CC BY
87
УДК 343.341.1
Вициева Мадина Исаевна
ассистент кафедры конституционного права Чеченского государственного университета [email protected]
Madina I. Vitsieva
assistant at the Department of constitutional right Chechen State University [email protected]
Значение решений конституционного СУДА
ДЛЯ ПОНИМАНИЯ СУЩНОСТИ
российского уголовного
ПРОЦЕССА
Importance of
CONSTITUTIONAL COURT
decisions to understand
THE ESSENCE RUSSIA
criminal process
Аннотация. В статье проведен анализ решений Конституционного Суда Российской Федерации, относящихся к сфере уголовного судопроизводства, освещаются роль и значение деятельности высшего судебного органа конституционного контроля в укреплении конституционной законности, обеспечении верховенства закона, защиты прав и свобод участников уголовного процесса, интересов общества и государства. Показана конструктивная роль исполнения решений Конституционного Суда Российской Федерации в выявлении и мобилизации резервов повышения эффективности их влияния на состояние борьбы с преступностью, воздействия на правовую ситуацию в стране в целом. Излагаются соображения о возможностях совершенствования правотворческой и правоприменительной деятельности, связанной с решениями Конституционного Суда Российской Федерации.
Ключевые слова: конституционный контроль, конституционная законность, уголовное судопроизводство, уголовнопроцессуальный закон.
Annotation. The article makes the analysis of decisions of the constitutional Court of the Russian Federation related to the field of criminal justice, highlights the role and importance of the activity of the Supreme judicial body of constitutional control in the strengthening of constitutional legality, the rule of law, protection of the rights and freedoms of parties to criminal proceedings, the interests of society and the state shows a constructive role in the execution of the decisions of the constitutional Court of the Russian Federation in the identification and mobilization of reserves of increase of efficiency of their influence on the state of crime, the impact on the legal situation in the country as a whole, reflections on the possibilities of improving the law making and enforcement activities related to the decisions of the constitutional Court of the Russian Federation.
Keywords: constitutional control, constitutional law, criminal procedure, the criminal procedure law.
С принятием УПК РФ в науке оживилась полемика о том, что следует понимать в качестве основы уголовно-процессуальной деятельности-состязательность или публичность. Толчком послужило закрепление в ст. 15 УПК РФ в качестве принципа состязательности уголовного процесса. Появилась масса статей, монографий, диссертаций, авторы которых обосновывали правильность законодательного решения, подчеркивая, что именно состязательное построение процесса России сделает его демократичным и либеральным, приблизит нас к правовому государству.
Сторонники построения уголовного процесса на основе состязательности были и в советский период развития уголовно-процессуальной науки, но их понимание уголовного процесса не находило отражения в законе. Уголовно-процессуальный кодекс 1960 г., до определенного времени, не знал
понятия «стороны» и не содержал в своих статьях формулировки принципа состязательности. В ст. 3 УПК раскрывались обязанности органов государства по возбуждению уголовного дела и раскрытию преступления. В литературе содержание этой статьи обозначалось как принцип публичности или официальности уголовного процесса [1].
Но вот времена изменились, пришла перестройка. Ветер перемен вместе с либеральными ценностями принес к нам из-за океана и состязательность. Началось планомерное и последовательное внедрение ее не только в сознание, но и в официальные документы. Впервые этот термин употребил Пленум Верховного Суда СССР 5 декабря 1986 г. в Постановлении № 15 «О дальнейшем укреплении законности при осуществлении правосудия». В нем было предписано судам решать дела «в точном соответствии с требованиями закона в условиях гласности,
308
непосредственности, состязательности». Статус состязательности определила XIX Всесоюзная конференция КПСС в Резолюции «О правовой реформе». Состязательность была названа одним из основных начал судопроизводства. С этого момента началось победоносное шествие состязательности. Был взят самый главный бастион - Конституция.
Итак, кажется, что все определилось. И в Конституции РФ, и в УПК состязательность провозглашается основополагающим принципом, публичность (для советских времен точнее - официальность) осталась в истории. Но при объективном анализе Кодекса понимаешь, что это только кажется. Текст кодекса - свидетельство напряженной борьбы двух начал-публичного и состязательного, и их неудачного компромисса. Действующий закон парадоксален: нормы, которые в нем содержатся вплоть до третьего раздела, в большинстве случаев не оставляют ничего иного, как только согласиться с мнением о состязательности российского уголовного процесса, но нормы главы 10 противоречат этому выводу. Какой же это состязательный процесс с четким разделением функций и недопущением возложения их на один и тот же орган, одно и тоже должностное лицо, и где же отстраненность суда от деятельности сторон, когда он только создает им необходимые условия для исполнения их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав? Этот вопрос сразу же возникает при соотнесении содержания ст.ст. 73 и 74. Оказывается, что субъектами, обязанными устанавливать все обстоятельства, подлежащие доказыванию, среди них и обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния, обстоятельства, смягчающие наказание, являются органы государства, и первый среди них суд. Сторона защиты не упомянута. Так было и по УПК РСФСР, но ведь это яркое проявление публичности процесса.
Ну, а стадия предварительного расследования, там что-нибудь изменилось под влиянием состязательности? Обращение к тексту действующего закона показывает, что содержание деятельности, описанное в нем, немногим отличается от того, как она описывалась в кодексе 1960 г. В отдельных статьях этого раздела говорится о всесторонности и объективности исследования (см., например, ч. 4 ст. 152, ч. 2 ст. 154). С этих позиций можно ли согласиться с предписанной органам предварительного расследования функцией уголовного преследования? [2]. «Преследование» должно быть чуждо процессу, в рамках которого перед органами государства ставится цель установления всех обстоятельств, подлежащих доказыванию.
Реальное место состязательности и в судебном разбирательстве осталось прежним. Хоть зако-
Литература:
1. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. Под ред. А.М. Рекункова, А.К. Орлова. М. : Юрид. лит. 1985. С. 9.
2. Закон РСФСР «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) РСФСР» от
нодатель и настаивает на том, что каждая из сторон представляет в суде свои доказательства, но вряд ли эти доказательства можно назвать доказательствами прокурора и защиты, которые связаны с результатом их деятельности. По содержанию доказательства могут быть обвинительными или оправдательными, но собраны они следователем, а так как центральной частью и по действующему закону является судебное следствие, место состязательности - в судебных прениях. Сказанное не позволяет рассматривать состязательность в качестве принципа уголовного процесса, не она определяет сущность уголовно-процессуальной деятельности, а публичное начало.
Данный вывод - результат нашего анализа, но не практических работников. Отнесение их к органам уголовного преследования, наделение функцией обвинения, по сути, в мышлении многих легализовало обвинительный уклон. Соответствующие новеллы кодекса, о чем можно судить по результатам исследований отдельных авторов [3], были восприняты следователями как их обязанность только обвинять и собирать обвинительные доказательства, а защита подозреваемого и обвиняемого, собирание оправдательных доказательств трактуются ими исключительно как обязанность защитника. Не надо долго объяснять, к чему может привести и приводит такое отношение следователей к своим обязанностям.
Сущностное противоречие между декларацией -состязательностью и описанием деятельности -побуждает законодателя искать пути его преодоления, что выливается в череду законов об изменениях и дополнениях в УПК [4].
Появление у участников процесса подобных прав не означало равенства их статусов со статусом органов государства «как элемента процедуры всей стадии предварительного расследования или судебного разбирательства. Между тем, только такое равенство статусов является внутренним (сущностным) параметром состязательности» [5].
Подведем итог. Мы не ставили задачу подсчитать, сколько решений Конституционного Суда основывается на состязательности, а сколько на публичности. Приведенные примеры показывают, что там есть и то, и другое. Следовательно, нет единого основания у решений Конституционного Суда, и подобное положение дел только укрепляет, а не преодолевает дуализм уголовнопроцессуального закона и практики. Видится единственный выход из этой ситуации, о котором уже говорилось выше - принятие нового УПК, где последовательно было бы реализовано одно начало.
Literature:
1. Commentary to the criminal procedure code of RSFSR / Under the editorship of A.M. Rekunkov, A.K. Orlov. M. : Legal. lit., 1985. P. 9.
2. RSFSR law «On amendments and additions to the Constitution (Basic Law) of the RSFSR» dated
309
24 мая 1991 г. и Закон от 9 декабря 1992 г.
3. Азаров В.А. Функциональное содержание и типология современного уголовного процесса России. Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ). Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 17.
4. Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности. СПб. 2003. С. 454-455.
5. Шестакова С.Д. Состязательность уголовного процесса. СПб. 2001. С. 82.
may 24, 1991 and the Law of 9 December 1992
3. Azarov V.A. Functional content and the typology of modern criminal procedure of Russia // Fifty years of the Department of criminal proceedings of the Ural state law Academy (SUI). Ekaterinburg, 2005. Part 1. Р. 17.
4. Aleksandrov A.I. Criminal policy and criminal proceedings in the Russian state. SPb. : 2003. P. 454-455.
5. Shestakov S.D. Adversarial criminal process. SPb., 2001. Р. 82.
310
