CC BY
42УГОЛОВНОЕ ПРАВО. КРИМИНОЛОГИЯ
2006.01.043. КРИСТИ Н. НАКАЗАНИЕ КАК ПРОБЛЕМА. CHRISTIE N. Straffen som problem // Nord. tidsskr. for kriminalvid. -Kobenhavn, 2004. - Àrg. 91, № 4. - S. 302-310.
Статья известного норвежского ученого профессора Института криминологии и социологии права (г. Осло) Нильса Кристи посвящена рассмотрению проблемы наказания. Проблема наказания, пишет автор, в самом наказании. Наказание - это зло, назначение которого - причинение страдания. Но нелегко, указывает он, причинять страдание в обществе, основывающемся на принципах добра, любви к ближнему, где каждый стремится оказать помощь другому, облегчить его страдания. Есть нечто чудовищное, неправдоподобное, продолжает автор, в ужасных наказаниях, которые применялись в давние времена, впрочем, не такие уж и давние: клеймение, наказание плетьми, палками и топор палача.
«В настоящее время, - пишет автор, - в наших тюрьмах уже нет камер, а есть комнаты; нет карцеров, а есть отдельные помещения для работы с осужденными; нет тюремных надзирателей (надсмотрщиков), их заменили тюремные служащие. В основу обращения с осужденными положены новейшие научные принципы.
Мы, отказались от смертной казни, мы не отнимаем у человека жизнь, но в своем гневе отнимаем у него часть его жизни. Лишение свободы - наказание, наиболее близкое к смертной казни».
Итак, встает вопрос, следует ли вообще отказаться от наказания или все же предоставить государству право наказывать. Автор считает, что в некоторых случаях государству следует предоставить такое право. Но при этом, полагает он «надо понимать, что мы делаем. Ни словами, ни в мыслях нельзя прикрывать то, что составляет сущность, существо проблемы, ее основу. Надо четко осознавать, что наказание причиняет страдание другим людям, и мы делаем это намеренно».
Конечно, указывает автор, «мы не должны, как это часто бывает, руководствоваться соображениями выгоды, а объективно оценивать положение, учитывая все факторы. В итоге встает следующий вопрос: если мы в целом рассматриваем функцию государства, связанную с наказанием и реализацией наказаний, как одну из важных сфер его деятельности, то можно ли считать наше мнение приемлемым? Некоторые решительно отвергнут такую постановку вопроса. Они заявят: преступность налицо, она есть, и она растет; это не наш выбор; это выбор преступника; мы реагируем лишь на его выбор и вынуждены применять наказание. Мой ответ, -продолжает автор, - вызовет раздражение многих, ибо я считаю, что преступности как таковой не существует». Существуют деяния, некоторые из них дурные, скверные, нежелательные, согласно многим действующим стандартам, из этих нежелательных выделяются деяния, которым придается статус преступления. Как показывает история права, пишет автор, нет единого понимания убийства для всех времен. Известно также, указывает он, что похищение детьми денег из карманов своих родителей или драки (избиения) в семье редко рассматриваются как преступления, хотя и первое, и второе деяния, предусматриваются нормами уголовного закона. Следовательно, значение того или иного деяния определяется обстоятельствами, при которых оно совершается. Отнесение деяния к нежелательному зависит от нашего восприятия данного деяния, нашего отношения к нему и варьирует вместе с изменениями наших восприятий и отношений. То же происходит и с теми нежелательными деяниями, которым придается статус преступления. В частности, в узком кругу соседей, где все знакомы и находятся как бы под постоянным присмотром друг друга, значительно снижается число совершаемых нежелательных преступных деяний. Если же такие деяния все же совершаются, то именно эти обстоятельства (знание друг друга, знакомство) могут содействовать тому, что эти деяния обретут иное значение, иной смысл. Например, один сосед избил другого, но они имеют обыкновение ссориться, после чего вновь становятся лучшими друзьями. На следующей неделе наоборот -второй избил первого. Но ведь это просто ссора, а не преступление. Кроме того, с ними можно поговорить, предупредить, если они заходят слишком далеко. Поэтому в таких случаях нет необходимости привлекать государство - полицию, лишь одно присутствие
которой может обычной драке соседей придать значение преступления. Совсем другое дело, если нежелательные деяния совершают незнакомые нам лица. Тогда единственный выход - привлечение полиции.
Дурные деяния, пишет автор, - это как неиссякаемый природный источник. Они могут восприниматься по-разному: как проблема воспитания, как болезнь, как социальная проблема или как преступность. Против них могут применяться самые разные меры воздействия: в семье, со стороны соседей, учителей, врачей, социальных работников, священников, полиции. Кроме того, против них могут применять меры, ограничивающие возможность их осуществления, например, магазины с продавцами вместо магазинов самообслуживания, кондукторы в трамваях вместо билетных автоматов.
Далее, пишет автор, следует отметить одну особенность нашего времени, которая содействует как росту числа нежелательных деяний, так и тенденции придания этим деяниям статуса преступлений. Первое серьезное исследование, проведенное автором по просьбе видного норвежского ученого в области уголовного права и криминологии, профессора Иоганнеса Анденеса, было посвящено изучению личности надзирателей в концентрационных лагерях. Основное открытие, которое глубоко потрясло автора, состояло в том, что надзиратели, занимающиеся расправами и убийством пленных, были отдалены от них в своем сознании и никогда не приближались к ним настолько, чтобы воспринимать их как людей, как своих ближних. Поэтому нормы, запрещающие убийство и жестокое обращение с людьми, в данном случае не работали. Следует также отметить, что эти надзиратели не были ни монстрами, ни чудовищами. «Я часто задумываюсь о том, - пишет автор, - как бы я сам себя повел, если, будучи совсем молодым, подвергся бы подобному испытанию».
Но ведь именно отдаленность, отчужденность составляют основную особенность организации нашего общества. Такой подход оправдывает себя, если руководствоваться критериями выгоды: супермаркет предпочтительней продавца, торгующего в маленьком магазинчике на углу, билетный автомат выгодней, чем кондуктор в трамвае, крупные предприятия предпочтительней мелких; свобода взаимоотношений благоприятствует росту экономики.
Вместе с тем, пишет автор, очевидно, что все названные факторы стимулируют рост нежелательных деяний и те из них, которым придается статус преступлений. Здесь, указывает он, встает один весьма серьезный вопрос: где граница, предел? Какое количество нежелательных деяний допустимо, каким из них мы можем придавать статус преступлений и за совершение каких деяний должны назначаться определенные меры наказаний, чтобы мы при этом не утрачивали себя. Именно здесь должны проявляться гражданский долг, гражданские обязательства. Вопрос состоит в том: представляет, реализует ли государство в названной сфере деятельности основополагающие ценностные установки и принципы таким образом, который дает возможность жить при такой их реализации.
В мире, пишет автор, наблюдаются значительные различия в плане намеренного причинения страданий. Так, например, в основных индустриальных странах число заключенных варьирует от 3040 до 740 на 100 тыс. населения. В странах Северной Европы это число по-прежнему более низкое - 60-70. В Исландии, конечно, оно еще ниже, и весьма интересно, что такое же положение наблюдается в Словении. В большинстве стран Западной Европы число заключенных в среднем составляет около 100 на 100 тыс. населения. Исключение составляют Англия и Уэльс, где в результате постоянного роста оно достигло 140 на 100 тыс. населения. Выступая с докладом в Англии, автор отметил, что при такой практике число заключенных в стране скоро достигнет уровня Восточной Европы, -в Англии и Уэльсе это число равно соответствующему числу в Словакии. Во многих странах Восточной Европы оно еще выше. В Прибалтийских странах число заключенных составляет 300-400 на 100 тыс. населения. Наиболее высокий уровень в России - 600 на 100 тыс. населения. Среди всех индустриальных стран ведущее место в рассматриваемой сфере занимают Соединенные Штаты Америки - 740 заключенных на 100 тыс. населения. Кроме того, указывает он, в США до сих пор применяется смертная казнь.
По мнению автора, уголовную политику следует рассматривать как вопрос культуры. Проблема в том, определяет ли состояние преступности уровень применяемых наказаний. Уровень применяемых наказаний, пишет он, нельзя воспринимать как простое, прямое зеркальное отражение преступности. Дело состоит в том,
что, по нашему мнению, мы можем предпринять в отношении наших ближних. Следует различать, указывает автор, общества двух типов: инклюдирующее (включающее) и эксклюдирующее (исключающее).
Автор приводит слова видного норвежского ученого-историка и государственного деятеля профессора Х. Кута, который писал: «Каждый раз, когда новый класс поднимается и требует своего места прав и власти, вначале может создаваться впечатление роста ненависти, раздоров, влекущих за собой образование неразрешимых конфликтов, способных взорвать все общество. Но в итоге, когда низшие слои общества добиваются своих целей, выясняется, что общество расширилось, усилилось и стало намного богаче, чем было раньше» (цит. по: с.305).
Высказывание Х. Кута, пишет автор, посвящалось рабочим и бедным. Наша же тема - наказание и преступники. Конечно, продолжает он, бедных это касается при любых условиях и всегда, что подтверждается многочисленными исследованиями, проведенными в стране и за рубежом. Наказанию подвергаются в основном представители малоимущего населения, бедноты. Особенно тяжелое положение наблюдается среди лиц, осужденных к тюремное заключению, - у них более низкие доходы, ниже уровень образования, хуже жилищные условия и более высокий уровень безработицы. Представители других слоев населения очень редко встречаются в местах лишения свободы. Представляется, что различие между положением осужденных и прочего населения постоянно возрастает. Возрастает и различие между бедными и богатыми, о чем говорят проводимые исследования. Этот процесс наблюдается как в обществе, так и в тюрьмах.
Однако они (правонарушители) сами выбирают себе свою дурную, скверную жизнь. Так это видится со стороны. Но можно посмотреть на данную ситуацию с иных жизненных позиций, используя в качестве примера привокзальную площадь г. Осло. Здесь часто собираются преступники, совершаются преступные деяния. Правонарушители постоянно продают друг другу наркотики. Следовательно, необходимо вмешательство полиции. Но можно сделать иной вывод: редко в одном месте встречается такое большое скопление больных, социально нуждающихся людей. Отсюда звучат сигналы бедствия, здесь в одном месте сосредоточены наиболее
нуждающиеся в помощи люди. При этом всегда встает вопрос, что мы, не они, в данном случае выбираем, чему отдадим предпочтение: преступлению (нарушению закона), болезни, отсутствию жилья (места жительства), бедственному положению, нужде.
На государственном уровне нечто подобнее можно проиллюстрировать путем сравнения Канады и США: общая граница от океана до океана, общий язык (для большинства) и тем не менее полное различие, когда дело касается наказания. Канада, ближайший сосед «главного карателя», придерживается иных взглядов на уголовно-правовые меры воздействия, а в сфере применения наказаний находится на уровне стран Западной Европы. В Канаде число заключенных значительно ниже (103 на 100 тыс. населения), даже чем в колыбели ее культуры - в Англии и Уэльсе, где, как уже отмечалось выше, это число составляет 140 на 100 тыс. населения. Такое положение автор объясняет различным подходом к рассматриваемой проблеме. Суть состоит в том, указывает он, что Канада основное значение придает социальной стороне дела, а США -преступной. США, пишет автор, - это страна, которая прибегает к изгнанию, выталкиванию человека, заключению его в тюрьму, вместо того, чтобы содействовать его включению в привычную жизнь. При таком подходе тюрьмы выступают в качестве функциональной альтернативы повышения социального благосостояния. Конечно, продолжает автор, нет сомнения в том, что меры, предпринимаемые по обеспечению благосостояния, решают многие, но не все проблемы. Люди по-прежнему будут вступать в конфликты, избивать, убивать, мошенничать, насиловать. «Я, - пишет он, - специально использовал термин «конфликт», а не обратился непосредственно к слову «преступление». Употребление понятия «конфликт» открывает возможность для новых, а вернее, очень старых решений».
Норвежский специалист Ерлинг Сандмуэ, продолжает автор, в своей работе освещает состояние убийств в ХУ11 в. Он, в частности, отмечает сложности, испытываемые судейскими работниками (судьями) сельской местности при решении вопроса наказаний. Дело в том, что жители сельской местности стремились к примирению в случаях, когда конфликт возникал между их обитателями. Это была вполне естественная и логичная реакция, ибо наказание земляка - весьма нежелательная, неудобная по многим основаниям
мера. Ведь можно, например, потерять хорошего работника, а такая потеря усложнит жизнь сельской общины, ляжет дополнительным бременем на всех ее членов. Кроме того, может возрасти число конфликтов: твоя мать добилась наказания моего отца, но однажды это вернется обратно к тебе и твоим близким, и вы все получите сполна.
Те же механизмы действуют и в целом ряде высокоразвитых индустриальных стран. Канада, Новая Зеландия и Австралия, пишет автор, имеют одну общую серьезную проблему: в их тюрьмах весьма высоко число, соответственно, индейцев, маори и аборигенов, а этим людям приходится там особенно тяжело. Осознание данной проблемы, указывает он, привело к постепенному использованию форм решения конфликтов, в значительной степени заимствованных из традиций названных этнических групп. Канадские индейцы собираются в специальном помещении для заседаний, собраний, располагаются большим кругом и передают друг другу белое перо. Тот, в чьих руках находится это перо, имеет право (но не обязан) говорить, высказывать свое мнение. Его нельзя перебивать. Часто разрешение конфликта достигается таким образом. Если же нет, то дело возвращается в суд (уголовной юстиции). Особый интерес, пишет автор, представляет тот факт, что такой порядок разрешения конфликтов начинает обретать силу модели и для мер, применяемых в отношении всего населения. Законодательство, регулирующее охрану детства в Новой Зеландии, практически полностью основано на законах (праве) Маори (Maori-law), несет на себе все его черты. Особенно сильное стремление, интерес к альтернативному разрешению конфликтов наблюдается в Австралии. Не отстает в этом плане, пишет автор, и Норвегия. В 1991 г., указывает он, Норвегией, первой из всех стран Западной Европы, был принят закон о советах по разрешению конфликтов. Теперь такие советы действуют по всей стране. Сюда со своими проблемами могут обращаться конфликтующие соседи. Кроме того, полиция может передавать на рассмотрение этих советов мелкие (малозначительные) уголовные дела. По мнению автора, на их рассмотрение следует передавать и более серьезные дела. В частности, дела, связанные с применением насилия (драка, избиение).
Встает вопрос, пишет автор: можем ли мы полностью отменить наказание и отнести все конфликты к цивильным? Нет, отве-
чает он, этого делать нельзя, ибо существует множество оснований, подтверждающих необходимость сохранения как формального наказания, так и соответствующих формальных структур, обеспечивающих его назначение и реализацию. Некоторые жертвы ни при каких обстоятельствах не захотят встретиться с тем, кто нанес ущерб, боль, страдание им или их близким, иначе как под защитой уголовного процесса. Бывают и преступники, правонарушители, которые не хотят, не желают встречаться со своими жертвами. Они предпочитают тюрьму, пожизненное лишение свободы встрече с пострадавшими. Кроме того, есть деяния, совершения которых общество не может допустить, и правонарушители, действия которых оно считает необходимым останавливать, например, действия лиц, непрерывно занимающихся поджогом церквей или мечетей и считающих это своим священным долгом или правом. Там, где требуется применение власти, силы, где альтернативное решение конфликтов не оправдывает себя, там четко проявляются преимущества уголовного процесса.
Там, где, по нашему мнению, следует применять наказание, мы видим преимущества судебного рассмотрения дела. Но наказание - это причинение страданий, зла, поэтому выстроена замысловатая система препятствий для предотвращения злоупотреблений, чтобы не допустить осуждения психически больных, чтобы осуждались действительно виновные, а не невиновные, чтобы не назначались несправедливые наказания. Уголовный суд (процесс) - это сложный, суровый инструмент, действия которого влекут за собой тяжелые последствия и который должен использоваться с большей осторожностью. Уголовно-правовое, судебное разрешение конфликта во многих отношениях уступает решениям, достигаемым в сельской местности. Участвующие в рассмотрении дел в сельской местности настолько много знают друг о друге и о своем общем прошлом, что, принимая решение, могут полностью основываться на этих данных. Где участие сторон добровольно, там вышеназванная модель решения конфликтов имеет много преимуществ. Если же надо «причинять страдание», то значительное преимущество имеют уголовно-правовые меры. Но постоянно возникает вопрос: где граница, предел? Ответ на этот вопрос, по мнению автора, полностью зависит от того, в каком обществе мы хотим жить, какое
общество мы выбираем для себя1. Если мы выбираем форму, вид общества, в котором люди мало знают друг друга, то будем вынуждены большую часть взаимного контроля передать специалистам в области такого контроля - полиции и частным охранным предприятиям. Если же мы захотим снизить давление на органы, аппарат уголовно-правового преследования, сократить их использование, то, указывает автор, нам придется идти против течения. Мы будем вынуждены воссоздавать, возрождать некоторые устаревшие формы, виды общества с пониженной, ограниченной географической и социальной мобильностью. Или, иначе говоря, мы будем вынуждены обратиться к идее инклюдирующего, включающего общества. Но такой подход полностью противоречит общепринятым, традиционным представлениям о необходимости экономического развития. И это именно та дилемма, в которой автор стремится выступить посредником. Мы, конечно, не считаем, продолжает он, что можем беспредельно изменять основные условия формы организации нашего общества и что после этого общество останется тем же. Если мы хотим ограничить рост нежелательных деяний и тех из них, которые считаем преступными, то мы не может допустить, чтобы развитие общества шло по тому же пути, по которому оно идет в настоящее время. С криминологических позиций основная проблема не бедность, а богатство. И проблема еще более усложняется неравномерностью его распределения.
Но, продолжает автор, хорошо известно, что большинство относится к этому вопросу совсем по-другому. Мы должны меняться, заявляют они, чтобы обеспечить возможность дальнейшей модернизации. Без развития Норвегия остановится. Но, возражают им, не следует забывать, что наряду с таким развитием растет и число неприятных, сопутствующих ему обстоятельств. Значит, отвечают они, надо усилить наказания. Конечно, пишет автор, это вполне осуществимо. Чтобы достигнуть уровня США, указывает он, мы можем в десять раз повысить число заключенных - от 3 тыс. до 35 тыс. человек и более. Кроме того, мы можем установить надзор со стороны полиции или иных соответствующих структур за 30 -40 тыс. лиц вне пенитенциарных учреждений. Однако, пишет автор, такое решение данного вопроса приведет к возникновению
1 СМ811е N. Еп ра88еп(1е те^(!е кпттаШ;е1 - 081о, 2004.
двух проблем. Во-первых, понравится ли нам самим такое общество. Во-вторых, согласно профессиональному мнению автора, такой уровень наказаний неизбежно приведет к росту, возникновению специфических, особо нежелательных деяний и созданию в стране такой криминальной культуры, равной которой в настоящее время еще не существует.
Конечно, пишет автор, мы не может вернуться в прошлое. Но, указывает он, посредством изменений отдельных основных положений, приоритетов возможно создать условия, при которых возникшая высокая потребность в наказании может быть снижена.
Есть, продолжает автор, еще один путь, которому некоторые отдают предпочтение, - это путь исследований. Наука разрешила немало проблем, и мы относимся к ней с уважением. Может быть, она решит и данную проблему. Как придать наказанию характер терапевтического воздействия? В связи с этим уже выдвинуто предложение о создании в Норвегии «Университетской тюрьмы», чтобы путем исследований выяснить, какое обращение следует применять в отношении заключенных.
Комитет юстиции выступил на Стортинге (парламент Норвегии) с просьбой рассмотреть вопрос об учреждении в г. Бергене «Университетской тюрьмы», работа в которой будет основываться на совместных усилиях тюрьмы и Университета г. Бергена. По утверждению представителя Управления тюрьмами Вестланна (Западной Норвегии), такой замысел мало чем отличается от того, что уже функционирует в других сферах. В качестве примера приводится действующая Университетская больница. «Университетская тюрьма» будет строиться по той же модели.
«Университетская тюрьма», пишет автор, задумана, рассматривается как поле для проведения исследований, испытаний, проверок, обучения. Конечно, указывает он, участие в исследовательском проекте должно быть одобрено, разрешено и не отступать, не нарушать принятых в обществе установлений. Но, по-видимому, при этом забыли о власти. Забыли о том, что именно она держит в своих руках основной ключ к свободе заключенных. Заключенный, проявляющий готовность к сотрудничеству, может облегчить свою участь, улучшить, смягчить условия отбывания наказания и даже освободиться ранее истечения назначенного ему срока лишения свободы. Вместе с тем несговорчивый заключенный, который не
пожелает предоставить свое «тело, душу или социальную жизнь» для изучения, будет полностью отбывать свой срок. Это, конечно, не обязательно. Но представляется очевидным, что заключенные могут воспринять ситуацию таким образом.
Одно время в ряде стран на заключенных испытывали новые лекарственные средства, оправдывая это тем, что испытания проводились на добровольных началах. Но после осознания того, что заключенные готовы идти на любой риск, лишь бы избежать мучений, добровольное участие в такого рода исследованиях было запрещено. Автор выражает беспокойство по поводу того, что очень многие государственные структуры, действующие в рассматриваемой сфере, создают свои исследовательские учреждения: вычислительные центры (отделения), Высшее полицейское учебное заведение, Высшая школа полиции, а теперь еще и «тюремный университет». Конечно, пишет он, здесь, по всей вероятности, будут проводиться добросовестные исследования. Вместе с тем для проведения таких исследований нет более опасного места. Тюрьмы возглавляют, управляют и руководят осуществлением абсолютной государственной власти. Это означает, что нет, не существует какого-либо другого государственного учреждения, которое в большей степени нуждается в постоянном надзоре, наблюдении извне.
Л.Л. Ананиан
2006.01.044. СИНЬКОВ Д.В. ПРЕСТУПНОСТЬ ЖЕНЩИН: СОСТОЯНИЕ, ПРИЧИНЫ И ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: (РЕГИОН. ХАРАКТЕРИСТИКА) / Рос. акад. правосудия. Вост.-Сиб. фил. -Иркутск, 2004. - 189 с.: - Библиогр.: с. 164-180.
В исследовании предпринята попытка дать криминологическую характеристику современной женской преступности в Восточно-Сибирском регионе, показать присущие ей особенности, раскрыть личность женщин-преступниц, их жертв, проанализировать причины и условия, детерминирующие данное явление в регионе, а также предложить некоторые пути решения проблемы предупреждения женской преступности.
До недавних пор, пишет автор, женская преступность, имея малый удельный вес в общей структуре преступности, не рассматривалась как самостоятельная проблема. Считалось, указывает он, что преступления, совершаемые женщинами, не представляют большой общественной опасности и не оказывают заметного влия-
