CC BY
10
СОЦИОЛИНГВИСТИКА
2000.03.017. ПРОБЛЕМЫ ДИСКУРС-АНАЛИЗА В ИССЛЕДОВАНИЯХ МАРТИНА РАЙЗИГЛЯ. (Обзор).
Мартин Райзигль - науч. сотр. Ин-та языкознания Венск. ун-та, специалист в обл. прагмалингвистики, прикладного языкознания и политической риторики.
Подход с позиций дискурс-анализа к вопросам функционирования языка в современном обществе позволяет рассмотреть как общие проблемы языкознания (например, роль языка в формировании национальной идентичности, манипулятивного речевого воздействия), так и более частные, но тем не менее существенные для протекания конкретных речевых актов вопросы, например, роль междометий, функциональная специфика которых исследована далеко не достаточно.
Будучи специалистом в области прагмалингвистики и политической риторики и при этом австрийским ученым, М.Райзигль сосредоточивает свое внимание на проблемах современной политической коммуникации в Австрии и участии массмедиа в ней. Он входит в состав исследовательской группы, которая под руководством проф. Р.Водак (Венск. ун-т) и при поддержке Международного исследовательского культурологического центра (Вена) (Internationales Forschungszentrum Kulturwissenschaften) проанализировала языковые способы формирования и выражения внутринационального единства (innernationale Gleichheit), т. е. исследовала дискурсивные стратегии формирования национальной идентичности.
Исследование было проведено на материале:
1) торжественных речей ведущих австрийских политиков по поводу 50-летия Второй Австрийской Республики в апреле и мае 1995 г.; 2) рекламных и газетных текстов, посвященных вступлению Австрии в Европейский союз; 3) групповых дискуссий и индивидуальных интервью по указанным вопросам.
В 90-х годах XX в. во множестве публичных выступлений понятие нации использовалось как ключевое, что и обусловило внимание к нему университетской исследовательской группы. В основе проведенного исследования лежит понимание нации как некоего ментального конструкта, "воображаемого сообщества", которое зафиксировано в сознании политических субъектов как суверенная и четко отграниченная политическая единица (Cillia, 1997, с.4; ср. также: Andersons 1988, C. 15.
Как подчеркивает в другой статье М.Райзигль, нация - это абстрактный политический конструкт, объединяющий якобы равных людей и совершенно не учитывающий их реального неравенства. Вера людей в существование нации сама становиться реальностью, которая структурируется дискурсивными средствами - языковыми и зрительными (Ке181ё1, 1998, с. 219).
В центре развернувшейся дискуссии по вопросу национальной идентичности находятся два понятия:
1) государственная нация" (81аа18паИоп), в основе которого лежит признак сознательного волеизъявления граждан (т.н. французская модель); 2) культурная нация" (Ки1Шгпа1юп), в основа которого лежит признак этнического, культурного и языкового своеобразия населения, живущего на данной территории (т.н. немецкая концепция нации). Как отмечают К.Либхарт и М.Райзигль в статье "Языковое воплощение типичного австрийца при дискурсивном построении национальной идентичности" (ПеЪИаП, Reisig1 1997, с. 140-141), несмотря на реальность существования этих особенностей, как критерии для определения нации они оказываются недостаточно четкими. Кроме того, определение нации с позиций этнокультурной специфичности отвергается подавляющим большинством современных историков, этнографов и лингвистов еще и как скомпроментированное национал-социалистами в целях проведения расистской политики. Данные социологических опросов также подтверждают, что почти три четверти населения Австрии считают себя "государственной нацией" и поэтому отдают предпочтение ее политическому определению. Соответственно, серьезные политики стараются открыто не использовать этнокультурную аргументацию в своих публичных выступлениях, даже подчеркивая неоправданность постановки знака равенства между этническими и государственными границами. Тем не менее имплицитно такая аргументация используется, т. е. акцент делается на политическом или на этнокультурном аспекте при обсуждении вопроса о национальной идентичности в зависимости от того, говорится ли об этом в день годовщины Республики или же на открытии международного музыкального фестиваля или крупного спортивного мероприятия.
В статье М.Райзигля "50 лет Второй Республике: О дискурсивном конструировании австрийской идентичности в политических юбилейных речах" сообщается, что использование понятий "культурной" и "государственной" нации весьма последовательно характеризуют
выступления представителей различных в плане мировоззрения политических партий. Так, на праздновании Общеевропейского дня миpa (Friedens- und Europafeier) в Ульрихсберге, для чего собирается вполне определенная австрийская публика (в первую очередь, бывшие солдаты вермахта и члены "цветных студенческих корпораций (farbentragende Studentenverbindungen; они различаются цветом форменных фуражек), часто звучат речи, в которых подчеркивается общность великогерманской культуры (Reisigl, 1998, с. 231). Автор констатирует, что аксиологическая окраска определения нации зависит от мировоззренческих позиций оратора, т.е. одно и то же слово может быть и лозунговым (Fahnenwort), т.е. положительно окрашенным, и стигматическим (Stigmawort), т.е. словом с резко отрицательной окраской. В целом после 1945 г. понятие "культурная нация" приобрело в Австрии преимущественно отрицательный оттенок из-за того, что оно ассоциировалось с великогерманской культурной традицией.
М. Райзигль и его коллеги по исследовательскому проекту считают национальную идентичность одной из специфических форм социальной идентичности, которые создаются, воссоздаются, трансформируются и разрушаются с помощью дискурсивно-речевых средств и приемов, большинство из которых основано на метафоре строительства. Национальная идентичность трактуется также как habitus, т.е. как некий формирующийся в процессе социализации личности комплекс общих или сходных представлений, схем восприятия, эмоциональных установок и способов поведения (ср. также: Bourdieu, 1993; 1994), основывающийся на общности истории, культуры, языка. Этот комплекс является основой для внутригруппового объединения и солидаризации индивида со своей группой ("наши"), однако он же позволяет отторгнуть "чужих" ("ненаших"). Отмечается нередкое смешение понятий habitus и "национальный характер". Так, например, распространенное стереотипное представление об австрийском добродушии (Gemütlichkeit) часто связывается с национальным хабитусом австрийцев, как будто все они воплощают эту черту. По мнению М.Райзигля, этот стереотип лишь постольку связан с хабитусом австрийцев, поскольку очень многие из них "считают содержательное наполнение этого представления типично австрийским феноменом" (Reisigl, 1998, с. 233).
Языковые средства создания национальной идентичности используются преимущественно таким образом, что подчеркивается внутринациональное единство, различия же затушевываются. По мнению
же участников проекта, единой национальной идентичности в экзистенциалистском смысле слова не существует: в зависимости от ситуации и обсуждаемой темы средствами языка конституируются различные виды национальной идентичности. Отсюда делается вывод, что национальная идентичность - это динамичный, изменчивый и амбивалентный феномен (Cillia 1997, с. 5).
В известной степени, национальная идентичность, национальная гордость и национальное сознание есть результат идеологической и политической манипуляции, которая изначально выступает как petito principii, т.е. аргумент, основанный на выводе из положения, которое само еще требует доказательства, считает М.Райзигль. Так, с помощью языковых средств внушается, что вне речи "реально" и "объективно" существует то, что сконструировано лишь языковыми средствами. Огромную роль играют при этом мультимодальные дискурсивные варианты разработки понятия "нация". При этом дискутируются следующие основные темы: 1) homo nationalis, 2)общая политическая история, 3)общая культура, 4)общее настоящее и будущее, 5)общая территория (Liebhart, Reisigl, 1997; Zur diskursiven). Эти темы обязательно присутствуют в торжественных речах политических деятелей. Как подчеркивает М.Райзигль, такие речи вписываются в интерпретационный ритуал воспоминаний (interpretatives ritualisiertes Erinnern) (Reisigl, 1998, с. 217), целью которого является легитимизация определенных фрагментов австрийской истории. Для этого отбираются такие аффирмативные элементы (исторические факты), которые могут служить обоснованием сегодняшних интересов определенных политиков и соответственно этим интересам подаются и интерпретируются. Речи в честь памятных дат обладают рядом специфических признаков: они произносятся "в экзотерическом пространстве коллективной политической самопрезентации (exoterisches Handlungsfeld der kollektiven politischen Selbstdarstellung) и одновременно в сфере политической манипуляции общественным мнением, в сфере рекламы (там же, с . 215). В типологическом отношении они в высшей степени эпидейктичны.
Такие речи являются одним из средств формирования дискурса австрийской национальной идентичности, для чего используются вполне определенные речевые стратегии (там же, с. 234-235; Cillia, 1997, с. 8-12):
1) стратегия унификации (президент Т.Клестиль: "Давайте вместе трудиться на благо нашей любимой родины, Австрийской Республики!");
2)стратегия позитивной самопрезентации (бывший канцлер Фр.
Враницкий, утверждая, что жизнь в Австрии никогда раньше не была так хороша, постоянно употреблял лозунговые слова и выражения типа "социальная и экономическая стабильность", "благосостояние", "свобода", "демократия", "терпимость"; 3)стратегия подчеркивания преемственности и единения (часто используется метафора лодки: "Мы все сидим в одной лодке"); 4)стратегия оправдания некоторых явлений прошлого (например, австрофашизма) с целью "сохранения лица нации»; 5)стратегия трансформации с целью изменения отношения австрийцев к некоторым устоявшимся признакам австрийской идентичности (в частности, к "вечному нейтралитету", целесообразность сохранения которого подвергается сомнению в изменившейся политической ситуации); 6) деструктивная стратегия (тесно связанная со стратегией трансформации), нацеленная на полное разрушение главных политических мифов; так, Й.Хайдер разрушает традиционное высокое мнение австрийцев о Карле Реннере, обвиняя его в пособничестве аншлюссу и выгораживая тем самым Курта Вальдхайма (и все "поколение солдат второй мировой войны"), репутация которого сильно пострадала, когда были найдены свидетельства его нацистского прошлого.
Более частным проблемам лингвопрагматики ("функциональной прагматики" в терминологии автора) посвящена монография М.Райзигля "Производные междометия: опыт дискурсивно-аналитического подхода" (Reisigl, 1999). По мнению автора, производные междометия, т.е. единицы, в основе которых лежат автосемантичные слова (в первую очередь, имена существительные и глаголы) или композиты/словосочетания (типа Gottogott "Господи Боже", Jessusmaria "Матерь Божья", sieh da "смотри-ка") и которые противопоставляются т.н. первичным междометиям, изучены совершенно недостаточно (см. также: Reisigl 1997, с. 89).
В книге дается подробный исторический экскурс, анализируются концепции языковых функций, существенные для разработки проблемы вторичных междометий. Четкая дифференциация первичных и производных междометий была впервые проведена Вильгельмом Вундтом в первом томе его "Народной психологии" (Wundt, 1990, с. 303). Под первичными междометиями он понимал сохранившиеся в языке фрагменты естественных звуков, которые прерывают речевой поток. Естественными звуками Вундт называл звуки голосов животных и человека, предшествовавшие вербальному языку (oh, au, he, weh, ei). К
вторичным междометиям Вундт относит высказывания типа "черт возьми", "о, небо", характеризуя их как "чисто эмоциональные высказывания, облеченные в языковую форму" (там же, с. 304).
Притом, что каждая эпоха в развитии человеческого общества накладывает свой отпечаток на язык и его элементы, в том числе и на производные междометия, в целом, отмечает М.Райзигль, наблюдается постепенное вытеснение первичных междометий производными (Reisigl, 1999, с. 14), в которых буквальное значение вытеснено в "семантический андеграунд" и заменено одним или несколькими функциональными значениями (там же, с. 27).
Очень большое внимание уделено концепции Карла Бюлера, который считал, что первичные междометия выполняют только изъявительную/экспрессивную функцию (Kundgabe- oder Ausdrucksfunktion), но не номинативную (Nennfunktion) (Buhler 1920, с. 10). Термин "производные междометия" в работах Бюлера не встречается, но само явление описано под названием "почти чистые апеллятивы" (nahezu reine Appellworter) (Buhler 1969, с. 112). В то время как настоящие вербальные императивы и вокативы выполняют исключительно репрезентационную функцию (Darstellungsfunktion), в апеллятивах типа geh в выражении Geh bleib da! "Да иди ты, оставайся!" и тем более в образованиях типа halloh, he, pst момент репрезентации оказывается абсолютно стертым, так что трудно сказать, эквивалентны ли они вокативам или императивам или же обоим одновременно.
В дальнейшем в истории языкознания неоднократно предпринимались попытки развития бюлеровской органон-модели языка, причем высказывались и некоторые соображения по поводу междометий. Венский психолингвист Фридрих Кайнц, в частности, рассматривая вопрос о междометиях, добавил к дихотомии Вундта дихотомию "диалогические-монологические междометия" (Kainz, 1967). А.Неринг (Nehring, 1963), он pазличaeт два аспекта междометий: указательный и знаковый. Р.Якобсон (Jakobson, 1989), разработавший теорию шести языковых функций, соотносит междометия с эмотивной функцией. Особую эвристическую ценность М. Райзигль видит в концепции Д.Хаймса (Hymes, 1971), который считает, что междометия никогда не выполняют только одну функцию (например, экспрессивную), никогда не определяются только одним фактором коммуникации (например, отправителя или получателя). Будучи использованы в специфическом ситуативном контексте, они могут выполнять одновременно, например,
экспрессивную, конативную и фатическую функцию. Это явление М.А.К.Хэллидей впоследствии назвал "функциональной полифонией" (Halliday, 1973).
На основе критического анализа концепций вышепере-численных авторов М.Райзигль различает следующие функции производных междометий (они представлены в виде таблицы (Reisigl, 1999, с. 80; Reisigl, 1997, с. 96): 1) интерперсональную (экспрессивную, апеллятивную); 2) интраперсональную (автоэкп-рессивную,
автоапеллятивную); 3) текстуальную (темарематической индикации и структурноорганизующую). Особый интерес в плане дискурс-анализа представляет собой последняя функция: использование слушателем производного междометия однозначно маркирует рему (если он слышит новую для себя информацию) или тему (если сообщаемое воспринимается им как нечто само собой разумеющееся). Кроме того, вторичные междометия сегментируют текст, т.е. выступают в роли вербальных знаков препинания.
В монографии М.Райзигля четко дифференцируются два часто отождествляемых явления: идеофоны (звукоподражательные слова) и междометия, так как идеофоны часто трактуются как один из видов междометий. М.Райзигль считает, что идеофоны сохраняют свое значение при изменяющейся интонации, т. е. они выполняют репрезентативную функцию, в то время как значение междометий зависит от интонации. Кроме того, производные междометия активно интегрируются в синтаксические структуры как наречия.
Список литературы
1. Anderson B. Die Erfindung der Nation: Zur Karriere eines folgenreichen Konzepts. -Frankfurt a. M.; N.Y., 1988. - 214 S.
2. Bourdieu P. Zur Soziologie der symbolischen Formen. - Frankfurt a.M., 1994. - 360 S.
3. Bourdieu p. Soziologische Fragen. - Frankfurt a. M., 1993. - 269 S.
4. Bühler К. Die Axiomatik der Sprachwissenschaften / Einl. u. Komment. Stroke E. -Frankfurt a. M., 1969. - 284 S.
5. Bühler K. Kritische Musterung der neueren Theorien des Satzes // Indogerm. Jb. -Strassburg, 1920. - Bd. 6. - S. 1-20.
6. Wodak R. "Man soil nicht, man kann nicht, man muß sogar stolz darauf sein, Österreicher zu sein": Zur diskursiven Konstruktion der österreichischen Identitat / Cillia R.d., Hofstatter K., Kargl M. et al. // Wiener ling. Gaz. - Wien, l997. - Ht. 60/61. - S. 3-23.
7. Halliday M.A.K. Explorations in the functions of language. - L., 1973. - 314 p.
8. Hymes D. The ethnography of speaking // Antropology a. human behavior. - Wash., 1971. -S. 13-53.
9. Jakobson R. Linguistik und Poetik // Jakobson R. Poetik: Ausgew. Aufsätze, 1921-1971. -Frankfurt a. M., 1989. - S. 83-121.
10. Kainz Fr. Psychologie der Sprache. - Stuttgart, 1967. - Bd 1.: Grundlagen der allgemeinen Sprachpsychologie. - 296 S.
11. Liebhart K., Reisigl M. Die sprachliche Verfertigung .des "österreichischen Menschen" bei der diskursiven Konstruktion nationaler Identität // Dokumentation 5: Ästhetik und Ideologie: Klagenfurt, 3.-4. Okt. 1996; Aneignung und Sinngebung: Salzburg, 10.-11. Okt. 1996; Abgrenzung und Ausblick: Wien, 25. Okt. 1996. - Wien, 1997. - S. 139-162.
12. Nehring A. Sprachzeichen und Sprechakte. - Heidelberg, 1963. - 272 S.
13. Reisigl M. 50 Jahre Zweite Republik: Zur diskursiven Konstruktion der österr Identitat. in polit. Gedenkreden // Fahnenwörter der Politik: Kontinuitäten u. Bruche. - Wien, 1998. - S. 217-252.
14. Reisigl M. Sekundäre Interjektionen: Eine diskurs-analytische Annäherung. - Frankfurt a. M., 1999. - 259 S. - (Arbeiten zur Sprachanalyse; Bd 33).
15. Reisigl M. "Teixl, die Frage hab ich mir nie gestellt": Zur diskursiven Multifunktionalität sekundärer Interjektionen // Wiener ling. Gaz. - Wien, 1997. - Ht. 60/61. - S. 89-112.
16. Wundt W. Volkerpsychologie: Eine Untersuschung der Entwicklungsgesetze von Sprache, Mythos u. Sitte. - Leipzig, 1990. - Bd 1: Die Sprache. - 328 S.
17. Zur deskursiven Konstruktion von nationaler Identität / Wodak R., de Cillia R., Reisigl M. et al. - Frankfurt a. M., 1998. - 308 S.
H.H.Tpowuna
