Вспомогательные глаголы авун «Делать» и хьун «Быть, стать; сделаться, становиться» в лезгинском языке Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 809. 461. 28/. 29-5

Н.Ш. Абдулмуталибов

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ГЛАГОЛЫ АВУН «ДЕЛАТЬ» И ХЬУН «БЫТЬ, СТАТЬ; СДЕЛАТЬСЯ, СТАНОВИТЬСЯ» В ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКЕ

В настоящей статье изучены закономерности устройства, особенности образования, формирования и функционирования вспомогательных глаголов авун «делать» (переходный) и хьун «быть, стать; сделаться, становиться» (непереходный), которые с точки зрения грамматической функции имеют тройственную природу: могут быть модальными, вспомогательными и самостоятельными.

Ключевые слова: аналитизм, аналитический глагол, аффиксоид, диалект, глагол, глаголы-связки, лезгинский язык, глагольные категории, грамматикализация, вспомогательный глагол, изоморфизм, лезгинский, литературный, локализация, морфема, морфология, недостаточные вспомогательные глаголы, основа, парадигма, преверб, родственный язык, словосочетание, синтаксис, синтетизм, структура глагола, словообразование, спряжение, связка, супплетивизм, предикат, префикс, формообразование, этимология.

Особое место среди вспомогательных глаголов в лезгинском языке занимает переходный глагол авун 'делать' и его непереходный коррелят хьун 'стать, становиться, сделаться, оказываться, быть (в смысле существовать), находиться', особенности образования и функционирования которых позволяют остановиться на них отдельно. Тем более в комплексном плане данные вопросы в лезгиноведении не изучались.

С точки зрения грамматической функции вспомогательные глаголы авун и хьун имеют тройственную природу: могут быть модальными, вспомогательными (полуслужебными, служебными) и самостоятельными.

1. Самостоятельное функционирование данных глаголов в качестве сказуемого наиболее отчетливо выявляется в тех случаях, когда субстан-тив, сочетающийся с ним, имеет конкретно-предметное значение, т.е. обозначает какое-либо вещество или существо. Нередко в подобных конструкциях оказывается возможной замена вспомогательного глагола другим, семантически близким глаголом. Например, глагол авун по содержанию может быть заменен глаголом эцигун в следующем предложении: Инал чна к1валер ийи-да (эцигда 'положим, построим') 'Здесь мы сделаем (т.е. построим) дом' и т.д. Ср. также глагол хьун, который в перфектной форме выступает в качестве простого сказуемого со значением 'хватит, достаточно, довольно' в односоставном предложении: Гила хьана, мад кьачумир (Ф.) 'Теперь хватит, больше не бери', Хьана, бес я! 'Хватит, кончай!'.

Самостоятельное употребление более свойственно глаголу хьун. Он в своих предикативных формах (изъявительного, повелительного и т.д.

наклонений) самостоятельно выражает сказуемое, когда употребляется в следующих значениях [Гаджиев 1953]:

1) пребывать, находиться, существовать, появляться где-либо, произойти, случиться, оказаться: Шаз зун Дербентда хьана 'В прошлом году я был в Дербенте';

2) доставаться, быть обладаемым, остаться, иметься: Пока чаз пул жеда 'Завтра у нас будут деньги';

3) уродиться, родиться (окотиться и т.д.): Са ц1егьрез пуд бац1и хьана 'У одной козы родились три козленка';

4) поспевать, созревать (о плодах и т.п.), исполниться: Ц1и п1инияр фад хьана 'В нынешнем году черешня рано поспела';

5) становиться, превращаться, перевоплощаться: Адакай хуьре т1ар-ван авай муаллим хьана 'Он стал в селе знаменитым учителем'.

2. Особое назначение глаголов авун и хьун -это участие в словообразовании глагола, выступая в роли служебных морфем, и в этой функции они не имеют своего самостоятельного лексического значения. Так, непереходный хьун 'быть' образует аналитические глаголы в сочетании со следующими знаменательными компонентами. Это: 1) имена существительные (в именной или па-дежно-числовой форме): аламат хьун 'удивиться', фикир хьун 'печалиться, озадачиться', азият-дик хьун 'мучиться'; 2) имена прилагательные: тух хьун 'насытиться', ажугълу хьун 'сердиться', буш хьун 'расслабиться'; 3) наречия: бес хьун 'хватать', геж хьун 'опоздать', агъуз хьун 'понижаться'; 4) числительные (редко): сад хьун 'объединяться', кьвед хьун 'разъединяться'; 5) мимео-изобразительные единицы: п!урт!хьун 'исчезнуть

моментально', пуьхъ хьун 'не попасть в цель в игре'; 6) нейтральные или же связанные основы, представляющие собой: а) основы на -миш или -ламиш: батмиш хьун 'утонуть', бегенмиш хьун 'понравиться', къатламиш хьун 'терпеть', лезги-ламиш хьун 'олезгиниться', законламиш хьун 'узакониться'; б) заимствованные из русского языка глагольные основы: демобилизовать хьун 'демобилизоваться'; в) глагольно-императивные основы: чир хьун 'узнать', агаж хьун 'съежиться', акъваз хьун 'остановиться', т1ар хьун 'ощутить боль', ч1ур хьун 'испортиться'; г) основы, состоящие из повторов или же из двух генетически различных элементов: гьекьни-каф хьун 'измориться', пад-пад хьун 'рассыпаться', руг-руг хьун 'раздробиться' и т.д.

Посредством авун 'делать' образуются аналитические глаголы переходной семантики. В качестве знаменательного компонента здесь представлены: 1) имена существительные (в именной или производной форме): ихтилат авун 'беседовать', кап1 авун 'молиться', разбор авун 'разобрать', туп1алай авун 'разбирать'; михьивал авун 'наводить чистоту'; 2) имена прилагательные: яру авун 'пристыдить', куьруь авун 'укоротить'; 3) нейтральные или связанные основы: варазара авун 'тратить', къетI авун 'решать', инжиклу авун 'беспокоить'; командировать авун 'командировать'; регистрация авун 'регистрировать'; 4) ми-мео-изобразительные основы: гьигьи авун 'ржать, хохотать', хух авун 'храпеть', пурх авун 'фыркать', мяу авун 'мяукать', гугрумар авун 'грохотать' и др. Практически лишь местоимения не выступают в качестве компонента сложной основы.

В процессе функционирования современный лезгинский язык обогащается новообразованиями подобного характера, появление которых, как правило, связано с необходимостью обозначить новые реалии жизни.

Главными особенностями данных аналитических глаголов являются: отсутствие синтаксических отношений между компонентами; отсутствие у компонентов способности определяться в отдельности другими словами; способность вступать в синтаксические отношения с другими компонентами предложения (словами, словосочетаниями или с др. предложением); наличие одного или основного ударения; закрепленный (в основном) характер местоположения компонентов; смысловое единство; возможность употребления в любой глагольной форме, т.е. изменяемость по всем глагольным парадигмам; функционирование в речи по-

добно простым глаголам; универсальность и общность для всех дагестанских языков и др.

С точки зрения разграничения аналитических глаголов и словосочетаний интерес представляют глагольные синтагмы, построенные по модели «имя + вспомогательный глагол», компоненты которых соединены по образцу предсказуемой связи, напоминающие отношения прямого дополнения и предиката. Здесь данные отношения исчезли, объект уже слился в единый комплекс с глаголом и превратился во «внутренний объект», и сочетание, развиваясь от конкретного к абстрактному, преобразовалось в глагол. Об этом говорит и то, что все актанты или определяющие глагольного действия элементы предложения относятся ко всей конструкции, а не к какой-либо ее части, что говорит также о ее неразложимости. Как и простой глагол, это сочетание целиком может определяться адвербиалом. Более того, во фразу с таким сказуемым нередко можно ввести прямой объект. Подтверждением грамматикализации данной синтагмы также служит прямое дополнение во многих дагестанских языках, которое обычно маркировано изменением показателей грамматического класса.

Как правило, в аналитических глаголах общее значение складывается из суммы значений составляющих частей. В некоторых же внутренняя форма потеряна. К примеру, некоторые аналитические глаголы с мимео-изобразительными основами уже не воспринимаются как обозначение звучания, что обусловлено полной десеманти-зацией глагольного и именного компонентов, ср.: пуьркь авун 'не попасть в цель', п1урт1 авун 'способствовать исчезновению' и др.

Оформление авун или хьун (второго компонента) является оформлением глагола в целом. Все грамматические изменения в аналитическом глаголе, как было отмечено, происходят с вспомогательным глаголом, т.е. морфологический показатель оформляет слово в целом. Наличие одной формы обычно является гарантией существования и всех остальных. В последующем значение глагола может измениться в сторону расширения.

В большинстве аналитических глаголов с авун вспомогательный компонент утрачивает первоначальный облик и превращается в аффик-соид -ун, переводя их в класс синтетических. Правда, все они могут без семантического ущерба употребляться описательно (как раздельно написанные), ср.: гьуьрметун // гьуьрмет авун 'уважать'. Структурное варьирование глаголов с авун

составляет одну из характерных черт системы глагола лезгинского языка. Что интересно, некоторые глаголы в одних парадигматических формах используются как сложные глаголы слитного типа, в других - как аналитические.

Наблюдается тенденция предпочтения слитных форм, при наличии параллельных аналитических форм. В диалектах, что интересно, сохраняется тенденция к аналитизму. Например, в мискинджинском, ашарском и др. говорах императив выражается аналитически, ср.: ял ая 'тяни', к1еви ая 'закрой', к1ел ая 'читай', вит1 ая 'соси'. В литературном языке подобные формы имеют синтетическую структуру. Они образуются посредством суффиксоида -а (от императива ая вспомогательного глагола авун), ср.: яла, к1ева, к1ела, фит1ина).

В некоторых случаях авун в своей усеченной форме может фонетически соединяться с именем в номинативе с конкретно-предметным значением. Например, у Етима Эмина находим такую фразу: Вичикай хан, шагьна каци 'себя ханом, шахом сделал кот'. Здесь, хотя авуна 'сделал' фонетически сократился и соединился с прямым дополнением шах, все же объектное отношение второго к первому осознается довольно ясно.

Превращаться в аффиксоид и сливаться с основой глагола может и непереходный хьун 'быть, становиться'. Подобное явление наблюдается, в частности, в говорах ахтынского диалекта, обычно в форме императива. Так, например, в ма-зинском говоре императив от ряда аналитических глаголов оформляется элементом -ыхь, который восходит к императиву йыхь (лит. хьухь) вспомогательного глагола хьын // кун (лит. хьун), ср.: аватыхь 'падай' < аваткын 'падать' (лит. ават < аватун), акъатыхь 'выходи' < акъаткын 'выходить' (лит. акъат < акъатун) и др. (направление деривации здесь дано условно). В собственно ах-тынском говоре во многих подобных императивах вместо конечного -хь употребляется -к, ср. ава-тык 'падай' и аваткын 'падать' и др. Ср также ахт. императив гытык и масдар гыткын (лит. акатун) 'двигаться под что-либо, попасть'. Все подобные глаголы имеют непереходную семантику, что также свидетельствует о том, что конечное -хь (-к) восходит к непереходному хьун. Но в то же время не все непереходные глаголы содержат в своей структуре подобные согласные. Наличие данных согласных в глаголах одних диалектов при отсутствии в других, очевидно, говорит о том, что непереходные глаголы исторически отличались более поздней и сложной структурой.

Ср. хлютский императив катык 'беги', базовый для основной формы глагола, масдара каткын (< кат-(ы)к-ын) 'бежать' (ср.: ахт. катын, миск. кагьатун, лит. катун). Подобное явление наглядно демонстрирует и ахтынский императив чирыхь (< чир йихь от чир хьын 'знать', ср. лит. чир хьухь

< чир хьун). В литературном языке многим подобным глаголам соответствуют глаголы более простой структуры модели «глагольная основа + -ун», где элемент -ун, вероятно, имел отношение к непереходному хьун. Что интересно, и в литературном языке основы глаголов могут осложняться инфиксоподобными согласными к, хь, ср.: куьткуьн 'крошить'.

Как правило, в глагольном словообразовании, сочетаясь с один и тем же знаменательным компонентом, глаголы с авун и хьун образуют соотносительные по переходности-непереходности пары, т.е. такое бинарное распределение глагольных лексем получает свое деривационное выражение. Ср. следующие коррелятивные пары: куьруь авун 'укоротить' и куьруь хьун 'укоротиться', хажалат авун 'пережевать' и хажалат хьун 'испытать горе'. В то же время есть модели, не образующие коррелятивных пар. Например, звукоподражательные глаголы практически не сочетаются с компонентом хьун.

3. С приемами словообразования аналитических глаголов совпадают и приемы формообразования. Так, глаголы авун и хьун последовательно участвуют в образовании различных словоизменительных форм глагола. Во-первых, это отрицательные формы глагола, образующиеся префи-гированием вспомогательных компонентов авун или хьун (выбор одного из них зависит от переходности-непереходности образуемой формы глагола), ср.: куьруь тавун 'не укоротить' < куьруь авун 'укоротить', куьруь тахьун 'не укоротиться'

< куьруь хьун 'укоротиться'. Во-вторых, это глаголы с повторной, обратной, возвратной семантикой или же реверсивные глаголы, образующиеся префигированием данных вспомогательных глаголов: куьруь хъувун 'укоротить еще раз' < куьруь авун, куьруь хъхьун 'укоротиться еще раз' < куьруь хьун.

Подобная деривация свойственна и простым глаголам, ср.: фин тавун 'не идти', фин хъувун 'идти еще раз' < фин 'идти', гун тавун 'не дать', гун хъувун 'дать еще раз' < гун 'дать', акун тавун 'не видеть', акун хъувун 'видеть еще раз'

< акун 'увидеть'. Кстати заметить, данные глаголы факультативно выражают отрицание и по-вторность синтетически, ср., например: акун

'увидеть' > такун 'не видеть' (префиксально), ах-кун 'увидеть еще раз' (инфиксально). Подобные вариантные формы (синтетическая и аналитическая), объединенные разными количественно-структурными словоформами, имеют характерное общее значение и соответствуют единой морфологической форме слова.

Глаголы авун и хьун служат вспомогательным средством и для образования модально-фазисных глаголов. Например, синтагмы, состоящие из деепричастия на -з и хьун в значении модального 'мочь', выражают разрешение, смягченную возможность, смягченное приказание, распоряжение, осуществимость, т.е. потенциалис, ср.: алцумиз хьун 'мочь мерить', асуниз хьун 'мочь белить', ац1уриз хьун 'смочь заполнить', башламишиз хьун 'смочь начать', физ хьун 'мочь идти' и др.

Данный аналитический образец в будущем времени омонимично выражает и настоящее неоднократное (повторяющееся) действие. Так, физ жеда это не только 'сможет идти', но и 'постоянно идет; хаживает' (букв. идя будет). Ср. употребление данной синтагмы в контексте: Аял мек-тебдиз физ жеда 'Ребенок ходит в школу (идя бывает, т.е. находится постоянно в процессе хождения)' и Аялдивай мектебдиз физ жеда 'Ребенок смог сходить в школу'. В обоих случаях субъект управляется вспомогательной частью синтагмы. Глагольная синтагма, в смысловом содержании которой содержится сема потенциалиса, обозначает действие, которое может совершить локативный субъект. А при итеративной семантике субъект представлен в номинативе. При этом глагольная синтагма морфологически соотносима с будущим временем и выражает значение настоящего времени. Данная аналитическая структура презентного глагола по содержанию близка к сложно-синтетическому глаголу с той же присвя-зочной частью, ср. физва ' идет' и физ жеда 'идет, т.е. идя будет'.

Модальную семантику выражают и сочетания с глаголом авун. Так, сочетание глагольной основы, осложненная союзной частицей -ни, со служебным глаголом авун в предикативной форме усиливает значение однокоренного глагола и приблизительно соответствует русским 'даже', 'тоже', 'и' (или 'даже и'), выражая большую категоричность, ср.: Цай-ида гуьнни ийида (Ф.) 'Посеявший и пожнет' и Цайида гуьда 'Посеявший пожнет'.

По функциональной семантике эти типизированные сочетания сближаются с глагольными наклонениями, по сути, являются ими. Данные формы образуются регулярно. Элемент -ни, вос-

ходящий к соединительному союзу, выполняет функции формообразовательного аффикса. Следовательно, речь идет об аналитической форме глагола. Благодаря наличию таких сочетаний создается особая грамматическая система, имеющая возможность выразить временные, модальные и др. значения, отсутствующие в морфологии лезгинского языка.

4. Наиболее широко глаголы авун и хьун употребляются в функции связок, соединяя подлежащее и смысловую часть предиката. Основная часть составного сказуемого выражает главную информацию в семантике сказуемого. Вспомогательная часть несет на себе тройную нагрузку: выражает модально-временное значение сказуемого, дополняет основное информативное значение, конкретизирует действие и грамматически оформляет сказуемое.

Составное сказуемое с непереходным вспомогательным глаголом хьун встречается гораздо чаще, чем с глаголом авун. Подобное сказуемое обычно передает значение 'становиться чем-кем-либо, быть, существовать, являться'. В качестве присвязочного члена здесь выступают различные имена, местоимения, наречия и вербоиды: Ина им вичин куьгьне са дустуниз мугьман жеда (А.А.) 'Здесь он стал гостем (гостил) у своего старого друга', Эхирки нубат зиди хьана... (А.И.) 'Наконец-то пришел мой черед (букв. очередь стала моей)...', Виридалай гуьгъуьна амайди руш хьана 'Самой отстающей оказалась девушка', Мехъер гад к1ват1айла, зулухъ ийидайвал хьана (А.И.) ' Свадьбу было решено сделать осенью, после жатвы' и др.

5. Интерес представляет история образования вспомогательных глаголов авун и хьун. Для различных форм данные глаголы имеют супплетивные формы, ср., например, следующие словоизменительные варианты:

масдар авун 'делать' хьун 'быть, стать'

деепричастие-абсолютив ийиз 'делая' жез 'будучи; становясь'

деепричастие прошедшее авуна 'сделав' хьана 'сделав'

причастие прошедшее авур 'сделавший' хьайи 'то, что было'

причастие будущее ийир 'делающий' жери 'то, что будет'

императив 1 ийин 'давай сделаем' жен 'да будет'

императив 2 айа (орф. ая) 'делай' хьухь 'будь'

императив 3 авурай 'пусть делает' хьурай 'пусть будет'

футурум ийида 'буду делать' жеда 'будет'

Вспомогательный глагол авун, очевидно, исторически был производным и состоял из двух глаголов, рудименты которых сохранились в его морфемах: корневом - *ав- (ий-), и аффиксальном -*-ун (-уна, -уй, -из, -ир и т.д.). Видимо, также не случайно материальное совпадение ун с утвердительной просторечной частицей ун 'да'. Последнему в ахтынском диалекте соответствует ав 'да', который, в свою очередь, обнаруживает материальную близость с недостаточным глаголом ава 'есть' или левым компонентом глагола авун. Более того, в литературном языке представлена частица эхь (ср. глагол хьун), служащая синонимом просторечной ун. Как видно, данные частицы обнаруживают фонетическую близость с вспомогательными глаголами, что, возможно, говорит об их генетической близости.

Заметим, что в некоторых диалектах -ун употребляется самостоятельно, в качестве вспомогательного глагола. Левый компонент ав- имеет общую генетическую основу с вспомогательными глаголами ава 'есть в...' и йа 'есть'. В качестве вспомогательного глагола ву встречается в табасаранском и агульском языках со значением 'есть'. В свою очередь, вспомогательные глаголы ава, йа исторически входили в словообразовательный круг с общим глагольным элементом - связкой *а со значением 'есть'. Он варьирует в соответствии с действующими фонетическими законами (учитывая и супплетивные формы, а // и // у - фонетические модификаторы глагола авун). А вариативность корневых согласных в // й - это также результат фонетических процессов. Что интересно, в кимильском диалекте кубинского наречия глаголу авун соответствует односложный йын. Согласные [в; й] не являются основными глаголо-образующими элементами. В качестве исторических аффиксов они уточняли и модифицировали основное содержание глагола. Подобные реликтовые префиксальные компоненты основы возводятся к грамматическим классным показателям [Гаджиев 1958; Мейланова 1964; Талибов 1958]. Основным глаголообразуюшим элементом здесь, как мы полагаем, является гласный звук -связка а 'есть, является', которая в составе авун повторяется дважды: в виде а (ав-) и у (-ун). В процессе развития лезгинского спряжения на определенном этапе развития глагольные основы слились, и поэтому исчезло ощущение исторически аналитической структуры слова. В результате аффиксальная часть второго глагола (правого: -ун) при редукции корневой части присоединяется к сокращенной части первого глагола (левого: ав-).

Далее происходит переразложение, т.е. перемещение границ между морфемами: поэтому за основу в настоящее время принимают ту часть слова, которая при спряжении остается неизменной, а изменяемая часть считается аффиксом.

Более того, в структуре глагола авун присутствовал также согласный звук ъ (гамза), который и выражал значение нахождения, наличия 'внутри'. Возможно, он и служит модификатором чередующихся в//й. В этом отношении интересен авун в форме императива, ср.: айаъ (орф. ая). Наличие в конце императива гамзы ъ, которая почему-то не стала орфографической нормой, подтверждает факт ее присутствия и в исторической основе данного глагола, по аналогии с образцом типа хьу-н 'быть' - хьу-хь 'будь'. Что примечательно, многие из простых глаголов императивную форму образуют зеркальным повторением на конце корневого согласного, ср.: ат1ун 'резать' -ат1ут1 'режь' и др.

Исторически согласный звук ъ присутствовал также в структуре знаменательных глаголов и в качестве преверба, как правило, со значением 'внутри'. В дальнейшем он был утрачен или преобразован в согласные в, г1, гь, кь. Ср., например, глаголы с начальным гласным: эцигун < *ъэцигун 'вложить', экеч1ун < *ъэкеч1ун 'войти', или согласным гь: гьахьун 'войти' и др. При этом, ср. также соответствия данных глаголов в близкородственных языках. Например, в крызском, будух-ском, выделяется префикс г1, который, видимо, является рефлексом фарингального ъ, ср.: крыз. г1аьйадж 'вложить', буд. г1ач1и 'войти'. Данный префикс наблюдается и в глаголах хлютского говора ахтынского наречия лезгинского языка.

Глаголы авун и хьун, видимо, генетически связаны. В составе последнего гласный элемент также восходит, видимо, к связке *а 'есть'. Он также варьируется (ср.: хьун, хьайи, жез, диалектные хьын, хьийи, кун, хьей и др., учитывая и диалектные соответствия, а // и // у // ы // э - это фонетические модификаторы). Основным глаголо-образующим элементом здесь не является корневой хь- (ж-, к-).

Генетическая природа вспомогательных глаголов в дагестанских языках имеет один и тот же тот источник [см. Бокарев 1961; Хайдаков 1973]. Что интересно, лезгинский непереходный вспомогательный глагол в плане выражения и содержания полностью совпадает с лакским хьун. По всей видимости, хьун более позднее явление, чем авун. Ср. в ахт. императив йыхь 'будь' и мас-дар хьын 'быть'. Нахождение хь в конце диалект-

ного императива йы-хь (ср. лит. хьу-хь) подтверждает вторичность хьун. Надо полагать, что префиксальный элемент й- здесь генетически тот же элемент, который вложен и в супплетивные формы глагола авун 'делать', ср. императив айа.

Элемент хь первоначально не занимал левую начальную позицию. Очевидно, этим согласным, служащим для выражения непереходной семантики, завершалась глагольная основа. В последующем к нему стали присоединяться различные глагольные показатели.

В ходе исторического развития конечные звуки основы, вступая во взаимодействие с глагольным аффиксом (вспомогательным глаголом) и подвергаясь фонетическим процессам, настолько видоизменились, что перестали соответствовать своей исторической форме. В результате этого увеличилось и количество глагольных аффиксов. У масдара их три: -ун, -уьн, -ин, у деепричастия больше: -из, -уз, -аз, -ез и т.д.

Интересны глаголы кьун 'держать' и кьин 'умереть', которые в форме императива при редукции конечного слога основы осложняются префиксальным компонентом, ср.: йа-хъ и йи-кь соответственно. Формы императива исторически первичны.

В ахтынском диалекте еще больше императивов с окаменелым начальным корневым согласным компонентом й-, ср: йат1/ат1 'режь' и ат1ун (лит. ат1утI и ат1ун) 'резать', йез 'лей' и цин (лит. цуз и цун) 'лить', йагъ 'пошли' и къын (лит. ракъура иракъурун) 'послать', йес 'воткни' и син (лит. сух и сухун) 'воткнуть' и др. Практически все они по семантике являются переходными.

Повторение исконного корневого слога после оставшегося в одиночестве корневого элемента является, очевидно, исторически новым и весьма оригинальным способом, следствием выпадения наряду с классными показателями во многих случаях и корневых гласных и др. элементов основы. Это наглядно видно из сравнения таких глаголов общего корня в табасаранском и лезгинском языках, каку(б)хъ - хъ-у-хъ 'пей', уьб(р)х - хуьх 'береги', уб(р)г - гуьг 'жни', уб(р)з - цуз (< *дзуз) 'сей', ъуб(р)з - цуз (< *дзуз) 'налей', уб(р)г - куг (< *гуг) 'сожги', уб(р)гъ - къугъ (< *гъугъ) 'ороси', йи(б)хь -хьухь 'будь', ра(б)х - рахух 'говори', уб(р)ж - чу-руж (< *джуруж) 'пожарь', аб(р)з - ацуз (< *адзуз) 'подои', ч1юб(р)кь - чуькьуькь 'жми' и др.

Отправляясь от исторической структуры к значениям этих форм, мы замечаем, что они укладываются в рамки и аналогичны существующим моделям. История глаголов показывает, что со-

временные простые глаголы исторически были построены по модели словосочетаний прошедшего времени. Например: к1ел-ун < к1ел авун 'читать (читай делать)', кьат1-ун < кьат1 авун 'отделять (отрежь делать)' (масдары), к1ел-из < к1ел ийиз, кьат1-из < кьат1 ийиз (деепричастие) и т.д. Вместе с тем, корневые компоненты простых глаголов синхронно не поддаются такому анализу, они не могут осмысливаться как слова. Невозможно, например, выделить в глаголе къачун 'взять' элементы къач и авун (или -ун). Лишь в некоторых случаях возможны этимологические реконструкции, к примеру, в глаголе акун 'видеть' исторически выделялись элементы ак- и авун (-ун), где первый был связан с существительным экв 'свет' и т. д. Лабиализация корневого согласного коре-лирующего существительного свидетельствует, что за ним в прошлом следовал лабиальный гласный звук (ср. различные словоизменительные формы: акун 'видеть', акваз 'видя' и др.)

Интересную мысль по поводу специфики глагола авун высказал Л.И. Жирков. Рассматривая глагол (ав)ун в системе лезгинского языка как «универсальный глагольный форматив, подобный "единственному" глаголу» других дагестанских языков, Л. И. Жирков отмечает, что спряжение глаголов, составленных описательно с глаголом (ав)ун, похоже на спряжение всех вообще лезгинских глаголов, что, по мнению автора, служит доказательством образования всех глаголов из корней глагольной семантики и вспомогательного глагола ав(ун). А различия окончания основы глагола -ун, -уьн, -ин он объясняет уподоблением гласному корня, ср.: ифин 'нагреть', уьц1уьн 'рушиться', къачун 'взять'. «Однако в настоящий момент эти старые сложения с глаголом ав(ун) формально уже обособились от новых подобных сложений, возникло формальное различие между, скажем, глаголом къалун - показывать (если допустить его образование из къал + ав(ун) и новым глагольным выражением, например, муьт1уьгъ ав(ун). Это формальное различие проявляется в различии ударения старых и новых односложных корней. Новые образования от односложных корней не переносят ударение на вспомогательный глагол, оставляя его на первом слоге сложного образования, что бросается в глаза при наличии общего закона ударения на втором слоге от начала. В противность этому, старые образования, очевидно, настолько уже консолидировались, настолько стали единым словом, что ударение в них переходит на глагольное окончание, и в этом отношении они не выделяют из ряда других лезгин-

ских многосложных слов», - отмечает Л.И. Жирков [1941: 88].

Предположение Л.И. Жиркова отнюдь не лишено логики. Сомнения, которые здесь могут возникнуть, вполне объяснимы. Во-первых, по диалектам многим односложным глаголам соответствуют двусложные с гармонирующим гласным корня, ср.: т1уьн 'есть' и уьт1уьн // йуьт1уьн. Во-вторых, к примеру, если предположение это верное, то все глаголы должны как бы иметь переходную семантику, так как глагол авун является переходным. Однако этот факт вряд ли может служить серьезным возражением против рассматриваемой гипотезы. Как показывает анализ структуры сложных глаголов, не все из глаголов, образованных посредством вспомогательного глагола переходной семантики авун (его сокращенного элемента, аффиксоида -ун), являются переходными, ср.: аватун (< ават + авун) 'упасть', эвич1ун (< эвич1 + авун) 'спуститься' и др. В подобных случаях -ун может иметь отношение или к непереходному хьун (в диалектах кун, хьын), который сливается с основой глагола (ср. литературный ше-хь-ун 'плакать', соответствующий ахтынскому простому иши-н), или же он утратил свое значение переходности.

Процесс утраты переходности происходил не сразу, а постепенно под влиянием знаменательного глагола. «Эта мысль подтверждается существованием параллельных сложных глаголов с одним и тем же непереходным значением, но с различными служебными глаголами в составе, один из которых (авун) имеет переходное, а другой (хьун) непереходное значение. Например: аватна (< ават + авуна) и ават хьана 'упал'. Второе сочетание встречается в отдельных говорах - в разговорной речи, где их можно рассматривать как диалектизмы, используемые поэтами для соблюдения метрики стиха. Следовательно, одно из параллельных сочетаний ныне вытесняется другим. Но вытесняемое сочетание, во-первых, не сразу исчезает из языка, а, во-вторых, иногда приобретает иной оттенок значения. Например, сочетание глагола хьун с повелительным наклонением непереходного же глагола, в котором заключено зависимое от воли субъекта действие или состояние, выражает оттенок «невольности», т.е. то, что действие или состояние происходит независимо от воли субъекта» [Гаджиев 1954: 55].

Ср. также модальные синтагмы типа финни авуна 'пошел', хьунни авуна 'пошел', где вспомогательный глагол авун, сочетаясь с масдарами непереходных глаголов, осложненными частицей -ни 'даже, и', утрачивает свое значение переходно-

сти. Ср.: Кар гьа ик1 хьунни авуна, Риза колхозда амукьна (А.Ф.) 'Дело так и сложилось, Риза остался в колхозе', где сочетание приобретает оттенок «невольности», т.е. то, что действие или состояние происходит независимо от воли субъекта. В подобных конструкциях синтаксическая природа субъекта предопределяется не вспомогательным компонентом, а смысловым, субъект здесь сочетается с масдарной частью глагола-сказуемого.

Следует также отметить, что словообразующий элемент сложного глагола одновременно выполняет формообразовательную и словоизменительную функцию. Так, процесс вербализации происходит при помощи словоизменительных (формообразовательных) аффиксов, восходящих к различным формам вспомогательного глагола авун 'делать', ср. поздние структуры: башламиш-ун (авун) 'начинать' - масдар, башламиш-а (ая) 'начинай' - императив II, башламиш-из (ийиз) 'начинать; начиная' - деепричастие, башламиш-на (авуна) 'начал'; 'начав' - перфект; деепричастие, башламиш-ин (ийин) 'давай начнем' - императив 1, башламиш-рай (авурай) 'пусть начинает' - императив III, башламиш-да (ийида) 'начнет' - футу-рум и т.д. При императиве II аффиксоид может и не употребляться, т.е. грамматическое значение не выражается каким-либо звуком или комплексом звуков. В этих случаях первый компонент или основа глагола напоминает или постепенно приобретает значение императива II [Гайдаров 1966: 116], вернее именно эта основа и служит производящей базой всей глагольной вакабулы, ср.: экъеч1 'выйди', ахтармиш(а) 'проверь', баш-ламиш(а) 'начинай'. Стало быть, здесь выделяются и материально выраженные морфемы, представляющие собой звук или комплекс звуков (к1ел-а 'читай' - к1ел-ун 'читать'), и такие, которые являются нулевыми, выделяющиеся лишь по сопоставлению коррелятивных форм, имеющих материально выраженные аффиксы (экъеч1 'выйди' - экъеч1-ун 'выйти'). Отсутствие аффикса передает значение императива II, тем самым, имеются все основания говорить о наличии на современном этапе в глагольной системе нулевого показателя с повелительным значением.

Особый интерес вызывает образование причастия прошедшего времени сложно-синтетических глаголов. Все они образуются посредством -ай, ср.: башламиш-ай 'начавший', экъеч1-ай 'вышедший'. При обычном образовании это должно быть -ур, так как причастие от вспомогательного глагола авун будет авур 'сделавший'. Представители некоторых диалектов, кстати, употребляют -ур вместо -ай, ср.:

башламиш-ур. Очевидно, -ай имеет отношение к причастию авай 'имеющий' от недостаточного глагола ава 'имеется, есть'. Следует заметить, подобное варьирование аффиксов имеет место и при образовании простых, первичных причастий, ср. атай 'пришедший', акур 'увидевший' и т.д. Выбор -й или -р не поддается объяснению.

Вероятно, вначале основной компонент (различные именные, глагольные или же синкретичные основы) и вспомогательный компонент располагались рядом, образовывая аналитические формы. Затем эти аналитические образования слились в сложные слова синтетического характера. В ходе упрощения их структуры корень вспомогательного глагола превратился в слово- и формообразовательный суффикс и претерпел определенные сдвиги в своем составе и звучании. Поскольку глагол авун (ийиз, ийин, авур, ая, авуна и др.) во вспомогательной функции употреблялся очень часто и притом не в своем исходном (словарном) значении, он вскоре в этом своем употреблении начал утрачивать первоначальный облик и превратился в суффиксоид. На это указывает и то, что, имея полную глагольную парадигму, эти связки могут выступать и как лексически «пустые» слова.

Список литературы

Абдуллаев И.Х. Морфология лакского языка в историко-сравнительном освещении: автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 1992.

Абдулжамалов Н.А. Фийский диалект лезгинского языка (Особенности консонантизма. Система глагола). Махачкала: Дагучпедгиз, 1965.

Алексеев М.Е. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М.: Наука, 1985.

Бокарев Е.А. Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1961.

Гаджиев М.М. Следы грамматических классов в лезгинском языке // Учен. записки Ин-та ИЯЛ, 1958. Т. V. С. 217-226.

Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка. Ч. 1. Простое предложение / под ред. Л.И. Жир-кова. Махачкала: Дагучпедгиз, 1954. 196 с.

Гайдаров Р.И. Лексика лезгинского языка. (Основные пути развития и обогащения). Спецкурс. Махачкала: Дагучпедгиз, 1966.

Гайдаров Р.И. Диалектология лезгинского языка. Махачкала: Дагучпедгиз, 1963.

Жирков Л.И. Грамматика лезгинского языка / под ред. М.М. Гаджиева. Махачкала: Даггосиздат, 1941. 132 с.

Талибов Б.Б. Превербы в системе лезгинского глагольного корня // Учен. записки Ин-та ИЯЛ им. Г. Цадасы Даг. ФАН СССР. Т. V. Махачкала, 1958. С.236-247.

Хайдаков С.М. Система глагола в дагестанских языках (на материале аварского, арчинского и цахурского языков). М., 1975.

N.Sh. Abdulmutalibov

AUXILIARY VERBS AVUN «TO DO» AND KHUN «TO BE», «TO BECOME» IN THE LEZGHIN LANGUAGE

The given article touches on the question of peculiarities of structure, formation and functioning of the auxiliary verbs avun «to do» (transitive) and khun «to be», «to become» (intransitive), which have tertiary nature from the point of view of their grammatical function: modal, auxiliary and notional.

Key words: Analytism, analytical verb, affixoid, verb, grammaticalization, dialect, auxiliary verb, link-verbs, verbal category, isomorphism, Lezgin language, literary, morpheme, morphology, stem, phrase, defective auxiliary verbs, syntax, synthetism, relative language, verb structure, word-formation, predicative sentence, form-formation,

verb structure, link, paradigm, prefix, etimology.