CC BY
41
МОРФОЛОГИЯ. СИНТАКСИС
2006.03.020. ШЕЙХОВ Э.М. СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА ЛЕЗГИНСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ: Морфология. Синтаксис. - М.: Academia, 2000. - 262 с. - Библиогр. с. 253-260.
Монография посвящена сравнительно-типологическому исследованию лезгинского и русского языков на двух структурных уровнях - морфологии и синтаксиса и включает введение, две главы и заключение. Во введении обосновывается актуальность контрастивных исследований в российском языкознании в целом, а также для дагестановедения. Отмечается, что сравнительные
лингводидактические исследования ведутся в Дагестане достаточно интенсивно.
Первая глава «Морфология» открывается обсуждением вопросов сравнительно-типологического изучения морфологии, которое, по мнению автора, предполагает последовательное сопоставление грамматических явлений сравниваемых языков в трех аспектах, а именно: а) в плане содержания; б) в плане выражения; в) в плане функционирования.
Так, в плане содержания при сопоставлении языков выявляются три вида расхождений между грамматическими категориями: 1) грамматическая категория представлена в лезгинском языке, но отсутствует в русском (например, категория локализации, охватывающая систему пространственных падежей); 2) грамматическая категория представлена в русском языке, но отсутствует в лезгинском (категория рода); 3) грамматическая категория существует в обоих языках, однако, совпадая в наиболее общих чертах, может расходиться в этих языках в следующих отношениях: а) однотипные грамматические категории в сравниваемых языках могут иметь различный объем и специфический оттенок значения, причем это нередко является причиной интерференции (ср. генитив, датив и инструменталис); б) вследствие того, что языки обычно внутри одного и того же понятийного поля фиксируют различные дифференциальные черты, одна и та же категория может быть реализована в сравниваемых языках неодинаковым числом категориальных форм (ср. различное число падежей, глагольных времен и др. в лезгинском и русском
языках): в) в двух языках однотипные категории могут иметь различную сферу функционирования (в лезгинском языке категория числа морфологически выражается только в имени, в русском - в имени и глаголе).
В функциональном плане сравнение показывает, что даже равнозначные категории в сопоставляемых языках могут функционировать по-разному, выявляя расхождения в таких аспектах, как соотношение между грамматикой и лексикой, наличие вторичных функций (например, русский язык гораздо чаще, чем лезгинский, использует в функции нейтрализации форму множественного числа имен существительных). Использование разных категорий для выражения одного и того же значения (например, в русском - предлоги, в лезгинском - послелоги). Характеризуя способы грамматического выражения автор обращает внимание на проявление в сравниваемых языках аналитизма и синтетизма.
Переходя к сравнительной характеристике частей речи, автор выделяет в лезгинском и русском языках четыре основные части речи: существительное, прилагательное, глагол, наречие. При этом в русском языке, по мнению автора, благодаря более развитой морфологии части речи имеют более выраженную специфику.
Существительное как часть речи характеризуется своей семантикой, грамматическими категориями (формой) и синтаксическими функциями. В сравниваемых языках имеет следующие грамматические категории:
категории лезгинский язык русский язык
род - +
число + +
одушевленность - +
частичность - +
падеж + +
В русском языке частичность (количественная неопределенность) передается противопоставлением винительного и родительного падежей у существительных вещественных, например: он выпил всю воду - он выпил воды. В лезгинском количественная неопределенность морфологически не выражена.
В книге подробно анализируются в трех аспектах (содержание, выражение, функционирование) категории числа и падежа (анализируются только так называемые общеграмматические падежи, т.е. пространственные падежи лезгинского языка не исследуются).
Качественные и относительные прилагательные выделяются в обоих сравниваемых языках. В то же время притяжательные прилагательные в лезгинском не выделяются, и их функцию обозначать принадлежность предмета определенному лицу, от названия которого образовано данное прилагательное, принимают на себя имена существительные с соответствующим значением (какого-либо лица) в форме родительного падежа: бубадин к1вал «отцов дом» (от буба «отец») = дом отца и т.п.
Степень развитости грамматических категорий и форм прилагательного в лезгинском и русском языках представлена в следующей таблице:
грамматические категории лезгинский язык русский язык
род - +
число - +
падеж - +
краткая форма - +
степени сравнения (+) +
Значение сравнительной степени может передаваться описательно: имя, с которым проводится сравнение, оформляется показателем исходного V падежа: Зегьмет пачагьдин тажунлайни (исход. V) багьа я (посл.) «Труд дороже царской короны».
В русском намного богаче представлены словообразовательные модели имен прилагательных, чем в лезгинском. Если в русских именах прилагательных представлены такие способы словообразования, как суффиксация, префиксация, сложение, сращение, а также смешанные способы, то в лезгинских - суффиксальный способ и сложение.
Автор выделяет в лезгинском и русском языках с учетом различных точек зрения следующие разряды числительных: количественные, собирательные и порядковые. Количественные числительные при этом включают в себя определенно-количественные,
неопределенно-количественные, дробные, распределительные, а также (в лезгинском языке) разряд кратных числительных.
Количественные числительные лезгинского языка, в отличие от русского, в сочетании с названиями считаемых предметов по падежам не изменяются, склоняются лишь слова, обозначающие считаемый предмет. При этом в лезгинском, в отличие от русского, название считаемого предмета, следующее в предложении непосредственно после числительного, всегда имеет форму единственного числа, ср.: са къван «один камень» - вад къван «пять камней».
Дистрибутивные (распределительные, разделительные) числительные лезгинского языка образуются путем редупликации определенно-количественных: са-сад «по одному», вад-вад «по пять» и т.д. Субстантивации этих числительных препятствует само их дистрибутивное значение.
Расхождения между сравниваемыми языками в выделении разрядов местоимений по значению невелики: в лезгинском - личные, возвратные, указательные, вопросительные, определительные, неопределенные, отрицательные; в русском, помимо перечисленных, притяжательные и относительные. Значительные различия наблюдаются уже внутри этих разрядов. Так, лезгинские указательные местоимения характеризуются большей развитостью оппозиций по сравнению с данным разрядом местоимений русского языка.
Лезгинские наречия делятся в книге на определительные (включая наречия образа действия и наречия степени, или количественные) и обстоятельственные (места, времени, причины и цели). Главным формальным признаком наречия в обоих языках является отсутствие у него словоизменения. В русском языке исключением является наличие у некоторых наречий морфологической категории степени сравнения. Словообразовательные модели наречий в русском языке представлены богаче, чем в лезгинском.
В выделении лексико-грамматических групп глаголов между сравниваемыми языками имеются значительные расхождения. В русском языке выделяются личные и безличные глаголы, в лезгинском такое деление отсутствует, поскольку лезгинский глагол нейтрален в отношении выражения категории лица.
В лезгинском языке, в отличие от русского, широко используются сложные глаголы, образованные сочетанием именной части с вспомогательными глаголами авун «делать» и хьун «быть»,
«становиться»: т1ар авун «причинять боль», таниш авун «знакомить», хилас авун «избавлять», гьазур авун «готовить», т1ар хьун «чувствовать боль», таниш хьун «знакомиться», гьазур хьун «готовиться» и др. Автор подвергает критике концепцию, согласно которой едва ли не подавляющее большинство простых синтетических глаголов лезгинского языка возводятся к сочетанию именной части со вспомогательным глаголом авун «делать»: сам глагол авун имеет очень абстрактную семантику и мог сложиться только в относительно поздний период истории языка, когда уже существовало множество глаголов более конкретной семантики. С другой стороны, множество простых глаголов (гун «давать», гуьн «жать (хлеб)», тун «брить», тун «оставлять», цун «шить», цун «пахать», «сеять», фин «идти», «ехать» и мн. др.) не могли иметь своих аналитических предшественников; в очень многих случаях очевидно позднее становление аналитических глаголов с авун (например, когда он присоединяется к заимствованному субстантиву).
В книге последовательно рассматриваются особенности проявления в сравниваемых языках категорий вида, залога (в том понимании, в каком они представлены в языках номинативного строя, в т.ч. в русском, они отсутствуют в лезгинском), времени, в т.ч. и вторичные функции временных форм, нефинитные формы (в лезгинском языке отсутствует инфинитив, а в русском - масдар и целевая форма глагола).
В то время как в русском традиционно выделяется три наклонения: изъявительное (действие мыслится как вполне реальный факт, относящийся к прошлому, настоящему или будущему), повелительное (побуждение к действию, приказ, просьба), сослагательное (возможность и предположительность действия), в лезгинском разные исследователи выделяют различное число глагольных наклонений. По автору, трем наклонениям русского языка соответствуют четыре наклонения в лезгинском (форма сослагательного наклонения русского языка совмещает в себе значения условного и уступительного наклонений лезгинского).
В книге также дана сравнительная характристика послелогов и предлогов, а также союзов.
Во второй главе «Синтаксис» указывается на важность при сопоставлении синтаксических единиц разных языков вопроса о типе синтаксической единицы как объекте сравнения. В то время
как дагестановеды концентрировали свое внимание на изучении свойств и особенностей структуры бинарных синтаксических единиц, как бы предполагая, что более крупные единицы -сложные словосочетания - образуются механическим объединением простых, по наблюдениям автора, сложные синтаксические единицы обладают собственными
закономерностями строения, не являющимися продолжением (объединением) строевых характеристик простых единиц. В силу этого автор обращает внимание на особенности строения именных групп в лезгинском и в русском языках.
Раздел, посвященный простому предложению, содержит сравнительный анализ утвердительных и отрицательных предложений, повествовательных, вопросительных и побудительных предложений (восклицательные предложения стоят вне этой классификации), структуры предложения и его главных и второстепенных членов.
Сопоставление полипредикативных конструкций в том, что касается обстоятельственных отношений, ведется в соответствии с классификацией, выработанной в рамках программы «Евротип». Эта классификация предусматривает рассмотрение следующих групп отношений:
- временные отношения (одновременности, предшествования(особая форма имеется в лезгинском языке для выражения модального оттенка неожиданности), следования;
- пространственное отношение;
- отношение способа действия;
- отношение причины (автор разграничивает отношения причины и повода, предлога. Последнее в лезгинском выражается деепричастием глагола лугьуз 'говорить');
- отношение условия (в т.ч. негативного условия, формы выражения которого не имеют специальной маркировкив сравниваемых языках);
- отношение уступительного условия;
- уступительное отношение;
- отношение контраста, противопоставления (не находит в сравниваемых языках специального способа выражения);
- отношение следствия, результата;
- целевое отношение;
- отношение негативной цели (как в русском, так и в лезгинском языках здесь используется обычная отрицательная форма зависимого глагола);
- отношение орудия, средства (инструментальное отношение);
- отношение связанности, обусловленности (оба языка используют обычные формы временного подчинения);
- отношение совпадения;
- отношение негативного совпадения (маркируется отрицательными глагольными формами, не имея специфических средств выражения);
- отношение подобия, сходства (в лезгинском выражается присоединяемым к причастной форме послелогом хьиз, а в русском -его переводными эквивалентами (так,) как; подобно (тому, как); словно);
- отношение сравнения;
- отношение пропорциональности;
- отношение меры, степени;
- отношение ограничения, исключения;
- отношение дополнения;
- отношение замещения;
- отношение предпочтения;
- отношение комментирования (ср. русские вводные предложения с союзом как, лезгинские конструкции с отглагольным именем на -вал).
В целом налицо предпочтение в русском языке зависимых глагольных конструкций, вводимых союзами, в то время как лезгинский чаще передает эти отношения отглагольными именами - причастиями и масдарами, а также деепричастиями, что в русском языке находится на периферии системы средств передачи синтаксических отношений.
М.Е. Алексеев
