CC BY
40
белорусским правительством, противодействовавшими их независимости» (с. 122).
Заключительная глава книги посвящена проблемам советско-польской войны 1920 г. Среди причин этой войны авторы выделяют следующие: условия содержания русских военнопленных в Польше; оккупация Польшей части территории Литвы и Белоруссии; украинский вопрос (с. 156-157). Характеризуя факторы поражения Красной Армии в этой войне, авторы указывают на просчеты советского руководства и несогласованность действий армии Тухачевского, с одной стороны, и Егорова и Сталина - с другой. «В политическом плане война позволила России вытеснить, - подчеркивают авторы, - польские войска из Белоруссии (июнь 1920 г.) и с Украины, которые стали советскими республиками» (с. 161).
Именно Рижский мирный договор, заключенный между Россией и Польшей в марте 1921 г., положил конец, по мнению авторов, «семилетнему конфликту вокруг Балтийского моря», а также способствовал «рождению новых государств после борьбы в течение нескольких веков за господство в регионе между Германией и Россией» (с. 163).
В.Н.Бабенко
2005.03.030. ДЗУНИНО П. Дж. РЕСПУБЛИКА И ЕЕ ПРОШЛОЕ. ZUNINO P.G. La Repubblica e il suo passato. - Bologna; Mulino, 2003. - 773 p.
Ключевые слова: взаимоотношения итальянского общества и фашистского режима.
Итальянский историк Пьер Джорджо Дзунино - автор ряда работ по истории фашизма, посвятил свою новую книгу взаимоотношениям итальянского общества и фашистского режима. Особое внимание уделено истории культуры, политических движений, средств массовой информации. Автор прослеживает, как вовлекались в орбиту фашизма политическая, военная, экономическая элиты. В книге анализируется обстановка в стране после окончания Второй мировой войны, показывается как общество под влиянием движения Сопротивления пыталось избавиться от наследия фашизма. Одна из целей автора - отразить «поведение некоторых крупных интеллектуалов в ходе политического и социального развития Италии с конца 40-х до начала 70-х годов ХХ в.» (с. 15). В качестве источников и литературы привлекаются архивы Академии наук г. Турина, Фонда Ромоло Мурри в
г. Урбино, работы Б. Кроче, Р.Де Феличе, Б. Фенольо, КЭ.Гадда, Л. Менегелло, Э. Монтале.
Исследование состоит из краткого введения, двух разделенных на несколько глав разделов: «Исторические предпосылки: Прошлое, которое не проходит», «От войны к послевоенному периоду» и заключения «Завершение: Различные Италии».
Автор прежде всего анализирует проблемы, связанные с пересмотром историографических подходов и «вульгарной традиции» односторонних оценок фашизма как некоего феномена, неожиданно обрушившегося на Италию. «Антифашисты, участники Сопротивления, оппозиционеры - и в особенности коммунисты и те, кто имел отношение к партии "Справедливость и свобода" - одно время слывшие эпическими героями, одержавшими победу над фашизмом и стоявшими у истоков рождения республиканской Италии, в последнее десятилетие ХХ в., - подчеркивает автор, - все больше выставлялись в таком виде, который радикально отличался от того, в котором их представляли в предшествующий период» (с. 16). Из-за этого возникало подозрение, что антифашисты немногим отличаются от фашистов. В подобном «ночном мраке» неизбежно терялись исторические смысл и специфика, и те, кто еще вчера был обвиняемым, превращались в невинных жертв, которым ранее предъявлялись якобы несправедливые обвинения (с. 16).
Во имя принципа, что в фашистский период все были не безгрешны, обо всех общественных, политических и культурных структурах страны эпохи диктатуры стали говорить в уважительном тоне. Автор напоминает, что подобный односторонний подход напоминает тот, что был раскритикован еще тридцать лет назад, когда получила распространение концепция «одномерного человека». Дзунино сравнивает этот подход с высказывавшимися во времена фашизма, в 30-е годы, взглядами на «будущее без истории», так как фашисты считали, что «настоящая история начинается сегодня» (с. 16). Автор напоминает, что эти цитаты он взял из прочитанной Б. Кроче в Оксфорде в 1930 г. лекции, весьма полемичной по отношению к апологетам «новой истории», опубликованной впоследствии под названием «Антиисторизм».
Историк напоминает, что еще два-три десятилетия тому назад многие историки осознали, что исторические исследования фашизма страдают от одностороннего подхода. Идеологические и культурные корни «националистических тоталитаризмов» выставлялись в качестве второстепенных, тогда как главное внимание было привлечено к экономико-государственным или социально-политическим факторам (с. 20). В
70-80-е годы стала ощущаться потребность более взвешенного анализа фашистского режима и открыта новая глава историографии. Центр тяжести переносился на историю идей, мифов, явлений культуры во времена тоталитаризма. Один из представителей этого историографического течения Эмилио Джентиле подчеркивал, что при правых диктаторских режимах происходила «сакрализация» политики.
К этому выводу пришли в поисках объяснения, почему фашистские диктатуры существовали столь продолжительный срок и обладали широкой поддержкой в обществе. Без изучения данной идеологической гегемонии и воздействия на население, осуществлявшегося правящими классами при фашистской и нацистской диктатуре, невозможно было ответить на вопрос, почему нацизм и фашизм были столь консолидированными, а также почему эта консолидация объяснялась в первую очередь недостаточностью, а во вторую - слабостью и разобщенностью оппозиционных течений, их неспособностью противостоять режиму. Подчеркивалось, что в результате эти режимы потерпели поражение не из-за внутреннего противодействия, а из-за внешнего воздействия и собственных ошибок, которые привели к крушению в результате проигранной войны. Исследователи показали, что среди сторонников фашизма во время его правления оказалось немало тех, кто пришел из рядов левых. Под этим углом зрения возникли иные представления о поддержке массами, консенсусе и устойчивости режимов. Фашизм действительно потерпел крах исключительно из-за катастрофической серии военных поражений, а не из-за оказанного ему внутри страны сопротивления, подчеркивает автор. Благодаря названным новым подходам историографии (речь идет в первую очередь об итальянской национальной историографии. - Реф.) «национал-фашистские тоталитаризмы» были представлены в новом свете. Причем речь шла не только о режимах, установленных в Италии и Германии, но и, например, об антидемократическом режиме Виши во Франции. Новым моментом стала констатация, что в фашизме присутствовали социальная составляющая, а нередко и антикапиталистические черты. Все это не могло не привести к «ревизионизму», переоценке сложившихся ранее в историографии концепций.
В этих условиях представители так называемого антифашизма, продолжавшие прибегать к прежней риторике, не сумели найти адекватного ответа на новые вызовы времени. Тем не менее акцент на идеологическую подоплеку «националистических тоталитаризмов», считает автор, ни в коем случае не должен был вести к полной переоценке. То, что историки признали историческую ответственность масс за поддержку фа-
шистских режимов, не позволяет забыть о вине тех, кто был главной опорой этих режимов: господствующих элит и, в частности, различных слоев капиталистов. Ясно, что после давно опубликованных исследований Джорджа Моссе уже нельзя было игнорировать роль идеологического фундамента «национал-фашистских государств». Однако новое теперь состояло в признании того факта, что народные массы и представлявшие их партийные и политические структуры, даже те, кто в современных индустриальных обществах прошел сквозь искушение идеями социализма, не обладали иммунитетом против опасных отступлений от путей, намеченных отцами-основателями социалистических теорий. Исследователи были вынуждены признать, что тот же Муссолини первоначально был «социалистом до мозга костей», прежде чем вступил на путь, который превратил его в дуче, верховного правителя Италии (с. 20-22).
Дзунино отмечает, что установление той истины, что ответственность за «тоталитарные катастрофы» лежит на более широком спектре социальных сил, чем это представлялось ранее, вызвало со стороны некоторых историков желание приуменьшить вину предпринимательской и финансовой буржуазии. В предложенной Фюре в конце прошлого века парадигме этот подход обрел завершенность, вобрав в себя интерпретации Нольте, рассматривавшего идеологии как «несущую ось истории ХХ в.». Такого рода подход, по мнению Дзунино, приводил к затушевыванию динамики отношений между классами, которая характеризовала европейские общества, начиная с Первой мировой войны. В этой перспективе фашизм и национал-социализм тесно увязывались с большевизмом, и первые два феномена выставлялись как производно-зависимые от последнего. В таком свете ответственность «национальных истеблишмен-тов» за происходившее была представлена как неизбежная самозащита от всех европейских зол, будь то большевистская революция, коммунизм, социализм или иного рода радикализм. Хотя приходилось признавать, что и широкие народные массы, а не только, как считалось ранее, господствующие слои, были заражены мифами национализма.
Последним обвинением, выдвинутым в итальянской историографии, было обвинение антифашистов и партизан, участников Сопротивления, в том, что они в ходе последовавшей гражданской войны нередко выходили за рамки допустимого по отношению к своим противникам. Но не следует забывать, подчеркивает автор, что это был их ответ на суровые расправы фашистов со своими политическими противниками на протяжении всего двадцатилетнего существования режима. Все эти, проис-
шедшие в последнее десятилетие ХХ в., перемены в мышлении и поведении итальянцев известный итальянский обществовед Азор Роза справедливо назвал «консервативной революцией», которая позволила утвердиться «идеологиям, органически ориентированным на консерватизм».
В последующих главах автор пишет об ответственности итальянских экономических элит за то, что происходило в стране во времена фашизма и особенно в годы участия Италии во Второй мировой войне, анализирует их закончившиеся крахом имперские вожделения. Освещаются позиции в годы войны и после ее окончания ряда известных итальянских интеллектуалов, чья деятельность в сфере культуры и политики оказывала непосредственное воздействие на формирование новой, демократической и республиканской Италии. К их числу, по мнению Дзунино, следует отнести таких деятелей культуры и политики, как Ч.Павезе, П.Каламандреи, Л.Пинтор, К.Э.Гадда, Э.Монтале, Б.Кроче, Г.Сальвемини, П.Тольятти, Э.Росси, М.Миссироли, Л.Стурцо, А. Де Гас-пери. Автор напоминает, как под влиянием опубликованных на рубеже 40-50-х годов получивших широкий резонанс в обществе трудов Саль-вемини и Тольятти об известном либеральном политическом деятеле начала ХХ в. Джованни Джолитти менялись воззрения на национальную историю, а либерально-демократические методы управления противопоставлялись жесткой, тоталитарной методике правления фашизма. В отдельной главе «Демократия идеальная и демократия реальная: Сальве-мини, Тольятти и переоценка джолиттианской эпохи» автор пишет, что Сальвемини в 1948 г. подчеркивал, что две главные политические силы послевоенной Италии - демохристиане и коммунисты вдохновляются «тоталитарными идеологиями Пия XII и Сталина», и это исключает возможность возвращения к характерным для итальянской политики «компромиссам трансформизма» (с. 507).
В заключительной части книги автор обращает внимание на проблему коллективной ответственности и ее трактовку в нынешней историографии. Он напоминает, что в конце 30-х годов позиции итальянского фашистского режима казались весьма прочными именно потому, что, по выражению видного историка-антифашиста Л.Вальяни, «это был период наибольшего успеха фашизма» среди трудящихся масс (с. 727). В 30-е годы наблюдался рост прибылей предпринимателей, связанный с войной в Эфиопии и интервенцией в Испании. Это привело к повышению занятости и росту заработков рабочих. Их права были защищены законодательными мерами, которые действовали и в последующие времена, когда на смену фашистскому
режиму пришла демократическая республика. И хотя право на забастовку при фашизме оказалось отмененным, рабочие все же получали свои выгоды от роста экономики. На путь открытой конфронтации с режимом рабочие встали лишь под влиянием его военных поражений (с. 728).
Позицию современных итальянских правящих кругов в отношении фашистского режима автор расценивает как попытку переоценить историческое прошлое с целью удержать преобладание государства над гражданским обществом. Нередко выдуманная ими, «фантастическая» история страны призвана служить созданию своего рода «гражданской религии» (с. 748). За подобного рода риторикой скрывается «конформизм или некритический консенсус, пассивное единообразие, поддержка социально-политической системы, в которой тенденциозно правит узкий слой политической и экономической олигархии, последовательно выхолащивающей идею народного суверенитета» (с. 748-749). Следует противостоять подобного рода тенденциям, грозящим цивилизационной деградацией, противопоставить им лучшие «достижения ума, серьезные подходы, идеалы Просвещения», заключает Дзунино (с. 758).
В.П.Любин
2005.03.031. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СЛАВЯНСКОЙ ИСТОРИИ XIX-ХХ ВЕКОВ: К 60-летию профессора Московского университета Геннадия Филипповича Матвеева /Под ред. Ненашевой З.С. - М.: Мосгоархив, 2003. -524 с.
Ключевые слова: вопросы новой и новейшей истории славянских народов, Х1Х-ХХ вв.
Сборник, посвященный проблемам новой и новейшей истории славянских народов, включает статьи коллег и учеников профессора МГУ им. М.В. Ломоносова Г.Ф. Матвеева.
Он открывается статьей Г.Ф. Матвеева, рассматривающей некоторые аспекты польского направления советской пропаганды в 20-х годах ХХ в. Введение в пропагандистский оборот терминов «панская Польша», а затем стереотипа «белополяки» позволило соединить определение двух врагов - внутренних и внешних. Позднее эти клише дополнились вводом определений «империалистическая» и в 1926 г. - «фашистская Польша». Это был первый, еще достаточно ограниченный опыт организованной, четко ориентированной пропаганды, оперирующей простыми и доступными понятиями, с целью обработки общественного сознания в опреде-
