CC BY
22
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
2001.04.014. ПОЛАНИ М. РЕСПУБЛИКА НАУКИ: ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ.
POLANYI M. The republic of science: It's political and economic theory // Minerva. - L., 2000. - Vol. 38, № 1. - P. 1-21.
Статья М. Полани, знаменитого британского химика, а также исто-рика и социолога науки, впервые увидевшая свет в 1962 г.4, посвящена анализу научного сообщества с точки зрения его политической и экономической организации.
Ученые, свободно выбирающие проблемы и самостоятельно решающие их, как подчеркивает Полани, на самом деле, будучи членами сплоченной организации, заняты совместной деятельностью. Их исследования носят скоординированный характер, что выражается в последовательном соотнесении усилий отдельного ученого с теми результатами, которые были ранее получены другими. Механизм этой координации Полани видит во "взаимном регулировании независимых инициатив, когда каждая из них учитывает все начинания, предпринимаемые внутри одной и той же системы" (с. 2).
Действия независимых исследователей, таким образом, направля-ются и координируются некоей "невидимой рукой", напоминающей "невидимую руку" рынка, о которой писал А.Смит, что позволяет ученым добиваться общих результатов, значительно превосходящих те, которые они могли бы получить, работая поодиночке. Механизм саморегулирования познавательной деятельности обеспечивает, по мне-нию Полани, наиболее эффективную организацию науки и позволяет ей развиваться максимально высокими темпами. Поэтому "любая власть, которая попытается централизованно управлять работой ученых, в конечном итоге, приведет науку к застою" (с.3).
4 Редколлегия журнала решила время от времени публиковать работы, выходившие в нем ранее и ставшие впоследствии классическими. - Прим. ред. (с.1).
В широком смысле решения ученого, выбирающего направление своих исследований, имеют экономический характер, поскольку ему необходимо получить максимальные результаты, используя ограниченные интеллектуальные и материальные ресурсы. Среди мотивов, которыми руководствуется ученый в этом случае, важное место занимают профессиональные стандарты и нормы. Он оценивает сложность проблемы и значимость ее предполагаемого решения, в первую очередь, на основе стандартов научного качества, разделяемых сообществом ученых. Полани выделяет ряд критериев, по которым строится оценка заявок на новое знание.
Во-первых, вклад в науку, чтобы быть принятым, должен обладать определенной степенью правдоподобия. В науке и вокруг нее немало чудаков, мошенников и недобросовестных людей, чьи работы не могут быть допущены к публикации; в противном случае журнал потеряет свою репутацию. Однако ученые, выступающие в роли таких цензоров, отсеивают не только явные нелепицы, нередко они вынуждены отказывать работе в публикации, просто потому что ее выводы кажутся ошибочными с точки зрения современного научного знания. Но и благополучно преодолев все эти препятствия, статья, даже за подписью известного ученого, может быть полностью проигнорирована научным сообществом, если ее результаты явно противоречат сложившимся представлениям о законах природы.
Так, в 1947 г. лордом Рэлеем, видным членом Лондонского коро-левского общества, были опубликованы результаты серии простых экспериментов. В них он попытался показать, что атомы водорода, сталкиваясь с металлической проволочкой, передают ей энергию до 100 эВ. Если бы это действительно было так, то данное открытие по своему революционному значению превзошло бы открытие деления ядер урана Отто Ганом. Тем не менее, когда Полани спрашивал физиков о нем, они лишь пожимали плечами. Ученые не видели ошибок в этих экспериментах, и, тем не менее, не верили в их результаты и даже не считали нужным повторить их. Они их просто игнорировали. И в конечном итоге, как отмечает Полани, оказались правы, физика ничего не потеряла, не обратив внимания на эти данные (с. 5).
Во-вторых, этот вклад должен представлять научную ценность, которая складывается из трех составляющих: точности полученных результатов, их систематической значимости и внутреннего интереса данной конкретной проблематики. То, как формируется представление о научной ценности, можно проследить на примере статей в физике и биологии. Неживая материя, изучаемая физиками, представляет гораздо меньший
интерес, чем живые существа, изучаемые биологами. Однако физика компенсирует недостаточный интерес тех материй, которыми она занимается, своей точностью и широкими теоретическими обобщениями, тогда как биология компенсирует отсутствие точности и теоретической красоты интригующим предметом изучения. В-третьих, вклад, обладающий достаточным правдоподобием и определенной научной ценностью, может варьироваться с точки зрения его оригинальности. Оригинальность открытия оценивается его неожиданностью и тем удивлением, которое сообщение о нем вызывает среди ученых, даже независимо от его практической значимости (например, открытие Нептуна).
Такие критерии, как правдоподобие и научная ценность, способствуют признанию открытия, тогда как оригинальность вызывает противодействие. Это внутреннее противоречие играет существенную роль, направляя и мотивируя работу ученых. Для того чтобы к исследованию отнеслись серьезно, оно в целом должно совпадать с доминирующими на данный момент научными верованиями, но чтобы быть оригинальным, оно должно до определенной степени идти против них. Профессиональные стандарты и нормы науки, задавая определенные рамки для научных исследований, в то же время должны поощрять сопротивление им. В качестве проводника этих стандартов и норм выступает "авторитет научного мнения, который поддерживает сложившиеся теории и доктрины в целом, но в то же время поощряет их ниспровержение в частностях" (с. 6).
Наряду с механизмом взаимной координации независимых инициатив существует еще один организационный принцип, который контролирует ход научных исследований. Этот принцип опирается на тот факт, что ученые способны выносить компетентные суждения не только в своей ограниченной области знания, но могут в определенной степени судить и о смежных областях. Таким образом, области, в которых ученый способен оценивать качество научных исследований, в значительной степени перекрещиваются между собой. В результате наука в целом оказывается покрытой сетью таких частично перекрывающихся сфер компетенции, что позволяет вырабатывать единые стандарты для оценки заявок на новые знания в самых разных областях (от астрономии до медицины). Таким образом, эта сеть обеспечивает формирование научного мнения. "Научное мнение - это мнение не отдельного человека, но сообщества ученых, каждый из которых опосредованно доверяет оценкам других исследователей, поскольку опирается на цепи согласованных
суждений, связывающих его со всеми участниками научного предприятия" (с. 7).
Власть научного мнения, как подчеркивает Полани, устанавли-вается преимущественно внутри сообщества ученых, а не над ним. Оно контролирует процесс подготовки молодых людей к научному поприщу. Но как только новичок получает ранг независимого исследователя, он перестает нуждаться в каких-либо надсмотрщиках. Научное мнение обладает большой властью и выполняет самые разные функции. От него зависят назначения на университетские посты, оценка работ, представленных для публикации, и пр. Оно также держит под контролем газетные статьи и другую научно-популярную литерату-ру. Наконец, имплицитное признание авторитета науки лежит в основе представлений человека об универсуме в целом. Единообразие научных стандартов позволяет сопоставлять цен-ность открытий в разных областях, что помогает рационально распределять усилия и материальные ресурсы между различными отраслями науки. Конечно, научное мнение иногда может и ошибаться, и в результате перспективная неортодоксальная работа не получит поддержки. Однако, считает Полани, такой риск оправдан. "Только благодаря твердым стандартам и нормам, накладываемым научным мнением, можно оградить науку от сумасшедших и дилетантов" (с. 8). Начиная с 30-40-х годов предпринимаются попытки управлять научными исследованиями с тем, чтобы они в большей степени отвечали интересам общества. Так, в январе 1943 г. Британской ассоциацией содействия науке в Лондоне была проведена конференция, в которой приняло участие большое число выдающихся ученых. В ее заключи-тельном документе было записано, что исследования более не могут проводиться ради самих себя. Мотивом этой резолюции послужили доклады от Советского Союза, в которых говорилось об успешном проведении научных исследований по пятилетним планам, намеченным Академией наук.
Полани, по его словам, с уважением относится к желанию направить научный прогресс в русло социальной полезности, но считает, что это не только невозможно, но и неразумно. В качестве доказательства он приводит следующий пример. В январе 1945 г. он и лорд Рассел были приглашены на радио, где их, в частности, спросили о возможном прикладном значении теории относительности Эйнштейна. Ни один из них не смог ответить на этот вопрос, несмотря на то, что прошло уже 40 лет с момента ее опубликования. Однако буквально несколько месяцев спустя, когда был осуществлен взрыв первой атомной бомбы, было
найдено техническое применение теории Эйнштейна, которое ни Рассел, ни Полани не смогли предсказать. "Высвобождение энергии взрыва произошло за счет массы в точном соответствии с релятивистским уравнением Е = тс2" (с. 10).
Любые попытки управлять научными исследованиями извне, и ставить перед наукой цели, отличные от ее собственных, считает Полани, тормозят ее развитие. "Вы можете уничтожить или изуродовать науку (как сделали Советы, запретив работы по генетике на 25 лет), но вы не можете направить ее в нужное вам русло" (с. 10). Наука способна развиваться лишь непредсказуемым образом, занимаясь проблемами по своему выбору; практические выгоды этого развития могут быть лишь случайными и поэтому вряд ли их можно предвидеть. Централизованное управление не может эффективно влиять на спонтанное появление новых "точек роста" в науке. Единственное, что в его силах, так это помочь стихийному перераспределению ресурсов в новые перспективные области за счет областей, которые исчерпали себя. "Академическая наука, - пишет Полани, - должна обладать экстерриториальностью и подчиняться только научному мнению" (с. 15). Наука, считает Полани, может развиваться и передаваться другим поколениям лишь с помощью системы традиционных верований и ценностей. Это связано с тем, что оценка научного вклада базируется на традициях, которые последующие поколения принимают и развивают как собственное научное мнение. Кроме того, методы научного исследования не могут быть полностью эксплицированы формальными средствами, поэтому искусству познавательной деятельности и ее тонкостям можно научиться лишь в непосредственном общении с мастером. Однако, как отмечает Полани, несмотря на то, что традиции поддерживают авторитет сложившихся стандартов и норм научных исследований, они одновременно культивируют оригинальность. Хотя вся мощь научных институтов направлена на вытеснение данных, противоречащих принятым на сегодня взглядам, как ошибочных, те же самые институты высоко ценят открытия, внесших кардинальные изменения в эти взгляды. Одиннадцать лет понадобилось квантовой теории, открытой Планком в 1900 г., чтобы получить признание; и прошло еще тридцать лет, прежде чем Планк достиг в науке положения, равного положению Ньютона. Таким образом, "научные традиции накладывают серьезные ограничения на ученого, и в то же время они гарантируют наивысшее поощрение тем, кто сумеет вырваться за эти ограничения" (с. 16).
На первый взгляд может показаться, пишет Полани, что он уподобляет научные исследования рынку; на самом же деле акцент должен быть сделан в противоположном направлении. Самокоординация усилий независимых ученых воплощает принцип более высокого порядка, который редуцируется до рыночных механизмов, когда он используется для описания производства и распределения товаров. "Республика науки" - это "Общество Исследователей", которые напряженно работают ради постижения тайн природы, что доставляет им интеллектуальное удовольствие. Но одновременно они занимаются просвещением общества и удовлетворением базовой потребности человека в знаниях. Поэтому общество заинтересовано в науке не только как в источнике материального благополучия и власти, но и из желания понять природу вещей.
Свободное общество, отмечает Полани в заключение, по определению, должно использовать все возможности для самосовершенствования. Отсюда следует, что принципы управления республикой науки могут быть распространены и на общество в целом, поскольку способны обеспечить максимально благоприятные условия для его развития (с. 20).
Т. В. Виноградова
