 315).
Б.М. Петрик (Национальный центр научных исследований, Дом наук о человеке, Париж) (025) вел этнографические исследования в Нарынской области Киргизии в 2001, 2002, 2004 гг. По его словам правительство А. Акаева оказалось фаворитом получения иностранной помощи, поскольку проводило курс, поощряемый Западом, на развитие демократии в стране. Международные обозреватели называли Киргизию «островом демократии» в авторитарной среде ЦА. Появилось «множество международных организаций, фондов и НПО, чтобы следить за реформами в стране, в уверенности, что рождение гражданского общества гарантирует демократизацию Киргизии» (025, с. 319)1. Однако за 10 лет независимости энтузиазм сменился скептицизмом. Например, возник вопрос, обеспечивает ли существование более 7 тыс. НПО демократическое развитие.
Прежде всего, Петрик отрицает исходный тезис советологов об отсутствии ГО в республиках СССР из-за всемогущества государства и слабости традиционного общества. На самом деле элита ЦА поддерживала тесные связи с населением благодаря «сетям соли-дарности»2. В Киргизии существовало соперничество между региональными организациями компартии, что не означало гражданских свобод, но показывало антагонизм между государством и обществом. Став независимой от Москвы, республика попала в зависимость от
1 Challenging of Western model. Ed. By c. Hann, E. Dunn. - L., 2002.
2 Petric B.-M. Роиуоп, don et reseaux dans l"Uzbekistan post-sovietique. - P., 2002. См. реферат 2005.03.016.
международного сообщества, ибо была слишком бедна, чтобы существовать самостоятельно. По терминологии, предлагаемой автором, она стала «глобализованным протекторатом» (025, с. 323). Ее экономическая политика в основном определяется директивами МВФ и Мирового банка. Здравоохранение зависит от международных НПО, высшее образование от грантов Сороса и т.д.
Внешне киргизская элита приняла курс на демократизацию. В реальности политическая борьба привела к переходу власти от президентской администрации к парламенту. Стать депутатами последнего стремятся многие госчиновники, лишившиеся своих постов, на которых они накопили богатство в процессе приватизации. Один из советников кандидата на выборах так и сказал в интервью в октябре 2004 г.: «Мы должны лоббировать наши экономические интересы в парламенте. Мой кандидат также заинтересован в иммунитете, который дает статус члена парламента, чтобы защищать свои личные деловые интересы» (025, с. 324).
Чтобы победить на выборах, необходимы личные связи, следовательно, «процесс демократизации укрепил практику патрон-клиент и активизировал неформальные сети солидарности» (025, с. 325). В обширной сети НПО создалась своя иерархия: Бишкекские НПО распределяют полученные международные гранты НПО на местах; все эти организации независимы от государства, но весьма зависят от международных грантов, их лидеры работают за вознаграждение, а не как добровольцы. Так действуют НПО в Нарынской долине. Поскольку международные организации не хотят сотрудничать с местными властями, жители создают НПО, через которые финансируется поддержание ирригационных каналов. «Происходит переход от субординации государству Киргизии к субординации международным НПО и организациям» (025, с. 328). Усилился конфликт между местными элитами, локальные НПО не обладают должной легитимностью в обществе.
Л. Броерс (Лондонский университет) (026) называет «революцию роз» в Грузии «мирным переходом власти к гражданскому обществу, в ходе которого оппозиция была побеждена и установился режим "однопартийного правления"» (026, с. 333). Но множество вопросов о характере последнего остаются без ответа. Годы президентства Э. Шеварднадзе можно считать «демократией без демократов», произошел взлет коррупции. Национальное движение
2006.04.027
(НД) во главе с М. Саакашвили, сформировавшееся в ноябре 2001 г., и Объединенные демократы (ОД) во главе с З. Жвания, возникшие годом позже, сумели обратиться к грузинскому ГО. Существование последнего оценивалось многими аналитиками как свидетельство демократического потенциала Грузии (в отличие от ЦА и других республик Закавказья). В Грузии было множество НПО, свободные СМИ, оппозиционные партии.
После прихода к власти администрация Саакашвили провозгласила серию социальных и политических реформ. На деле же улучшений почти не было, напротив, были ослаблены все три опоры ГО - политические партии, СМИ, НПО. «Активность гражданского общества заметно снизилась» (026, с. 344). Это показали результаты президентских и парламентских выборов 2004 г. Новые власти возродили политическую культуру, согласно которой «несогласие клеймится как измена». Лидеры НПО вошли в госструктуры, из СМИ «исчезла политика», укрепилась власть президента за счет власти парламента. Так Грузия от «демократии без демократов» двинулась к «демократам без демократии» (026, с. 347).
Броерс заключает, что «революция роз» ясно показала и силу, и слабость ГО Грузии как фактора демократизации страны. Она не прошла ключевой тест возобновления власти путем проведения свободных выборов.
С.И. Кузнецова
2006.04.027. БЛЭКМОН П. НАЗАД В СССР: ПОЧЕМУ ПРОШЛОЕ ОБЪЯСНЯЕТ РАЗЛИЧИЯ В ПРОЦЕССЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ В КАЗАХСТАНЕ И УЗБЕКИСТАНЕ. BLACKMON P. Back to the USSR: Why the past does matter in explaining differences in the economic reform processes of Kazakhstan and Uzbekistan //Centr. Asian survey. - Oxford, 2005. - Vol. 24, N 4. -P.391-404.
Памела Блэкмон (У ниверситет штата Оклахома, США) стремится выяснить, чем объясняются различия в осуществлении экономических реформ в Казахстане и Узбекистане. Прежде всего, следует учитывать, что в советский период не была одинаковой степень их интеграции с РСФСР.
Реформы начались в республиках почти одновременно, но Казахстан завершил либерализацию цен в ноябре 1994 г., а Узбекистан
