CC BY
110
УДК 340 ББК 67.022.14
ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ПРАКТИКА В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА
© Азнагулова Г.М.*
Башкирский государственный университет, г. Уфа
В статье представлен анализ юридической практики, выступающий необходимой предпосылкой эффективного решения проблем развития законодательства. Отмечено, что юридическая практика позволяет уяснить связи юридических норм с жизнью и их взаимозависимость. Автор рассмотрела некоторые проблемы признания судебного прецедента как источника права в отечественной юридической науке, особое внимание уделила проблеме места актов судебных органов в иерархии правовых актов.
Ключевые слова: правовая система, юридическая практика, правотворчество, судебное правотворчество, источники права, судебный прецедент, решения судебных органов.
Юридическая практика позволяет уяснить связи юридических норм с жизнью и их взаимозависимость. Следует согласиться с мнением проф. В.Н. Карташова о том, что правотворческая практика представляет собой разновидность юридической деятельности, направленной на разработку, издание и совершенствование нормативно-правовых предписаний, взятая в единстве с накопленным правотворческим опытом [1, с. 241].
Роль и значение механизмов правообразования и реализации права в правовой системе определяется их функциями, которые выражаются в основных направлениях целенаправленного воздействия через юридическую практику на иные элементы правовой системы, опосредуемые общественные отношения и сознание граждан государства [2, с. 86]. Юридическая практика способствует унификации правоприменительной деятельности, устраняя ошибки и обеспечивая единообразное толкование и применение закона; выступает дополнительным основанием правоприменительных решений, сужающим область индивидуального усмотрения; обеспечивает правильное и точное выявление воли законодателя, заложенной в законе; способствует совершенствованию законодательства [3, с. 40-43].
Особенностью практической деятельности по реализации права на современном этапе развития российского государства является то, что она не только способствует совершенствованию законодательства, но постепенно
* Доцент кафедры Теории и истории государства и права, кандидат юридических наук.
начинает становиться источником права. В связи с этим не вполне обоснованным представляется мнение Н.Н. Вопленко, который пишет: «Отличительной особенностью российской правовой системы является четкое разграничение правотворческих и правоприменительных функций в работе государственного аппарата. Дело в том, что наши правоприменительные органы, как правило, не обладают полномочиями на правотворчество и, следовательно, не могут восполнять пробелы. Они их могут только преодолевать путем рассмотрения и разрешения юридических дел на основе аналогии. Таким образом, преодоление пробела и есть собственно нетипичное правоприменение, в ходе которого обнаруженный пробел не восполняется из-за отсутствия у правоприменителя на это полномочий, а временно, для данного случая, преодолевается» [4, с. 41].
В ст. 115 Конституции РФ говорится, что на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации Правительство Российской Федерации издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение. Постановления и распоряжения Правительства Российской Федерации обязательны к исполнению в Российской Федерации. Таким образом, реализация конституционных полномочий Правительства РФ объективно требует издания именно правовых актов в целях решения задач, указанных в ст. 114 Конституции РФ. При этом, как указано в ст. 23 Федерального конституционного закона от 17 декабря 1997 г. № 2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» [5], акты, имеющие нормативный характер, издаются в форме постановлений Правительства Российской Федерации. Федеральные министры также имеют право издавать общеобязательные нормативные акты.
Так, согласно пп. 9 п. 8 Положения о Министерстве юстиции Российской Федерации Минюст России в целях реализации своих полномочий имеет право издавать в пределах своей компетенции нормативные правовые акты (приказы, распоряжения и другие акты), обязательные для исполнения государственными и муниципальными органами, организациями, должностными лицами и гражданами [6].
Определенными полномочиями в сфере нормотворчества обладают и исполнительные органы власти субъектов Российской Федерации. Следовательно, эти органы, вопреки точке зрения Н.Н. Вопленко, могут восполнять пробелы в законодательстве.
Особенно четко значение юридической практики как источника права проявляется в судебной практике. Авторы монографии «Конституция и закон: стабильность и динамизм», задаваясь вопросом, является ли судебная практика источником права или, иными словами, может ли суд создать правовую норму, отвечают, что в течение многих лет юридическая наука и юридическая практика нашей страны давали безоговорочно отрицательный ответ на этот вопрос, однако отход от нормативизма как единственного право-
понимания дал теоретическую возможность признать судебную практику источником права [7]. О расширении роли судебной практики в российской правовой системе и о тенденциях к признанию судебного прецедента источником российского права писали ученые-юристы применительно к различным отраслям российского права [8].
Как отмечал П. Сандевуар, судебная практика может выступать в качестве важного источника права двояко. В странах, закладывающих в основу своих правовых систем преимущественную роль писанного закона, задача судебных инстанций состоит, как правило, в дополнении, уточнении или замещении соответственно недостаточно развитых, неясно сформулированных или несуществующих правовых норм; кроме того, суды могут модернизировать давно существующую норму права, более или менее устаревшую в ходе общественного развития и не отвечающую уже социальным потребностям. В этом случае судебная практика является дополняющим источником права. В странах же англо-американского права судебные прецеденты, рассматриваются как полноценные нормы права [9, с. 50-51].
Суд в своем решениями конкретизирует ту или иную норму закона. Как отмечали С.Н. Братусь, А.Б. Венгеров в монографии «Судебная практика в советской правовой системе», «конкретизация необходима общей норме права, которая настолько обща, что без соответствующего разъяснения и уточнения не может быть применена. Это не значит, что такая норма не нужна, что она вообще не действует. Норма права устанавливает меру поведения, а судебная практика накапливает конкретные формы поведения в границах этой меры» [10]. Тем самым судебная практика приспосабливает общеправовую норму к конкретным жизненным ситуациям, обеспечивая необходимую гибкость закону.
С вступлением в силу Конституции РФ 1993 г. значение суда и судебной практики существенно повысились. Суд в Российской Федерации перестал быть только органом разрешения индивидуальных споров, его компетенция стала распространятся также и на нормотворчество.
Решение суда об отмене нормативного акта, принятого иным органом власти, порождает соответствующие новые права и обязанности участников общественных отношений. Такое судебное решение, безусловно, оказывает весьма существенное влияние на нормотворчество. При этом, как справедливо отмечалось в юридической литературе, авторитет суда оказывается в определенном смысле выше авторитета другого властного органа, поскольку суд может отменить решение последнего, а тот не может отменить решения суда [7].
Здесь, прежде всего следует отметить значение решений Конституционного Суда РФ. В соответствии со ст. 71 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» [11] Конституционный Суд РФ может принимать решения в
виде постановления, заключения и определения. Решения Конституционного Суда Российской Федерации обязательны на всей территории Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений (ст. 6 Федерального конституционного закона). При этом решение Конституционного Суда Российской Федерации действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
Значительными правами обладают и суды общей юрисдикции, поскольку они могут рассматривать жалобы на решения и действия органов государственной власти. Вступившее в силу решение суда об отмене того или иного нормативного акта порождает новые права и обязанности участников общественных отношений, тем самым следует признать, что такое судебное решение создает норму права.
Ведущую роль в судебной практике всегда играли и продолжают играть разъяснения высших судебных органов. Авторитет разъяснений очень велик, они обязательны для судов и иных органов государственной власти. Как справедливо отмечает член Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиев, «правовые последствия признания конкретной нормы неконституционной оказываются куда более значительными, так как они отражают данную Конституционным Судом оценку правовой позиции законотворческих органов, создавших не только эту конкретную норму, но и все другие нормы с аналогичным юридическим содержанием. В этом смысле понятия «оспариваемая в рамках конституционного судопроизводства норма» и «предмет рассмотрения» в конституционном судопроизводстве не совпадают. На примере конкретной оспоренной нормы Конституционный Суд рассматривает определенную, весьма значимую юридическую проблему, и это составляет предмет рассмотрения» [12].
Решения Конституционного Суда, решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов об отмене правовых норм являются типичными правовыми нормами, их действие распространяется неопределенный круг субъектов.
Разъяснение Пленума Верховный Суд РФ или Арбитражного Суда РФ носит общий, неперсонифицированный характер и подлежит всеобщему применению в силу закона. Как указывалось в юридической литературе, очень часто разъяснения Пленумов служат основой будущих нормативных актов. Но они подлежат применению и до облечения в законодательную форму, и в тех случаях, когда остаются вне поля зрения законодателя [7].
Рассматривая конкретное дело, суд общей юрисдикции или арбитражный суд могут придти к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации не только подзаконного нормативного акта, но и федерального закона или закона субъекта Российской Федерации. В таком случае, как указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 № 19-П
«По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации», суд не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности этого закона. При этом обязанность обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с таким запросом, по смыслу частей 2 и 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 2, 15, 18, 19, 47, 118 и 120, существует, по мнению Конституционного Суда РФ, независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона на основе непосредственно действующих норм Конституции Российской Федерации [13].
Таким образом, судебная практика, отменяя не соответствующие закону нормативные акты, а также при разрешении конкретных споров выступает в качестве источника права. Решения Конституционного Суда РФ, Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ обязательны для всех органов власти, граждан и должностных лиц и служат образцом для будущих судебных решений. Тем самым в российской правовой системе реально складывается механизм судебного прецедента. При этом нужно обратить внимание на тот факт, что эти решения публикуются. Опубликование судебного решения превращает его в основу судебного прецедента, что, как представляется, сближает судебную практику с другими источниками российского права.
В советской правовой науке прецедент как источник права оценивался только отрицательно. Это было логическим следствием политики жесткой регламентации общественной жизни, проводимой властями на всем протяжении советской истории. Однако в условиях реализации курса на более тесную интеграцию России в мировую экономику положение изменилось. Жесткая правовая регламентация всех сторон общественной жизни служила тормозом в развитии экономической деятельности населения, не соответствовала изменившимся общественным отношениям. Отмечая повышение значения судебной практики, Е.Г. Лукьянова справедливо указывает, что нормативно-правовой акт обладает исключительными свойствами, однако он имеет общий, абстрактный характер и не может предусмотреть всех нюансов конкретной жизненной ситуации. Многочисленность и усложнение дел в судах зачастую требует конкретизации закона к особенностям отдельного случая и вместе с тем единообразное его применение во всех судах. Такое положение может обеспечить только судебный прецедент [14, с. 40].
Соответственно, признавать идею судебного прецедента как источника российского права начала и российская правовая наука. Так, по мнению Б.С. Эбзеева «все решения Конституционного Суда являются источниками права и им присуща материально-правовая сила закона. Прецеденты, создаваемые Конституционным Судом, как и акты толкования, имеют нормативно-регулирующее значение, и в этом смысле они также являются высшими
по своей юридической силе правовыми нормами, распространяются на неопределенно большой круг случаев и субъектов конституционно-правовых отношений» [15, с. 7].
Решительно отстаивает идею судебного прецедента как источника российского права Г.А. Гаджиев, понимая под ним не только решения Конституционного Суда, «применительно к которым просто неприлично говорить о том, что нет прецедента, но и решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов» [12, с. 100].
Загайнова С.К. приходит к заключению, что судебный прецедент как источник права имеет признак обязательности, т.е. он обязателен к применению всеми судами, рассматривающими аналогичное дело [16, с. 131].
Подольская Н.А. определяет судебный прецедент как решение суда высшей инстанции по конкретному делу, вынесенное по первой, апелляционной или кассационной инстанции, а также в процессе нормативного или казуального толкования правовых норм, опубликованное в периодическом издании, не только являющееся актом применения права, но и содержащее норму права, обязательную для применения как этим же судом, так и судом равной юрисдикции и нижестоящим судом [17, с. 152].
Однако не все ученые-юристы разделяют точку зрения о том, что судебная практика выступает в качестве источника права. Так, В.С. Нерсесянц прямо заявляет: «На наш взгляд, судебная практика во всех этих и других своих проявлениях представляет собой, согласно действующей Конституции Российской Федерации 1993 г., не правотворческую, а лишь правоприменительную (и соответствующую правотолковательную) деятельность. Считаю ошибочным распространенное мнение, будто в нашей системе права судебная практика в самых различных проявлениях - и при отмене нормативных актов, и разъяснениях Пленумов, и при прямом применении Конституции, и при разрешении конкретных споров - оказывается источником права» [18, с. 108]. Ему возражает В.М. Жуйков, указывающий, что «признание судом нормативного акта недействительным и лишение его таким образом юридической силы, по сути, равнозначно приятию другого нормативного акта, которым отменяется первый. Решения судов по таким делам, как и оспариваемые по ним нормативные акты, имеют общее значение и обязательны к исполнению всеми органами государственной власти и должностными лицами. Очень важно, что суды, рассматривая другие дела индивидуального значения (о защите субъективных прав), отказывая в применении такого нормативного акта, должны будут ссылаться на решение суда о признании его недействительным» [19, с. 81].
Симптоматично, что о значении судебного прецедента для нормотворчества стали говорить и ученые-юристы, специалисты в области уголовного права, где вопросы законности и обоснованности судебных решений, соблюдения конституционных прав граждан стоят особенно остро. Так, А.В. Нау-
мов пишет: «Без судебного прецедента не обойтись при квалификации преступлений ... перед правоприменителем в связи с особенностями конкретного дела встает вопрос о конкретном выражении буквы уголовного закона. Однако уголовный закон наполняется реальным содержанием только через судебную практику по конкретным делам. И каждое новое судебное решение расширяет или, наоборот, сужает представление правоприменителя о содержании уголовно-правовой нормы, соответственно расширяя или сужая возможности реального поведения, адекватного его отражению в «букве» уголовного закона. Только судебный прецедент может ответить на вопрос о том, каково конкретное содержание оценочного понятия, употребленного при конструировании уголовноправовой нормы... Судебный прецедент является вторичным и производным по отношению к уголовному закону, подчинен ему, конкретизирует «букву», наполняя ее реальным содержанием, и, в конечном счете, является необходимым условием реализации воли самого же законодателя» [20, с. 110].
Более радикальные позиции можно встретить среди ученых-цивилистов. Дело в том, что суды, принимая правовые нормы, восполняют пробелы в правовом регулировании. В сфере же быстрыми темпами развивающегося гражданского оборота пробелы в законодательном регулировании неизбежны, что обостряет проблему формирования правовых норм, и взгляды цивилистов обращаются к юридической практике. Для восполнения пробелов и государство, и участники отношений используют различные меры. Так, мнение о большом влиянии на формирование условий договоров актов обязательного (нормативного) толкования законодательства, принимаемых высшими судебными органами, высказывал, в частности, Е.А. Суханов [21, с. 29]. На особую роль обычая и сложившейся практики заключения договоров указывает И.Г. Вахнин. Он отмечает, что в ситуации существования многочисленных пробелов в законодательстве особого рассмотрения заслуживают ненормативные источники права, и приходит к выводу «что все субъекты делового оборота, принимающие некоторое обычно принятое в практике деловых отношений правило за обязательное, являются субъектами правотворчества в отношении торговых обычаев. При этом значительно, конечно, влияние арбитража, но все же оно не является решающим» [22].
Существенным шагом к официальному признанию судебного прецедента источником российского права стало Постановление Пленума ВАС РФ от 14.02.2008 г. № 14, дополнившее Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.03.2007 г. № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» пунктом 5.1, в котом указано, что в соответствии с пунктом 1 статьи 311 АПК РФ может быть пересмотрен по вновь открывшимся обстоятельствам также судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке
надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора. При этом при обжаловании в апелляционном или кассационном порядке судебного акта, основанного на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации, суд апелляционной или кассационной инстанции учитывает правовую позицию Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации при оценке наличия оснований для изменения или отмены обжалуемого судебного акта [23].
Указанное Постановление ВАС РФ было расценено в юридической литературе как «революционный пример официального признания судебного прецедента источником арбитражного процессуального права» [24], хотя Председатель ВАС РФ А.А. Иванов не склонен к столь кардинальному выводу: «Если выразить свое отношение к системе судебного прецедента, то в целом я разделяю позиции тех, кто склонен постепенно придавать решениям наших судов роль значения прецедента. Но вопрос о прецеденте имеет мало отношения к нашему постановлению: прецедент мы им не ввели, это совершенно иное понятие» [25, с. 8]. Тем не менее, следует признать, что в российской правовой действительности судебный прецедент фактически уже существует и при этом играет важную роль в правовом регулировании общественных отношений, выполняя важные функции связи права с реальной жизнью.
В связи с повышением роли суда и судебной практики в российской правовой системе и процессе правообразования, возникает вопрос о месте актов судебных органов. По общему правилу судебные акты носят подзаконный характер. Но в то же время, во-первых, полномочиями по решению вопроса о соответствии законов Конституции РФ наделен такой судебный орган, как Конституционный Суд РФ, во-вторых, как отмечалось выше, если суд общей юрисдикции или арбитражный суд придут к выводу о несоответствии того или иного закона Конституции Российской Федерации, то они не вправе применить этот закон и обязаны обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности данного закона.
В юридической литературе было высказано мнение, что необходимости законодательного закрепления за судебным прецедентом статуса источника российского права. Учитывая, что суды фактический осуществляют правотворчество, С.В. Поленина предложила официально признать судебный прецедент в качестве источника права и принять закон, закрепляющий возможность существования судебных прецедентов, устанавливающий ограничения (по предмету и органам) возможности их применения [26, с. 15-16].
Суды конкретизируют и детализируют общие нормы, раскрывают содержание оценочных правовых понятий и вырабатывают правоположения [27]. Можно сказать, что суды по отношению к закону выступают в двоякой роли: с одной стороны, суды подчиняются закону, применяют его, с другой стороны, суды проверяют обоснованность закона и вправе его отменить [28, с. 142].
Повышение значения судебной практики в качестве одного из источников российского права свидетельствует о том, что российская правовая система развивается в направлении сближения не только с правовыми системами стран романо-германского права, но также с правовыми системами стран англо-американского права. Причем нужно отметить, что последние, в свою очередь, развиваются в направлении к романо-германской правовой семье. В странах англо-американского права наблюдается обратная тенденция: все большее число судебных дел решается не на основе судебного прецедента, а исходя из действующего закона (в частности, на основе закона решаются 9 из 10 дел, рассматриваемых в Апелляционном суде и палате лордов Великобритании) [29].
Учитывая усложнение общественных отношений и ускорение темпов их развития на современном этапе, нужно признать, что в существующих в настоящее время условиях возрастает не только риск все большего отставания законодательства от требований жизни, но и риск принятия законодателем малоэффективных правовых актов. При таких обстоятельствах судебный прецедент может рассматриваться как своего рода гарантия от ошибок законодателя, как инструмент, позволяющий обществу нейтрализовать действие малоэффективного закона. Таким образом, правотворческая практика, в том числе и судебных органов, позитивно воздействует на субъективную и объективную реальность. В ее результате происходит определенное изменение в сфере общественных отношений, конкретизируется ее природа, проявляется социально-правовое назначение, а также место и роль в правовой системе общества.
Список литературы:
1. Карташов В.Н. Теория правовой системы общества: учебное пособие / В.Н. Карташов. - Ярославль Яросл. гос. ун-т, 2005.
2. Ершов В.В. Судебное правоприменение (теоретические и практические проблемы). - М., 1991.
3. Карташов В.Н. О функциях правоприменительной практики. - М., 1986.
4. Вопленко Н.Н. Реализация права. - Волгоград, 2001.
5. Собрание законодательства Российской Федерации. - 1997. - № 51. -Ст. 5712.
6. Указ Президента РФ от 13.10.2004 г. № 1313 «Вопросы Министерства юстиции Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. -18.10.2004. - № 42. - Ст. 4108.
7. Конституция и закон: стабильность и динамизм. - М., 1998.
8. Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. - 1994. - № 12.
9. Сандевуар П. Введение в право. - М., 1994.
10. Судебная практика в советской правовой системе. - М., 1995. - С. 25.
11. Собрание законодательства Российской Федерации. - 1994. - № 13. -Ст. 1447.
12. Гаджиев Г.А. Феномен судебного прецедента в России // Судебная практика как источник права. - М., 2000.
13. Собрание законодательства Российской Федерации. - 1998. - № 25. -Ст. 3004.
14. Лукьянова Е.Г. Глобализация и правовая система России (основные направления развития). - М., 2006.
15. Эбзеев Б.С. Толкование Конституции Конституционным Судом Российской Федерации: теоретические и практические проблемы // Государство и право. - 1998. - № 5.
16. Загайнова С.К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения. -М.: Норма, 2002.
17. Подольская Н.А. К вопросу о понятии прецедента как источника права (общетеоретический аспект) // Судебная практика как источник права. -М., 2000.
18. Нерсесянц В.С. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. - М., 2000.
19. Жуйков В.М. К вопросу о судебной практике как источнике права // Судебная практика как источник права. - М., 2000.
20. Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996.
21. Суханов Е.А. Развитие гражданского законодательства России при переходе к рынку // Гражданское право России при переходе к рынку: Сб. науч. статей / Отв. ред. Е.А. Суханов. - М., 1995.
22. Вахнин И.Г. Особенности формирования обычаев делового оборота в договорной работе [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Ы1р:/Лага5е1. narod.ru/read/st20.txt.
23. Постановление Пленума ВАС РФ от 14.02.2008 г. № 14 «О внесении дополнений в постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.03.2007 № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» // Вестник ВАС РФ. - 2008. - № 3.
24. Воронцова И.В. Судебный прецедент в науке и практике // Российский судья. - 2008. - № 11.
25. Иванов А.А. К диалогу готовы (интернет-интервью) // ЭЖ-Юрист. -2008. - № 15.
26. Поленина С.В. Законотворчество в Российской Федерации. - М., 1996.
27. Судебная практика как источник права / Под ред. Б.Н. Топорнина. -М., 1997.
28. Конституция и закон: стабильность и динамизм. - М., 1998.
29. Богдановская И. Судебный прецедент и его эволюция // Законность. -2007. - № 3.
