CC BY
9
УДК 159.9:343.83
ЗНАЧЕНИЕ РАННЕГО НАУЧНОГО ОПЫТА ПРОФЕССОРА В. Г. ДЕЕВА ДЛЯ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Сразу оговорюсь, что речь пойдет о раннем научном опыте профессора В.Г Деева в стенах нашего вуза, в его проблемной научно-исследовательской лаборатории. Куда Виталий Григорьевич пришел в 1971 г. кандидатом психологических наук, человеком зрелым и опытным, но довольно слабо себе представляющим (по известным причинам) специфику жизнедеятельности исправительно-трудовых учреждений того периода. Первоначальный научно-педагогический опыт он приобретал еще до своего приезда в Рязань. По свидетельству его дочери кандидата психологических наук, доцента Татьяны Витальевны Калашниковой, отец серьезно увлекся научной работой еще во время обучения в Тамбовском государственном педагогическом институте в 1950-е годы. Затем, будучи директором профессионально-технического училища (ПТУ), он организовывал исследовательские кружки для учащихся. Потом была московская аспирантура и защита кандидатской диссертации по психологии, посвященной проблеме развития творческих способностей учащихся ПТУ [1, с. 4].
В Рязань семья переехала из Башкирии, где Виталий Григорьевич преподавал психологию в Стерлитамакском педагогическом институте, одновременно являясь секретарем партбюро.
С. Н. Пономарев
Что, несомненно, свидетельствовало о его авторитете среди коллег. Однако полностью разделяя мнение Татьяны Витальевны, отмечу, что становление В.Г Деева как ученого-пенитенциариста происходило в период его работы в научно-исследовательской лаборатории [1, с. 5].
Без малого 30 лет было посвящено им научной и преподавательской деятельности в стенах вуза. Долгое время он работал в лаборатории, а в начале 1990-х годов стал одним из организаторов создания психологического факультета и его первым начальником. В 1985 г. в Академии МВД СССР в Москве Виталий Григорьевич успешно защитил докторскую диссертацию по юридической психологии на тему «Психология направленности личности осужденных, отбывающих наказание в ИТУ», которая вошла в число исследований, составляющих фундамент пенитенциарной психологии. А он сам, его ученики и коллеги достойно представляли и представляют рязанскую научную пенитенциарную психологическую школу. Если же учесть факт дальнейшего законодательного закрепления права осужденных на психологическую помощь в соответствии с Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 161-ФЗ в ст. 12 Уголовно-исполнительного кодекса РФ «Основ-
© Пономарев С. Н., 2016
ные права осужденных», то можно в полной мере представить себе основное значение раннего и последующего научного опыта профессора В.П Де-ева для уголовно-исполнительной системы в целом.
И все же для раннего научного опыта ученого показательным будет материал, представленный им на Всесоюзной конференции «Актуальные проблемы научной организации исправления и перевоспитания осужденных», проведенной в сентябре 1973 г. в стенах совсем еще молодого вуза. В ее работе принял участие весь цвет науки и практики страны: руководители всех научных школ по исправительно-трудовой проблематике, руководство главка, разработчики недавно принятого исправительно-трудового законодательства, его основ и кодексов союзных республик, профессорско-преподавательский состав и научные сотрудники. Все это одновременно воодушевляло и обязывало молодые научно-исследовательские и научно-педагогические коллективы вуза на достижение реальных результатов в первую очередь в подготовке специалистов для системы исправительно-трудовых учреждений, а также в проведении исследований и выработке практических рекомендаций.
В своем выступлении на конференции начальник Рязанской высшей школы МВД СССР генерал-майор милиции доцент Н.П. Емелин, наряду с другими вопросами, выделил четыре ведущих направления исследований в вузе [2, с. 18]. Одним из них стало основное направление исследований В.П. Деева и его коллег — изучение процесса исправления и перевоспитания осужден-
ных в психолого-педагогическом плане. Наиболее ощутимые научные и практические результаты были получены учеными уже в ближайшей перспективе. Это направление исследований дало вузу больше десятка докторов и кандидатов психологических и педагогических наук; обусловило создание психологического факультета для целевой подготовки психологов-практиков; стало основой для установления творческих связей с коллегами из Швейцарии по проблемам адаптации психологов к условиям работы в исправительных учреждениях; способствовало закреплению в Уголовно-исполнительном кодексе РФ новеллы, совершенно не свойственной исправительно-трудовому законодательству, — нормы о праве осужденных на психологическую помощь с их согласия; и, конечно, сыграло большую роль в создании психологической службы уголовно-исполнительной системы.
К моменту проведения конференции, как отмечал Н.П. Емелин, научно-исследовательская лаборатория установила тесные творческие связи с довольно большим числом практических органов. В них создавались исследовательские лаборатории на общественных началах, география которых уже в то время впечатляла. Начали проводиться кустовые семинары и конференции, служебные занятия и совместные исследования [2, с. 18-19]. К сожалению, через несколько лет направленность исследований лаборатории была изменена, а в 1986 г. произошло ее слияние с научно-исследовательским и редакционно-издательским отделом (НИиРИО) [3, с. 298], что фактически означало ее расформирование и поте-
рю всего того, что создавалось на протяжении 15-летнего периода. Однако это отдельная тема.
Мы же вернемся к Всесоюзной конференции. Сообщение Виталия Приго-рьевича было посвящено вопросам научной организации изучения личности в условиях исправительного учреждения. Особый интерес, на наш взгляд, представляют два базовых авторских положения: 1) центральной фигурой в процессе изучения личности осужденного во время исполнения наказания в виде лишения свободы выступает начальник отряда (сбор и анализ информации, выводы и рекомендации совместно с мастерами производства, учителями, контролерами); 2) структура колонии, ее архитектоника, наиболее подходящие для организации всей этой работы.
Следует напомнить, что во время проведения указанной конференции и еще некоторое время спустя отбор и набор на обучение по специальности «юриспруденция» для системы исправительно-трудовых учреждений проводился из молодежи, прошедшей армейскую школу жизни (для мужчин) или имеющей определенный трудовой стаж (для женщин). В 1970-е годы никаких проблем с отбором не было, они появились в начале 1980-х, а к началу 1990-х уже даже речи не шло об отборе. Возникли трудности с выполнением плана набора слушателей. И дело было не в «...кризисе юридического образования...» или в «...общем упадке РВШ МВД СССР» [3, с. 38], и даже не в «солдатских условиях» жизни и быта бывших военнослужащих в стенах специализированного вуза, что далеко не всем обучающимся нравилось. И уж тем бо-
лее не в участившихся и довольно продолжительных по времени отвлечениях слушателей от учебного процесса в 1980-е годы для охраны общественного порядка в республиках Закавказья. Основная причина этого явления проста и известна всем. Профессия «тюремщик» нигде и никогда не была престижной, а ее непривлекательность в сравнении с другими сферами правоохранительной деятельности обусловлена тем, что она сопряжена с постоянным психологическим напряжением и стрессами. Об этой проблеме говорится много и часто.
Однако государство не идет по пути приоритетной материальной заинтересованности и соответствующей компенсации физических и духовных затрат во время несения службы для этой категории правоохранителей. И в начале 1990-х годов был предложен иной подход, заключавшийся в наборе курсантов из числа молодежи допризывного возраста с одновременным увеличением их денежного содержания во время обучения. Вопрос об отборе и наборе на обучение сразу отпал. В то же время значительно обострилась проблема закрепления на службе молодых специалистов. Все чаще руководители территориальных органов и центрального аппарата сетовали на то, что они просто «разбегаются по дороге следования», а молодые люди, приступившие к службе в 22-23-летнем возрасте, нередко не находят себя в профессии. Эта проблема сохраняется. Она не может решиться и посредством очень полезной и необходимой во всех отношениях ранней ориентации молодежи для службы в уголовно-исполнительной системе в специали-
зированных классах и колледжах [4, с. 5-14], и всякий раз явно усугубляется периодическим и плановым «вымыванием» способных и позитивно настроенных на продолжение службы сотрудников, непосредственно работающих с осужденными. Что, на наш взгляд, является тактической и стратегической ошибкой.
Дело в том, что для воспитательной работы в условиях уголовно-исполнительной системы желателен солидный положительный жизненный опыт в целях оказания воздействия на конкретных людей с различным криминальным прошлым, социально-правовым статусом до осуждения, миропониманием и мировоззрением. Нередко можно слышать, что молодость — это быстропроходящий недостаток. С этим нельзя не согласиться, но когда надо решать сложные государственные задачи здесь и сейчас, возникают большие проблемы. Властным структурам необходимо обращать на этот факт особое внимание. Реальное положение дел свидетельствует об обратном. Нормативно-правовая база о социально-правовом статусе сотрудников не соответствует реалиям сегодняшнего дня, закон о службе в уголовно-исполнительной системе не принимается с 1999 г. Если ранее в системе министерства внутренних дел, хотя и гипотетически, речь шла о плановой ротации всех сотрудников уголовно-исполнительной системы, то в настоящее время — лишь руководящего состава, а в отношении остальных сотрудников просто не о чем говорить. С переходом на узкую специализацию в подготовке юристов проблемным может стать трудоустройство бывших
сотрудников уголовно-исполнительной системы в другие правоохранительные государственные структуры.
Что касается второго тезиса В.Г Де-ева относительно колонии как наиболее подходящего места для организации положительного воздействия на осужденного во время отбывания им уголовного наказания, то он убедительно подтверждается многочисленными исследованиями и практикой. Однако не так давно этот многолетний положительный опыт был подвергнут сомнению. Тезис о переходе от колоний к тюрьмам получил в 2010 г. директивное закрепление в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г. При этом перепрофилирование большей части колоний в тюрьмы предусматривалось уже к 2016 г. В итоге ничем не обоснованные и в значительной мере авантюрные предложения, не подкрепленные материально-финансово, были в конце прошлого года отменены. В.Г Деев подкреплял свой тезис и существовавшим ранее законодательным решением — ИТК РСФСР 1933 г. провозглашал колонию основным видом исправительно-трудовых учреждений. Правда, в целом судьба кодекса печальна, так как он фактически не применялся из-за прямого действия ведомственных приказов, циркуляров и инструкций и активного внедрения в 1930-е годы лагерной системы в стране. Однако со второй половины 1950-х годов и в последующие десятилетия ранее известное законодательное положение получило развитие (проводились исследования, защищались диссертации).
Кроме того, ко времени проведения Всесоюзной конференции В.Г. Деев
уже мог опираться на приобретенный лабораторией исследовательский материал, который подтверждал и развивал мысли А.С. Макаренко о возможном благотворном влиянии коллектива прежних правонарушителей на личность. В связи с этим он с полным основанием отдавал предпочтение колонии как наиболее подходящему структурному подразделению в организации воспитательной работы с осужденными к лишению свободы с целью возвращения их в общество законопослушными и полноправными гражданами. При этом он обращал внимание на трудности в осуществлении этого процесса и сложности в достижении поставленной цели. В свое время известный ученый в области уголовно-правовой проблематики профессор И.В. Шмаров на коллоквиумах, проводимых с адъюнктами, образно сравнивал подготовку осужденных к жизни на свободе с обучением ходьбе человека по Земле, но в условиях Луны. На основании этого полагаем, что в таких сложных и без преувеличения судьбоносных вопросах следует идти по пути совершенствования, постоянного реформирования, но на основе уже наработанных и проверенных временем материалов и процессов.
Принятие же скоропалительных и необоснованных решений, как правило, приводит к негативным последствиям. Причем они обусловливаются не только не просчитанными и возможными объективными обстоятельствами, но и нередко причинами сугубо субъективного свойства: стремлением к революционным преобразованиям, а чаще неспособностью или нежеланием решать намеченное. Так было с необе-
спечением материальныхусловий для исполнения так называемых отложенных наказаний (обязательных работ, ограничения свободы и ареста) в установленные (дважды) законодателем сроки, а также с принятием закона о принудительных работах в 2011 г. с последующим перенесением срока введения его в действие на 2017 г. Почти то же самое случилось, но в несколько ином направлении, с законодательным отказом от самодеятельных организаций осужденных. Законом они не предусмотрены, а в жизни есть. На проблемы в работе самодеятельных организаций обращалось внимание давно, но в то же время отмечалось, что работа исправительных учреждений без них немыслима [5, с. 20-31].
И таких примеров можно привести много, однако дело не в их количестве, а в принципе, суть которого состоит в творческом использовании наработанного и приобретенного опыта. Его надо знать и по-своему использовать: применяя, видоизменяя или отвергая. Нельзя пренебрегать им, отбрасывая как неподходящий к новым историческим условиям, или замалчивать, делая вид, что до сих пор ничего подобного не было. В этом нас убеждает исследовательский путь доктора психологических наук, профессора Виталия Пригорьеви-ча Деева, одного из основателей рязанской пенитенциарной психологической школы. Разрабатывая проблему мотивации поведения осужденных, он использовал результаты фундаментальных и прикладных исследований, прислушивался к советам коллег. Рассказывают, что его докторская диссертация неоднократно обсуждалась до защиты. Некоторые видели в этом недо-
статок, а на наш взгляд, это свидетельствует о целеустремленности, работоспособности и настойчивости исследователя, который был требователен к себе и своим ученикам. В этом видится значение раннего и последующего научного опыта В.Г. Деева для уголовно-исполнительной системы в современных условиях. Положительное воздействие на личность (и психологическое влияние на человека в первую очередь) призвано в условиях лишения свободы сдвинуть с мертвой точки известную триаду — «самоанализ, самовоспитание, самоконтроль». Она направлена на то, чтобы наступить и по возможности «раздавить самость человеческую» — эгоизм. Что каждому, живущему на Земле, свойственно, а отбывающему уголовное наказание в виде лишения свободы тем более.
Список литературы
1. Профессор В.Г Деев. К 85-летию со дня рождения : фотоальбом / авт.-сост. Т.В. Калашникова, В.Н. Казанцев, Н.И. Ткаченко. Рязань : Академия ФСИН России, 2015. 18 с.
2. Емелин Н.Г. Научный подход к организации исправления и перевоспитания осужденных // Актуальные проблемы научной организации исправления и перевоспитания осужденных : материалы Всесоюз. науч.-практ. конф. (Рязань, 18-20 сент. 1973 г.). Рязань, 1974. С. 9-20.
3. Академия ФСИН России: история и современность / под общ. ред. А.А. Крымова. Рязань : Академия ФСИН России, 2014. 460 с.
4. Опыт работы территориальных органов Федеральной службы исполнения наказаний по ранней профессиональной ориентации молодежи и подготовки кадров для уголовно-исполнительной системы : сб. материалов передового опыта. М. : НИИ ФСИН России, 2009. 105 с.
5. Кузнецов ФТ. Актуальные вопросы совершенствования деятельности ИТУ // Актуальные проблемы научной организации исправления и перевоспитания осужденных. Рязань, 1974. С. 20-31.
