CC BY
77
УДК 616.89-008
ЗНАЧЕНИЕ ФИЗИЧЕСКИХ НАКАЗАНИЙ В ДЕТСТВЕ ДЛЯ ФОРМИРОВАНИЯ АУТОАГРЕССИВНОЙ «ТРАЕКТОРИИ» ПОТОМСТВА
А.В. Меринов, Т.А. Меденцева, Ю.А. Жукова
ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова» Минздрава России, г. Рязань, Россия
Контактная информация:
Меринов Алексеи Владимирович - доктор медицинских наук, доцент. Место работы и должность: профессор кафедры психиатрии ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова» Минздрава России. Адрес: 390010, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Телефон: (491) 275-43-73, электронный адрес: merinovalex@gmail.com
Меденцева Татьяна Александровна - клинический ординатор кафедры психиатрии ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова» Минздрава России. Адрес: 390010, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Телефон: (491) 275 -43-73, электронный адрес: tatia-na_medentseva@mail.ru
Жукова Юлия Анатолиевна — студентка шестого курса лечебного факультета ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова» Минздрава России. Адрес: 390010, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Электронный адрес: Julia-Zhukova315@yandex.ru
Работа посвящена изучению влияния физического насилия в детском возрасте на последующий аутоагрессив-ный «спектр» респондентов. Исследованы группы юношей и девушек, ответ которых на вопрос о том, били ли их в детстве родители, в предлагаемом опроснике оказался положительным. Результаты исследования убедительно демонстрируют, что респонденты исследуемой группы имеют заметно более высокий аутоагрес-сивный потенциал. Суицидальные мысли в группе девушек обнаружены у 33,96% респонденток против 20,75% в контрольной. Частота депрессивных состояний характеризовала именно исследуемую группу девушек - 54,72%. Отмечались частые моменты безысходности - у 47,17% девушек изучаемой группы против 34,50% в группе контроля. У юношей из изучаемой группы обратил на себя внимание лишь такой аутоагрес-сивный паттерн, как суицидальные мысли. Они были выявлены у 30,23% респондентов из изучаемой группы против 13,68% в контрольной. Обнаруженные данные говорят в пользу того, что факт физических наказаний со стороны родителей, является весьма настораживающим моментом, часто «предманифестным» указанием на возможные серьёзные проблемы, особенно в женской группе. Этот вопрос, несмотря на кажущуюся его «легковесность», целесообразно использовать в скрининговых исследованиях, как в суицидологической практике, так и при прочих исследованиях юношей и девушек, касающихся их психо-эмоционального состояния.
Ключевые слова: физическое насилие в детстве, аутоагрессивность, суицидология, аутоагрессивная «траектория»
Во все времена проблема физического насилия над детьми стояла достаточно остро [1, 2]. Несмотря на всю важность и актуальность вопроса, он до сих пор не имеет единой теоретической и исследовательской парадигмы. В то время как психотерапевтическая практика, а также ряд экспериментальных данных отечественных и зарубежных авторов, указывают на общность генеза различных личностных расстройств, где в качестве пускового фактора фигурирует именно физическое насилие в детском возрасте [1, 3, 4]. Препятствием для решения проблемы зачастую является нежелание и страх жертв насилия обращаться за помощью в учреждения здравоохранения и правоохранительные органы. В настоящее время всё ещё не принято обсуждать эту проблему в обществе, а, тем более, - просить помощи. Мы знаем только о «громких» делах,
ставших достоянием СМИ, остальные же случаи часто так и остаются «семейным» секретом, обнаруживаемым психотерапевтами у своих, уже ставших взрослыми, клиентов.
Это диктует необходимость тщательного изучения влияния физического насилия, как психотравмирующего фактора, на формирование аутоагрессивных характеристик юношей и девушек. Целью проведённого исследо-в ан и я был поиск значимых отличий в ауто-агрессивном «профиле» между группами девушек и юношей, которые подвергались и не подвергались серьёзным физическим наказаниям в детстве. Мы изучили как суицидальные, так и несуицидальные формы реализации антивитальных импульсов личности, предикторы аутоагрессивного поведения и ряд личностно-психологических характеристик, значимых для суицидальной практики.
Материалы и методы.
Для решения поставленных задач было обследовано 645 респондентов. Из них количество подвергавшихся серьёзным физическим наказаниям в детстве составило 153 человека -45 юношей (ЮФН) и 108 девушек (ДФН). В качестве контрольной группы использовались девушки и юноши, которые не подвергались серьёзным физическим наказаниям в детстве -в количестве 492 - 119 юношей (ЮБезФН) и 373 девушки (ДБезФН).
Критерием включения в изучаемые группы являлось личное сообщение респондентами о наличии в отношении них неоднократных актов физического наказания со стороны родителей, которые сами обследуемые расценивали как таковые. То есть, данные моменты были «зафиксированы» в памяти ребёнка именно как неоправданно сильная агрессия в их сторону, а не «журящие» действия со стороны взрослых. Это были как случаи чрезмерного «воспитательного» характера, так и немотивированная агрессия, нередко сочетающаяся с алкогольным опьянением родителя. В процессе бесед с респондентами, было выяснено, что, несмотря на кажущуюся «размытость» явления, все опрошенные нами молодые люди четко относили себя к той или иной группе, вне зависимости от объёма и частоты «наказаний». То есть, несмотря на тот факт, что некие физические «воздействия» присутствовали достаточно часто (в виде «необидных» и заслуженных), к группе «подвергавшихся серьёзному насилию» отнесли себя лишь часть из них. Вероятно, подобная субъективная оценка в значительной степени формируется в случае попрания достоинства ребёнка и абсолютной немотивированности действий (в отношении причины, либо силы воздействия).
Средний возраст респондентов в исследуемых группах составил: для юношей, подвергавшихся физическим наказаниям - 21,76±1,97 года; для юношей, не подвергавшихся наказаниям - 21,48±1,49 года. Соответственно, для девушек, подвергавшихся физическим наказаниям - 20,79±1,26 лет; для девушек, не подвергавшихся физическим наказаниям - 20,73±1,99 лет. Обследованные респонденты были сопоставимы по основным социально - демографическим показателям.
В качестве диагностического инструмента использовался опросник для выявления ауто-агрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем [5]. Для оценки личност-но-психологических показателей в группах использована батарея тестов, содержащая: тест преобладающих механизмов психологических защит (LSI) Плутчека-Келлермана-Конте, а также «Шкала родительских предписаний» [6].
Для решения поставленной задачи было произведено «фронтальное» сравнение всех изучаемых признаков в подгруппах (суицидологических, личностно-психологических). Статистический анализ и обработку данных проводили посредством параметрических и непараметрических методов математической статистики с использованием критериев Стьюдента, Уилкоксона, х2, а также X с поправкой Йетса. Выборочные дескриптивные статистики в работе представлены в виде М±т (средней ± стандартное квадратичное отклонение).
Результаты и их обсуждение.
Традиционно, вначале проанализируем представленность классических суицидальных паттернов поведения в группах. В первой таблице представлены статистически значимые отличия в юношеской группе.
Таблица 1
Основные статистически значимые отличия в отношении суицидальных паттернов в группах юношей
Признак ЮФН (n=43) ЮБезФН (n=117) х2 Значение P<
n % n % df
Суицидальные мысли в анамнезе 13 30,23 16 13,68 5,81 1 0,01
Основные статистически значимые отличия в отношении суицидальных паттернов в исследуемых группах девушек
Таблица 2
Признак ДФН (n=106) ДБезФН (n=371) 2 Значение P<
n % n % х df
Суицидальные мысли в анамнезе 36 33,96 77 20,75 7,96 1 0,01
Суицидальные мысли в последние два года 24 22,64 43 11,59 6,47 1 0,01
Из представленных данных, видно, что суицидальные мысли значительно чаще (почти в 2,5 раза) наблюдаются именно у юношей, которые подвергались физическим наказаниям в детстве. Этот факт в определённой степени совпадает с данными других исследований в этой области, касающихся посмертной оценки возможных предикторов суицидального поведения [3]. Учитывая тот факт, что наше исследование касалось ныне живущих респондентов (без учёта возможных суицидальных потерь в группе), данный факт является крайне настораживающим феноменом в плане реализации антивитального потенциала. Отметим, что по количеству суицидальных попыток отличие не достигает статистически значимых границ (в группе ЮФН оно составляет 11,63%, а в группе ЮБезФН = 5,98%), тем не менее, обнаруженная тенденция, на наш взгляд, заслуживает внимания.
В табл. 2 рассмотрены статистические значимые отличия в отношении суицидальных паттернов поведения в исследуемых группах девушек. Из данных, представленных в табл. 2, можно сделать аналогичный вывод о значимом влиянии пережитого физического насилия в детстве на количество суицидальных идеаций.
Таким образом, полученные данные в обеих половых группах говорят об «отсроченном» на долгие годы влиянии физических наказаний в детском возрасте на суицидальный потенциал подростка. Учитывая непопулярность и замалчивание рассматриваемых действий в отношении ребёнка, либо обесценивание их зна-
чения в современном обществе, обнаруженные особенности демонстрируют, возможно, мало-используемые точки приложения психотерапевтической активности в суицидологической практике.
В табл. 3 представлены найденные отличия в отношении несуицидальных паттернов поведения в исследуемых группах девушек.
Из данных, представленных в табл. 3, хорошо видно, что исследуемую группу девушек, в значительно большей степени характеризует целый ряд важных предикторов аутоагрессив-ного поведения. У ДФН достоверно чаще отмечаются наиболее значимые в суицидологии эмоциональные маркеры: чувство вины, стыда, переживание моментов острого одиночества, депрессивные реакции, безысходность, частые угрызения совести, комплекс неполноценности. Можно предположить, что именно пережитое в детстве насилие стало одной из возможных причин появления столь серьёзных эмоциональных проблем.
При анализе несуицидальных аутоагрес-сивных паттернов поведения и их предикторов в группах юношей статистически значимых отличий обнаружено не было, что может говорить, либо о меньшем «фронте» влияния физических наказаний на лиц мужского пола, либо о сглаживании имеющихся влияний гендерны-ми механизмами совладания, не допускающими формирования типичного для изученных девушек комплекса «личностного дискаунта» -наличия частых эмоциональных проблем и идей малоценности - неполноценности.
Основные статистически значимые отличия в отношении несуицидальных предикторов
аутоагрессии у девушек
Таблица 3
Признак ДФН (п=106) ДБезФН (п=371) х2 Значение Р<
п % п % df
Долго переживаемое чувство вины 56 52,83 119 32,08 15,29 1 0,01
Навязчивое чувство стыда 32 30,19 67 18,06 7,37 1 0,01
Периоды депрессии 58 54,72 160 43,13 4,46 1 0,025
Моменты безысходности 50 47,17 128 34,50 5,66 1 0,01
Уверенность в наличии физического недостатка 32 30,19 58 15,63 11,41 1 0,01
Наличие комплекса неполноценности 49 46,23 121 32,61 6,66 1 0,01
Угрызения совести 48 45,28 108 29,11 9,8 1 0,01
Частое ощущение одиночества 59 55,66 138 37,2 11,59 1 0,01
Склонность к неоправданному риску 32 30,19 72 19,40 5,62 1 0,01
Гетероагрессивность 44 41,50 115 30,99 4,1 1 0,025
В табл. 4 отражены значимые отличия, касающиеся ряда личностно-психологических характеристик, которые были обнаружены опять же исключительно в исследуемых группах девушек.
Таблица 4
Основные статистически значимые отличия в отношении личностно-психологических характеристик у девушек
Признак ДФН (п=106) ДБезФН (п=371) Р<
Преобладающие механизмы психологических защит
Вытеснение 3,35±1,85 2,91±1,88 0,034
Замещение 4,33±2,87 3,73±2,47 0,036
Специфика родительских посланий
Не существуй 16,37±6,25 14,75±6,12 0,017
Не будь близок 18,54±6,90 16,63±6,87 0,012
Группа ДФН отличается частотой использования таких защитных психологических механизмов, как «Вытеснение» и «Замещение». Вытеснение, как защитный механизм, направлено на минимизацию отрицательных переживаний за счёт удаления из сознания того, что эти переживания вызывает. При этом неприемлемая информация, мысли, события, чувства продолжают своё существование в бессознательном, не переставая оказывать влияния на поведение человека. Замещение, в свою очередь, характеризуется проявлением переадресации инстинктивного импульса от более угрожающего объекта или личности к менее угрожающему (в случае аутоагрессии - на себя). Данный «набор» механизмов психологических защит прекрасно дополняет обнаруженную нами «картину» эмоциональных ауто-агрессивных предикторов, поскольку «объективизирует» механизмы возникновения идей сквозной виновности, склонности к угрызениям совести - за сделанное и не сделанное. Хорошо известно, что в случаях наказаний в детстве, их причина не всегда очевидна и понятна, а их наличие для ребёнка - факт, ставящий под сомнение его нужность вообще, и факт любви
со стороны родителей [6]. Это способно сформировать последующий комплекс жертвы и низкую самооценку, сопровождающиеся периодами самоуничижения и безысходности, где обнаруживаемые преобладающие психологические защитные механизмы лишь камуфлируют одну из самых «токсичных» причин их возникновения.
При оценке «Шкалы предписаний» обнаружены весьма специфические профили родительских посланий. Исследуемые группы девушек достоверно отличались в отношении следующих родительских посланий: «Не существуй» и «Не будь близок». Послание «Не существуй» является наиболее злокачественным в суицидологическом плане [7, 8]. Оно характерно для людей, которые чувствуют себя ущербными, ненужными или нелюбимыми -потенциальных или явных аутоагрессантов. Послание «Не будь близок», в свою очередь, формирует неспособность установления близких личностных отношений, поскольку таковые в детстве носили негативный и ненадежный характер [7]. В будущем это порождает одиночество и изоляцию, неспособность устанавливать доверительные отношения и обращаться за помощью. Эти два послания обычно неразрывно связаны между собой. Получение рассматриваемого комплекса посланий крайне вероятно при наличии серьезных физических наказаний в детстве, а обнаруженные ауто-агрессивные маркеры группы и преимущественно используемые защитные психологические механизмы хорошо согласуются и ними.
Что касается исследуемых групп юношей, то у них статистически значимых отличий в личностно-психологических характеристиках обнаружено не было, что повторно позволяет сделать вывод об определенной гендерной неоднозначности влияния физических наказаний в детстве. Этот вывод имел бы гораздо большее и далеко идущее значение в отношении изучаемого «воспитательного фактора», если бы не обнаруженное высокое количество суицидальных идеаций в группе. Скорее всего, речь можно вести об упомянутом выше, ген-дерном стиле в отношении коппинг-стратегий.
Наличие родителей, страдающих алкогольной зависимостью в группах
Таблица 5
Показатель ДФН (п=106) ДБезФН (п=371) ЮФН (п=43) ЮБезФН (п=117)
п % п % п % п %
Наличие родителей, страдающих алкогольной зависимостью 38 35,8 119 32,0 15 34,9 34 29,0
Молодые люди «не плачут, не чувствуют себя одинокими с периодами безнадежности» в отличие от девушек, где рассматриваемые паттерны социально более разрешены и понятны. Этот момент приобретает несколько иное звучание в свете хорошо известного факта в суици-дологии: ранимые и излишне аффектированные женщины совершают больше суицидальных попыток, первично завершенный суицид - остаётся прерогативой мужского населения. Так или иначе, обнаруженные особенности, на наш взгляд, заслуживают дальнейшего изучения.
В заключение, стоит отметить ещё одну особенность, выявленную в проведённом исследовании. Речь идёт о наличии или отсутствии в родительской семье злоупотребляющего алкоголем отца или матери. Вывод, априори, напрашивался сам собой. Ожидалось, что количество семей с алкогольным анамнезом будет существенно выше в группах ДФН и ЮФН, что практически постулируется, как очевидный факт в ряде исследований [9]. Однако в нашем исследовании обнаружилось, что количество пьющих родителей в группах, было практически идентичным, что отражено в таблице 5.
Можно предположить, что влияние рассматриваемого параметра в ряде случаев может переоцениваться, и для ребёнка не принципиально «трезвое» или «пьяное» грубое поведение в отношении себя.
Выводы:
1. Юноши и девушки, подвергавшиеся серьезным физическим наказаниям со стороны
Литература:
1. Панченко Е.А. Фактор семьи в генезе суицидального поведения // Фундаментальные аспекты психического здоровья. - 2015. - № 3. - С. 33-35.
2. Лукашук А.В., Меринов А.В. Актуальность исследования клинико-психологической характеристики родителей подростков, совершивших суицидальную попытку // Тюменский медицинский журнал. - 2014. - Том 16, № 3. - С. 20-21.
3. Suicide. An unnecessary death I ed.: D. Wasserman. - London, UK: Martin Dunitz, 2001. - 2S6 p.
4. Roberts G.L. Domestic violence in the Emergency Department: I. Two case-control studies of victims II Gen. Hosp. Psychiatry. - 1997. - Vol. 277, № 1. -P. 5-11.
5. Шустов Д.И., Меринов А.В. Диагностика ауто-агрессивного поведения при алкоголизме методом терапевтического интервью. Пособие для врачей психиатров-наркологов и психотерапевтов. - Москва, 2000. - 20 с.
6. Steward I. Developing Transactional Analysis Counseling. - London: Thousand Oaks; New Delhi: SAGA Publications, 1996. - 2S6 р.
родителей в детстве, являются группами с заметно более высоким аутоагрессивным потенциалом.
2. Группа ДФН имеют широкий спектр отличий от интактных сверстниц в отношении аутоагрессивных предикторов, чего не обнаруживают ЮФН.
3. Аналогичный вывод можно сделать и в отношении наличия ряда личностно - психологических характеристик. Это вкупе, на первый взгляд, позволяет говорить о более выраженном влиянии физических наказаний в детстве на последующие суицидологические спецификации лиц женского пола. Либо, о феноменологически более выявляемом значении рассматриваемого фактора, что на наш взгляд, учитывая количество суицидальных мыслей в группе ЮФН, является более правильным предположением.
4. Нам представляется, что выявление в процессе беседы значимых для респондента фактов физического наказания в детстве, является важным моментом для составления целостного представления о суицидологическом статусе подростка. Респонденты, ответившие на интересующий нас вопрос положительно, представляют собой весьма «горячую» в суицидологическом плане группу и нуждаются в дальнейшем изучении.
5. Данный вопрос целесообразно включать в опросники для скрининговых исследований больших юношеских групп в отношении потенциального суицидального и иного ауто-агрессивного поведения.
References:
1. Panchenko E.A. The family factor in the Genesis of suicidal behavior // Fundamental aspects of mental health. - 2015. - № 3. - P. 33-35. (In Russ)
2. Lukashuk A.V., Merinov A.V. The role of the phenomenon of aggression in families of patients with alcohol dependence // Tyumen Medical Journal. -2013. - Vol. 15, № 3. - Р. 10-11. (In Russ)
3. Suicide. An unnecessary death / ed.: D. Wasserman. - London, UK: Martin Dunitz, 2001. - 286 p.
4. Roberts G.L. Domestic violence in the Emergency Department: I. Two case-control studies of victims // Gen. Hosp. Psychiatry. - 1997. - Vol. 277, № 1. -P. 5-11.
5. Shustov D.I., Merinov A.V. Diagnosis of aggressive behavior in alcoholism by therapeutic interview. A Handbook for psychiatrists-narcologists and psychotherapists. - Moscow, 2000. - 20 p. (In Russ)
6. Steward I. Developing Transactional Analysis Counseling. - London: Thousand Oaks; New Delhi: SAGA Publications, 1996. - 286 р.
7. Stewart I., Joines V. TA Today. A new introduction to Transactional Analysis. - Nottingham; Chapel Hill: Lifespace Publ., 1987. - 342 p.
8. Меринов А.В. Вариант эпискрипта в семьях больных алкогольной зависимостью // Наркология. - 2010. - № 3. - С. 77-80.
9. Закирова В.М. Развод и насилие в семье - феномены семейного неблагополучия // Социологические исследования. - 2002. - № 12. - С. 131134.
7. Stewart I., Joines V. TA Today. A new introduction to Transactional Analysis. - Nottingham; Chapel Hill: Lifespace Publ., 1987. - 342 p.
8. Merinov A.V. Option of episkript in families of patients with alcohol dependence // Narcology. - 2010. - № 3. - P. 77-80. (In Russ)
9. Zakirova V.M. Razvod i nasilie v sem'e - fenomeny semejnogo neblagopoluchiya // Sociologicheskie is-sledovaniya. - 2002. - № 12. - P. 131-134. (In Russ)
THE ROLE OF CHILD PHYSICAL PUNISHMENT IN THE FORMATION OF AUTOAGRESSIVE "TRAJECTORY" OF OFFSPRING
A.V. Merinov, T.A. Medentseva, Y.A. Zhukova
Ryazan State Medical University, Ryazan, Russia
Abstract:
Aim. The work is studying the impact of physical punishment during childhood on subsequent autoaggressive "spectrum" of respondents. Groups of young males and females who mentioned they had been punished physically as children were analysed. Results. The results of our study clearly show that the respondents of the study group have significantly higher autoagressive potential. 33.96% of respondents in the female study group and 20.75% in the control group reported suicidal ideation. Frequency of depression is characteristic for girls in the study group - 54.72%. Frustration was prevalent in 47.17% of the studied group of girls versus 34.50% in the control group. The males in the study group drew attention with autoaggressive patterns of suicidal thoughts, which were found in 30.23% of the respondents versus 13.68% in the control group. Conclusions. Findings prove the fact that parental physical punishment is a very disturbing issue that often "predmanifests" possible serious problems, especially for females. Even though the fact of physical punishment may sound less serious, it should be used in screening studies, both for suicide prevention work, and for studying psychoemotional states of boys and girls.
Key words: physical punishment in childhood, autoagressive, suicidology, auto-aggressive "trajectory".
УДК 159.923.5
НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОДРОСТОКОВОГО ВОЗРАСТА, ВЛИЯЮЩИЕ НА СКЛОННОСТЬ К РИСКОВОМУ И СУИЦИДАЛЬНОМУ ПОВЕДЕНИЮ
А.С. Рахимкулова
ООО «Центр детской нейропсихологии», Московская область, г. Мытищи, Россия
Контактная информация:
Рахимкулова Анастасия Станиславовна - нейропсихолог. Место работы и должность: ведущий специалист ООО «Центр детской нейропсихологии». Адрес: 141021, Московская область, г. Мытищи, ул. Борисовка, д. 6, оф. 2. Телефон: (965) 146-20-40, электронный адрес: rakhimkulova@yahoo.com
Статья посвящена анализу нейропсихологических изменений, протекающих в подростковом возрасте, которые оказывают влияние на склонность подростков к различным видам рискового поведения. Помимо того, что рисковое поведение является опасным для здоровья и жизни подростков, мы полагаем, что те же нейро-психологические изменения, которые провоцируют склонность к рисковому поведению, оказывают влияние на суицидальность подростков.
Неравномерное (гетерохронное) созревание структур лимбической системы и префронтальной коры головного мозга приводит к несовершенству когнитивного контроля у подростков над импульсами и эмоциональными побуждениями, рассеянному вниманию, гиперактивному поведению, неправильному суждению и неправильной интерпретации событий и эмоций окружающих и построение поведения на основе этой ошибочной информации. Как следствие к суицидальному риску приводят: нарушенная адекватная интерпретация событий и поступков значимых других, социальная тревога в сочетании со склонностью к избегающему поведению и недостаточно развитыми навыками стресс-реагирования. Склонность к импульсивным и необдуманным решениям и поступкам также может спровоцировать суицидальную попытку.
