CC BY-NC-ND
135
С.Ю. Серёгичев
РАЗДЕЛ СУДАНА: ПРОИГРЫШ ИЛИ ПОБЕДА СУДАНСКИХ ИСЛАМИСТОВ?
Статья посвящена анализу связей между разделом в январе-июле 2011 г. Судана на Республику Южный Судан (РЮС) и Республику Судан (РС) и дальнейшими перспективами развития одной из ключевых сил нынешнего суданского общества - исламо-фундаменталистского движения. Актуальность темы обусловлена тем, что на протяжении как минимум всей второй половины прошлого столетия суданские исламисты упорно стояли на позициях сохранения единого исламо-арабского Судана, выстроив на этом фундаменте свою идеологию и политическую практику. Отсюда и возникают два главных вопроса статьи: верен ли тезис «Образование РЮС есть Ватерлоо суданских исламистов» и каковы будут последствия этого «Ватерлоо» для исламо-фундаменталистского движения в Судане?
Ключевые слова: Республика Южный Судан, Республика Судан, исла-мо-фундаментализм, «Новый Судан», Джон Гаранг.
Череда воистину эпохальных событий суданской политической жизни, произошедших в первой половине 2011 г. (референдум о самоопределении Южного Судана и провозглашение его независимости), подвела черту под историей прежней Республики Судан, начавшейся в ночь с 31 декабря 1955 г. на 1 января 1956 г. и завершившейся 9 июля 2011 г.
Отделение Юга от Севера помимо множества насущных политико-административных вопросов (проблема Абъейя, урегулирование в Дарфуре, сотрудничество между Хартумом и Джубой в нефтедобывающей отрасли и др.) поставило перед специалистами
© Серёгичев С.Ю., 2012
Раздел Судана..
по Судану и весьма каверзный вопрос: можно ли считать возникновение Республики Южный Судан (РЮС) оглушительным поражением суданского исламо-фундаменталистского движения или нет? Каковы будут последствия раздела страны для политических перспектив суданских исламистов?
На первый взгляд ответы на этот вопрос просты и очевидны: конечно, это самое тяжелое поражение, которое когда-либо с 1954 г. (времени формирования первых ячеек суданских «Братьев-мусульман») терпели суданские исламисты, и, следовательно, в качестве последствий надо указать возможное снижение их общественной популярности. Ведь южносуданский регион на протяжение более чем полувековой истории Республики Судан был местом приложения политических сил и талантов как гражданских, так и военных руководителей страны, мерилом профпригодности активистов исламо-фундаментализма, в том числе и их бессменного лидера Хасана ат-Тураби.
В течение всей второй половины прошлого столетия в отношении проблемы Юга, заключавшейся в желании и стремлении населения региона жить по своим правилам и законам, а не по исламскому кодексу Хартума, готового ради этого даже отделиться от Севера, что в итоге и произошло, у центральных властей страны существовал только один подход - «Судан есть и будет оставаться единым государством».
В этом были едины и традиционалисты («Аль-Умма», ЮДП, братства «Аль-Ансар» и «Аль-Хатмийя»), и военные (Аббуд, Ни-мейри и аль-Башир) с исламистами (Хасан ат-Тураби). Различия были лишь в нюансах данного единства: традиционалисты и военные долго ратовали за унитарное устройство, а исламисты - за федерацию.
Помимо безоговорочной до 2005 г., когда было подписано Всеобъемлющее мирное соглашение, позиции традиционалистов, военных и исламистов по вопросу суданского единства, все эти три ключевых полюса политических сил страны объединяло еще и признание незыблемости исламо-арабского характера Судана.
Определение Судана как единой исключительно арабо-мусуль-манской страны категорически не устраивало южан, большинство которых африканцы, исповедующие христианство и отправляющие при этом еще и различные языческие культы.
Собственно в этом, как считают американские ученые, и была важнейшая причина двух гражданских войн Юга и Севера: «конфликт в Судане не исключительно региональный и также не ис-
С.Ю. Серёгичев
ключительно религиозный, вызванный колоссальными размерами страны <...> современный конфликт разожжен громадной разницей между историческими идентичностями [имеется в виду историческая идентичность южан, полагающих, что именно они исконные суданцы, а северяне лишь потомки пришлых арабо-мусульманских захватчиков с Севера, и историческая идентичность северян, считающих себя «отцами» суданской исламской государственности и национальности и пытающихся «научить» этому строптивых южан. - С. С.] <...> здесь нет объединяющей идентичности; разнообразие - основа разделения страны»1.
Именно поэтому самым надежным способом на протяжении 1956-2005 гг. «навечно» привязать бунтующий Юг к остальному Судану была, по мнению официального Хартума, принудительная, насильственная исламизация и арабиизация этой части территории страны.
Яркий тому пример - программа Садыка аль-Махди (глава партии «Аль-Умма», премьер-министр Судана в 1986-1989 гг.) по исламизации и арабиизации Юга Судана, для чего было необходимо осуществить на практике целый комплекс политических, экономических, социальных и даже культурных мер:
1. «Метод взаимных отношений» - использование взаимных разногласий между южносуданскими лидерами, в частности между членами кочевых и земледельческих племен, установление между ними и Хартумом взаимных отношений.
2. «Метод ассимиляции» - строительство исламских школ и использование северян-торговцев для поселения их в центральных районах Южного региона с целью смешения с автохтонным населением.
3. «Метод экономического привлечения» - реализация на Юге экономических проектов на условиях финансирования и управления их северосуданскими арабами. Такой подход к развитию региона неизбежно вызовет у южан интерес к Северу, да и всему арабскому миру в целом.
4. «Метод дестабилизации» состоял в расселении большого количества южан на Севере, чтобы они привыкли к северянам, растворившись среди них и потеряв точки опоры в лице своих традиционных племенных институтов, которые на Севере не могут действовать.
5. «Метод атаки на христианскую этику» - привитие южанам новой ментальности, которая бы отвергала мысль о том, что северяне - злейшие враги южан. Распространение мысли о том, что
Раздел Судана..
южане и северяне все вместе являются жертвами империализма и белой цивилизации. Усвоение южанами этого постулата побудило бы их искать справедливость в исламе2.
Фактически вся политическая история современного Судана во многом сводилась к борьбе Хартума за полный контроль над Южным регионом. Последний же долгое время воспринимался правящей элитой Севера в качестве своей внутренней колонии, которой стоит управлять по принципам, успешно применявшимся еще британцами в период их господства в стране (1899-1956).
Вот почему возникает иллюзия легкого и простого ответа на поставленный в начале статьи вопрос. Действительно, раз Юг таки отделился, значит, сделать его составной частью арабо-мусульман-ского Судана у северян не получилось, а следовательно, исламисты, так ратовавшие за это, безусловно проиграли и лишатся части симпатий населения Севера.
Но это лишь одна сторона суданской медали, а вот другая заставляет нас усомниться в полном сокрушительном поражении суданского исламо-фундаментализма и его идейно-политических установок и, соответственно, в падении рейтинга доверия к исламистам. Эта иная сторона в свете последних грандиозных суданских событий все больше и больше уходит в историческую тень, но мы, невзирая на это, обязаны ее учитывать.
Речь здесь идет о бесславно канувшем в Лету проекте «Новый Судан». Он разрабатывался и претворялся в жизнь под руководством выдающегося суданского, а не столько южносуданского, как мы обычно привыкли себе его представлять, общественно-политического деятеля Джона Гаранга де Мабиора (в 1983-2005 гг. лидер СНОД/СНОА, с 9 по 30 июля 2005 г. вице-президент Судана).
Суть данного проекта была в том, чтобы построить в стране новое «суверенное, демократическое, децентрализованное, поликультурное, многоязычное, полирасовое, полиэтническое и поликонфессиональное» государство3. «Новый Судан» Гаранг прямо противопоставлял «Старому Судану», обществу, построенному на основе «расизма, религиозного фундаментализма, сектантства, трайбализма, рабства, апартеида, или диктатуры (пролетариата, генерала или муллы)»4.
Именно проект создания «Нового Судана» большинство южан в 1990-е - первой половине 2000-х годов считало единственно разумной альтернативой многолетнему противостоянию Юга и Севера, унесшему миллионы жизней.
С.Ю. Серёгичев
Заключение в январе 2005 г. Всеобъемлющего мирного соглашения (ВМС) и вступление в силу в июле того же года Временной конституции Судана (ВКС), содержащей базовые положения проекта «Новый Судан», в глазах большинства суданцев выглядело как долгожданный конец арабской гегемонии Хартума, убивавшей до этого всю суданскую цивилизацию и государственность.
Казалось, что еще чуть-чуть и «Новый Судан» станет заурядной реальностью, о которой мечтало не одно поколение суданцев. Но новым Судан так и не стал. Вместо этого страна в 2005-2011 гг. фактически распалась на Северный, Центральный, Южный Судан и Дарфур.
Северный и Центральный Судан продолжают жить в соответствии с собственными представлениями об арабо-суданской цивилизации, где араб-мусульманин и суданец одно и то же.
Юг же, уставший ждать, пока северяне переменят свои вышеуказанные подходы к национальной политике, отделился от Севера, дабы сохранить свою национальную идентичность (это фактически поражение и гибель гаранговского «Нового Судана»), с определением которой у южан тоже много проблем.
Дарфур же в настоящее время стоит на исторической развилке: то ли ему следовать примеру южан и отделяться от Хартума5, то ли продолжать дальше деградировать, надеясь на то, что очередное мирное соглашение повернет этот процесс вспять.
Крах так и не успевшего воплотиться в реальность «Нового Судана» по большому счету можно объяснить двумя важнейшими причинами.
Во-первых, это, безусловно, следствие категоричной позиции Хартума, желающего сохранить свою арабо-суданскую цивилизацию в формате Исламской республики Судан и рассматривающего ВМС и ВКС как временные тактические уступки южанам, сделанные с целью недопущения развала страны. Отсюда и знаменитый рефрен «пятилетки» ВМС: «Давайте сделаем единство Судана привлекательным для всех его граждан», - ставший к 2010 г. заклинанием, правда, не работающим.
По логике северосуданской арабо-мусульманской элиты, после того как вышеупомянутая священная мантра вкупе с ВМС и ВКС должны были предотвратить распад единого Судана, последний трансформировался бы в уже вышеупоминавшиеся «независимое, суверенное государство. демократическую, децентрализованную, поликультурную, многоязыковую, полирасовую, полиэтническую, поликонфессиональную страну».
Раздел Судана..
При этом это должна была быть исламская «поликонфессио-нальность» и «демократия по ат-Тураби», но, разумеется, без самого ат-Тураби, зато во главе с защитником национального единства, разыскиваемым Международным уголовным судом за свои многочисленные дарфурские «подвиги», Омаром аль-Баширом или его наследником/преемником.
Наконец, во-вторых, не меньшая, чем на Севере, доля ответственности за выхолащивание и смерть главной идеи Джона Гаранга лежит и на его родном Юге, вернее его руководстве. Оно так и не сумело за шесть лет с момента подписания ВМС радикально переломить ситуацию в регионе, начать решительное его возрождение, реализуя через это то, что их вождь Гаранг и называл (возможно, под впечатлением от «Нового курса» Франклина Делано Рузвельта, изменившего во многих вещах до неузнаваемости США в 1930-х годах) «Новым Суданом».
Но Гаранг, а уж тем более Сальва Киир, явно не Рузвельт, а потому то, что удалось сделать с Америкой ее 32-му президенту, оказалось совершенно невозможным для 1-го и 2-го президентов Южного Судана: Гаранг погиб 30 июля 2005 г. в результате катастрофы вертолета, Киир же оказался не столь искушенным политиком, как его предшественник, и вместо активного руководства процессами развития региона увяз в антикоррупционной борьбе и многочисленных схватках за власть, идущих между его высокопоставленными подчиненными, как правило, из силового блока.
К тому же не стоит забывать, что Южному Судану пока еще очень далеко до основных социально-экономических и общественно-политических показателей США 1930-х годов.
В столь непростой ситуации Кииру и его ближайшему окружению, чтобы удержаться у власти, а только так на «демократическом» Юге можно сохранить свои жизнь и собственность, пришлось пойти на веками проверенный прием: «разделяй и властвуй», то есть представить в глазах южносуданцев дело таким образом, что вновь, как и десятилетия назад, во всем виноват Хартум, а потому путь к счастью, свободе и комфорту лежит через «горькую» участь отделения Южного Судана от Северного.
Тем более что независимости реально жаждало абсолютное большинство южан (1,17 % южан отдали предпочтение единству страны, а 98,83 % - отделению Юга от Севера6), уверенное в том, что под одной общей «крышей» им с северянами не ужиться, ибо последние ни за что не пойдут на секуляризацию своего общества и государства.
С.Ю. Серёгичев
Таким образом, получается, что в случае успешной реализации проекта «Новый Судан» апологеты «старого», «доброго» исла-мо-арабского Судана потеряли бы свою родину, которая в случае полной реализации идей Гаранга изменилась бы до неузнаваемости. Этого не произошло: «Новый Судан» умер в «младенчестве», распавшись на африкано-христиано-анимистский Юг и арабо-му-сульманский Север.
С этой точки зрения тезисы о сокрушительном поражении суданских исламистов в связи с провозглашением РЮС и уменьшении их политической роли в жизни страны уже не так убедительны, как то казалось поначалу. Уместнее всего события переходного периода ВМС 2005-2011 гг. назвать неким подобием растянутого на шесть лет суданского «Бородино»: битву за единство страны исламисты проиграли, но ценой этого поражения сохранили арабо-му-сульманское государство на Севере, не допустив его превращения в светское и демократическое, как того хотел Гаранг и его соратники.
В пользу этого говорит и высказывание аль-Башира о том, что «неправильно утверждать, будто я не знаю, что суданский народ является полирасовым и поликонфессиональным, а потому шариат будет основным источником для законотворчества <...> и арабский язык будет официальным языком государства, как это будет оговорено в новой конституции»7.
Та новая конституция, о которой в конце 2010 г. говорил аль-Башир, должна будет появиться в случае, «если Южный Судан отделится», так как, по мысли суданского президента и его ближайшего окружения, ВКС нужна была в первую и последнюю очередь для удержания Юга с его колоссальными нефтяными полями в составе единого Судана.
Более того, у ат-Тураби и его активистов, которые с 2000 г. находятся в оппозиции президенту аль-Баширу, в связи с образованием РЮС появился новый серьезный повод для критики нынешнего хартумского режима, не уберегшего от развала вверенную ему еще в 1989 г. страну.
Самое же интересное с точки зрения влияния последствий раздела Судана на политические позиции суданского исламо-фундаменталистского движения состоит в том, что сторонники ат-Тураби легко могут их использовать для рекламы возможностей и потенциала своего движения.
Ничего парадоксального в этом нет: исламисты в свете начавшейся на Юге интенсивной борьбы за места в высшем эшелоне политической власти РЮС и вызванной ею общей нестабильнос-
Раздел Судана...
тью, грозящей перерасти в полномасштабную гражданскую войну, могут без труда доказать эффективность их идейно-политических установок на Севере, где, невзирая на огромные проблемы, нет угрозы гражданской войны, так как общество консолидировано в рамках уммы.
В итоге, отвечая на поставленные нами в начале статьи вопросы о том, верен ли тезис «Образование РЮС есть Ватерлоо суданских исламистов» и каковы будут последствия этого «Ватерлоо» для исламо-фундаменталистского движения, стоит сказать, что ответы на них весьма неоднозначны.
С одной стороны, сторонники ат-Тураби, конечно, проиграли, не сумев удержать Юг в лоне исламо-арабской цивилизации, хотя именно на принципе защиты единства страны под эгидой арабо-мусульманской государственности долгое время базировались идейно-политические установки исламского фундаментализма в Судане.
Но с другой стороны, суданские исламисты не только сохранили арабо-мусульманскую цивилизацию на Севере от угрозы трансформации в «Новый Судан». При этом практика и идеология сторонников ат-Тураби стали еще выигрышнее смотреться на фоне боев за власть в РЮС, принимающих форму все более и более кровопролитных вооруженных столкновений, так как они не допускают развития событий по подобному сценарию в Северном и Центральном Судане.
В свете последнего момента вряд ли можно говорить о сколько-нибудь серьезном падении общественно-политического авторитета суданских исламистов в связи с провозглашением независимости Южного Судана. Исламисты уже в 1980-е стали неотъемлемой важной частью суданской внутренней и внешней политики и будут оставаться таковой, пока Республика Судан является исламо-арабским государством.
Примечания
Цит. по: Brown R.L. American Foreign Policy Toward the Sudan. From Isolation to Engagement. Washington, 2003. P. 9.
Тихомиров Н.К. Региональные конфликты. Проблема Юга Судана. М., 2006. С. 123.
2
C.ro. CepermeB
3 The Interim National Constitution of the Republic of the Sudan 2005 // The UN Refugee Agency. URL: http://www.unhcr.org/refworld/docid/4ba749762.html. P. 3.
4 Sudan Peoples' Liberation Movement. URL: http://www.splmtoday.com.
5 Self-determination emerging as an option for Darfur: JEM // Sudan Tribune. 04.08.2010.
6 Southern Sudan Referendum Final Results Report. Southern Sudan Referendum Commission. 07/02/2011 // Southern Sudan Referendum 2011. URL: http:// southernsudan2011.com/sites/default/files/Final_Results_Report_20110206_1512. pdf. P. 3.
7 KronJ. Islamic Sudan Envisioned if South Secedes // New York Times. 20.12.2010; Bashir's position on Islamic state threatens peace talks - Darfur rebels // Sudan Tribune. 21.12.2010.
