CC BY
29
ИСТОРИЯ
2006.01.052-053. ИЗУЧЕНИЕ В КНР ИСТОРИИ КИТАЙСКОЙ МЫСЛИ В ПЕРИОД НОВОГО ВРЕМЕНИ.
2006.01.052. ЧЖЭН ДАХУА, ЦЗЯ СЯОЕ. Тенденции и перспективы изучения истории китайской мысли Нового времени, проводимого с 90-х годов XX в.
ЧЖЭН ДАХУА, ЦЗЯ СЯОЕ. 20 шизи 90 няньдай илай чжунго цзиньдай сысян ши яньцзю ды хуйгу юй чжаньван // Цзяосюэ юй яньцзю. - Пекин, 2005. - № 1. - С. 53-61. - Кит. яз.
2006.01.053. СЮЙ ЦЗИЛИНЬ. Идейный раскол при смене типов китайского общества.
СЮЙ ЦЗИЛИНЬ. Чжуаньсин чжун ды сысян фэньхуа // Шисюэ юэкань. - Кайфэн, 2004. - № 7. - С. 9-12. - Кит. яз.
В изучении с 90-х годов XX в. в КНР истории китайской мысли (ИКМ) в период Нового времени1, пишут в обзорной статье (052) сотрудники Института новой истории АОН Китая, наметились новые тенденции. Одна из них - рост интереса к изучению не только деятельности отдельных мыслителей и их идей, но также идейных течений, возникновение которых было одной из главных особенностей развития китайской мысли в Новое время.
Другая тенденция - возросшее внимание не только к так называемым передовым мыслителям, но и к выразителям умеренных или консервативных взглядов, как, например, Цзэн Гофань, Чжан Чжидун и др. Происходят дальнейшее углубление и детализация исследования идейного наследия «передовых мыслителей». Например, широко обсуждаются не только вклад Кан Ювэя в реформы 1898 г. и его историческая роль, но и его идейная позиция, причины возникновения его идей и их изменения.
Растет интерес к изучению китайской научной мысли. До начала 90-х годов XX в. исследователи ИКМ много внимания уделяли изучению политических и культурных идей мыслителей, но почти не изучали их научные идеи. С начала 90-х годов в изучении истории науки в Китае стало развиваться изучение китайской традиционной научной мысли в Новое время и темы становления в Китае современной науки. Ведутся исследования в области класси-
1 По принятой в КНР периодизации период с 1844 по 1949 г. - Прим. реф.
ческой филологии, неоконфуцианства периода конца правления Цин (1644-1911), изучение новой исторической школы в период Китайской Республики (1912-1949).
Усиливается внимание научных кругов к определению предмета изучения и научной методологии ИКМ как отдельной научной дисциплины, к определению различий между ИКМ и историей философии, а также к разработке конкретных методов исследования, чего явно недоставало в прошлом. До сих пор четко не определены границы между ИКМ и историей философии, во многих работах вторая часто подменяет первую. Многие ученые находят необходимым расширить рамки ИКМ как научной дисциплины, включить в нее историческую социологию, изучение народной мысли, хотя есть и те, кто считает, что главным должно оставаться изучение идейного наследия отдельных мыслителей.
По мнению Гэн Юньчжи, проблема изучения идей выдающихся мыслителей прошлого состоит в неполном объяснении связи между появлением их идей и исторической обстановкой, условиями жизни народа, а также в неясности, каким образом их идеи проникали в народное сознание и в конце концов проявлялись в моделях поведения обычных людей.
Заслуживают изучения, считает Гэн Юньчжи, те идеи мыслителей Нового времени, которые выражают их идейную позицию и отражают стремление китайской нации к независимости, единству страны, демократии, к богатству и мощи.
Наряду с достигнутыми успехами в изучении ИКМ существует и ряд серьезных проблем. Одна из них - нарушение принципа историзма. Так, некоторые критикуют Синьхайскую революцию (1911-1912), утверждая, что она нарушила ход исторического развития Китая, перекрыла путь капиталистического строительства. Некоторые ученые называют эту точку зрения «историей в сослагательном наклонении».
Причины нарушения принципа историзма многообразны, но одна из них в том, что Синьхайскую революцию и Движение «4 мая» 1919 г. критикуют те, кто не владеет научной методологией исторических исследований, не занимается настоящим изучением истории конца правления Цин и начального периода Китайской Республики.
Авторы выступают за проведение исследований на стыке общественных наук, но в основе их, считают они, должно лежать соблюдение научных законов и методологии исследований каждой из наук.
К нарушению принципа историзма приводит и толкование некоторыми людьми истории в зависимости от удовлетворения запросов современности. Независимо от того, какие цели они преследуют, «по своей сути это классическая иносказательная историография» (052, с. 57), которая не приносит ничего, кроме вреда.
Серьезная проблема - появление с начала 90-х годов XX в. множества «новых точек зрения», «новых концепций», далеких от исторической действительности. Это связано с двумя моментами. Первый - некритическое восприятие взглядов зарубежных ученых. Например, некоторые ученые КНР критикуют Движение «4 мая» 1919 г. за радикализм, за борьбу с традициями и на этом основании проводят параллель между этим Движением и «культурной революцией» в КНР (1966-1976), что было впервые сделано американским ученым китайского происхождения Линь Юйшэном. Некоторые ученые КНР восприняли точку зрения Линя как «новый взгляд», «новую концепцию» и взяли ее на вооружение.
Авторы выступают за научные контакты, за обмен научными идеями между китайскими и зарубежными учеными, не возражают против заимствования китайскими учеными у зарубежных коллег некоторых новых, содержащих правильную трактовку исторических фактов, научных точек зрения, но предостерегают против бездумного использования чужих взглядов и точек зрения.
Серьезную проблему составляет «перегибание палки» в изменении подхода к оценке исторических личностей и явлений. В прошлом в течение длительного времени под влиянием «левацкой» идеологии исследователи ИКМ в Новое время при оценке исторических личностей, идейных течений и школ использовали такие критерии, как «передовой» и «отсталый», «революционный» и «реакционный». «Передовым» и «революционным» давалась чрезмерно высокая оценка; тех же, кого причисляли к отсталым и реакционным, оценивали чрезвычайно низко.
Однако с начала 90-х годов XX в. ситуация изменилась в обратную сторону. Все исторические личности, идейные течения, школы, которые считались передовыми и революционными, стали
получать очень низкую оценку, и наоборот. Так, оценивая идейные течения консерватизма и радикализма, восхваляют первое и крайне низко оценивают второе, превозносят реформы и принижают революцию. При оценке идеологической борьбы в период реформ 1898 г. превозносят консерваторов, которых представлял Ван Сяньцянь, и сторонников движения за «самоусиление», представителем которых был Чжан Чжидун, и принижают сторонников реформ Кан Ювэя, Лян Цичао. При оценке периода конца правления Цин - начала существования Китайской Республики восхваляют Цы Си и Юань Шикая, принижают Сунь Ятсена и революционеров. Оценивая идейную борьбу, превозносят Ху Ши и принижают Ли Дачжао. В оценке споров в период Движения «4 мая» об историческом месте китайской цивилизации, о взаимосвязи культур Востока и Запада превозносят Лян Шумина и его сторонников, защищавших китайскую традиционную культуру, и дают низкую оценку сторонникам «новой культуры», представленным Чэнь Дусю и Ли Дачжао.
Авторы считают правильным усилить изучение называвшихся в прошлом отсталыми либо реакционными исторических личностей, идейных течений и школ, но нельзя, пишут они, из одной крайности впадать в другую.
Примером подобных действий служит мнение некоторых людей, считающих, что выдвинутая Чжан Чжидуном идея «взяв китайское за основу, использовать западное» (чжун ти си юн) была единственно правильным путем к возможной модернизации, осуществлению которой помешала неудача радикальных реформ Кан Ювэя, именно поэтому на реформы Кан Ювэя возлагается вина за неудачу модернизации Китая.
Высказывается также мнение, что Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай и другие ранние китайские марксисты были выпестованы политикой «послабления» в жизни страны, проводившейся Юань Шикаем после его выхода на историческую арену, поэтому деятельность Юань Шикая в первые годы существования Китайской Республики следует оценивать положительно.
Есть люди, возлагающие на руководимую Сунь Ятсеном Синьхайскую революцию и на новодемократическую революцию под руководством КПК вину за то, что в Китае прервался процесс модернизации. По их мнению, если бы Синьхайская революция не помешала проведению цинским правительством новой политики
реформ и подготовки к введению конституционно-монархического правления и если бы «революционная аграрная война» под руководством КПК не помешала нанкинскому правительству проводить свою внутреннюю и внешнюю политику, Китай раньше вступил бы на путь капиталистического развития.
Еще одна важная проблема в изучении ИКМ - выбор ошибочных критериев оценки исторических личностей и явлений, что проявилось в возникновении с 90-х годов XX в. тенденции восхвалять консерватизм и поносить радикализм.
Известно, что историческая личность оценивается по трем критериям: насколько деятельность этой личности отвечает тенденциям и потребностям развития общества в эпоху, современником которой она является; научные позиции личности и ее мораль. Главным из них является первый. В Китае в период Нового времени тенденциями и потребностями развития общества были: достижение национальной независимости, освобождение китайской нации от империалистического гнета и агрессии; прогресс общества, переход от китайского традиционного общества к современному, что включало в себя переход от феодальной монархии к демократической политической системе и от феодального аграрного хозяйства к капиталистическим формам, т.е. модернизации.
В новой истории Китая все исторические личности, игравшие активную роль в достижении национальной независимости и прогресса общества, должны оцениваться положительно, а их антиподы - отрицательно. Однако некоторые ученые при оценке роли идейных течений консерватизма и радикализма в истории китайской модернизации ограничиваются главным образом оценкой научных принципов и морали рассматриваемой личности.
Так, представленная Лян Шумином, Ду Яоцюанем группа сторонников защиты традиционной китайской культуры действительно заслуживает положительной оценки, поскольку они, хотя и не делали упор на национальном характере культуры, внесли важный вклад в освещение духовных ценностей традиционной китайской культуры, способствовали желанию китайцев познакомиться с ценностями и духом общей мировой культуры.
В то же время надо безоговорочно положительно оценивать представленных Чэнь Дусю, Ху Ши сторонников «новой культуры», поскольку в период Движения «4 мая» 1919 г. неотложной
задачей была модернизация, требовавшая учиться у Запада. Они не делали упор на национальных особенностях своей культуры, хотели, чтобы Китай приобщился к мировой цивилизации, вместо того, чтобы упрямо отстаивал традиционную китайскую культуру и систему ценностей. В прошлом не обращали внимания на вклад группы защитников традиционной культуры в научную теорию, что отражало односторонний подход в исследовании. Но и те современные китайские ученые, которые используют лишь критерий оценки научных принципов, характеризуя участников двух идейных движений, соглашаются с защитниками традиционной культуры и порицают сторонников «новой культуры», проявляют односторонний подход.
Серьезной проблемой в изучении ИКМ с 90-х годов XX в. является отстаивание некоторыми китайскими учеными псевдонаучных точек зрения.
В революционную эпоху под влиянием «левацкой» идеологии все положительно оценивали революцию и отрицательно - реформы, обязательно наклеивали на тех, кто стоял на позициях реформирования общества, ярлык «буржуазных реформаторов».
С 90-х годов XX в. ситуация изменилась в обратную сторону. Некоторые люди при обсуждении проблемы революции и реформ оценивают положительно реформы и отрицательно - революцию, наклеивая на ее сторонников ярлык «радикалов».
По форме две эти позиции противоположны, но по сути они обе - вредные, псевдонаучные. Все революции и все реформы являются продуктом конкретных исторических условий и не могут быть оценены ни как абсолютно хорошие, ни как абсолютно плохие. Необходим конкретный анализ конкретных вопросов.
Среди реформ в Китае в Новое время были движения, поднятые и руководимые буржуазными реформаторами, как реформы 1898 г. и движение за введение конституционно-монархического правления в начале XX в., а также начатые образованными людьми и при их дальнейшем участии общественные реформаторские движения, участники которых верили в то, что развитие «промышленности, науки, образования спасает страну». Кроме того, были проводившиеся господствующим классом в целях собственного спасения реформаторские меры, как движение за «самоусиление» во второй половине XIX в. и «новая политика» цинского правительст-
ва в начале XX в., а также подготовка к введению конституционно-монархического правления.
Реформы 1898 г. и Синьхайская революция - два важных события эпохи стародемократической революции в Китае, инициатором и руководителем которых была буржуазия. Они были явно прогрессивными. Реформы 1898 г. потерпели поражение как политическое движение, но как патриотическое движение (за спасение страны) и как просветительское движение они явились важным стимулом для демократизации и прогресса общества, развития идеологии и культуры.
Движением за введение конституционно-монархического правления в начале XX в. руководили Лян Цичао и другие люди, которые руководили и реформами 1898 г., но в изменившейся исторической обстановке это движение, хотя оно и было исторически оправдано и сыграло положительную роль в пропаганде идей буржуазно-демократических свобод, не звучало в унисон главной теме этого исторического периода - революции, поэтому общественную роль и историческое значение движения за конституцию нельзя сравнивать с ролью и значением реформ 1898 г., тем более что оно противопоставлялось руководимой буржуазными революционерами антицинской революции 1911 г.
С революциями в Китае в период Нового времени ситуация также очень сложная. В этот период в Китае проходили: руководимая крестьянами «революция старого типа» (тайпинская революция), руководимая буржуазией Синьхайская революция и революция под руководством пролетариата (новодемократическая революция). Разный характер революций определял их разное содержание и историческое значение. Синьхайская революция свергла правление цинской династии, положила конец существованию более чем двухтысячелетней феодальной монархии, привела к созданию буржуазно-демократической республики, и в этом, несмотря на ее ограниченность, ее историческое значение. На примере сказанного можно сделать вывод, что в проблеме реформ и революции в Китае в период Нового времени необходим конкретный анализ конкретных вопросов.
Помимо изложенных, в изучении истории ИКМ существуют и другие проблемы. Так, авторы некоторых исследований ограничиваются изучением идейных позиций отдельных мыслителей.
В их работах отсутствуют понимание эпохи, изучение идейных источников взглядов мыслителей, конкретных исследований того, в какой форме идейные позиции мыслителей оказывают реальное влияние на развитие современного им общества, как соотносятся идейные позиции изучаемых мыслителей с позициями других мыслителей, их современников.
Возможный прогноз на будущее изучения ИКМ включает следующие моменты.
1. Будут продолжаться изучение отдельных мыслителей с увеличением внимания к представителям умеренных и консервативных взглядов, происходить углубление и детализация исследований; будут изучаться идейные истоки взглядов мыслителей и проводиться сравнения с другими мыслителями, их современниками.
2. Продолжится рост внимания к исследованиям в области истории науки, в центре внимания будут находиться проблемы смены типов китайской традиционной науки и становления традиционного образования.
3. В центре внимания ученых окажутся такие важные проблемы, как идейные расхождения революционеров и реформаторов и сравнение революции и реформ, радикализма и консерватизма; роль традиций и роль пришедшей извне западной культуры, их взаимные связи, оценка роли государства, общества и отдельных индивидов в смене типов китайского общества, китаизация марксизма в китайской мысли в Новое время.
4. Развертывание исследований на стыке наук, особенно таких, как история мысли и историческая социология; история мысли и политическая история; история мысли и история культуры.
5. В центре внимания ученых будут определение предмета изучения и развития научной методологии ИКМ в Новое время.
В статье (053) преподавателя исторического факультета Хуа-дунского педагогического университета (Шанхай) отмечается, что ХХ век для Китая можно назвать веком смены типов общества, временем перехода от традиционной китайской империи к современному Китаю, включенному в процесс глобализации, перехода от сравнительно закрытой и самодостаточной китайской культуры к модели открытой, синтезирующейся с западной цивилизацией культуры.
В прежних исследованиях ИКМ в Новое время много внимания уделялось произошедшей в ХХ в. смене типов китайской культуры. Их авторы исходили из недоказанной гипотезы, что китайская и западная культуры - это две разные культуры. Первая из них представляет традиционную систему ценностей, вторая - современную систему ценностей.
С этой позиции смена типов китайской культуры означала поиск способа преодолеть косность и изъяны древней культуры, войти в русло современной мировой европейско-американской цивилизации. Такое понимание отвечает обозначившейся в современном мире тенденции, но в то же время приводит к значительному упрощению китайской мысли ХХ в.
И китайская, и западная культуры имеют собственные богатые традиции, и ни одна из них не может играть решающую роль для другой, поскольку обе они - продукт складывавшейся веками общечеловеческой культуры.
Начиная с мыслителей позднего периода правления Цин Кан Ювэя, Лян Цичао и до китайских мыслителей 80-х годов ХХ в. их главным занятием было заново разъяснять взаимную роль китайской традиционной и западной культур. С их точки зрения, в переходный период существовали не только противостояния и конфликты, но и сложные отношения взаимопроникновения и переплетения культур Востока и Запада. Китайские культурные традиции также способствовали взаимопониманию между культурами, переходу Китая к модерности, а современная мысль часто выражалась и проявлялась в присущей традиционной китайской мысли форме. Модерность в Китае может быть лишь модерностью китайского типа, заново переосмысленной в китайских идейных традициях, она не может быть результатом простого подражания и переноса на китайскую почву западной модерности.
Если принять эту предпосылку, необходимо изменить угол зрения на изучение проблемы смены типов мысли и культуры в Китае в ХХ в. Прежняя точка зрения, что модерность для Китая -это «переход от китайской желтой цивилизации к голубой европейской» (053, с. 11), была раскритикована и отвергнута.
В период Движения «4 мая» 1919 г. Лян Цичао указывал, что китайская и западная цивилизации имеют двусторонние временные и пространственные связи. Исходя из этого положения современ-
ные китайские ученые могут достичь понимания сути обеих цивилизаций путем изучения сложной сети их взаимных контактов и взаимопроникновения, понять, как китайские мыслители в Новое и Новейшее время разрабатывали свои идейные концепции и как возникали между ними различные идейные расхождения и пересечения мысли, какие связи существовали между разными китайскими идейными традициями и между китайскими и западными идейными традициями.
В ХХ1 в. эти вопросы стали новой темой в изучении китайской современной мысли. Движение «4 мая» 1919 г. было самым важным исходным моментом перехода Китая к модерности. В прошлом чрезмерно упрощали богатое идейное содержание китайского движения Просвещения в этот период. В то же время всестороннее восприятие китайцами чрезмерно сложного и богатого содержания идей европейского Просвещения вело к появлению различных идейных расхождений и противостоянию просвещенческих идей Движения «4 мая», к появлению в Китае в начале ХХ в. многообразия идейных течений и сложных взаимосвязей между их представителями. Это требует от современных исследователей китайской мысли в Новое и Новейшее время отказа от использования одного-единственного научного подхода, в частности, от постоянного противопоставления консерватизма, традиционализма и мо-дерности; реформ и революции.
И. С. Ермаченко
КУЛЬТУРА
2006.01.054-055. ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ ЕВРОПЫ С ЯПОНИЕЙ.
2006.01.054. LIDIN O.G. Tanegashima: The arrival of Europe in Japan. - Copenhagen: NIAS press, 2002. - XIV, 304 p.
2006.01.055. HESSELINK R.H. Prisoners from Nambu: Reality and make-be^ve in17thcentury Japanese diplomacy. - Honolulu: Univ. of Hawai's press, 2002. - XII, 215 p.
Датский японовед Ольф Лидин (054) исследует место и роль в первых контактах Запада и Японии о. Танэгасима - крупнейшего в цепочке из 12 островов, расположенной к югу от одного из основных островов Японского архипелага - Кюсю. В августе 1543 г. на нем впервые появились два португальских торговца, они же бы-
