CC BY
302
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 347.1 ГРНТИ 10.27.01
ЗНАЧЕНИЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ В СИСТЕМЕ ИСТОЧНИКОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ_
Алферов А. С.
магистрант 3 курса ЧОУ ВО «Сибирский юридический университет», город Омск, Российская Федерация Научный руководитель: Кузьмина И.Д.
доцент ЧОУ ВО «Сибирский юридический университет», профессор кафедры гражданского права, доктор юридических наук,
город Омск, Российская Федерация
THE VALUE OF JUDICIAL PRACTICE IN THE SYSTEM OF SOURCES OF CIVIL LAW
OF THE RUSSIAN FEDERATION
АННОТАЦИЯ
В данной статьей автором исследуется значение и роль судебной практики в системе источников гражданского права. Автором был проведен анализ нормативных актов, а также изучены мнения ученых, касаемо позиции по поводу признания или непризнания судебного прецедента источником права. В результате рассмотрения сделан вывод о целесообразности признания судебного прецедента в качестве дополнительного и соподчиненного закону источника гражданского права России.
ABSTRACT
In this article, the author examines the meaning and role of judicial practice in the system of sources of civil law. The author analyzed the normative acts, as well as studied the opinions of scientists regarding the position on the recognition or non-recognition of the judicial precedent as a source of law. As a result of the consideration, it was concluded that it is advisable to recognize the judicial precedent as an additional source of civil law of Russia subordinate to the law.
Ключевые слова: источники гражданского права, судебная практика, нормативный акт.
Key words: sources of civil law, judicial practice, normative act.
В соответствии с Конституцией Российской Федерации государственная власть в нашей стране осуществляется на основе принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. В свою очередь статьей 118 Конституции РФ предусмотрено положение о том, что в нашем государстве правосудие осуществляется только судом, при этом нормы, которая содержала бы запрет на осуществление функций, касающихся нормотворчества, на ином другом уровне, кроме законодательного, не предусмотрено. При изучении норм гражданского законодательства становится очевидным, что органы исполнительной власти обладают рядом нормотворческих функций. Одним из таких примеров является положение том, что Правительство РФ «вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права», а также министерства и иные органы исполнительной власти «могут издавать акты, содержащие нормы гражданского права». Следует отметить, что в настоящее время в нашей стране нет законодательно установленной нормы, которая официально закрепила бы наличие судебного прецедента в качестве источника права, однако, в то же время, и не существует нормы, которая бы запретила признавать его таковым.
В современном мире с развитием частного права следует признать особую важность судебного прецедента в регулировании правоотношений, так как судебные акты благодаря своей мобильности и актуальности обладают способностью наиболее четко, полно и, что наиболее важно, своевременно разрешать возникающие на практике вопросы, которые либо не достаточно широко и точно рассмотрены законодателем, либо возникшие отношения настолько новы, что закон попросту не успевает за их развитием. Очевидно тенденция, когда правовые позиции высших судебных инстанций Российской Федерации учитываются судами общей юрисдикции при применении права в целях урегулирования некоторых вопросов,
возникающих в процессе гражданско-правовых отношений.
Многие ученые-цивилисты придерживаются мнения о том, что закон и судебное правотворчество неделимы и их не нужно противопоставлять друг другу. Еще И.А. Покровский в своих трудах высказывал позицию о том, что: «Закон и суд не две враждебные силы, а два одинаково необходимых фактора юрисдикции. Оба они имеют одну и ту же цель - достижение материально справедливого; закон для достижения
этой цели нуждается в живом дополнении и сотрудничестве в лице судьи» [11,с.95]. Из этого следует вывод о том, что взаимодействие закона и судебной практики является необходимым для формирования механизма наиболее полного и актуального регулирования частных
правоотношений.
В настоящее время все чаще при разрешении споров из-за пробелов в праве или наличия коллизий органы правосудия вынуждены не только применять закон и толковать его, но также и создавать новые нормы, которые в дальнейшем перерастают в определенного рода прецедент.
В научной литературе в настоящее время нет устоявшейся позиции по поводу признания или непризнания судебного прецедента источником права. Неурегулирование этого вопроса также нашло свое отражение и в судебной практике. Так, некоторые суды при вынесении решений по делу не применяют судебную практику по аналогичному спору, «поскольку при существующей в Российской Федерации континентальной правовой системе судебный прецедент не является источником права». В таких случаях случае суды, вынося решение, отмечают, что «ссылка подателя жалобы на сложившуюся судебную арбитражную практику несостоятельна, поскольку юридический прецедент не является официальным источником права в Российской Федерации, а представляет собой толкование нормы права и пример ее применения с учетом конкретных обстоятельств дела». При этом следует отметить, что все-таки по ряду определенных вопросов сложилась единообразная судебная практика еще до его законодательного урегулирования. В свою очередь М.Н. Марченко отмечает, что во многих странах Западной Европы прецедент формально не признается источником права и не входит в его систему, но при этом фактически используется. Полагается, что и российское право представляется возможным в определенной части отнести к таковым[9,с.103].
Говоря о судебном прецеденте российского права, следует отметить, что опубликованная практика вышестоящих судов принимается во внимание нижестоящими судами как своего рода директива по применению и толкованию закона, устранению его лазеек, применение аналогии права и аналогии закона для формирования наиболее оптимальных моделей будущих судебных решений по конкретным спорам. Как отмечает юрист В.Д. Зорькин, обсуждая решения высших судов РФ, необходимо учитывать, что речь идет «не о создании прецедента вместо закона, а об усилении конституционной законности в Российской Федерации» [6,с.10]. Необходимо понимать, что судебные прецеденты играют особую роль в праве, поскольку именно они помогают сделать судебную практику правоохранительных органов
единообразной и предсказуемой, а также способствуют более стабильному
функционированию судебной системы, однако, нет
цели подменить закон и повлиять на его ведущую роль.
Возвращаясь к принципу разделения властей, следует отметить и принцип единства государственной власти, в данном случае в литературе существует позиция о том, что правотворчеством в области гражданского права могут заниматься, исходя из своей сущности, все три ветви власти: законодательная - принимая законы; исполнительная - при использовании сое права на подзаконное нормотворчество; а судебная - в процессе реализации возможности института прецедента. Реформирование гражданского права и развитие частных отношений способствовали переосмыслению и возникновению новых взглядов ученых-правоведов на место судебных актов в системе российского гражданского права. В том числе С.С. Алексеев высказал позицию о том, необходимо отойти от представления роли суда исключительно как «применителя права», так как достижение высокого уровня правого развития общества возможно лишь тогда, когда суд опирается на Конституцию и закон, на общепризнанные права и свободы человека, а также творит право» [1,с.256]. Многие ученые-цивилисты в своих трудах выражают мнение о том, что только лишь законодательной практики в настоящее время уже недостаточно для обеспечения наиболее точного и правильного решения возникающих юридических проблем. Именно этот факт является основополагающим и причинным в том, что судьи должны самостоятельно толковать некоторые нормы закона, тем самым, создавая прецедентное право.
Если ряд зарубежных стран, в том числе и некоторые страны СНГ, уже признали и закрепили судебный прецедент в качестве источника права, то, что касается Российской Федерации, здесь, по мнению А.А. Иванова, в свое время являвшегося председателем ВАС РФ, место российской судебной системы «с точки зрения дихотомии «прецедент - не прецедент», что она находится где-то посередине», что на практике «мы косвенно принимаем англо-саксонский подход к формулированию правовых позиций. Более того, нормативность постановлений пленумов высших судов даже более высока, чем прецедентов», и «окончательный переход к прецедентной системе -это правильное направление движения». Существует мнение, что если судебный прецедент официально признан в России источником гражданского права, ведущая роль права в системе источников частного права не будет уменьшена. В этом случае прецедент не будет создан вместо закона, потому что суд, каково бы ни было его место в системе правосудия, не может выходить за рамки существующего закона. При этом не будет нарушения уже существующего баланса между различными ветвями власти. Следует отметить, что такое признание внесет существенный вклад в стабилизацию регулирования гражданско-правовых отношений за счет определенной предсказуемости и правовой определенности
судебных решений по аналогичным спорным правоотношениям.
Как отмечал известный советский юрист Л.С. Явич, хоть суд и существует как единственный государственный орган, осуществляющий правосудие, это совершенно не ограничивает рамки его деятельности исключительно применением права. Так, в случае отсутствия положений закона, необходимых для разрешения спорного вопроса, суд имеет возможность восполнить этот пробел. При этом, очевидна возможность выработки судебными органами новых общих норм в результате обобщения судебной практики и вынесения высшими судами указаний, которые будут являться обязательными для нижестоящих инстанций^З^Л^]. Ярким примером того являются Постановления Пленума ВС СССР, которыми был создан ряд норм, в дальнейшем нашедших свое закрепление в российском законодательстве. Так, по мнению А.Ю. Мкртумяна, основой возникновения нормы, установленной в пункте 4 статьи 218 ГК РФ, является Постановление Пленума ВС СССР 1991 года, закрепившего, основания возникновения прав пользования и собственности на жилые помещения в домах жилищно-строительных
кооперативов^О^.П] .
Что касается актов, которые исходят от высших судебных инстанций нашей страны, то следует отметить позицию ученого-конституционалиста С.А. Авакяна, отмечающего, что Конституционный Суд по сути своей выступает в роли второго законодателя. В соответствии с Законом решения, принятые Конституционным Судом РФ являются окончательными и обжалованию не подлежат, также они действуют непосредственно и необходимость их подтверждения органами власти или должностными лицами отсутствует. Так как, вынося решение, судьи КС РФ, в первую очередь, руководствуются нормами Конституции РФ, имеется возможность предположить, что позиции данные позиции могут быть признаны в качестве прецедента и включены в систему источников национального права, в том числе и гражданского. В большинстве своем Суд рассматривает вопросы, которые касаются конституционно-правового смысла нормативно-правовых актов, в целях устранения проблем понимания и неопределенности норм при помощи ее толкования и интерпретации с точки зрения соответствия основному закону страны. Также КС РФ рассматривает вопросы, касающиеся оценки нормативных актов или норм права на соответствие основному закону страны. Со временем КС РФ легитимировал свое право на создание новых правовых норм, указав на нормативность своих решений.
Так, в одном из своих решений Конституционный Суд РФ, резюмируя, регламентировал, что никто не вправе применять закон, признанный им не соответствующем Конституции РФ, а также применять нормы права,
которые были предметом рассмотрения Суда, в отличном от него понимании. При изучении правотворческой деятельности Конституционного Суда РФ и его места в современном российском праве многие российские ученые, в том числе и М.Н. Марченко, отметили, что «судебная правотворческая активность осуществляется в строгом соответствии с законом и на основе закона. При этом не только не противоречит законодательной деятельности парламента, а наоборот, её дополняет и обогащает» [9,а408]. Схожее мнением обладает и В.В. Лазарев, говоря о том, что акты, исходящие от Конституционного суда РФ «имеют прямое отношение к правотворчеству» [8,а193].
Присутствие ссылок в решениях высшего судебного органа Российской Федерации на позиции по, рассмотренным им ранее другим делам, так и отсылки к решениям ЕСПЧ также дают возможность охарактеризовать решения КС РФ как прецедентные. Проанализировав труды российских ученых-цивилистов, следует отметить мнение Т.Я. Хабриевой и Н.В. Витрук , считающих, что акты КС РФ по толкованию Конституции обладают высшей юридической силой, уровень которой соответствует положению основного закона страны, а также схожую позицию В.А. Кряжкова, говорящего о том, что акты КС в области толкования Конституции могут быть приравнены к ней по юридической силе, так как содержащиеся в них интерпретационные предписания выступают в качестве некого «продолжения» конституционных положений, фактически становясь частью текста толкуемого акта .
Многие ученые отмечают, что решения Конституционного Суда РФ имеют важное значение в развитии представлений о праве, а в частности в разработке современной доктрины его источников. Роль актов КС РФ в формировании новых правил и норм современного российского гражданского права, исследуется в работах многих учёных^^б]. Анализируя
конституционализацию частного права А.В. Должиков отмечает, что деятельность Суда не следует рассматривать «как его произвольное вмешательство в «епархию» цивилистов», а должна мыслиться в качестве средства гармонизации принципов, конструкций и отдельных институтов в российской правовой системе в целом» [4,^110] .
Говоря о судебных актах, принимаемых Верховным Судом Российской Федерации, В.И. Анишина справедливо отмечает, что постановления Пленумов содержат правовые позиции и принимаются в случаях, когда появляется необходимость в дополнении, исправлении, изменении или направлении в иное русло применение определенных норм действующего законодательства и практику судебного разрешения отдельных категорий споров. Каждое из постановлений Пленумов российских судов в определенной мере вносит новизну в систему правового регулирования действующих общественных отношений,
рассматривая и изменяя его через «призму судебного усмотрения» [2,с.14]. Разъяснения Верховного Суда представляют собой своего рода ориентир, обязательность которого следует из необходимости единообразия и правовой предсказуемости судебной практики, ведь в противном случае равенство граждан и юридических лиц перед законом и судом не будет обеспечено.
На создание новой «высоконравственной и социально значимой» нормы гражданского права в Постановлении Пленума ВС РФ указывает О.Е. Блинков. А.Г. Кузьмин в своих трудах отмечает, что решения высших судов представляют собой алгоритмы более оперативного реагирования на потребности юридической практики и разрешения спорных правовых ситуаций в отличие от законодательства^,с.50]. Примером того опережения правовой мысли, выраженной в судебной практике, относительно развития гражданского законодательства является реформирование норм Гражданского кодекса РФ, касающиеся вопросов начала исчисления срока исковой давности, в частности ч. 1 ст. 200 .
Исходя из вышеизложенного следует вывод о том, что высшие судебные инстанции Российской Федерации в пределах частного права используют своё право на принятие общеобязательных нормативных положений, служащих
дополнительными источниками российского гражданского права толковательного
происхождения. Их целью является уточнение, развитие и приспособление к условиям правовой реальности, а вовсе не направлена на замену существующих законодательных источников. Исходя из вышесказанного, считаем, что в российскую правовую систему судебный прецедент входит вполне обоснованно и должен занимать особое место среди источников гражданского права. Именно это поможет решить задачи по обеспечению единообразного применения права и некой предсказуемости судебных решений. Как уже отмечалось ранее, судебные акты по отношению к закону имеют вспомогательное значение, и их роль заключается в том, чтобы даже при наличии пробелов и коллизий в законодательстве существовала возможность урегулирования возникших отношений. Предназначение судебного прецедента в том, чтобы быть своего рода правовым механизмом устранения недостатков расплывчатости, неточности или запоздалости законодательных формулировок. Говоря о возникновении подобных пробелов необходимо отметить мнение В.В. Сорокина, который считал, что проблема заключается в преждевременной разработке разработка кодексов на начальных этапах переходного периода. Автор отмечал: «Принимая кодекс в самом начале переходных преобразований, законодатели нарушают логику кодификационного процесса: сначала нужно наработать первичную нормативно-правовую практику правового регулирования данной группы
отношений, а потом осуществлять её совершенствование. Кодификации должно подвергаться уже существующее, апробированное и разветвлённое законодательство» [12,с.368].
Оценивая роль и значимость судебной практики высших судебных инстанций Российской Федерации при формировании новых норм гражданского права, очевиден факт того, что их судебные решения подтвердили, что они являются источником гражданского права, а также «что суд не только применяет право, но и творит его, тем самым служит на благо людей, так как обеспечивает защиту их прав и свобод» [5,с.20]. Считаем обоснованной позицию о том, что признание судебного прецедента в качестве дополнительного и соподчиненного закону источника гражданского права России, не заменит закона и не повлияет на его ведущую роль в регулировании гражданско-правовых отношений, а позволит сделать правоприменительную практику единообразной и предсказуемой. В связи с этим считаем необходимым для официального признания решений Конституционного Суда РФ и высшей судебной инстанций Верховного Суда Российской Федерации в качестве источников гражданского права закрепить данную норму в Гражданском кодексе РФ путём внесения дополнительного пункта 8 в статью 3 ГК РФ следующего содержания:
«8. Конституционный Суд РФ и Верховный суд РФ в пределах своих компетенций, установленных федеральными конституционными законами, в рамках гражданского законодательства вправе издавать акты нормативного характера, выполняющие функции толкования права, основанные на обобщениях судебной практики, направленные на конкретизацию правовых норм и преодоление пробелов в законодательстве».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Алексеев С.С. Гражданское право: учебник для студентов юридических высших учебных заведений: в 2 т. / [Алексеев С. С. и др.] ; под ред. Б. М. Гонгало. - Москва: Статут, 2016. - 526 с.
2.Анишина В.И. Постановления Пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе // Российский судья. - 2008. - N 5. - С.14.
3.Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России: Очерки теории и практики / Н.В. Витрук. -М.: Городец-издат, 2001. - 507 с.
4.Должиков А.В. Влияние конституционных прав на российскую правовую систему // Сравнительное конституционное обозрение. -2012. - № 6. - С. 110.
5.Жуйков В.М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. / Лившиц Р.З., Жуйков В.М., Иванов С.А. и др., Ин-т государства и права РАН. -М., 1997. - 48 с.
6.Зорькин В.Д. Конституционный Суд и развитие гражданского права // Российский судья. -2012. - № 3. - С. 12.
7.Кузьмин А.Г. Правовые позиции высших судов Российской Федерации как источник российского права // Российская юстиция. - 2013. -№ 6. - С. 50.
8.Лазарев В.В. Общая теория права и государства: учебник / [В. С. Афанасьев и др.]; под ред. В. В. Лазарева. - 5-е изд., перераб. и доп. -Москва: Норма: Инфра-М, 2010. - 591 с.
9.Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право / М. Н. Марченко; Московский гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Юридический фак. -Москва: Проспект, 2006. - 510 с.
УДК 343.3/.7 ГРНТИ 10.77
10.Мкртумян А.Ю. Судебная практика как источник гражданского права России // Гражданское право. -2008. - № 4. - С. 12;
11.Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права / Покровский И.А. - М.: Статут, 2013. - 351 а
12.Сорокин В.В. Общее учение о государстве и праве переходного периода: монография / В. В. Сорокин. - Москва: Юрлитинформ, 2010. - 422 с.
13.Явич Л.С. Сущность права: Социал.-филос. понимание генезиса, развития и функционирования юрид. формы обществ.отношений / Л. С. Явич. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 207 с.
СИСТЕМА ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ВЫРАЖАЮЩИХСЯ В РАСПРОСТРАНЕНИИ ЗАВЕДОМО ЛОЖНЫХ ИЗМЫШЛЕНИЙ: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ОПТИМИЗАЦИИ
Елец Сергей Андреевич
аспирант кафедры уголовного права и криминологии ФГБОУ ВО «Кубанский государственный университет»
АННОТАЦИЯ.
В статье с использованием формально-юридического, аксиоматического и системно-структурных методов исследования рассматривается современное состояние системы посягательств, выражающихся в распространении заведомо ложных измышлений, в целях выявления перспектив ее оптимизации. Анализируются характерные и сходные признаки составов преступлений, входящих в данную систему. Сформулирован ряд выводов, касающихся объекта и потерпевшего, особенностей объективной стороны указанных посягательств. Предложено вновь осуществить криминализацию видов оскорбления, ранее признаваемых ст. 130 УК РФ, ныне утратившей силу, квалифицированными.
ABSTRACT
The article using formal legal, axiomatic and systemic and structural research methods considers the current state of the system of encroachments, expressed in the spread of deliberately false fabrications and the prospects for its optimization. Characteristic and similar features of the compositions included in this system of crimes are analyzed. A number of conclusions have been drawn regarding the object and the victim, the features of the objective side of these crimes. It is proposed to re-criminalize the types of insult previously recognized by Art. 130 of the Criminal Code of the Russian Federation, now no longer in force, qualified.
Ключевые слова: уголовная ответственность, честь, достоинство, репутация, клевета, заведомо ложный донос.
Key words: criminal liability, honor, dignity, reputation, libel, knowingly false denunciation.
Система посягательств, выражающихся в распространении порочащих личность
измышлений, в отечественном уголовном праве сложилась исторически, обусловлена объемом защищаемых законом прав и свобод личности и подчиняется общим закономерностям развития уголовного законодательства. Ее границы с течением времени изменялись как в сторону расширения, так и, наоборот, сокращения. Один из последних подобных примеров -декриминализация оскорбления и клеветы, а затем возвращение последней в УК РФ. При этом изменение объема криминализации
обусловливалась как объективными
(политическими, социальными, религиозными и т.д.) факторами, там и нередко субъектным усмотрением законодателя.
По справедливому утверждению С.С. Тихоновой, достижение иных прав не имеет
смысла, если не обеспечивается уважение достоинства личности [8, с. 69, 78].
Необходимо отметить наличие
«традиционных норм» в рамках рассматриваемой системы. Так, заведомо ложный донос (в различных конкретно-исторических ипостасях) присущ практически всем этапам развития уголовного права, и содержание этой нормы более или менее стабильно. Клевета отличается достаточно большим разнообразием форм и методов ее законодательного закрепления. Состав преступления, предусмотренный ст. 298.1 УК РФ, является новеллой современного уголовного законодательства. Оскорбление, традиционно входившее в состав преступлений против чести и достоинства личности (а в ряде зарубежных законодательств продолжающее входит в их состав), перешло в разряд административных правонарушений.
