CC BY
15
2005.02.023. РУССКО-ЛАОССКИЙ СЛОВАРЬ: 24 000 СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ / РАН. Ин-т языкознания; Под ред. Морева Л.Н. -М.: Вост. лит. — 2004. - 822 с.
Словарь создан с целью реализации соглашения о научнотехническом сотрудничестве между Академией наук СССР (затем РАН) и Комитетом общественных наук ЛНДР (затем Министерством информации и культуры ЛНДР). Исполнителем был Институт языкознания РАН при участии Института востоковедения РАН. Словарь является плодом совместной коллективной работы российских и лаосских специалистов. С российской стороны над словарем работали д.ф.н. Л.Н.Морев, к.и.н. Л.В.Ларионова и к.э.н. Л.М.Кунтыш. С лаосской стороны в работе участвовали: сотрудники Института по изучению культуры Лаоса Саад Банда-сак и Сангтьян Буфа-Бандасак. Руководителем работы и редактором был Л.Н.Морев.
Словарь включает около 24 тыс. наиболее употребительных слов современного литературного русского языка, а также значительное количество иллюстративных примеров и фразеологических сочетаний. Словарь относится к категории лексикографических работ общего назначения. Он расчитан в первую очередь на лаосцев, пользующихся русским языком, а также на русскоязычных использователей, нуждающихся в пособии для перевода на лаосский язык. Предполагается, что пользователи словаря уже в какой-то степени владеют русским и ласосским языками, поэтому лаосская часть словаря дается только в лаосской графике, без транскрипции.
Словарь составлен в традициях российской лексикографической школы с применением широкого научного аппарата в виде различных стилистических и грамматических помет, отсылок, тильды и т.д. Работа набрана на компьютере с использованием четырех русских и двух лаосских шрифтов (фонтов).
С. И. Лизогуб
СТИЛИСТИКА
2005.02.024. СЛОВО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ // Поэтика. Стихосложение. Лингвистика: К 50-летию науч. деятельности
И.И.Ковтуновой: Сб. ст. / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В .Виноградова; Ред.: Красильникова Е.В., Грек А.Г. - М.: Азбуковник, 2003. - С. 61-141.
В разделе содержатся статьи, посвященные исследованию лексики, фразеологии и словообразования в русском поэтическом языке XX в.
В статье Л.В. Зубовой «Поэтическое отражение конфликта синтагматики с парадигматикой» отмечается, что свойственный художественным текстам конфликт между традицией, нормой, с одной стороны, и индивидуальным, новаторским - с другой, накладывается на неизбежное противоречие между стабильностью и динамикой языковой системы как двумя условиями существования языка. При этом норма, стереотип тяготеют к синтагматическому сцеплению языковых единиц и фрагментов речи, стремящихся ими стать. Не случайно; именно устойчивым словесным формулам, фразеологизмам, клише принадлежит ведущая роль во всех видах пропаганды - клишированный язык оказывает влияние на мировосприятие и сознание человека. Свободное функционирование и взаимодействие слов и форм осуществляется в пространстве парадигматики языковой системы, которая располагает рядом потенциально возможных вариантов сцепления форм. Норма часто устанавливается именно там, где оказываются синтагматически закрепленными внесистемные языковые факты, но во всех сферах функционирования языка, особенно в художественных текстах, наблюдается и стремление к высвобождению языковых единиц из стереотипной синтагматической зависимости и нормативной сочетаемости. Результатом этой тенденции в современной литературе и культуре стали многочисленные трансформации фразеологизмов и идиом, их буквализация и превращение устойчивых идиоматических связей в образную или сюжетную основу художественного текста. К этому явлению относятся распространенные в художественных текстах и повседневной речи приемы пародирования пословиц и трансформированные цитаты, стирающие грань между старым и новым, своим и чужим.
Л. В. Зубова анализирует ряд явлений, выявляющих в современной поэзии конфликт между синтагматическими и парадигматическими свойствами слова. Современная поэзия активно экспериментирует со связанным значением слов. Например, расширяется сочетаемость глагола бряцать, сохранившегося в языке только в сочетании бряцать оружием и в традиционном поэтизме бряцать на лире: «сердцами бряцая», «Вдруг лошадка побряцает по асфальту мостовой» (Сатуновский), «Встань! Побряцай языком» (Галкина) и т.д. Активной значимой единицей языка стремится стать в поэтических текстах морфема, нормативная сочетаемость которой также нарушается. В результате появляются потенциальные слова: потустотонье, «Просебятина» (заглавие стихотворения Са-пего), омонимы узуальных слов, акцентирующие независимость значе-
ния: «Преображенье времени в одно голосованье, голословье птичье» (Миронов). С другой стороны, синтагматическая связанность может доводиться до абсурда модификацией идиомы или эллипсисом: «Иван живет как сыр в избе на курьих ножках» (Крепс), «Я в башне из слона уединился, как свойственно отпетым декадентам» (Левин).
Конфликт между синтагматикой и парадигматикой проявляется при использовании грамматических архаизмов: поэтические тексты стремятся представить эти реликтовые формы - внесистемные, фразеологически связанные и стилистически маркированные - системными, несвязанными и немаркированными. Наблюдается также большое количество псевдоархаизмов и форм, которых не было в исходной системе, адаптированных к правилам современной системы языка: «С дневью будущей свиданье» (Охапкин), «Там в силках кромешной бозы» (Сапего). Ставя преграды синтагматике, даже в самых экстравагантных экспериментах, деформирующих слова и фразы, поэты защищают язык как систему потенциальных возможностей его форм.
Н.А.Кожевникова в статье «Звуковые композиции в прозе: М.Цветаевой» исследует, случаи смыслового сближения слов на основе звуковой близости в текстах М. Цветаевой, отмечая, что в этом явлении, ставшем характерным признаком русского поэтического языка XX в., Цветаевой принадлежит одно из первых мест. Набор паронимических типов довольно широк. Это и вокалические паронимы, выражающиеся в мене гласных при постоянстве согласных, которые образуют цепочки, рассредоточенные в прозаических текстах М.Цветаевой по развернутым фрагментам (педель - пудель - падаль) или же объединенные в пары (жара - жир, дебри добра). Широко используется консонантная парони-мия, состоящая в мене согласного (век - вес, мнится - снится, обильно -обидно, жалованье - жалобное). В звукосмысловые отношения, вскрываемые паронимией, включаются имена собственные, осмысливаемые через имена нарицательные того же корня (Крюково - крюк) или производимые от них (до-ре - Дорэ, ре-ми - Реми). На прозу Цветаевой влияет стих: отдельные фрагменты текстов проявляют синтаксический параллелизм или рифмуются, и паронимы помещаются в позицию рифмы («... под рукой - бока, а под ногой - река», «стена холстов ... - стена крестов»). Отдельные пары паронимов переходят из произведения в произведение, при этом меняется их позиция и расширяются возможности смыслообразования: к таким парам принадлежат факт - акт, гроб -грот, уши - души, ревность - верность.
Особенность прозаических текстов М.Цветаевой - цитатный характер паронимии: отталкиваясь от словоупотреблений Пушкина, Крылова, Пастернака как от источника, Цветаева акцентирует их, включая в паронимические сочетания. Так, море, ассоциируемое с названием стихотворения Пушкина «К морю», приобретает паронимическое соответствие в парах море - мера, море - мир, возникает также пара стихия - стихи. Семантические и образные сближения слов на основе звуковых соответствий - средство борьбы поэта с Хаосом, и значительно, что в творчестве М.Цветаевой этот прием распространяется на прозу.
В статье В.Н.Виноградовой «Образования с приставкой без- в поэзии начала XX века» исследуются особенности структуры и семантики определенной группы слов, обусловливающие функционирование этих лексических единиц в поэтическом языке. Большинство образований с приставкой без- имеют качественный признак, при этом в поэзии преодолевается ряд ограничений на образование производных данной группы, существующих в системе современного языка, например, без сомнения, но безжеланен («И пробуждение мое безжеланно», А.Блок).
Обозначения признаков тем более насыщены образным смыслом и экспрессией, чем более они актуализированы формально. Для актуализации применяется обновление структуры производного мотивированного слова, вызывающее эффект остранения. Например, используется мена основы на синонимичную с другим аффиксом (безгласый вместо безгласный у М.Цветаевой, бессонность у А.Блока). Наряду с участием в образовании поэтических неологизмов единицы с приставкой без- часто выступают как часть сложного эпитета с оксюморонным смыслом (беззвучно-звенящий у М.Цветаевой) или выражающего разнородные признаки (бледно-безбрежные выси у И.Анненского). По своему значению «отсутствие чего-либо» прилагательные с приставкой без- не должны были образовывать степени сравнения, если только их внутренняя форма не затемнена. В поэтической речи такие формы являются выразительным приемом («Но в мире нет людей бесслезней...» у А.Ахматовой). Расположение слов с приставкой без- в близком соседстве, в том числе в сочетании с приемом паронимической аттракции, способствует выявлению общности и различий в семантике и вносит свой вклад в ритмическую организацию и звукопись поэтического текста («Жизнь пустынна, бездомна, бездонна» у А. Блок).
Таким образом, словообразовательная структура слова является средством создания и выражения поэтических смыслов, элементом экс-прессивизации текста.
В статье Н.Д.Дизенко «К изучению поэтического языка XX века: метафорическое выражение категории качества» анализируются способы симметризации и заполнения в поэтическом языке несимметричных и прерывистых в обычном словоупотреблении парадигм метафорических существительных со значением количества. Сравнение поэтической и разговорной речи с точки зрения функционирования этих единиц показывает, что в поэтической речи их круг необычайно расширяется по сравнению с разговорной, где эту роль выполняют в основном существительные, содержащие в своем значении сему количества и интенсивности (море, пропасть, тъма), а также экспрессивные слова типа страх, ужас, кошмар. Резкое увеличение числа существительных, приобретающих образное значение количества и интенсивности, характеризует русскую поэзию XX в., при этом в текстах разных поэтов они присутствуют в различной степени: например, в стихах С.Есенина, В.Маяковского,
Б.Пастернака их значительно больше, чем у А.Блока и А.Ахматовой. Важной чертой поэзии XX в. является кже необычайное расширение сочетаемости метафор («Стучатся опавшие годы, как листья, в садовую изгородь календарей» у Б.Пастернака).
Различны семантические установки данной группы слов в обиходно-разговорной и в поэтической речи. Если в разговорной речи они обычно ориентированы только на экспрессивное выражение значения большого количества (Машин развелось - ужас!; Майонезатам - море), то для поэтических текстов характерна смысловая диффузность таких метафор. Значение количества соединяется в них с образным уподоблением по другим признакам, определяемым в каждом случае сочетаемостью, перекличкой смыслов и законом единства и тесноты стихового ряда.
Таким образом, «количественная» метафоризация, представляющая собой частное проявление семантических изменений, основанных на «заражающей силе» определенных групп слов, которые имеют нечто общее в структуре своего значения, демонстрирует в поэтической речи потенциальные возможности языковой системы.
Г.Н.Иванова-Лукьянова в статье «Многозначное слово в художественном тексте» основывается на разграничении двух видов образной многозначности. Один из них основан на намеренном наложении прямо-
го и образного смыслов, другой происходит от повышенной семантической емкости некоторых слов и словосочетаний в системе языка. Подобные единицы, попадая в художественный текст, не просто активизируют все свои значения, но создают условия для создания глубочайшего подтекста и практически бесконечной смысловой перспективы. Автор художественного текста может создать такую текстовую ситуацию, в которой все явные и скрытые оттенки семантики слова, хранящиеся в сознании носителей языка, будут сведены воедино, придавая словесному образу особую выразительность. Этот эффект иллюстрируется, в частности, булгаковской фразой «... в белом плаще с кровавым подбоем...», образный и философский смысл которой проведен через весь роман. Ни один словарь не в состоянии отметить все смысловые оттенки прилагательного белый, поскольку в нашем сознании хранятся и те, которые закреплены в идиомах: белые руки, белая кость, как белые люди (великосветскость, избранность), белыми нитками шито (подтасовки, несправедливость), белый свет, белый как смерть, белый саван (стертость границы между жизнью и смертью), «в белом венчике из роз...», белые одежды (святость, праведность). Белый как обозначение цвета несет в себе противоположные смыслы и оценочность, синтезирует семантику начала и конца. На смысловых ассоциациях основан и соседний фрагмент этой фразы - кровавый подбой, в котором задействованы коннотации слов кровь, кровавый. Стереоскопический эффект усложняется, если учесть, что образное слово проходит через многие художественные тексты, как одного автора, так и других, и несет на себе отпечаток всех предыдущих контекстов. Такая смысловая многозначность слова в художественном тексте предполагает, как считает Г.Н.Иванова-Лукьянова, ту или иную степень отстраненности автора от своего текста, поскольку не сводится исключительно к его замыслу.
В статье Л.Л.Шестаковой «Имена собственные в словарях языка писателей» приводится анализ авторских словарей с точки зрения описания в них литературных онимов. В настоящее время получил распространение принцип представления лексем всех классов в едином списке словника, чему способствовала практика составления конкордансов к творчеству отдельных авторов. Конкордансы продемонстрировали заметную частотность онимов в поэтических текстах. Так, отрезок, включающий 41 словоформу (на букву А) в пушкинском конкордансе , со-
1 Шоу Д. Конкорданс к стихам А.С.Пушкина. - М., 2002. - Т. 1-2.
держит более половины имен собственных. Поэтические конкордансы также показали тесное звуковое и смысловое взаимодействие онимов и имен нарицательных, как, например, игра слов соломинка - соломка -Саломея в стихотворении О. Мандельштама «Соломинка».
В выпускаемом в настоящее время «Словаре языка русской поэзии XX века» , который разработан на основе баз данных к текстам десяти поэтов - представителей разных направлений, словник един для всех классов слов. Имена собственные представлены как парадигмы контекстов, что позволяет оценить их роль и характер преобразований, выявить их состав и области предпочтений в творчестве разных поэтов, а также исследовать такую важную сторону поэзии, как соотнесенность идиости-лей, и взаимное восприятие поэтов на уровне творчества сквозь призму имени.
Е. О. Опарина
2005.02.025. ЛЫСЕНКОВА Е.Л. ПРОЗА Р.М.РИЛЬКЕ В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ. - М: Азбуковник, ИТИ Технологии, 2004. - 216 с.
Елена Леонидовна Лысенкова - канд. филол. наук, доцент каф. нем. яз. Северного международного ун-та (г. Магадан), спец. по перево-доведению .
В монографии предстатвлены результаты историко-теоретического и стилистико-сопоставительного анализа переводов прозы Р.М.Рильке на русский язык, созданные в период с 1897 по 2003 г.
Книга состоит из введения, двух частей, заключения, двух приложений, библиографии и списка использованных оригиналов и переводов.
Автор исходит из того, что «между художественной и иной прозой Р.М.Рильке не существует значительных различий, поскольку все тексты Рильке можно условно рассматривать как гипертекст, объединяемый отчетливыми признаками языковой личности Рильке» (с.6).
Во введении автор констатирует, что теории перевода художественной прозы как одного из разделов переводоведения не существует. Е.Л.Лысенкова считает неоправданными предпринимавшиеся ранее попытки соотносить перевод прозы с более низкой ступенью переводческо-
2
Словарь языка русской поэзии XX века. - М., 2001. - Т. I: Ф-В / Сост.: Григорьев В.П., Шестакова Л. Л., Бакерина В.В. и др.
Автор работ: в соавторстве с Чайковским Р.Р.: «Пантера» Р.М.Рильке в русских переводах. - Магадан: МАОБТИ, 1996. - 131 с.; За строкой перевода: (Переводчики Р.М.Рильке о своем труде). - М.: Кордис, 2002. - 124 с.; и др.
