CC BY
217
2003.01.009. РОССИЯ И ЧЕРНОМОРСКИЕ ПРОЛИВЫ (ХУШ-ХХ СТОЛЕТИЯ) / Ин-т рос. истории РАН; Отв. ред.: Нежинский Л.Н., Игнатьев А.В. - М.: Междунар. отношения, 1999. - 557 с.
В коллективной монографии сотрудников Института российской истории РАН, состоящей из введения, 10 глав и заключения исследуется эволюция южного направления внешней политики Руси и России, которая неразрывно связана с проблемой Черноморских проливов.
В книге подчеркивается, что вопрос о мореплавании славян на Черном море и о Черноморских проливах реально встал уже в период Древнерусского государства. Военные экспедиции УП-Х вв. решали эту проблему силой, а с момента крещения Руси в 988 г. русские ладьи шли через Проливы как союзники Византии.
Становление развитых феодальных отношений на Руси, вторжение половцев в Северное Причерноморье, крестовые походы Х11-Х111 вв. и разорение Византии ослабили интерес России к южным морским путям. То, чего не смогли сделать половцы в Х1-Х11 вв., сделали в середине XIII в. монголотатары и захваченные потоком их нашествия орды кочевых народов Дикого поля. Русь была отрезана от Черноморского побережья, прекратилось русское военное и торговое судоходство. Северные берега Черного моря и Крымский полуостров вошли в состав государства Золотая Орда (с.20).
Вместе с тем вопрос о Черноморских проливах исторически оказался связанным не только с геополитикой Руси и России, но и с характером цивилизационного развития страны.
Находясь на стыке нескольких типов цивилизаций, Россия неизбежно должна была играть роль своеобразной зоны, где земледелец и кочевник не только воевали, но и торговали друг с другом, дополняли и обогащали культуру, быт, науку и религию друг друга. В развитии этих цивилизационных и геополитических процессов особую роль играл выход в Мировой океан. И если через Балтийское море осуществлялись контакты с западным миром, то через Черное море и Черноморские проливы устанавливались контакты и с Южной Европой, и с Ближним Востоком. Уже на начальном этапе решение проблемы Проливов и мореплавания зависело от реального соотношения политических сил в Причер-номорье, экономического развития и хозяйственного уклада, состояния внешней и внутренней торговли, береговой обороны, техники навигации, типа судов, тогдашних норм международных отношений и от многого другого (с. 40).
Россия и в допетровскую эпоху проводила весьма своеобразную экспансию на полупустынные просторы Дикого поля. Своеобразие заключалось в том, что эти пространства не принадлежали ни одному государству, ни одному народу. Постепенная трансформация геополитической проблемы обороны южной границы в проблему борьбы за выход к Черному морю началась после воссоединения России с Украиной в 1654 г. и успешного завершения русско-польской войны за Украину.
Однако для России проблемы, связанные с налаживанием и обеспечением мореплавания в этом районе, в полной мере встают только начиная с XVIII столетия. Дальнейшее расширение российского присутствия на берегах Черного и Азовского морей, присоединение при Екатерине II Крыма, строительство и наращивание российского Черноморского флота, распространение геополитических интересов и устремлений России на Балканы и Восточное Средиземноморье определили для России потребность обеспечения прохода российских кораблей через Босфор и Дарданеллы в качестве постоянной.
Оценивая в целом значение русско-турецких договоров конца XVIII - первой трети XIX в., авторы подчеркивают их уникальный характер во всем комплексе соглашений, когда-либо заключенных между двумя державами. Устойчивый стереотип представлений о Турции лишь как о вековой противнице России был серьезно нарушен самим фактом заключения этих соглашений. Впрочем, отмечается в книге, предыдущие, а также широко известные последующие русско-турецкие войны настолько стерли воспоминания о когда-то дружественных отношениях между Российской и Оттоманской империями, что они редко упоминаются в исто-рической литературе. Тем не менее, подчеркивают авторы, союзнические отношения между Россией и Турцией существовали на протяжении ряда лет на рубеже XVIII и XIX вв., а также в 30-х годах XIX в. Они устанавливались всякий раз, когда Турции грозила серьезная внешняя опасность. В таких случаях у Османской империи не оказывалось другого подходящего союзника, кроме России, которая спешила на помощь недавней сопернице, находя ее соседство наиболее приемлемым. Этот, казалось бы, парадоксальный пример сосуществования оказал Турции неоценимую услугу: империя, разрушение которой предрекалось с конца XVIII в. всеми европейскими политиками, в союзе с Россией и при ее военном содействии обретала новые силы (с.119). Этот альянс двух держав помог в известный период
избежать вмешательства в ближневосточные дела третьих сил, появление которых было нежелательно как для Турции, так и для России. То, что эти союзы всегда оказывались краткосрочными, говорит о том, что разногласия между двумя державами были все же весьма глубокими. Серьезным испытанием этих отношений между Россией и Турцией была Крымская война.
После поражения в Крымской войне в оскорбленном национальном сознании рождались планы возрождения былого внешнеполитического могущества и утверждения на берегах Босфора. Консервативные и либеральные круги по-разному рассматривали вопрос о Проливах, исходя из своих взглядов на задачи внешней и внутренней политики России и ее дальнейшее развитие.
Основной задачей внешней политики России консерваторы считали обладание Константинополем и Проливами, что позволило бы прочно обезопасить Черноморское побережье и «призвать к жизни и деятельности спящие силы южного края». Объединив вокруг себя силы балканских народов, Россия, таким образом, могла «без страха глядеть в глаза Европы» (с. 247).
Либералы подходили к проблеме проливов с иной точки зрения. Они руководствовались главным образом внутренними задачами страны, нуждавшейся в мире для продолжения экономиических и социальных преобразований. Либералы не желали войны из-за Проливов. Они уповали на решение вопроса с помощью правовых норм и договоренностей с державами.
Хотя отдельные либеральные деятели считали, что Проливы должны принадлежать России или дружественным ей балканским странам, большинство из них осознавало нереальность этого в 80-90-х годах XIX в. и ограничивалось идеей установления контроля и благоприятного для России режима Проливов (с.249).
В целом либеральные проекты решения проблемы Проливов, так же как и консервативные, вряд ли могли быть реализованы при существующей расстановке международных сил в конце XIX в. Они не учитывали агрессивных намерений европейских держав в Ближневосточном регионе и их стремления вытеснить оттуда Россию, всемерно ослабив ее позиции.
Начало XX в. ознаменовалось существенными переменами в общей обстановке на Ближнем Востоке. Появление в этом регионе нового и могущественного соперника - Германии - создало вполне реальную
опасность утверждения ее в Проливах и Малой Азии как для России, так и для Франции и Англии. Раскол великих европейских держав на два противостоявших друг другу лагеря - Тройственный союз и Тройственное согласие - в принципе обеспечивал поддержку союзников политике России в отношении Проливов. Но фактически, как показал опыт предвоенных международных кризисов и дипломатических турниров, они не были склонны раньше определенного времени способствовать России даже в таком, казалось бы, немаловажном для них вопросе будущего военного сотрудничества, как обеспечение свободы прохождения ее военных кораблей через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Россия всегда оставалась для Великобритании и Франции (меньше для Италии) грозным соперником на Ближнем Востоке и в Турции (с. 350).
Основной целью царской дипломатии в то время было изменение режима Проливов таким образом, чтобы сделать возможным пропуск через Босфор и Дарданеллы военных судов Черноморского флота. О планах захвата Проливов всерьез говорить не приходится. Все рассуждения на эту тему оставались в области теории, так как не были подкреплены материальными и военными ресурсами.
Первая мировая война радикально изменила ситуацию на Проливах. После присоединения Турции к германской коалиции создалась уникальная ситуация, когда впервые за целое столетие раскололся единый фронт европейских государств, обычно всегда сплачивавшийся против России, когда, по их представлениям, возникала угроза слишком большого усиления ее позиций на Балканах и Ближнем Востоке.
Это время оказалось последним всплеском надежд российского самодержавия решить проблему Черноморских проливов кардинальным образом, то есть овладеть ими и установить над ними полный контроль. Босфор и Дарданеллы стали тем «пряником», который запросил Петербург и который посулили Франция и Великобритания России в случае эвентуальной победы Антанты над германо-австро-венгерско-турецким блоком. Однако Россия ничего не получила взамен. В 1919 г. Лондон и Париж заявили, что обещание отдать Проливы было дано другой России, а не той, какой она оказалась к этому времени.
За три года войны изменилось и отношение российского общества к решению «исторической задачи» России в Проливах - от патриотического энтузиазма первого года войны, перспектив завоевания
с помощью союзников «главного приза» войны до полного отрицания внешней политики царского режима и империалистических целей войны.
Большевикам первоначально казалось, что провозглашенные ими принципиально новые подходы и теоретические постулаты в деле формирования и проведения внешней политики государства позволят им в короткие исторические сроки решить главные проблемы, вставшие перед Россией, в том числе и вопрос о Черноморских проливах. Однако реальная действительность довольно быстро рассеяла эти иллюзии. Пришедшая на смену султанской республиканская Турция, благосклонно восприняв помощь, оказанную ей Советской Россией, в том числе и выгоды, полученные от советско-турецкого Договора 1921 г., не очень-то спешила идти навстречу пожеланиям советской стороны по вопросу о Проливах, руководствуясь в подходах к решению этой проблемы прежде всего своими национально-государственными интересами. Тем более не спешили к сближению с Советской Россией в этом вопросе Англия и Франция. Новый международный режим судоходства в районе Черноморских проливов, выработанный и принятый на Лозаннской конференции 1922-1923 гг., не устраивал советскую сторону. Понадобилось долгих 13 лет, в течение которых кардинально изменилась обстановка не только в Европе, но и на других континентах, чтобы в 1936 г. на международной конференции в Монтре были выработаны и закреплены новые правила прохода судов через Проливы, которые на этом этапе в значительной мере устраивали и Советский Союз.
В годы Второй мировой войны и особенно Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. проблема Черноморских проливов вновь дала о себе знать, вызывая определенное беспокойство у советского руководства. Объявив о своем нейтралитете в начавшейся войне, Турция в целом более менее последовательно придерживалась такой позиции. И все же отдельным германским и итальянским военным и военно-вспомогательным кораблям, маскировавшимся под торговые суда, иногда удавалось проникать из Средиземного моря через Проливы в Черное море, усиливая тем самым военно-морские силы фашистского блока (в основном состоявшие из румынских и болгарских кораблей), воевавшие против Советского Союза в Черноморско-Азовском бассейне. Разумеется, такого рода акции вызывали самые резкие протесты советской стороны в адрес Турции.
Сталин явно переоценил реальные возможности советской стороны кардинально изменить режим Черноморских проливов после Второй мировой войны в свою пользу (с.512 ).
И когда Москва после окончания войны предъявила свои известные требования Турции, то теперь уже в условиях начинавшейся «холодной» войны между бывшими союзниками американцы и англичане заявили, что они ни за что не согласятся на столь значительное и ничем не оправданное, с их точки зрения, усиление военно-политического влияния СССР в зоне Проливов, которое могло бы произойти в случае удовлетворения турками требований, предъявленных Советским Союзом. И такую позицию США и Великобритании, фактически означавшую прямую под-держку турок, видимо, Москве следовало предвидеть и учитывать. Однако этого не произошло. В конечном счете советские демарши не в последнюю очередь стали поводом для появления в 1947 г. известной «доктрины Трумэна», а впоследствии, в 1952 г., для вхождения Турции в НАТО.
В последующие десятилетия проблема Черноморских проливов продолжала занимать видное место во внешнеполитических Интересах СССР. Наметившаяся после 1953 г. нормализация советско-турецких отношений облегчала и для Советского Союза и для Турции решение практических вопросов, связанных с проходом советских кораблей через Проливы.
С наступлением 90-х годов XX столетия весь комплекс вопросов, связанных с судоходством в Проливах, приобрел для России совершенно новое звучание.
Во-первых, с объявлением независимости Украиной и Грузией резко сократился пространственно-географический выход России к Черному морю, что привело к необходимости изыскивать большие материальные средства для реконструкции действующих и сооружения новых портов и терминалов на территории России с учетом ее неуменьшающихся экспортно-импортных потребностей и возможностей в этом районе. На обострение ситуации вокруг Проливов в немалой степени влияют и перспективы решения сильно видоизменившейся в последние годы проблемы транспортировки каспийской нефти.
Во-вторых, увеличилось число причерноморских государств, с которыми следует договариваться современной России для решения общих вопросов судоходства в Азовско-Черноморском бассейне, в том числе и плавания в районе Проливов.
В-третьих, в нынешней России приходится считаться с тем очевидным, на взгляд авторов, обстоятельством, что если ее удельный вес в общем балансе международных факторов, влияющих на решение проблемы Черноморских проливов по сравнению с Советским Союзом по крайней мере не увеличился, то соответствующий удельный вес Турции в 90-е годы все же возрос, с учетом поддержки, оказываемой ей НАТО.
В-четвертых, стремительный научно-технический прогресс, строительство и введение в эксплуатацию новых крупногабаритных военных и коммерческих судов, и особенно нефтеналивных танкеров, ставят на повестку дня вопросы, с которыми приходится сталкиваться всем странам, заинтересованным в свободном судоходстве через Проливы, но в первую очередь, разумеется, Турции.
Из всего этого вытекает, по мнению авторов, то, что единственный путь, по которому может продвигаться современная российская дипломатия для дальнейшего успешного решения проблем судоходства в Проливах, это путь цивилизованного подхода ко всем аспектам проблем, путь переговоров и соглашений на основе взаимных компромиссов с учетом не только собственных национально-государственных интересов в этой области, но и всех государств, заинтересованных в нормальном и бесперебойном функционировании международного механизма, регулирующего все вопросы, связанные с судоходством в Проливах (с. 516).
В.С.Коновалов
