CC BY
61
Рис. 6. Печь в трапезной Спасской церкви из Зашиверска. Общий вид. Реконструкция
А.Ю. Майничевой, И.С. Степанцова
УДК: 392.9.
ББК:63.52
Л.О. Понедельченко, г. Новосибирск Научный руководитель: А.Ю. Майничева
Памятники деревянного зодчества Историко-архитектурного музея Института археологии и этнографии СО РАН как символы освоения русскими Сибири
Аннотация
В статье рассматривается символическое значение объектов деревянного зодчества, выбранных в качестве экспонатов для Историко-архитектурного музея Института археологии и этнографии СО РАН. Раскрывается значение данных памятников в качестве культурных символов в процессе реконструкции этнической идентичности русской культуры в городских условиях. Демонстрируется возрождение интереса современных горожан к быту русского населения в период хозяйственного освоения Сибири.
Ключевые слова: символы, этническая идентичность, маркеры культуры, музей под открытым небом.
История освоения Сибири вот уже многие десятилетия является предметом исследования историков, этнографов, археологов, политологов, экономистов, демографов и других представителей научного сообщества в России и за ее пределами. Ежегодно публикуются новые
исследования в данной области, снимаются документальные и художественные фильмы, проводятся выставки, призванные пробудить интерес современных людей к истории страны.
В данной статье на примере объектов деревянного зодчества, выбранных в качестве экспонатов для Историко-архитектурного музея под открытым небом Института археологии и этнографии СО РАН, будет рассмотрено утверждение культурных символов и маркеров этнической идентичности русских на фоне возрождения интереса современных горожан к истории освоения Сибири. Исследование проводилось среди посетителей музея в период 2013-2015 гг.
Возникновение музея связано с А.П. Окладниковым, по инициативе которого в 1970-х гг. на территории Новосибирского Академгородка был создан комплексный историко-архитек-турный музей под открытым небом. По первоначальному замыслу «музей задумывался как общесибирский, где кроме уникальных археологических находок, культовых и оборонных построек должны были быть собраны подлинные постройки, представляющие типичные для территориальных зон Сибири жилые и хозяйственные постройки» [1, с. 4]. В настоящее время экспозиция музея представлена археологическими объектами, памятниками деревянного зодчества и административно-выставочным комплексом, в котором развернута интерьерная выставка, отражающая внутреннее убранство русской избы.
В связи с изменениями в законодательстве Российской Федерации в 2009 г. была разработана и утверждена дирекцией Института археологии и этнографии СО РАН (ИАЭТ СО РАН) Концепция Историко-архитектурного музея под открытым небом ИАЭТ СО РАН, которая закрепила цели создания музея, его объекты, виды деятельности и перспективы дальнейшего развития. В ядро экспозиции вошли постройки «Церковь Спаса Нерукотворного образа — памятник федерального значения, уникальный образец русской деревянной архитектуры» [1, с. 6]; «Северная и Южная башни Казымского острога — объекты, обладающие признаками культурного наследия, памятники оборонного русского деревянного зодчества Сибири XVIII в.» [1, с. 7]; комплекс «Усадьба русского крестьянина Восточной Сибири», который «находится на открытой площадке в визуальной связи с Зашиверским и Казымским комплексами» [1, с. 8].
Важно понимать, что это не просто музеефицированные объекты деревянного зодчества; комплекс данных сооружений не случайно собран в одном месте и несет в себе определенное символическое значение. Концепция рассматривает данные здания как отражение форм освоения сибирских территорий, в каждом из которых изначально заложена определенная символика.
Для более глубокого осмысления необходимо рассмотреть каждый из комплексов памятников в качестве символа-маркера русской культуры. Все объекты имеют непосредственное отношение к колонизационным процессам, являясь частью русской культуры, принесенной в Сибирь. В данном случае особо важно не само здание как совокупность подлинных частей, из которого оно состоит, а отражение связи архитектуры «с историческим, социальным, этническим, геополитическим, природно-климатическим контекстами развития народа» [2, с. 70].
Так, например, комплекс сооружений Казымского острога относится к оборонительным сооружениям русского деревянного зодчества и в первую очередь является символом закрепления территории и местного населения под юрисдикцией Российской империи. Помимо военно-административного центра остроги олицетворяет начальный этап хозяйственного и экономического освоения русскими новых территорий Сибири. Нужно отметить, что под «русскими» местным населением воспринимались все переселенцы из-за Урала, подданные Российской империи.
Остроги были необходимы для обороны от аборигенного населения и сбора ясака. «В пе-
41
риод первоначальной колонизации территории Сибири вооруженных столкновений избежать не удавалось. Длительность конфликтов зависела от заинтересованности в стабильных связях с русской государственности и от угрозы со стороны третьей силы» [3, с. 331]. Казым-ский острог, исходя из дошедших до сегодняшнего дня сведений, выполнял функцию защиты местного населения от нападений северных кочевников. «Основной конфликт сосредоточился в отношениях между хантами и манси, с одной стороны, и ненцами — с другой» [2, с. 22]. В результате массовой христианизации обских угров конфликт усугубился идеологическим противостоянием этих народов в первой половине XVIII в. Решением данного противоречия занимались отряды русских служилых. Таким образом, на примере Казымского острога можно увидеть не только политическое, экономическое, но и дипломатическое (миротворческое) взаимодействие с местным населением.
Комплекс церкви Спаса Нерукотворного образа и звонницы — уникальный образец русской деревянной архитектуры — воплощает в себе другой аспект колонизационных процессов — духовный. За строительством оборонительного сооружения всегда следовало возведение часовни, молельного дома или небольшой церкви. В процессе дальнейшего административного развития остроги становились градообразующим ядром, а часовни в процессе реконструкций могли вырасти в храмовые комплексы. Православие, с одной стороны являясь государственной религией, в то же время выступало одним из аспектов административного присутствия русских на территории Сибири. «Действовал принцип — православный — значит свой, "государев"» [3, с. 332]. С другой стороны, религия — объединяющий фактор для всего восточнославянского населения, участвовавшего в освоении новых территорий Российской империи, обеспечивающий более комфортное существование в условиях инокультурной среды, суровых природно-климатических особенностей и сложностей взаимодействия с аборигенным населением.
На примере церкви Спаса Нерукотворного образа из города Зашиверска можно проследить развитие поселения от зимовья к городу, от часовни до храмового комплекса. «Так церковь во имя Всемилостивого Спаса Нерукотворного образа, построенная в первые десятилетия XVII в., отреставрированная на рубеже ХУШ-ХЕХ вв., отремонтированная в 1840-х гг., дошла до наших дней» [2, с. 52]. Теперь после реконструкции, в качестве музеефицированного объекта, церковь является отражением развития русской архитектурной традиции деревянных храмовых строений и одновременно символом духовного единства православных на территории Сибири.
Что касается комплекса «Усадьба русского крестьянина Восточной Сибири», то он воплощает в себе последний этап колонизационного процесса. Наличие подворий свидетельствует о развитии поселения. Кроме того, каждое подворье — это и совокупность хозяйственных строений, и отражение национального и культурного своеобразия, находящегося под воздействием природно-климатических, этносоциальных, этнокоммуникативных и прочих факторов. Состав и облик дворов отражали адаптационные процессы у русских переселенцев в Сибири, привнесение для комфортного существования в новых условиях необходимых изменений, например заимствованных у местного населения. Все эти особенности в архитектуре, ведении быта, духовной культуре постепенно стали типичны для переселенцев, а формирование нового мировоззрения привело к складыванию старожильческой культуры русских в Сибири.
Рассматривая символическое значение памятников архитектуры на территории музея под открытым небом ИАЭТ СО РАН, нельзя обойти вниманием восприятие этих объектов современным человеком. Автором были собраны интервью у посетителей музея во время проведения массовых мероприятий, приуроченных к празднованию Рождества и Масленицы, а также среди сотрудников Института археологии и этнографии, принимавших участие в празднованиях в качестве зрителей в период 2013-2015 гг.
42
Большинство информантов отмечает качественное отличие мероприятий в музее от празднований на других площадках. Вот некоторые из высказываний: «Мы с семьей регулярно посещаем празднование Масленицы в нашем городе начиная с 1999 г., за это время побывали в разных местах — и в городе, и в области, но такого, как здесь, нигде не видели. Узнали в прошлом году от знакомых, что в музее с церковью празднуют широкую Масленицу и решили в этом году посмотреть сами. Впечатления невыразимые, мы толком даже не знали, что этот музей работает, а тут такое мероприятие! Столько народу, весело и детям, и взрослым, вокруг старые здания, а главное, что не в городе, как-то интереснее, хотя программа везде одинаковая» [4, 2014 г.]; «раньше мы праздновали у ДК "Академия", а теперь уже второй год приезжаем в этот музей, народу с каждым годом больше, программа интересная, и песни, и игры, забавы для взрослых и детей и ощущения за городом необычные, столько наряженных людей, прям как в прошлом побывал» [4, 2015 г.]; «мы с женой сотрудники института, в предыдущие два года не могли посетить мероприятия из-за командировок, много раз слышали восторженные отзывы от коллег и друзей. Ощущение от мероприятия необычные, возникает иллюзия полного погружения в исторический контекст» [4, 2015 г.].
Исходя из результатов интервьюирования и наблюдения за посетителями во время их посещения музея, можно говорить о следующих тенденциях. Во-первых, наблюдается рост интереса среди населения г. Новосибирска к традиционным календарным праздникам, максимально приближенным к исторической действительности. Во-вторых, многие уделяют особое внимание к содержанию и форме подачи материала. Современным горожанам интересны игры, песни, одежда, пища, особенности проведения традиционных праздников в Сибири. В-третьих, создание особой среды реконструированными памятниками деревянного зодчества позволяет не только на короткое время погрузиться в исторический контекст, но и ощутить свою непосредственную причастность к русской культуре (в широком смысле).
Подводя итог, можно сказать, что символическое восприятие архитектурных памятников, выбранных в качестве экспонатов в Историко-архитектурном музее под открытым небом, состоит из нескольких уровней. Каждое культовое сооружение для современного человека — это уже набор определенных маркеров культуры. Так, наличие креста, алтарной части — атрибуты храма; двуглавый орел на башне острога — символ присутствия российской государственности; крестьянское подворье — связь семьи с историей освоения Сибири. Ядро экспозиции музея — сосредоточение маркеров русской культуры. Они одновременно отражают суть и этапы колони-зационного освоения новых территорий, а также являются связующим звеном между прошлым и настоящим. Каждый посетитель ощущает свою причастность не столько к мероприятию в музее, сколько к истории Сибири и России, причастность к чему-то большему и цельному. Из результатов интервью становится ясно, что горожане, посетившие музей, не всегда могут для себя сформулировать, почему для них так важно быть рядом с архитектурными памятниками, но все чувствуют через них свою связь с историей народа и страны.
Список использованных источников
1. Концепция Историко-архитектурного музея под открытым небом ИАЭТ СО РАН, принята на заседании ученого совета 14 мая 2009 г., утверждена Директором ИАЭТ СО РАН академиком А.П. Деревянко.
2. Курилов В.Н., Майничева А.Ю. Крепость и храм: Тенденции движения русской культуры в архитектурном творчестве. — Новосибирск: Изд-во ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2003. — С. 96.
3. Люцидарская А.А. Стереотипы поведения служилых людей в отношениях с абориген-
ным населением Сибири. XVII — начало XVIII века. К постановке вопроса // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Том XIV. — Новосибирск: Изд-во ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008. — С. 416.
4. Полевые материалы автора 2013-2015 гг. Материалы Сибирского этнографического отряда (начальник отряда док-р истор. наук А.Ю. Майничева). Собиратель Л.О. Понедельченко.
УДК: 398.1+398.223+398.224+398.87+394.912.
ББК: 63.5
Н.А. Березиков, г. Новосибирск Надзор и принуждение: аманатские избы в Сибири XVII в.
Аннотация
Проанализированы сведения из письменных источников об аманатских избах в сибирских острогах XVII в. Показана их роль в качестве построек, при помощи которых осуществлялся надзор за пленниками (аманатами) и принуждение к ограничению их передвижения.
Ключевые слова: острог, аманат, Сибирь, XVII век.
Аманатские избы (дворы) — часть построек острога в Сибири конца XVI — начала XVIII в. Они находились внутри острожного пространства. Аманатские избы известны с самого начала освоения русскими Сибири. Уже первые остроги конца XVI — начала XVII в. включали в себя помещения для размещения аманатов из числа ясачного населения Сибири.
Аманатские дворы, если их рассматривать вместе с острогом, имеют матрешечную структуру. Это ограждения в ограждениях. Если это была не отдельная изба, а целый аманатский двор, то дополнительно к острожным он имел собственные стены, делавшиеся в заплот или частоколом. Вход во двор был через ворота, запиравшиеся на замок. В небольших или в только что построенных острогах аманатская изба располагалась внутри острожной стены. Как, например, было в Теленбинском остроге в 1670-е гг. [12, с. 18]; Козельчатом острожке на Колыме в 1678 г. [5, с. 29].
Сама изба также продолжала матрешечную структуру. Помимо того, что на ее дверях также висели замки, внутри располагалась так называемая казенка — комната, или клеть, где содержался аманат или аманаты. В Охотском острожке в 1682 г была «изба караульная и с аманацкою казенкою» [8, с. 198]. По воеводским инструкциям, казенка также должна была запираться на замок. В описи Козельчатого острожка 1678 г. упоминается «аманатцкой замок клинчатой...» [5, с. 29]. В отписке 1651 г. сына боярского А. Булыгина 1655 г. сообщалось о нехватке замков: «Да на Охоте в новом ясачном острожке у государева анбара, и у острожных ворот, и у аманатской казенки, и у ножных желез замков нет, а купить на государев обиход негде, и как будет перемена, и замков на государев обиход надобно слишком» [3, с. 5]. В эту «матрешечную» структуру встраивались и сами аманаты, которых часто заковывали в кандалы. Таким образом, было четыре уровня преград — острог, двор, казенка, кандалы как средство ограничения передвижения.
Кроме самой избы, где находился пленник, на аманатном дворе могли быть другие постройки. К ним относилась караульная изба — там, где несли круглосуточное дежурство надзиратели. Иногда караульная изба совмещалась с амантской избой — образовывался так называемый пятистенок, в котором по одну сторону стены находились надзиратели, а по другую
