CC BY
69
Страны Латинской Америки
2000.03.018. КАНСИНО ТРОНКОСО У. ЧИЛИ: ЦЕРКОВЬ И
ДИКТАТУРА 1973-1989: ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ РОЛИ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ И ЕЕ КОНФЛИКТА С ВОЕННЫМ РЕЖИМОМ.
CANCINO TRONCOSO H. Chile: Iglesia y dictadura 1973-1989: Un estudio sobre el rol politico de la Iglesia catolica y el conflicto con el regimen militar. - Odense, 1997. - VII, 254 p.
Публикация 201-го тома научных исследований университета Оденсе (Дания) в области истории и общественных наук завершает проект, начатый еще в конце 80-х годов. Автор монографии, доктор Уго Кансино Тронкосо, преподающий историю Латинской Америки и Испании в ун-те Оденсе, обратился к изучению конфликтных отношений католической церкви с диктаторской властью в Чили. В ней
анализируются вклад церкви в восстановление гражданского общества и демократической культуры страны, ее посредническая роль в выработке политического консенсуса. Именно церковь способствовала возвращению на общественную арену социальных и политических сил, которые, объединившись, нанесли в 1989 г. поражение диктатуре в рамках конституционных механизмов, созданных ею же самой. Через всю книгу автор проводит мысль о том, что в то время, как основные политические силы оказались в изгнании или были запрещены, а политическая система была разрушена, церковь приняла на себя
функции, свойственные субъекту политики.
Работа состоит из предисловия, введения, пяти разделов и
заключения.
Деятельность, которую осуществляла католическая церковь Чили в период диктатуры, стала возможной вследствие процесса демократизации чилийской церкви, начатого со времени Второго
Ватиканского собора 60-х годов и получившего новые импульсы после Конференций латиноамериканского епископата (CELAM) в Медельине 1968 г. и Пуэбле 1979 г. На них указывалось, что церковь должна обращаться в первую очередь к бедным и поддерживать проекты структурных реформ, способных обеспечить доступ огромного большинства к власти, культуре и богатству, провозглашался отказ от системы олигархического господства. В Чили течения обновления, базирующиеся на социальной доктрине католической церкви и близкие к
демохристианам, стали доминировать в Епископской конференции (с. 18). Отсюда, считает чилийский исследователь, вытекает и новая политическая роль чилийского епископата в обществе.
Ориентируясь на новый курс, епископат стал содействовать процессу реформ, проводимых христианскими демократами с 1964 г., и углублению этого процесса при правительстве Народного единства. В то же время церковь выступила против некоторых инициатив правительства Альенде, которое игнорировало плюрализм и демократическую культуру, сложившуюся в Чили, и занимало критическую позицию по отношению к марксизму. Когда социальный и политический конфликт между правительством Народного единства и оппозиционным буржуазным блоком достиг крайней степени обострения, церковь призвала обе стороны к диалогу. Этот диалог потерпел неудачу ввиду непримиримости сторон, которые жестко следовали своим идеологическим схемам, чем был открыт путь к военному перевороту 11 сентября 1973 г.
В первых заявлениях после путча церковь поддержала вмешательство армии и предложила свое сотрудничество в деле перестройки страны, восстановлении порядка и нормализации положения дел в экономике. В епископате сложилось двойственное и осторожное отношение к военной хунте, которое продлилось до 1974 г. Когда же стали очевидными масштабы репрессий против партий, входивших в Народное единство, и их сторонников, церковь осудила террор и призвала власть проявить снисхождение к побежденным. Многие священники подвергались риску, укрывая преследуемых, помогая им покинуть страну, поддерживая семьи убитых. И эта деятельность поддерживалась епископатом (с.29).
Несмотря на публичные заверения хунты в приверженности христианству, эти призывы, как и другие призывы церкви к властям в течение всего периода диктатуры, никогда не принимались режимом во внимание. Хунта восприняла уже первую декларацию церкви как враждебный акт, так как ожидала недвусмысленного признания нового правительства со стороны епископата. Вскоре и сама церковь стала рассматриваться режимом как враждебная сила и подвергаться преследованиям.
Первые декларации церкви одни считают оправданием переворота, другие расценивают занятую епископатом позицию как попытки приспособления ее как государственного института к военному режиму
(например, такова точка зрения иезуитского священника Гонсало Арройо, одного из основателей Движения христиан за социализм), как поиск средств «гуманизировать» военный режим и добиться «милостей» от военных властей (с.28). По мнению автора, у епископата были прагматические соображения для занятия такой позиции. Церковь хотела сохранить отношения с режимом, чтобы иметь возможность помогать преследуемым и оказывать давление на власть.
Хунта стремилась пресечь гуманитарную деятельность церкви, начатую с создания 6 октября 1973 г. экуменического Комитета за мир в Чили. Комитет прекратил свое существование под прямым давлением диктатуры в 1975 г. Церковь продолжила защиту права человека через Викарию солидарности, созданную в 1976 г. Эта организация была в эпицентре конфликта между церковью и диктатурой в течение всего времени ее существования.
Меньшая часть епископов и священников, оставшихся верными курсу церкви, существовавшего до Второго Ватиканского собора, так называемые католики-«традиционалисты», приветствовали переворот и репрессии. Они критиковали гуманитарную деятельность епископата, обвиняя его в попустительстве «проникновению марксизма» в церковные институты, говорили о «непозволительности» политической деятельности епископов. Нападки со стороны групп «олигархического христианства» сопровождались антицерковной пропагандой, развязанной режимом, и преследованием церковных иерархов и священников полувоенными формированиями.
Увеличивающаяся дистанция между военной хунтой и епископатом, который с начала 1974 г. стал занимать все более критическую позицию по отношению к диктатуре, вынудила режим искать союзников, которые могли обеспечить ему законность с точки зрения христианства, в протестантизме. 13 декабря 1974 г. представители 32 протестантских церквей подписали декларацию, в которой поддержали хунту. 12 июля 1975 г. был создан продиктаторский «Совет пасторов Чили». Однако в стране, большинство которой составляли католики, признание законности режима со стороны протестантских церквей отнюдь не способствовало его признанию в обществе (с.54).
Конфликты католической церкви с режимом в 1974 г. нарастали и стали проявляться публично. Это не означает, что церковь официально перешла в оппозицию, епископы все еще сохраняли надежду, что в позиции вооруженных сил произойдут изменения, и продолжали диалог с
властями. Постепенно развертывалась критика идеологических основ диктатуры, ее репрессивной практики и экономической модели.
Курс на институционализацию был провозглашен генералом Пиночетом в речи от 9 июля 1977 г. Этот процесс сопровождался глобальной перестройкой экономики, общества и культуры. Режим опирался на доктрину национальной безопасности, которая оправдывала применение государством террора для искоренения «внутреннего врага». Экономика была реорганизована по неолиберальному проекту, согласно которому государству отводилась минимальная роль, осуществлялась передача в частные руки общественных предприятий, учреждений здравоохранения и образования, вводилось рыночное регулирование экономическими процессами. Проведение «шоковой терапии» привело в 1975 г. к падению производства на 13% (с.40) и угрожающему росту безработных (до 18,7% в Сантьяго) (с.41).
Экономические репрессии дополнялись физическими,
осуществлявшимися службами безопасности, которые арестовали, подвергли пыткам и убили тысячи человек. Многие пропали без вести. В условиях террора и безысходности, навязывания «культуры смерти» церковь усиливала свою деятельность в защиту прав человека. Она не только превратилась в рупор тех, кто был лишен права голоса, ее пастырская деятельности была направлена на защиту и оказание помощи, юридической и материальной, народным массам, отмечает автор (с.227).
Критический разбор проекта институционализации режима содержался в принятых епископатом документах «Наше национальное сосуществование» (1977) и «Христианский гуманизм и политическая институционализация» (1978). В них говорилось о положительном значении политической и идеологической борьбы в национальном развитии, отвергались идея хунты о прекращении политической деятельности как средстве достижения мира и концепция «национального единства» как навязывание авторитарной идеологии. Критика в адрес режима с точки зрения христианской этики и социальной доктрины церкви сопровождалась предложениями по восстановлению демократии в Чили, возможного только на основе национального примирения и достижения консенсуса (с.77-79).
Отмечая макроэкономические успехи применяемой неолиберальной модели, церковь подчеркивала, что эта политика не направлена на улучшение положения наиболее бедных слоев. Отказ чилийского епископата от неолиберальных моделей развития вписывался
в общий курс епископов Латинской Америки. Конфликт церкви с режимом все более углублялся, усиливалась враждебная кампания против церкви, режим перешел к прямому преследованию священников и рядовых католиков, вводил ограничения на деятельность церкви.
Под прикрытием церкви постепенно стали восстанавливаться структуры гражданского общества. «В условиях гражданского общества, где нормальные каналы представительства и передачи гражданских требований были запрещены... церковное пространство представляло собой единственное прибежище и пространство для действий нарождающихся социальных движений», — подчеркивает У.Кансино Тросконо (с.104). Нарастание кризиса неолиберальной экономической модели сузило социальную базу поддержки режима и поставило под вопрос его легитимность. Национальные марши протеста, начавшиеся в 1983 г., создали новую обстановку в стране и расширили возможности политических сил в рамках режима, создав предпосылки для возвращения политических партий в общественную жизнь.
Внутри левых сил происходила переоценка позиций. Так, в Социалистической партии был взят курс на обновление, который подразумевал новое видение демократии, критику и дистанцирование от парадигмы «реального» социализма, а также отказ от курса на насильственный захват власти. Это позволяло социалистам пойти на сближение с Христианской демократической партией и другими объединениями политического центра, результатом которого стало создание Демократического альянса в августе 1983 г. Коммунистическая партия Чили (КПЧ), Движение революционных левых сил и другие прокоммунистические группы организовали в сентябре 1983 г. Народнодемократическое движение. Это объединение, в котором доминировали коммунисты, делало ставку на стратегию мобилизации масс и «народное восстание» против режима.
Восстановление роли политических партий в обществе уменьшило роль церкви как политического агента. В то же время епископат продолжал исполнять роль посредника между режимом и оппозицией, призывая обоих к поиску диалога и политическим переговорам, которые бы содействовали мирному переходу к демократии. В конце августа 1983 г. епископат провел ряд встреч между представителями Демократического альянса и министром внутренних дел Онофре Харпа, который объявил о плане «открытости» режима. В целом переговоры не привели к какому-либо конкретному результату.
Стратегия социальной мобилизации выдохлась к 1986 г., когда попытка убийства Пиночета привела к еще большему ужесточению репрессивных мер государства. Рост террора как со стороны радикальных оппозиционных групп, так и со стороны диктатуры усиливали неуверенность в возможности мирного перехода к демократии. Но епископат продолжал призывать и оппозицию, и режим к примирению и консенсусу. По предложению кардинала Фресно в 1985 г. было заключено «Национальное соглашение о переходе к демократии», которое объединило демократические левые силы, политический центр и демократические правые силы. Усилия церкви были направлены на укрепление развития мирного политического процесса в сторону перехода к демократии, ухода от сценария прямого столкновения оппозиции с режимом.
Постепенно от агитации к «свободным выборам» и отказу от Конституции 1980 г. оппозиция перешла к борьбе за демократизацию в рамках, созданных режимом. В июне 1988 г. было создано объединение из 16 оппозиционных партий, которые призвали к участию в плебисците, назначенном режимом на октябрь этого года. Предполагался выбор между голосованием «за», что означало продолжение правления Пиночета и преемственность режима, и голосованием «против», которое подразумевало отказ от него и назначение выборов на конец 1989 г. Предполагая, что результаты этого плебисцита в огромной степени зависят от мирной направленности процесса, церковь настаивала, чтобы режим принял ряд мер, которые бы гарантировали легитимность референдума.
После того как 54,68% голосовавших высказались против Пиночета и диктатуры, стало ясно, что объединенная оппозиция способна эффективно бороться на поле диктатуры. Этот результат был первым в цепи событий, которые привели демократические силы к победе на президентских выборах 14 декабря 1989 г., на которых кандидат от оппозиции, христианский демократ Патрисио Эйлвин, набрал 55,2% голосов. Победа оппозиционного движения, для которой так много сделала католическая церковь, означала закат диктатуры и укрепление мирного и институционального пути к демократии. «Взгляды церкви на проблему консенсуса и ее план цивилизованных действий для решения конфликта, без сомнения, сильно повлияли на политическую деятельность населения, своей последовательной защитой прав человека и своей пастырской деятельностью в защиту униженных и преследуемых
этот институт добился высокой степени моральной легитимности», — подчеркивает автор в заключение (с.222).
Церковь являлась единственным институтом, который мог требовать отчета и от оппозиции, и от военного режима и который мог призвать их искать мирный путь консенсуса, позволяющий избежать социального насилия (с.148-149). Церковь никогда не была нейтральной, она критиковала авторитарные структуры режима, его экономическую модель и систематические нарушения прав человека, формулировала этические и доктринальные основы демократической перестройки общества, которые бы базировались на идее справедливости, солидарности, примирения и консенсуса. Отсюда и проистекал постоянный и все углубляющийся конфликт церкви как института с военным режимом.
М.Н. Смелова
