CC BY
627
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО В КОНТЕКСТЕ: ВЗГЛЯД НА ПРИМЕРЕ КЫРГЫЗСТАНА
Фирдоус ДАР
кандидат политических наук, доцент Кашмирского университета (Сринагар, Индия)
АННОТАЦИЯ
В последние два десятилетия понятие «гражданское общество» прочно утвердилось в политическом дискурсе и в дискурсе проблем развития. Этому особенно способствовали последовательные волны демократизации, зародившиеся в Латинской Америке и Восточной Европе и позже охватившие развивающиеся страны. Гражданское общество — то поле, на котором люди обретают свободу и реализуют свои интересы в процессе цивилизованного взаимодействия. Люди получают возможность вступать в социальные отношения, свободные от государственного контроля. Распад СССР существенно изменил в глобальном масштабе условия для формирования гражданского общества. Новый расклад политических
сил в Центральной Азии в целом и в Кыргызстане в частности создал возможности для демократических реформ. В этом политическом контексте появились разного рода автономные общественные организации, которые стали выкраивать себе место в политической системе. На протяжении двух последних десятилетий обстановка открытых политических режимов создала достаточно благоприятные условия для укрепления гражданского общества. Такие режимы обеспечили законодательную и регулятивную базу, защищающую права социальных групп; они допускают существование активных СМИ, позволяющих социальным организациям доводить до сведения общества свои ценности и программы; а политические элиты ве-
дут себя таким образом, что их действия способствуют принятию социального разнообразия и политических различий. В предлагаемой статье пред-
ставлена попытка подробно рассмотреть в данном контексте различные модели гражданского общества, возникающие в Кыргызстане.
\-J
Введение
В прошлом десятилетии концепция гражданского общества привлекала к себе немалое внимание. В Восточной Европе возрождение гражданского общества сопровождало борьбу демократической оппозиции против авторитарных социалистических однопартийных государств1. Можно назвать немало факторов, обусловивших рост интереса к гражданскому обществу, однако непосредственными причинами стали распад СССР; инициатива Всемирного банка по поощрению эффективного и добросовестного государственного управления, предпринятая в рамках его программы структурной перестройки, и утверждение рыночной эконо-мики2. С конца 1980-х годов это понятие стали использовать многосторонние институты, занимающиеся проблемами развития, международные финансовые организации и неправительственные организации, защитники окружающей среды и феминистки3. В исторической перспективе корни этой концепции можно проследить еще в societas civilis4 Аристотелевой традиции. Первая версия понятия гражданского общества появилась в труде Аристотеля «Политика» какpolitike koinonia, или политическое общество/политическое сообщество. Позже это выражение перевели на латынь как societas civilis. Politike koinonia — этико-политическая общность свободных и равных граждан, существующая в условиях основанной на законе системы правления. Однако Аристотелева традиция не учитывала различий между государством и обществом5.
1 См.: Cohen J.L., AratoA. Civil Society and Political Theory. London: MIT Press. P. 16.
2 См.: Does Civil Society Matter? Governance in Contemporary India / Ed. by R. Tandon, R. Mohanty. London: Sage Publication. P. 10.
3 См.: Howell J., Pearce J. Civil Society and Critical Exploration. London: Lynne Rienner, 2001. P. 1.
4 Данное выражение вошло в обиход для описания гражданского общества, и значение его со временем менялось. С тех пор, как в эпоху Возрождения появились сыгравшие большую роль переводы Аристотеля, это выражение использовалось европейскими авторами для обозначения современных им явлений. Ж. Коэн и А. Арато отмечают, что в то время societas civilis — Аристотелево politike koinonia, или политическое сообщество, объединенное общим это-сом, отождествлялось также с Respublica и использовалось для воскрешения республиканских идей. В этом смысле societas civilis несло в себе идею определенного противостояния, — но не привычного нам представления о противоречии между государством и обществом. Это было нечто другое — противоречие между монаршей властью и сословиями государства: дворянством, духовенством и простолюдинами. С наступлением в Европе эпохи абсолютизма разделению власти между сувереном и сословиями государства пришел конец: власть стала рассматриваться как принадлежащая исключительно монарху. Именно в этот момент societas civilis могло приобрести свое нынешнее значение «гражданского общества» как чего-то противостоящего государству (см. : International Encyclopedia of Civil Society / Ed. by H.K. Anheier, St. Toepler. Vol. 1. Germany and USA: Springer, 2009. P. 350).
5 См.: Cohen J.L., Arato A. Op. cit. P. 84.
Долгое время эта концепция оставалась одной из центральных тем в европейской политической мысли, а само понятие гражданского общества за века прошло долгий путь и претерпело удивительные изменения в нескольких европейских языках. Однако после такой многовековой «карьеры», имея за плечами давнюю традицию, в ХХ веке оно вдруг выпало из дискурса, на протяжении большей части столетия о нем ничего не слышали, и лишь в 1970— 1980-х годах его открыли заново. После этого оно широко утвердилось, вновь превратившись в привлекательный лозунг в борьбе против диктатуры, особенно против коммунистического правления в Центральной и Восточной Европе6.
В 1980-х годах термин «гражданское общество» постепенно возвращается в оборот в трудах диссидентов Центральной и Восточной Европы: те пытались выработать понимание социального процесса, который мог быть противопоставлен государству7. Тогда же возникли многочисленные гражданские социальные движения, сети и неправительственные организации и их влияние перешагнуло национальные границы. Это были международное рабочее движение, кампании против проституции и алкоголизма, активные тогда и не сошедшие со сцены до сих пор движения борцов за разоружение и мир. В самые последние годы наблюдались особенно мощные волны транснационализации, возникали глобальные социальные движения, формировавшие международные информационно-пропагандистские сети8. Теперь гражданское общество с невиданной прежде энергией вырывалось за пределы национальных границ и захватывало все новые политические сферы: достаточно упомянуть защиту окружающей среды, права человека, движения антиглобалистов. Возможности для этого открылись благодаря новым децентрализованным формам деятельности и применению новых средств и технологий коммуникации. Зародилось и стремительно развивается новое мировоззрение, в корне отличающееся от всех прежних. Его называют глобальным гражданским обществом.
В это же время распад СССР радикально изменил условия для развития гражданского общества в Центральной Азии, и новая ситуация открывала для такого развития самые широкие перспективы. Гражданское общество в тот момент возникло в результате усиления и утверждения диссидентских оппозиционных движений, выдвинувших либеральный политический проект и стремившихся прекратить у себя в регионе социалистический/коммунистический эксперимент9. О времени окончания холодной войны часто вслед за Дж. Кином говорят как о периоде взрывного роста глобального гражданского общества, буквально взломавшего национальные границы отдельных государств10.
По всей Восточной Европе и Центральной Азии появление новых политических структур и принятие новой правовой базы в сочетании с международной помощью, призванной содействовать утверждению в этих новых независимых государствах демократических принципов, означали новые возможности и новые вызовы для возникающего в этих странах гражданского общества11. Однако в том, что касается развития гражданского общества, республики Центральной Азии в ходе перестройки отстали от других регионов Советского Союза. Впрочем,
6 См.: Keane J.H. Civil Society: Berlin Perspectives. Berghahn Books, 2007. P. 13.
7 См.: Fisher J. Nongovernments: NGOs and Political Development of the Third World. New Delhi: Rawat Publications, 2003. P. 11.
8 См.: KaldorM. Global Civil Society: An Answer to War. Polity Press in association with Blackwell Publishers Ltd, 2003. P. 79.
9 См.: Babajanian B., Freizer S., Stevens D. Introduction: Civil Society in Central Asia and the Caucasus // Central Asian Survey, 2005, Vol. 24, No. 3. P. 211.
10 См.: KaldorM. Op. cit. P. 2.
11 Так, в 1999 году в Кыргызстане был принят новый Закон «О некоммерческих организациях», который, как ожидалось, должен был привести к изменению регулирования деятельности неправительственных организаций. Он заменил собой прежний закон, регулировавший регистрацию и текущую деятельность неправительственных организаций (см.: [http://www.osce.org/publications/odihr/2000/10/12360_141_en.pdf]). С. 8.
Казахстан добился здесь значительно больших успехов, чем Узбекистан или Туркменистан, но меньших, чем Кыргызстан и Таджикистан, — так оценивал ситуацию в 2006 году «Фридом хаус»12. Казахстан не был охвачен ни одним из четырех раундов исследований в рамках Всемирного обзора ценностей (World Values Survey), но в тех из посткоммунистических мусульманских стран, в которых исследование проводилось (Азербайджан и Кыргызстан), были отмечены весьма высокие показатели распространения секулярно-рациональных ценностей (хотя эти страны и остаются явно более традиционными, чем немусульманские посткоммунистические страны), но достаточно низкие значения показателя ценностей, связанных с самовыражением (и, соответственно, весьма высокие показатели ценностей, связанных с выживанием). В этих обществах люди могут придерживаться весьма прогрессивных политических взглядов, но лишь очень немногие активно участвуют в деятельности добровольных общественных организаций.
В падении СССР отразилось стремление простых людей «выкроить» себе автономное пространство для коллективных действий, с тем чтобы как-то противостоять государственной власти13. За прошедшие с тех пор два десятилетия их место в социальной и политической сфере значительно расширилось. Однако время от времени роль неправительственных организаций в тех или иных странах преувеличивают, чтобы замаскировать авторитарный характер режимов, а порой она и вовсе сводится к нулю во имя поддержания общественного порядка. В настоящей статье рассматриваются конфигурации гражданского общества, развивавшиеся в последние два десятилетия в независимом Кыргызстане. По мнению автора этих строк, в Кыргызстане после обретения независимости развивались и либеральные формы гражданского общества, и его общинные формы, уходящие корнями в глубокую старину, но практически уничтоженные во времена коммунистического правления. Говоря об этих последних, автор статьи анализирует развитие гражданского общества в незападном контексте и результаты, которые принесли усилия доноров, направленные на содействие развитию гражданского общества.
Взгляд с либеральных позиций
В своем современном понимании термин «гражданское общество» — «civil society», «société civile», «Zivilgesellschaft» или «Bürgergesellschaft» — оформился в XVII—XVIII столетиях в основном усилиями авторов эпохи Просвещения. На этом этапе тот или иной вклад в формирование данного понятия внесли Джон Локк, Адам Фергюсон, Шарль Монтескьё и другие философы-энциклопедисты (этот термин обычно используется для обозначения группы французских философов, которые в XVIII веке сотрудничали в издании знаменитой «Энциклопедии»), Иммануил Кант и многие другие авторы. Во времена Просвещения термин «гражданское общество» имел положительную окраску и определялся в значительной степени через противопоставление его абсолютистскому государству. Другими словами, гражданское общество было по своей природе чем-то противоположным абсолютистскому государству, основанному на феодальной иерархии. Просвещение также отражало глубокие изменения в сознании людей, которые привели к американской революции 1776 года и французской революции 1789 года. На смену абсолютизму пришли республиканская форма правления и демократия. Краеугольным камнем той эпохи был свободный рынок, свободный обмен. Возникло и публичное пространство в форме гражданского общества — под этим термином понималось то, что не
12 Cm.: Civil Society Sustainability Report 2006.
13 Cm.: Does Civil Society Matter? Governance in Contemporary India. P. 9.
входило в сферу господства государственной машины. В XVIII столетии это были прежде всего объединения торговцев, квалифицированных мастеров и собственников, и их всеми способами стремились защитить от посягательств со стороны государства. Главным предметом теоретических дискуссий в то время стала проблема преобладания в коммерческом обществе эгоистического личного интереса и вызываемый этим социальный распад; но звучали также аргументы в пользу того, что капиталистическое развитие может способствовать установлению нового морального порядка, порождающего заботу об общественном благе14. Современные представления о демократии начинаются с соединения идей гражданского общества и политического общества в трудах Дж. Локка. Сам Локк говорил об этом как об объединении людей, основанном на верховенстве закона и созданном для негосударственной защиты их собственности, к которой он относил жизнь, свободу, а также «имущество». В подобном объединении людей он видел силу, противостоящую власти государства15. Последователи А. Смита, Дж. Локка, А. Фергюсона, а впоследствии и Г. Гегеля выражали свои экономические, политические и духовные устремления в терминах институциализированных солидарностей и свобод16. Шотландское Просвещение говорило об этом как о коммерческом обществе (Смит), Кант отождествляет его с особенностями публичного применения разума. Поколением позже Гегель модернизировал теорию гражданского общества и приспособил ее к реалиям индустриального общества, отделив гражданское общество от государства и семьи. Выражение «гражданское общество» обычно используют для обозначения мира, или пространства, в котором действует ряд институциональных акторов, не принадлежащих к сферам семьи, государства и рынка. Это могут быть самые разнообразные группы, в том числе ассоциации, народные движения, группы граждан, потребительские организации, женские ассоциации или группы, называющиеся неправительственными организациями. А. Токвиль показывает, как в местных объединениях вырабатываются демократические привычки. Он говорит о большом количестве негосударственных объединений в Соединенных Штатах и усматривает в активности таких объединений источник демократической силы и экономической мощи17.
Различные либеральные определения гражданского общества многим обязаны как классическим либеральным философам, так и процессам, сопровождавшим демократизацию гражданского общества в Восточной и Центральной Европе, Латинской Америке, и, в самое последнее время, походу за демократией в Африке южнее Сахары. Так, А. Степан определяет гражданское общество как «арену, на которой разнообразные социальные движения и гражданские организации, представляющие все классы общества, пытаются конституировать себя в комплексе установлений таким образом, чтобы иметь возможность выражать свои взгляды и преследовать свои интересы»18. В свою очередь, М. Уолцер определяет гражданское общество как «пространство добровольных, не испытывающих принуждения объединений людей, а также совокупность сетей связей и отношений, созданных ради семьи, веры, интересов и идеологии, которые заполняют это пространство»19. Джон Кин определяет гражданское общество как совокупность организаций, участники которых заняты преимущественно в деятельности, не связанной с государством: в производстве экономических и культурных ценностей,
14 Cm.: Giffen J., Earle L., Buxton Ch. The Development of Civil Society in Central Asia. The International NGO Training and Research Center, NGO Management and Policy Series, 2005. P. 6.
15 Cm.: ArmstrongD., Bello V., Gilson J. Civil Society and International Governance: The Role of Non-State Actors in Global and Regional Regulatory Frameworks. Vol. 10 of Routledge/Garnet Series: Europe in the World. USA: Taylor & Francis, 2011. P. 4.
16 Cm.: Civil Society in the Muslim World Contemporary Perspectives / Ed. by A.B. Sajoo. London: I.B. Tauris Publishers, 2002. P. 1.
17 Cm.: Lewis D. The Management of Non-Governmental Development Organizations. Kumarian Press, 2006. P. 29.
18 Stepan A. Rethinking Military Politics. Prinston University Press, 1988. P. 3.
19 WalzerM. Thinking Politically: Essays in Political Theory. Binghamton: Vail Ballon Press, 2007. P. 115.
в добровольных объединениях, в семейной жизни — и посредством этой деятельности сохраняют и трансформируют свою идентичность, оказывая разного рода давление на государственные институты или используя средства контроля по отношению к ним20.
Во всех вышеуказанных определениях гражданское общество отделено от домашнего хозяйства, рынка и государства. Значение этого промежуточного положения состоит в том, что гражданское общество пользуется автономией по отношению к государственному контролю и что членство в составляющих его группах является добровольным и зависит от принятия или признания интересов, желаний, ценностей, идеологии и идентичности, определяющих ту или иную группу. Мотивы свободы от контроля со стороны государства и добровольности действий необходимы для того, чтобы гражданское общество могло выполнять функцию агента социальных перемен. Как агент социальных перемен гражданское общество ограничивает власть государства и поддерживает плюрализм. Идея социального капитала приобрела немалое влияние в дискурсе по проблемам развития и демократии и способна ослабить дестабилизирующий эффект религиозных или этнических групп с моноинтересом, формируя более культурно разнообразный контекст. Способствовать формированию и поддержанию социального капитала могут неправительственные организации. Как утверждает Роберт Патнэм, социальный капитал воплощает в себе отношения доверия и гражданской ответственности, которые складываются между членами сообщества в течение достаточно долгого времени. Поэтому социальный капитал можно рассматривать с точки зрения связей между людьми, облегчающих им участие в гражданском обществе путем прямых или косвенных действий ради достижения политических перемен21. Ю. Хабермас использовал идею гражданского общества в другом контексте и стремился вывести ее из-под влияния инструментальной рациональности государства и рынка22.
Гражданское общество с нелиберальной точки зрения
Источники современного дискурса на темы гражданского общества не ограничиваются каким-то одним течением: среди них есть и разного рода «еретические» традиции. Так, большая часть авторов, рассуждающих о гражданском обществе, ссылается на Гегеля и Грамши столь же часто, как и на де Токвиля и Адама Смита. Таким образом, гражданское общество является предметом не только либеральных, но и «левых» политических теорий. Несмотря на все различия между Гегелем, Марксом и Грамши, эти трое вместе создали традицию, альтернативную либеральному пониманию гражданского общества. Они отказались от либеральных представлений о гражданском обществе как о пространстве прав и свобод, считая подобное толкование искусственным и поверхностным анализом данного понятия23. Марксисты — и ортодоксы, и диссиденты — использовали понятие гражданского общества с негативными коннотациями. Они отождествляют гражданское общество с обществом буржуазным — царством поддерживаемых властными отношениями противоречий и мистифицирования реальности24. Для марксистов гражданское общество — это буржуазное обще-
20 Cm.: Kean J. Democracy and Civil Society. London: Verso, 1988. P. 14.
21 Cm.: Lewis D. Op. cit. P. 26, 58, 92.
22 Cm.: Does Civil Society Matter? Governance in Contemporary India, p. 30.
23 Cm.: Abdelrahman M.M. Civil Society Exposed: The Politics of NGOs in Egypt. London: I.B.Tauris Academic Studies, 2004. P. 20.
24 Cm.: Civil Society: History and Possibilities / Ed. by S. Kaviraj, S. Khilinani. UK: Cambridge University Press, 2001.
P. 15.
ство, основанное на производительном капитализме. Маркс подчеркивал отрицательную роль гражданского общества, его атомистические и дегуманизирующие стороны, но при этом сумел углубить анализ экономических измерений системы потребностей и пошел гораздо дальше Гегеля в анализе социальных последствий капиталистического развития25. Маркс обедняет это понятие, сводя его к частной сфере жизни буржуазии26. Однако представители Франкфуртской школы под влиянием интерпретации Гегеля, предложенной Д. Лука-чем, рассматривали понятие гражданского общества как призму, в которой преломляются противоречия и конфликты капитализма. Столь же мощным импульсом стало и переоткрытие трудов Антонио Грамши: модификация Марксовой концепции базиса и надстройки поставила идею гражданского общества применительно к Западной Европе в абсолютно новые отношения с другими концептами27. Для Гегеля гражданское общество — это промежуточная сфера, опосредующая отношения между государством и семьей, домашним хозяйством. Эту сферу заполняют организованные группы или ассоциации, которые отделены от государства, пользуются некоторой автономией от него и образованы членами общества по их собственному желанию на добровольной основе, с тем чтобы утвердить свои интересы, ценности или идентичность28.
Толкование гражданского общества менялось под влиянием успехов капитализма и раннего этапа индустриального развития; в первой половине XIX столетия его определение претерпело огромные изменения благодаря трудам Гегеля, Маркса и ряда других авторов. «Гражданское общество» стало еще отчетливее, чем прежде, отделяться и отграничиваться от государства и пониматься как система потребностей и деятельности, рынка и частных интересов — скорее в смысле буржуазного «общества среднего класса», чем «гражданского общества», состоящего из граждан.
Либеральная и радикальная концепции гражданского общества смотрят на роль неправительственных организаций в политических процессах каждая со своей точки зрения. Либеральный взгляд видит пути, которыми неправительственные организации вторгаются на территории, ранее занятые политическим аппаратом государства, и которые трудно приспособить к изменяющейся ситуации в сфере защиты окружающей среды, прав человека и гендерных интересов29. Радикальная точка зрения или взгляды последователей Грамши также дают возможность использовать теорию гражданского общества, чтобы понять, как же неправительственные организации в конечном счете должны институциализировать политические интересы, составляющие предмет спора. Что касается государства, то сколь бы формальными ни оказывались на практике нормы свободы гражданского общества, гласности, доступности и верховенства закона, они выполняют две важные и полезные функции.
■ Во-первых, путем институционализации права на свободу эти нормы обеспечивают канал для выражения массового общественного мнения.
■ Во-вторых, с помощью этих средств государственная власть приобретает легитим-ность30.
25 Cm.: Cohen J.L., Arato A. Op. cit.
26 Cm.: GlasiusM., LewisD., SeckinelgenH. Exploring Civil Society: Political and Cultural Contexts. USA and Canada: Routledge, 2004. P. 24—25.
27 Cm.: Civil Society: History and Possibilities. P. 16.
28 Cm.: Manor J., Robinson M., White G. Civil Society and Governance: A Concept Paper. University of Sussex, Institute of Development Studies, 1999 [http://www.ids.ac.uk].
29 Cm.: Lewis A., Lewis D. The Management of Non-Governmental Development Organizations. London: Routledge, 2006. P. 63—64.
30 Cm.: Does Civil Society Matter? Governance in Contemporary India. P. 31.
Тем не менее ряд аналитиков критически оценивает международные неправительственные организации и их отношения с национальными государствами, международным капиталом и неправительственными организациями на местах. Эти авторы считают, что некоторые международные неправительственные организации своей деятельностью препятствуют институциональному развитию местных организаций, усиливают информационную зависимость этих последних и еще больше отдаляют центры принятия решений от тех субъектов, чья судьба непосредственно зависит от процессов развития. Они утверждают, что международные неправительственные организации вместе с Организацией Объединенных Наций, Всемирным банком и транснациональными корпорациями образовали глобальную «индустрию развития», заинтересованную не столько в содействии сбалансированному развитию, сколько в продвижении интересов международного капитала31.
Можно выделить два основных подхода доноров к работе с гражданским обществом (неправительственными организациями). Первый нацелен на трансформацию всей системы таких организаций путем создания благоприятной стимулирующей среды и улучшения правил игры для гражданского общества. Второй заключается в помощи конкретным секторам гражданского общества при реализации их собственной повестки дня путем непосредственной поддержки конкретных организаций в рамках уже сложившейся среды гражданского общества. ЮСАИД до недавнего времени в основном придерживалось этого последнего подхода: в 1980-х годах стратегия холодной войны и геополитические соображения Соединенных Штатов делали подобную повестку дня типичной. Тогда США часто поддерживали военные режимы и предпочитали по большей части аполитичную модель развития, основанную зачастую на простой передаче технологий. Но позднее доноры стали уделять созданию благоприятной среды не меньше внимания, чем повестке дня конкретных секторов.
Наконец, на наших глазах формируется еще один дискурс, связанный с неправительственными организациями и гражданским обществом. Он касается формирования глобального гражданского общества. До недавнего времени о гражданском обществе говорили только как о явлении, ограниченном рамками национального государства. Теперь же постоянно приходится слышать о закате национальных государств и о том, что глобальное гражданское общество все активнее пересекает границы национальных государств, формируя такие глобальные институты, как официальные структуры, связывающие партии, церкви, профсоюзы разных стран, неофициальные сети, объединяющие женские движения, движения в защиту мира или глобальные организации, подобные «Amnesty International» и «Green Peace». Это указывает на связь между международными неправительственными организациями, национальными НПО и массовыми организациями. Трансформационалисты полагают, что в современном мире процесс глобализации усилился, стал многоаспектным и меняет характер глобального управления, усиливая в нем роль негосударственных акторов.
За последние два десятилетия понятие «гражданское общество» заняло видное место в политическом дискурсе и дискурсе по проблемам развития. Этому особенно способствовали последовательные волны демократизации, зародившиеся в Латинской Америке и Восточной Европе и затем охватившие развивающиеся страны. В терминах нормативного подхода о гражданском обществе широко говорят как об агенте, приобретающем все более важное значение в деле сдерживания авторитарных правительств, в укреплении прав и возможностей широких масс, уменьшении атомизации общества и деструктивного воздействия рыночных сил, в установлении политической ответственности и улучшении качества управления и участия в нем более широких кругов населения32.
31 Cm.: Bradshaw Y.W., SchaferM.J. Urbanization and Development: The Emergence of International Nongovernmental Organizations Amid Declining States // Sociological Perspectives, Spring, 2000, Vol. 43, No. 1. P. 4.
32 Cm.: Manor J., Robinson M., White G. Op. cit.
Кыргызстан: модели гражданского общества в социально-историческом контексте
Описанные выше взгляды на гражданское общество позволяют считать его той ареной, на которой люди обретают и реализуют свободу и преследуют свои интересы в ходе свободного и цивилизованного взаимодействия. Это пространство, в котором люди получают возможность вступать между собой в социальные отношения, свободные от помех со стороны государства. Но если рассматривать гражданское общество под этим углом зрения, мы увидим, что в странах Центральной Азии сама природа кланового общества исторически не давала возможности для развития публичной сферы. Кроме того, на протяжении всей советской эпохи и частная, и общественная сферы находились под прессом авторитарного правления.
Попытки понять процессы развития гражданского общества в Центральной Азии приводят к выводу, что оно во многом блокировалось именно клановой структурой социума. Поэтому-то У. Кимлика и полагает, что гражданское общество представляет собой «площадку для проведения прогрессивной политики, действуя на которой, можно демонтировать культуру неравенства»33. Во многих стандартных определениях гражданское общество характеризуется как феномен, позиционируемый вне государства, рынка и семьи и/или между ними. Представляется, что те, кто целиком исходит из подобного западного определения гражданского общества, обычно полагают, что в Центральной Азии гражданское общество должно будет создаваться на пустом месте — или потому, что сегодня здесь нет ничего важного и ценного, на что можно было бы опираться в таком строительстве (все советское наследие отбрасывается, как не несущее в себе абсолютно ничего позитивного), или потому, что в Центральной Азии просто нет такой вещи, как традиционное общество, поскольку советская система полностью разделалась с предшествовавшими социальными структурами34.
Сторонники либеральной точки зрения выдвинули ряд аргументов, основанных на опыте как досоветского, так и советского времени. Они говорят, что в советские времена не существовало ни одной сферы жизни, которая не контролировалась бы коммунистической партией. Авторитарные режимы контролировали как частную, так и публичную сферу жизни челове-ка35. В поддержку этого утверждения существует немало аргументов, и различные специалисты периодически приводят их. Авторитарная власть доминировала во всех сферах жизни и деятельности граждан, что не позволяло появиться в регионе реально функционирующему гражданскому обществу. Группа интеллектуалов, известных как джадиды, говорила о необходимости политических, социальных и особенно религиозных реформ на мусульманских землях. И хотя численность этой группы была очень невелика, они сыграли достаточно важную роль, чтобы вспомнить о них, особенно в контексте формирования гражданского общества в Кыргызстане36.
Еще один важный фактор — ретрадиционализация политической и общественной жизни Центральной Азии на базе внутрисемейных связей и патрон-клиентских отношений37. Институциональное наследие советских и досоветских времен отличается отсутствием гражданско-
33 Alternative Conceptions of Civil Society / Ed. by S. Chambers, W. Kymlicka. Prinston University Press, 2002. P. 8.
34 Cm.: Giffen J, EarleL, Buxton Ch. Op. cit. P. 11.
35 Cm. : Political Culture and Civil Society in Russia and the New States of Eurasia / Ed. by V. Tismaneanu. New York: M.E. Sharpe, 1995. P. 298.
36 Cm.: Ibid. P. 294.
37 Cm.: Cummings S. Oil, Transition and Security in Central Asia. London: Routledge, 2003. P. 84.
го общества и демократического правления. Применительно к традиционным обществам это отчасти может объясняться глубоко укоренившейся системой патрон-клиентских отношений, из-за которой большинство населения попадает в подчинение и зависимость от решений патрона. Такая система не только увековечивает сегментацию общества по признакам семейной принадлежности, местности или региона, но и препятствует «формированию ясно определенных критериев гражданства и юридически защищенных прав»38. Традиционализм — и ретра-диционализация — повлияли на развитие гражданского общества сразу по нескольким направлениям.
■ Во-первых, наблюдается апатия по отношению к гражданской активности. Люди в подавляющем большинстве не имеют никакого желания бесплатно работать в неправительственных организациях.
■ Во-вторых, в этих условиях сами активисты гражданского общества нередко отходят от провозглашаемых целей и ценностей, будучи заражены теми же самыми пороками традиционного общества, которые они якобы стремятся изжить.
Не раз отмечалось, что подобные группы активистов разрываются между лояльностью к проекту и лояльностью к семейным/клановым сетям39.
Ф. Старр полагает, что государства Центральной Азии — не слишком благоприятная почва для выращивания гражданского общества, и называет причины этого.
1. Иерархическая природа их культур создала традицию, в которой власть передается не снизу вверх (от граждан управляющим), а сверху вниз.
2. Клановая основа социальной системы не позволяет людям объединяться в добровольные ассоциации, которые составляют ядро гражданского общества.
3. Советская власть формировала из людей не свободных граждан, а подданных.
4. Постсоветская практика только усилила иерархический принцип. Теперь добровольческие инициативы подвергаются на локальном уровне не только прямому регулированию со стороны государства, но и контролю махами.
5. Законы, в большей или меньшей степени допускающие и защищающие гражданское общество, не подкреплены судебной практикой, обеспечивающей их применение40.
Впрочем, перечисленные факторы смогли предотвратить развитие гражданского общества в Центральной Азии не больше, чем 500 лет назад феодализм предотвратил последующее появление гражданских обществ в Европе.
В конце 1980-х и в начале 1990-х годов доноры стали с огромным энтузиазмом относиться к использованию гражданского общества в попытках разрешить социальные, политические и экономические проблемы развивающихся стран. Наиболее значительную поддержку от международных организаций получил Кыргызстан. Так, МВФ помогал его правительству проводить в жизнь экономическую политику, основанную на шоковой терапии. С независимостью в страну пришла возможность для относительно богатой и разнообразной деятельности ассоциаций неполитического характера, и Соединенные Штаты, страны Европейского союза и частные международные доноры стремятся укрепить хрупкие институты гражданского общества с помощью разного рода программ, направленных на обучение, техническое обеспечение и прямое финансирование некоторых неправительственных организа-
38 Cummings S. Op. cit. P. 86.
39 Cm.: Ibid. P. 91.
40 Cm.: Civil Society in Central Asia / Ed. by H. Ruffin, D. Waugh. USA: Center for Civil Society International. University of Washington Press, 1999. P. 30—31.
ций в регионе. Акцент на программах по укреплению гражданского общества выглядел на тот момент удачным выбором для американской политики по отношению к Центральной Азии41. Руководство ЮСАИД и других правительственных агентств, занимающихся финансированием, пришло к выводу, что помощь в развитии гражданского общества — это самая благородная миссия, за которую их агентства могли бы взяться в новых независимых государствах. В это время у таких крупные доноров, как ЮСАИД, Министерство международного развития Великобритании, Всемирный банк и агентства Организации Объединенных Наций, в начале 1990-х имелись программы, сконцентрированные на содействии развитию либерального гражданского общества. Международные организации, иностранные фонды и неправительственные организации валом валили в Кыргызстан, чтобы поучаствовать в идущих в стране преобразованиях42.
Таким образом, гражданское общество стало чем-то вроде лозунга для иностранных акторов, стремившихся преобразовать общества в новых независимых государствах, экспортируя туда политическую модель. И в 1996 году в ходе конференции «Неправительственные организации, гражданское общество и государство: построение демократических государств в переходных обществах», на которой довелось присутствовать и автору этих строк, некоторые участники возражали против самой концепции гражданского общества, как еще одного неоколониального конструкта, навязываемого крупными «северными» агентствами по вопросам развития. Однако гражданское общество — не «импортный продукт»43. Правовые основы деятельности некоммерческих организаций установлены Гражданским кодексом и Законом «О некоммерческих организациях». На 22 ноября 2011 года общее количество зарегистрированных некоммерческих организаций составило 16 262, в том числе 4 623 общественных объединения, 3 199 фондов, 5 659 организаций, 690 ассоциаций юридических лиц и 2 091 учреждение другого типа44. Высшей целью деятельности неправительственных организаций было содействие развитию демократии и ограничение авторитарных тенденций государства45. Сообщество доноров видело в гражданском обществе ключевой фактор развития и утверждения как рыночной экономики, так и либеральной демократии.
Именно таким образом в рассматриваемом регионе появляется либеральная модель гражданского общества. И два основных подхода, которые можно применить к анализу гражданского общества в Центральной Азии и которые в самом регионе считают наиболее уместными, можно определить как общепринятый, неолиберальный и альтернативный — общинный, или традиционный. В современной литературе по теории гражданского общества также наблюдается склонность классифицировать группы гражданского общества по «идеальным типам», чтобы наблюдателю легче было разобраться в эмпирических проявлениях этих типов в различных контекстах и оценивать ту роль, которую каждый из них способен сыграть в социальных переменах. Эти «идеальные типы» дают картину разных путей развития гражданского общества как системы ценностей, как политического проекта и набора институциональных форм. При этом многие авторы стремились поучаствовать в разворачивающихся дискуссиях о возможности классификации моделей гражданского общества, проверяя применимость тех
41 См.: Ibid. P. 5.
42 См.: Petric B.-M. Post-Soviet Kyrgyzstan or the Birth of a Globalized Protectorate // Central Asian Survey, 2005, Vol. 24, No. 3. P. 1.
43 Garbutt A., Heap S. Growing Civil Society in Central Asia // INTRAC, Occasional Papers Series No. 39, 2003. P. 5.
44 См.: NGO Law Monitor: Kyrgyz Republic [http://www.icnl.org/research/monitor/kyrgyz.html], June 2013. P. 3.
45 По состоянию на 1998 год в Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане и Туркменистане, как утверждалось, насчитывалось более 7 000 зарегистрированных неправительственных организаций, из которых 4 500 приходились на Казахстан, 1 500 — на Кыргызстан, 800 — на Туркменистан и более 270 — на Узбекистан. Однако в настоящее время в регионе насчитывается лишь 514 действующих НПО. Это 6% общего числа НПО, зарегистрированных в то время в Центральной Азии в качестве общественных объединений, общественных фондов, объединений юридических лиц.
или иных категорий к условиям Центральной Азии и Южного Кавказа46. Вся концепция либерального гражданского общества основывается на идее Р. Патнэма о социальном капитале, референтом которой является сеть неправительственных организаций, ассоциаций, клубов, социальных движений и т.п. Участие в таких объединениях вырабатывает у людей чувство доверия и способствует общественному благу.
По сути, как раз общепринятый подход и преобладал в мышлении доноров, стремящихся реализовать в новых независимых государствах такие цели Всемирного банка, как добросовестное и эффективное управление или рыночная экономика. В рамках данной модели гражданское общество понимается как сеть, объединяющая свободных граждан и основанная на системе профессиональных ассоциаций, союзов, политических партий, групп интересов47. Понимаемое таким образом гражданское общество часто рассматривается как необходимая предпосылка для построения демократии и верховенства закона48. Либеральное понимание гражданского общества связано и с присутствующими в Кыргызстане международными неправительственными организациями, занятыми оказанием гуманитарной помощи, и с международным финансированием деятельности по распространению идей прав человека, демократических ценностей и свободных СМИ. С этой целью неправительственные организации распространяли свою активность вширь и доходили до периферийных сегментов населения. Их задача — способствовать росту волонтерской активности на местах и поддержать вновь образуемые неправительственные организации, помогая им ускорить свое организационное развитие и тем самым укрепляя их потенциал49.
Такого рода неправительственные организации с либеральной ориентацией появились в стране сразу после обретения независимости. Организация «Counterpart International» на средства ЮСАИД создала на национальном уровне сеть центров поддержки гражданского общества, в том числе координационных центров, обслуживающих сеть неправительственных организаций и оказывающих помощь в организационном развитии каждому из 34 действующих в стране центров поддержки гражданского общества. Все 39 офисов на регулярной основе предоставляют такие услуги, как обучение, управление грантами и мобилизация сообществ, почти 1 600 неправительственным организациям-клиентам — это вдвое больше того, что первоначально предполагалось в рамках программы50. Другая неправительственная организация, действующая в Кыргызстане с 1994 года, основанная Асей Сасыкбаевой, занимается укреплением потенциала организаций путем создания ресурсных центров в Бишкеке и Оше, ведет мониторинг выборов, занимается защитой личных прав и т.д. В рамках либерального понимания гражданского общества большое внимание уделяется правам человека, верховенству закона, честности выборов и т.д. при невмешательстве государства в экономику. После 1991 года громогласно провозглашалась решающая роль рынка, но защитникам либеральных экономических систем стало ясно и то, что рынок не будет нормально функционировать в обществах, где распространена коррупция и не реализовано должным образом верховенство закона51.
Сообщество доноров исходило из предположения, что гражданское общество представляет собой ключевой фактор для утверждения как рыночной экономики, так и либеральной демократии. Отсутствие институциональной инфраструктуры, такой как общественные учреждения и практики, а также отсутствие соответствующих потребностей и устремлений у
46 Cm.: Giffen J., Earle L., Buxton Ch. Op. cit. P. 7.
47 Cm.: Keane J.H. Op. cit. P. 107.
48 Cm.: Civil Society in the Muslim World Contemporary Perspectives. P. 123.
49 Cm.: Buxton Ch. The Struggle for Civil Society in Central Asia. USA: Kumarian Press, 2011. P. 31.
50 Cm.: Counterpart International. The Program of Civil Society and NGO Development for the Central Asian Region [www.counterpart.org]. P. 2.
51 Cm.: Giffen J., Earle L., Buxton Ch. Op. cit. P. 9.
самих людей — это, по сути, одна из самых больших трагедий и проблем для новых государств Центральной Азии. К несчастью, независимо от всех перемен в эпоху гласности, группы, в которых можно было усмотреть прообраз гражданского общества, были запрещены еще на самых ранних стадиях своего развития52 — ведь на начальном этапе независимости Кыргызстана зарождение гражданского общества было связано с усилением роли оппозиционных диссидентских объединений, развернувших либеральное политическое движение с требованием прекратить в стране социалистический и коммунистический эксперимент.
Новый Закон «О неправительственных организациях» позволяет значительно снизить издержки, связанные с созданием, регистрацией и регулированием деятельности всех неправительственных организаций (и на местном уровне, и на уровне областей Кыргызстана)53 и в этом смысле потенциально укрепляет положение всех некоммерческих организаций и явным образом проводит различие между ними и коммерческими организациями. Кроме того, в Законе явным образом определены организационно-правовые формы неправительственных организаций (включая ассоциации, фонды и общественные организации). Насколько эффективным окажется новый закон, в значительной степени будет зависеть от правоприменительной практики, и все же сам документ — один из самых прогрессивных законов такого рода на территории бывшего Советского Союза. Из пяти республик Центральной Азии только у Кыргызстана выросли показатели по Индексу устойчивости НПО в Центральной и Восточной Европе и Евразии54. С точки зрения организационной формы гражданское общество в его неолиберальном смысле чаще всего характеризуют как «область деятельности добровольных автономных организаций, действующих в качестве опосредующего звена между государством и частной сферой». В таком понимании оно наиболее полно и отчетливо представлено в деятельности неправительственных организаций и так называемого третьего сектора, объединяющего частные, некоммерческие (не распределяющие прибыль между своими членами), самоуправляющиеся добровольные организации55.
Примерно с 1989 года стали разворачиваться инициированные Западом крупномасштабные политические проекты, направленные на поддержку подобных организаций. В основе этой политики лежала убежденность в том, что внешнее финансирование и обучение могут укрепить возникающее неолиберальное гражданское общество. Эти организации стали заниматься широким спектром проблем, от защиты прав человека, выдвижения женщин-лидеров, наблюдения за ходом выборов, защиты окружающей среды, образования, микрокредитов, микроэкономического развития, охраны здоровья до планирования семьи. Источником жизненных сил для них служила деятельность западных доноров, которые поддерживали такие организации, обеспечивая для них гранты, обучение и доступ к более широким сетям. Однако многие аналитики сурово критиковали подобный подход, как неоимпериалистический проект, призванный установить гегемонию Запада и предотвратить признание и утверждение более традиционных, зародившихся на местах форм гражданского общества.
Согласно либеральным взглядам, государству принадлежит в обществе скромная роль, сводящаяся к отправлению правосудия. А гражданское общество, со своей стороны, — это автономный, саморегулируемый актор, призванный служить противовесом государству. Понятно, что доноры стремились формировать автономное гражданское общество, которое будет функционировать самостоятельно, само себя обсуживать, предоставляя различного рода услуги, выступать в качестве противовеса государству и делать его более демократичным благодаря представительству мнений и интересов самых разных людей. В Кыргызстане главные
52 См. : Political Culture and Civil Society in Russia and the New States of Eurasia. P. 292.
53 [http://www.icnl.org/news/1999/15-Oct.html], 4 июля 2013.
54 См.: The 2005 NGO Sustainability Index for Central and Eastern Europe and Eurasia, 11 November 2012.
55 См.: Babajanian B., Freizer S., Stevens D. Op. cit. P. 211.
критерии присутствия гражданского общества в либеральном понимании — число действующих в стране неправительственных организаций; правовые условия, в которые они поставлены, в частности процесс регистрации; их роль в политически чувствительных областях и независимость от исполнительной власти.
Альтернативный подход
Утверждать, что гражданское общество — это западное изобретение, значит полностью игнорировать его исторический контекст. Но если кто-то и объявляет гражданское общество «западной мечтой», нельзя при этом доходить до утверждения, что гражданское общество понималось таким же образом на протяжении всей истории56. Изучая историю мусульманских стран, востоковеды обычно указывали на отсутствие гражданского общества как на ключевую причину, по которой попытки создать там демократические институты не приводили к успе-ху57. Однако, когда в 1990-х годах под влиянием атмосферы перестройки и гласности в Центральной Азии стало возникать гражданское общество (неправительственные организации), это происходило отнюдь не на пустом месте. В других обществах институты, о которых мы здесь говорим, развивались на протяжении жизни многих поколений, но и в обществах Центральной Азии имеются свои традиции, уходящие в далекое прошлое58.
Существует и другая форма гражданского общества, уходящая корнями в древние времена и вновь явившаяся на свет с распадом Советского Союза. Правда, некоторые авторы утверждают, что в советское время из-за абсолютного доминирования государства гражданское общество не существовало ни в никакой форме, поскольку не только политика и экономика, но и все аспекты жизни и общества, включая религию, образование, социальные отношения, искусство, культуру, историю, были целиком подчинены советской идеологии и служили целям контроля со стороны центра. Но, несмотря на такое подавление, всегда существовала махалля, где решались местные проблемы, совершались религиозные обряды и т.д.59
Аргументы в поддержку подобного утверждения предлагает и вторая волна теоретического обсуждения проблем гражданского общества. Она началась во второй половине 1990-х годов, когда в сферу внимания участников дискуссий попали и незападные контексты функционирования гражданского общества60. Часто на переднем крае переосмысления гражданского общества как понятия и феномена общинной жизни оказывались ученые из исламского мира. Если исходить из западной концепции гражданского общества, основанной на идеях свободных выборов, свободных СМИ и рыночной экономики, пришлось бы признать, что в Центральной Азии гражданское общество приходилось создавать на пустом месте. Иными словами, пришлось бы сказать, что в обществах Центральной Азии нет ничего мало-мальски полезного для строительства гражданского общества. А если что-то и существовало в досоветские времена, то оно не выдержало ударов советской системы61. Но более пристальный взгляд на общество как оно есть показывает, что на самом деле с тех времен сохранилась
56 См.: Civil Society in the Muslim World Contemporary Perspectives. P. 14.
57 Брайан Тёрнер следующим образом резюмирует подобные взгляды: «Исламское общество не знало самоуправляющихся городов, автономной буржуазной бюрократии, правовой определенности, личной собственности и комплекса прав, которые воплощают в себе буржуазную культуру» (Civil Society in the Muslim World Contemporary Perspectives. P. 14).
58 См.: Civil Society in Central Asia. P. 3.
59 См.: Political Culture and Civil Society in Russia and the New States of Eurasia. P. 298.
60 См.: Babajanian B., Freizer S., Stevens D. Op. cit. P. 215.
61 См.: Civil Society in the Muslim World Contemporary Perspectives. P. 125.
чрезвычайно плотная социальная ткань. Она состоит из межличностных сетей, базирующихся на группах солидарности, расширенных семьях, авлодах, кланах, соседских группах и ма-
халлях62.
После обретения независимости местные лидеры стали эксплуатировать традиционные культурные ценности, приравнивая традиционное к национальному и т.п. В 1993 году президент Каримов издал указ о махаллях, предоставив им ряд определенных функций социального контроля — полномочия выдавать свидетельства о заключении брака. Как бы то ни было, традиционные формы общественных связей, солидарности и клиентелизм и в самом деле обеспечивают людям некую подушку безопасности в условиях усиливающегося в обществе обнищания и неспособности общества дать людям возможность сводить концы с концами. Исламистские движения стремились обойти традиционную групповую принадлежность людей, апеллируя к общей для всех мусульман принадлежности к религиозной умме, или сообществу всех мусульман, не знающему социальных и этнических разделений. В 1992 году в центральноазиатском городе Намангане в Ферганской долине к власти пришло местное движение, называющее себя «Адалат». И махалли по собственной инициативе стали строить мечети, выступавшие в качестве социальных центров и даже неправительственных организаций. Эффект остался очень скромным: государство подавило это движение. Но такого рода общинные социальные группы в Кыргызстане действительно помогают противостоять давлению авторитарных режимов, хотя в то же время нимало не преуспели в построении гражданского общества63.
Здесь видят гражданское общество не как неолиберальный конструкт, а как явление общинной жизни. И такое общинное гражданское общество беспокоится не столько об отношениях между государством и обществом и способности граждан противостоять аморальным и властолюбивым политическим элитам, сколько об отношениях внутри самого общества, о внутриобщинной солидарности, самопомощи и доверии64. Главная цель такого гражданского общества — обеспечить, чтобы у всех членов группы имелись необходимые средства для выживания. Основанное на неформальных механизмах адаптации — семейных связях, дружбе или соседской взаимопомощи, оно организуется таким образом, чтобы предоставить людям необходимые услуги, местную инфраструктуру и другие жизненно необходимые блага. В таком контексте быть частью гражданского общества — значит обеспечивать людям важнейшие материальные и экономические условия, гарантирующие им возможность функционировать в группе. Именно к этому относятся слова о формировании «сплоченности и доверия в местных сообществах»65. С. Фрейзер сравнивает два конкретных социологических исследования организаций гражданского общества, действующих в двух областях Таджикистана: одной «неолиберальной», а другой — «общинной», — и задается вопросом: настолько ли различаются эти две организации, как можно было бы предположить, исходя из теоретических разграничений. Люси Эрл, опираясь на целый ряд конкретных социологических исследований в Южном Кыргызстане, предположила, что некритическое использование традиции аксакалов и ашара («ашар» — решение проблем «всем миром», усилиями всех членов сообщества. — Перев.) может укреплять в местных сообществах ограничительные социальные механизмы, призванные «отсеивать» чужаков, вместо того чтобы противостоять подобным механизмам66.
Таким образом, общинное гражданское общество можно определить как сферу социального взаимодействия, где люди добровольно объединяются на основе общности интересов,
62 Cm.: Ibid. P. 130.
63 Cm.: Ibid. P. 133—34.
64 Cm.: Babajanan B., Freizer S., Stevens D. Op. cit. P. 218.
65 Glasius M., Lewis D., Seckinelgen H. Op. cit. P. 120.
66 Babajanian B., Freizer S., Stevens D. Op. cit. P. 215.
чтобы обмениваться информацией, совместно обдумывать коллективные действия и формировать общественное мнение. Это пространство, образуемое в высшей степени неформальными организациями и способами взаимодействия. Общинное гражданское общество может ло-кализовываться в «семьях, сообществах, дружеских сетях, связях солидарности на предприятиях и в учреждениях, добровольческих организациях, спонтанно возникающих группах и движениях»67.
В Центральной Азии и на Южном Кавказе выработались самые различные организационные формы общинного гражданского общества, которые нередко берут на себя новые функции и по-новому взаимодействуют с государством, меняя политическую среду. Эти специфические формы включают основанные на расширенных клановых сетях кыргызские и казахские кочевые орды (жузы), в рамках которых решаются экономические, политические и социальные проблемы. У урбанизированного и оседлого населения, прежде всего таджиков и узбеков, родственные связи подкреплялись соседскими связями в форме махалли. Махалля — это городской квартал, но одновременно и площадка для тесных контактов, обмена информацией, формирования мнений и принятия решений. По описаниям ряда авторов, в постсоветский период в Таджикистане и Узбекистане махалли сохранились, но нередко с новыми функциями и иным уровнем ответственности. Повсюду в Центральной Азии не утратили значения традиционные формы самопомощи в сообществах, которые в Узбекистане/Таджикистане называют хашар, а в Кыргызстане — ашар.
В традиционных сетях можно усмотреть фрагмент «гражданского общества» Кыргызстана — в той мере, в какой они укрепляют связи социальной солидарности, помогающие людям пережить трудный переход, и оказываются гораздо более, чем государство, восприимчивы к «местным чувствам и настроениям и личностным особенностям» людей.68 Но, как предполагает Р. Ачилова, логика таких связей обычно прямо противоположна тому представлению об индивидуальном представительстве и индивидуальном участии, которое, как принято считать, лежит в основе понятия демократического гражданского общества, по крайней мере в его западной версии.
В независимом Кыргызстане это представление, закрепленное в Конституции, Гражданском кодексе и различных законах, относящихся к конкретным группам, по большей части проводится в жизнь Министерством юстиции и, как может показаться, получает поддержку и в судах. Утверждается, что Гражданский кодекс, принимавшийся в два этапа, в 1996 и 1998 годах, обеспечивает законодательную основу для формирования как гражданского общества, так и общества, ориентированного на рыночную экономику. Однако процесс реформ противодействовал развитию гражданского общества: массовое обнищание населения ограничило возможность для участия в общественной и политической жизни и увеличило склонность и доверие к отношениям клиентелизма, которые не могут быть очень уж гражданскими69.
* * *
В заключение отметим, что гражданское общество как совокупность неправительственных организаций, возникшее в конце 1980-х годов на территории Кыргызстана, нуждается в сильной социальной базе. Ему необходимо использовать в своих целях уже сложившуюся, уходящую корнями в далекое прошлое социальную ткань. С другой стороны, использовать
67 Wolfe A. Whose Keeper? Social Science and Moral Obligation. University of California Press, 1989. P. 20.
68 Anderson J. Creating a Framework for Civil Society in Kyrgyzstan // Europe-Asia Studies, 2000, Vol. 52, No. 1. P. 77—93.
69 Cm.: Ibidem.
ее возможности без участия неправительственных организаций невозможно: только они могут дать традиционным объединениям необходимое в современной ситуации обучение и навыки.
