CC BY
24
[НАБЛЮДЕНИЯ ИЗ ПРАКТИКИ
УДК 616-036.21(616-06)
ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫЙ НЕЙРОЛЕПТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ ПОСЛЕ ПЕРЕНЕСЕННОЙ КОРОНАВИРУСНОЙ ИНФЕКЦИИ. УДЛИНЕНИЕ ИНТЕРВАЛА ОТ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ВЫСОКИХ ДОЗ АМАНТАДИНА
Д.И. Малин, А.А. Мурашко
Московский научно-исследовательский институт психиатрии -филиал ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П.Сербского» Минздрава России
Новая коронавирусная болезнь 2019 (СОУГО-19) представляет собой опасное заболевания, которое протекает в форме острой респираторной вирусной инфекции различной степени тяжести. Вирус способен поражать различные органы и ткани через прямое инфицирование и посредством иммунного ответа. Наиболее частым осложнением заболевания является вирусная пневмония, способная приводить к острому респираторному дистресс-синдрому (ОРДС) и последующей острой дыхательной недостаточности [16]. Течение СОУГО-19 сопровождается нарушениями со стороны различных органов и систем организма. Не исключением является и центральная нервная система (ЦНС). По данным ряда исследований, частота выявления нарушений со стороны ЦНС при СОУГО-19 составляет от 4 до 57%. Неврологические нарушения обычно возникают на 1-2 неделе с момента начала острого периода заболевания и обусловлены развитием острой вирусной энцефалопатии [19]. Предполагается, что причиной ее развития является прямое вирусное поражение ЦНС, патологический иммунный ответ, обусловленный выбросом цитокинов, а также тканевая гипоксия, связанная со снижением сатурации (содержания кислорода в крови) в рамках ОРДС. Отмечено, что течение СОУГО-19 может сопровождаться такими неврологическими симптомами, как головная боль, головокружение, атаксия, нарушения вкуса, зрения и обоняния, делириозной симптоматикой и судорожными припадками [10, 15, 19]. В связи с тем, что при коронавирусной болезни в патологический процесс вовлекается ЦНС, при лечении психически больных как в остром, так и отдаленном периоде заболевания может существенно меняться переносимость психофармакотерапии с развитием тяжелых побочных эффектов и осложнений. Следует отметить, что к настоящему времени не изучены отдаленные последствия СОУГО-19 и их
влияние на течение хронических психических заболеваний и переносимость психофармакотерапии.
В данной публикации приводится клиническое наблюдение пациентки, длительное время страдающей параноидной формой шизофрении, у которой через несколько месяцев после перенесенной коронавирусной инфекции (диагноз подтвержден результатами ПЦР теста и данными иммуноферментного анализа) на фоне лечения галоперидолом развилось тяжелое осложнение антипсихотической терапии - злокачественный нейролептический синдром (ЗНС). Данный случай ЗНС является вторым по счету, который был зафиксирован после перенесенной СОУГО-19 в одной из городских клинических психиатрических больниц Москвы в 2021 году [6].
ЗНС является редким, но крайне опасным осложнением антипсихотической терапии с высоким риском летального исхода, который по данным последних публикаций оценивается порядка 10% [30, 39]. Осложнение наиболее часто развивается на фоне лечения галоперидолом, однако описаны отдельные случаи ЗНС и при лечении антипсихотиками второго поколения [4, 5, 30, 39]. Факторами риска являются наличие резидуальной церебральной органической недостаточности, плохая переносимость антипсихо-тиков в прошлом с быстрым появлением экстрапирамидных расстройств, психомоторное возбуждение, истощение и дегидратация, наличие кататонической симптоматики [3, 22, 28, 36].
В соответствии с критериями DSM-5 диагностика ЗНС основывается на выявлении следующих симптомов: мышечная ригидность, нарушение сознания, гипертермия с комплексом соматовеге-тативных нарушений (тахикардия, нестабильность артериального давление, гипергидроз), а также изменения лабораторных показателей (лейкоцитоз и повышение активности креатинфосфокиназы - КФК в плазме крови) [11].
Патогенез развития ЗНС до конца остается неизученным. Ряд исследователей объясняет его развитие блокадой дофаминовых рецепторов в базальных ганглиях и гипоталамусе, а не прямым токсическим действием нейролептиков [20, 26, 29, 35]. Это подтверждает отсутствие нормальной реакции со стороны гормона роста на введение апоморфина и клонидина, увеличение уровня гомованилиновой кислоты в спинномозговой жидкости и уровня 3-метокси-4-гидроксифенилгликоля в моче при ЗНС [12], а также положительный эффект дофами-нергических средств амантадина [25, 34] и бромо-криптина [4, 33, 34]. Были описаны случаи развития ЗНС после отмены L-допы и амантадина - препаратов, стимулирующих дофаминовые структуры [20, 37]. Предполагается, что основной симптом ЗНС - гипертермия может быть связан с развитием гиперметаболического статуса в мышечной ткани с увеличением теплопродукции и уменьшением теплоотдачи в результате расстройства терморегуляции в гипоталамусе [27]. Кроме того, в патогенезе ЗНС важную роль играют иммунологические нарушения с нарушением проницаемости гематоэнцефаличе-ского барьера и аутоиммунным поражением ЦНС, преимущественно подкорковых структур и гипоталамуса [2, 8, 9]. Доказательством этого является высокая гуморальная сенсибилизация к различным аутоантигенам головного мозга [8].
Лечение в случае развитие ЗНС заключается в отмене антипсихотиков, назначении бензодиа-зепинов, проведении интенсивной инфузионной терапии, корригирующей гомеостаз [3, 8, 23]. Имеется положительный опыт применения электросудорожной терапии [7, 31, 38].
Клинический случай. Пациентка в возрасте 36 лет 31.03.2021 года поступила на лечение в городскую клиническую психиатрическую больницу Москвы в экстренном порядке с диагнозом параноидная шизофрения, непрерывный тип течения.
Анамнез: Мать пациентки характеризовалась странным поведением и нелепыми высказываниями. Остальные родственники психически здоровы. У психиатров не наблюдались. Единственный ребенок в семье. Беременность, протекала с токсикозом и нефропатией. Родилась недоношенной весом 2 700 гр. Осуществлялась стимуляция родов. При рождении отмечался гипертонус мышц левой половины тела и кровоизлияние в левом глазу. Находилась на искусственном вскармливании. С детства отставала в психомоторном развитии. Ходить начала с двух лет, говорить - с трех лет. Имела место плохая координация движений. До школы наблюдалась детским врачом-неврологом. По характеру росла замкнутой, пугливой, боялась детей, отдельных предметов. Предпочитала общаться с детьми более младшего возраста. С трудом успевала в школе, но классы не дублировала. Из перенесенных заболеваний отмечаются детские инфекции, острые респираторные заболевания, пиелонефрит.
Психическое состояние пациентки изменилось остро в середине октября 2002 года в возрасте 17 лет. Стала бесцельно перекладывать вещи, задавала нелепые вопросы, не понимала своего поведения, говорила, что внутри нее «две Леры», не могла определить, чьи у нее руки. Говорила, что ее преследуют через интернет, чувствовала на себе взгляды окружающих и чьё-то влияние, разговаривала сама с собой. Через два дня стала заторможенной, «застывшей», не могла открыть рот, отказывалась от приема пищи, не отвечала на вопросы. С подозрением на острое нарушение мозгового кровообращения была госпитализирована в неврологическое отделение детской городской больницы. В отделении психическое состояние резко изменилось, стала возбужденной, растерянной, бросалась на окружающих, пыталась совершить суицидальную попытку. После этого была переведена в детскую городскую психиатрическую больницу. При поступлении психический статус пациентки определялся галлюцинаторно-бредовыми переживаниями с кататоническими включениями. Проводилось лечение галоперидолом, клозапином, амитриптилином, тригексифенидилом. Через месяц в состоянии терапевтической ремиссии была выписана домой на амбулаторное лечение под наблюдение психоневрологического диспансера по месту жительства с диагнозом «Шизофрения детский тип». С этого времени является инвалидом 2 группы по психическому заболеванию. В последующем в связи с обострениями галлюцинаторно-параноидной симптоматики неоднократно госпитализировалась в психиатрический стационар по месту жительства с диагнозом «Параноидная шизофрения, непрерывный тип течения». Последняя госпитализация 27.09.2020 года. Поступила в экстренном порядке в связи с психомоторным возбуждением и агрессией. При поступлении выглядела гипомимичной, заторможенной. Адекватно отвечала на задаваемые вопросы, была правильно ориентирована. Отрицала наличие идей преследования и обманов восприятия. Сообщила, что причиной госпитализации явился конфликт с матерью, в результате которого нанесла ей телесные повреждения. Пациентки был назначен клозапин 100 мг на ночь, галоперидол 15 мг в сутки и тригексифенидил 4 мг в сутки. 02.11.2020 года на 6-ой день госпитализации отмечено повышение температуры до субфебрильных цифр, появился кашель, жесткое дыхание в легких. Методом ПЦР теста от 09.11.2020 был идентифицирован вирус СОУГО-19. После этого для дальнейшего лечения была переведена в специализированное психосоматическое инфекционное отделение городской больницы, где прошла курс антибактериальной и противовирусной терапии. После нормализации соматического состояния была возвращена для продолжения антипсихотической терапии. Получала галоперидол 15 мг в сутки, клозапин 100 мг на ночь, тригексифенидил 4 мг в сутки. На этом фоне отмечалась стабилизация
психического состояния с редукцией продуктивной психопатологической симптоматики. Иммунофер-ментный анализа на наличие иммуноглобулинов к вирусу СОУГО-19 подтвердил перенесенную коро-навирусную инфекцию - пСоУ IgM 1,64 (норма<2), пСоу IgG 69,27 (норма<10). 09.12.2020 года в удовлетворительном состоянии пациентка была выписана домой на поддерживающую антипсихотическую терапию галоперидолом 15 мг в сутки, клозапином 100 мг в сутки и тригексифенидилом 4 мг в сутки. После выписки из стационара рекомендуемую терапию принимала нерегулярно, продолжала проявлять агрессию по отношению к матери, отмечались вербальные псевдогаллюцинации императивного характера. Незадолго до поступления имел место конфликт с матерью, в результате которого получила травму руки и повреждение волосистой части головы. Была направлена для обследования в психосоматическое отделение городской клинической больницы. На компьютерной томографии головного мозга от 26.03.2021 года данных за наличие очагов плотности в веществе мозга не обнаружено. В психосоматическом отделении на фоне продолжения антипсихотической терапии галоперидолом и клозапином в сочетании с антипаркинсоническим корректором тригексифенидилом психическое состояния пациентки резко изменилось. Стала нарастать заторможенность, повысился мышечный тонус, перестала вставать с постели, отказывалась от приема пищи. Для продолжения лечения 31.03.2021 года была переведена в городскую клиническую психиатрическую больницу Москвы.
Психический статус при поступлении. Доставлена в отделение на каталке. Лежит неподвижно, прижимая руки к груди. Продуктивному контакту малодоступна. Реагирует на громкий оклик медленным поворотом головы. Не отвечает на вопросы, не выполняет инструкции. Периодически стереотипно произносит отдельные невнятные фразы. Речь дизартричная. Тонус мышц повышен. Выявляются симптомы «зубчатого колеса» и «воздушной подушки». При оценке кататонических расстройств по шкале Буша-Френсиса (BFCPS) [14] обнаружены следующие кататонические симптомы: ступор, негативизм, стереотипии, каталепсия с восковой гибкостью. Общая сумма баллов по шкале BFCPS составила 13 баллов.
Соматический статус: тахикардия до 100 уд в мин, повышение температуры тела до 37,8 С. На электрокардиограмме (ЭКГ) отмечено увеличение интервала QT до 491 мс (норма для женщин <470мс). Имело место снижение содержания ионов калия в плазме крови до 3,3 ммоль на литр, при норме от 3,5 до 5,2 ммоль на литр. В общем клиническом анализе крови отмечался лейкоцитоз 10,2 тысячи без палочкоядерного сдвига, в биохимическом анализе крови - повышение активности креатинфосфоки-назы (КФК) до 300 ед/литр (норма у женщин 150
ед/литр.). Результат анализа крови на антитела к NMDA-рецепторам отрицательный.
Динамика состояния и проводимая терапия. При поступлении пациентке был назначен хлорпромазин 50 мг в/м на ночь. На следующий день в связи с наличием гипертермии, мышечной ригидности и катато-нической симптоматики антипсихотическая терапия была отменена. Назначена инфузионная терапия в объеме 1 200 мл жидкости в сутки с использованием электролитных растворов трисоля, дисоля и физиологического раствора, бромдигидрохлорфенилбензо-диазепин 3 мг в сутки внутримышечно, амантадин 1 000 мг в сутки в/в капельно. С целью коррекции интервала QT и гипокалиемии был назначен раствор панангина 10 мл в сутки в/в и бисопролол 5 мг в сутки. На этом фоне в течение первой недели с момента начала терапии удалось добиться положительной динамики в психическом и соматическом состоянии больной. Снизился мышечный тонус, постепенно редуцировалась кататоническая симптоматика, нормализовалась температура тела, исчезла тахикардия. Положительная динамика отмечалась и в лабораторных показателях. Снизился лейкоцитоз, нормализовалась активность КФК в плазме крови, содержание ионов калия повысилось до нормы и составило 4,4 ммоль на литр. Интервал QT восстановился до нормальных значений и составил 400 мс. После купирования кататонических расстройств и гипертермии психическое состояние пациентки определялось подострой галлюцинаторно-парано-идной симптоматикой с отрывочными слуховыми обманами восприятия в виде голосов императивного характера, идеями отношения и нарушением сна. Для купирования сохраняющихся психопатологических расстройств был назначен оланзапин 5 мг в сутки, зопиклон 7,5 мг на ночь. На этом фоне произошла редукция психопатологической симптоматики и нормализация сна и поведения. Психическое и соматическое состояния пациентки длительное время сохранялись стабильными. Пациентка была выписана домой под наблюдение ПНД по месту жительства на противорецидивную терапию оланзапином.
Обсуждение
В анамнезе у пациентки имеют место признаки, указывающие на наличие резидуальной церебральной органической недостаточности, обусловленной перинатальной патологией, которая является важным фактором формирования интолерантности к психофармакотерапии [3]. Уже в манифестном психотическом эпизоде, помимо галлюцинаторно-параноидной симптоматики выявлялись выраженные кататонические расстройства. Течение заболевания носило непрерывный характер с частыми обострениями, приводящими к многочисленным госпитализациям пациентки в психиатрический стационар.
Анализируя настоящий психотический эпизод, следует отметить, что диагноз ЗНС был выставлен
на основании таких клинических симптомов заболевания как мышечная ригидность, ступор с явлениями каталепсии, повышение температуры тела, лейкоцитоз и повышение активности КФК, возникших на фоне антипсихотической терапии, что полностью соответствует диагностическим критериям ЗНС по DSM-5 [11]. Для подтверждения диагноза была проведена дифференциальная диагностика ЗНС с аутоиммунным анти-NMDA рецепторным энцефалитом, который является относительно редким заболеванием, чаще возникающим у молодых женщин, который также может проявляться кататонической симптоматикой и фебрилитетом [17]. Диагностика этого заболевания осуществляется на основании выявления в крови и спинномозговой жидкости ауто-антител IgG к NR1 субъединице NMDA-рецептора [18]. Имеются публикации случаев, когда диагноз ЗНС пересматривался в пользу аутоиммунного энцефалита после обнаружения в крови и ликворе больных антител к NMDA-рецепторам [24]. В нашем наблюдении результаты иммунологического теста показали отрицательный результат, что позволило исключить данное аутоиммунное заболевание.
Другой особенностью приведенного случая явилось наличие у пациентки в остром периоде ЗНС увеличения интервала QT на ЭКГ до 491 мс. С удлинением интервала QT в настоящее время связывают развитие желудочковой «пируэтной» тахикардии (torsade de pointes) с переходом к фибрилляции желудочков, приводящей к внезапной смерти [1, 21, 32]. Известно, что большинство современных психотропных средств, особенно антипсихотиков, способны вызывать удлинение интервала QT. Механизм развития этого побочного эффект до конца не изучен. Он может быть обусловлен хинидинопо-добным действием антипсихотиков и электролитными нарушениями гипокали- и гипомагниемией [13]. В данном случае увеличение интервала QT
произошло на фоне гипокалиемии со снижением концентрации ионов калия до 3,3 ммоль на литр. Отмена антипсихотической терапии, проведение интенсивной инфузионной терапии, направленной на коррекцию гомеостаза и водного электролитного баланса, а также назначение парентерально высоких доз амантадина способствовало улучшению состояния пациентки с нормализацией соматического статуса, лабораторных показателей, параметров ЭКГ и редукции кататонической симптоматики. При этом положительный эффект был достигнут без проведения ЭСТ.
Заключение
Представленный клинический случай представляет интерес как с практической, так и с теоретической точек зрения. Это второй случай ЗНС, который развился после перенесенного СОУГО-19 в одной и той же психиатрической больнице на протяжении одного года. Данный факт позволяет рассматривать новую коронавирусную инфекцию как один из факторов, вызывающий интолерантность к психофармакотерапии, приводящей, в свою очередь, к развитию ЗНС и другим побочным эффектам. В практическом плане следует указать на эффективность и безопасность парентерального применения высоких доз агониста дофаминовых рецепторов амантадина в комплексном лечении ЗНС, что может подтверждать одну из гипотез, рассматривающую патогенез осложнения с позиции блокады дофаминовых рецепторов в базальных ганглиях и гипоталамусе. И наконец, данное наблюдение показывает, что при ведении больных ЗНС следует уделять внимание своевременной коррекции водно-электролитных нарушений, которые могут приводить к изменениям на ЭКГ в виде тахикардии и увеличения интервала QT и как следствие этого - повышать риск внезапной сердечной смерти.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дробижев М.Д. Кардиологические аспекты проблемы переносимости и безопасности нейролептика // Психиатрия и психофармакотерапия. 2004. № 2. С. 60-68.
2. Кекелидзе З.И., Чехонин В.П. Критические состояния в психиатрии. М.: ГНЦССП им. В.П. Сербского, 1997. 362 с.
3. Малин Д.И. Побочное действие психотропных средств. М.: Вузовская книга, 2000. 207 с.
4. Малин Д.И., Равилов Р.С., Козырев В.Н. Эффективность бромо-криптина и дантролена в комплексной терапии злокачественного нейролептического синдрома // Российский психиатрический журнал. 2008. № 5. С. 75-81.
5. Малин Д.И., Цукарзи Э.Э., Потапов И.В. и соавт. Злокачественный нейролептический синдром у больной биполярным аффективным расстройством на фоне лечения оланзапином // Современная терапия психических расстройств. 2017. № 3. С. 27-32.
6. Малин Д.И., Мурашко А.А., Цап О.В. Злокачественный нейролептический синдром у пациента с органическим сосудистым бредовым расстройством с синдромом катара после перенесенного COVID-19 // Социальная и клиническая психиатрия. 2021. Т. 31, № 2. С. 65-68.
7. Мощевитин С.Ю., Цыганков Б.Д., Малин Д.И. Эффективность электросудорожной терапии в свете современных подходов к
лечению фебрильных состояний шизофрении // Журн. невропатол. и психиатр. 1990. № 4. С. 114-121.
8. Цыганков Б.Д. Клинико-патогенетические закономерности развития фебрильных приступов шизофрении и система их терапии. М., 1997. 232 с.
9. Чехонин В.П., Морозов Г.В., Морковкин В.М., Кекелидзе З.И. Имму-нохимическое изучение проницаемости гематоэнцефалического барьера при критических состояниях, обусловленных фебрильной шизофренией и острыми алкогольными энцефалопатиями // Мат. 8 съезда невропат. и психиатр. М., 1988. Т. 3. С. 132-134.
10. Шмуклер А.Б. Психоневрологические расстройства у пациентов с новой коронавирусной инфекцией как мультидисциплинарная проблема // Социальная и клиническая психиатрия. 2021. Т. 31, № 1. С. 65-73.
11. American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical manual of mental disorders. 5th ed. Washington, USA, DC: American Psychiatric Association, 2012-2013. - 947 p.
12. Ansseau M., Reynolds Ch., Rupfer D. et al. Central dopamineregic and noradreneergic peceptor blockade in a patient with NMS // J. Clin. Psychiat. 1986. Vol. 47, N 6. P. 320-321.
13. Aunsholt N.A. Prolonged Q-T interval and Hypokalemia by haloperidol // Acta Psychiatr. Scand. 1989. Vol. 79. P. 411-420.
14. Bush G., Fink M., Petrides G. et al. Catatonia. I. Rating scale and standardized examination // Acta Psychiatr. Scand. 2014. Vol. 93. N 3. P. 129-136.
15. Chua T.H., Xu Z., King N.K. Neurological manifestations in COVID-19: a systematic review and meta-analysis // Brain Inj. 2020. Vol. 19. P. 1549-1568.
16. Coronavirus disease 2019 (COVID-19) - Symptoms, diagnosis and treatment // BMJ Best Practice BMJ Best Practices. 2020. Vol. 21. 282 p.
17. Dalmau J., Gleichman A.J., Hughes E.G. et al. Anti-NMDA receptor encephalitis: case series and analysis of the effects of antibodies // Lancet Neurol. 2008.Vol. 7, N 12. P. 1091-1098.
18. Dalmau J., Gleichman A. J., Hughes E.G. et al. Anti-NMDA receptor encephalitis: case series and analysis of the effects of antibodies // Lancet Neurol. 2008. Vol. 7, N 12. P. 1091-1098.
19. Favas T.T., Dev P., Chaurasia R.N. et al. Neurological manifestations of COVID-19: a systematic review and meta-analysis of proportions // Neurol. Sci. 2020. Vol. 21. P. 1-34.
20. Henderson V., Wooten C. Neuroleptic malignant syndrome : A patogenetic role for dopamine receptors blockade? // Neurology. 1981. Vol. 31, N 2. P.123-137.
21. Hiroyoshi T., Takefumi S., Gary R., Hiroyuki U. Antipsychotic Polypharmacy and Corrected QT Interval: A Systematic Review // Can. J. Psychiatry. 2015. Vol. 60. P. 215-220.
22. Keck P.E., Pope H.G., Cohen B.M., McElroy S.L., Nierenberg A.A. Risk factors for neuroleptic malignant syndrome. A case-control study // Arch. Gen. Psychiatry. 1989. Vol. 46. P. 914-919.
23. Khaldarov V. Benzodiazepines for treatment of neuroleptic malignant syndrome // Hosp. Phys. 2000. Vol. 6. P. 51-55.
24. Kiani R., Lawden M., Eames P. et al. Anti-NMDA-receptor encephalitis presenting with catatonia and neuroleptic malignant syndrome in patients with intellectual disability and autism // B.J. Psych. Bull. 2015. Vol. 39. P. 32-35.
25. McCarron M.M., Boettger M.I., Peck J.J. A case of neuroleptic malignant syndrome successfully treated with amantadine // J. Clin. Psychiatr. 1982. V. 43. N 9. P. 381-382.
26. Mann S.N., Caroff G., Fricchione C. Campbell Central dopamine hypoactivity and the pathogenesis of neuroleptic malignant Syndrome // Psychiatr. Ann. 2000. Vol. 30, N 5. P. 363-374.
27. May D., Morris S., Stewart R. et al. Neuroleptic malignant syndrome: Response to dantrolen sodium // Ann. Intern. Med. 1983. Vol. 98, N 2. P. 183-184.
28. Moscovich M., Novak F., Fernandes A. et al. Neuroleptic malignant syndrome // Arq. Neuropsiquiatr. 2011. Vol. 69, N 5. P. 751-755.
29. Northoff G. Catatonia and neuroleptic malignant syndrome: Psychopathology and pathophysiology // J. Neural. Transm. 2002. Vol. 109. P. 1453-1467.
30. Oruch R., Pryme I.F., Engelsen B.A., Lund A. Neuroleptic malignant syndrome: an easily overlooked neurologic emergency // Neuropsychiatr. Dis. Treat. 2017. Vol. 13. P. 161-175.
31. Patel A.L., Shaikh W.A., Khobragade A.K. et al. Electroconvulsive Therapy in Drug Resistant Neuroleptic Malignant Syndrome // JAPI. 2008. Vol. 56. P. 49-50.
32. Reilly J.G., Ayis S.A., Ferrier I.N. et al. QTc-interval abnormalities and psychotropic drug therapy in psychiatric patients // Lancet. 2000. Vol. 355. P. 1048-1052.
33. Reulbach U., Dutsch C., Biermann T. et al. Managing an effective treatment for neuroleptic malignant syndrome // Critical Care. 2007. Vol. 11. P. 4-10.
34. Sakkas P.I., Davis J.M., Janicak P.G., Wang Z.Y. Drug treatment of the neuroleptic malignant syndrome // Psychopharmacol. Bull. 1991. Vol. 27. P. 381-384.
35. Spivak B., Malin D., Vered Y. et al. Prospective evaluation of circulatory levels of catecholamines and serotonin in neuroleptic malignaut syndrome // Acta Psychitr. Scand. 2000. Vol. 101. P. 226-230.
36. Strawn J.R., Keck P.E., Caroff S.N. Neuroleptic malignant syndrome // Am. J. Psychiatry. 2007. Vol. 164. P. 870-876.
37. Toru M., Matsuda O., Makiguchi K. et al. Neuroleptic malignant syndrome -Lice state following a withdrawal of antiparkinsonian drugs // J. Nerv. Ment. Dis. 1981. Vol. 163, N 5. P. 324-327.
38. Trollor J.N., Sachdev P.S. Electroconvulsive treatment of neuroleptic malignant syndrome: a review and report of cases // Aust. NZ J. Psychiatry. 1999. Vol. 33. P. 650-659.
39. Velamoor R. Neuroleptic malignant syndrome: A neuropsychiatric emergency: Recognition, prevention, and management // Asian J. Psychiatr. 2017. Vol. 29. P. 106-109.
ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫЙ НЕЙРОЛЕПТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ ПОСЛЕ ПЕРЕНЕСЕННОЙ КОРОНАВИРУСНОЙ ИНФЕКЦИИ. УДЛИНЕНИЕ ИНТЕРВАЛА ОТ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ВЫСОКИХ ДОЗ АМАНТАДИНА
Д.И. Малин, А.А. Мурашко
В статье представлен клинический случай, описывающий пациентку, длительное время страдающую параноидной формой шизофрении, у которой через несколько месяцев после перенесенной новой коронавирусной инфекции на фоне лечения галоперидолом развился злокачественный нейролептический синдром. Отмечена эффективность и безопасность парентерального применения высоких доз агониста дофаминовых рецепторов амантадина в комплексном лечении
ЗНС, что подтверждает гипотезу, рассматривающую патогенез развития осложнения с позиции блокады дофаминовых рецепторов в подкорковых мозговых структурах. Особое внимание уделено проблеме увеличения интервала ОТ и необходимости коррекции водно-электролитных нарушений.
Ключевые слова: СОУШ-19, злокачественный нейролептический синдром, параноидная шизофрения, удлинение ОТ, амантадин.
MALIGNANT NEUROLEPTIC SYNDROME AFTER A CORONAVIRUS INFECTION. QT PROLONGATION AND THE EFFECTIVENESS OF HIGH DOSES OF AMANTADINE
D.I. Malin, A.A. Murashko
The article presents a clinical case describing a patient suffering from a paranoid form of schizophrenia for a long time, who developed a malignant neuroleptic syndrome a few months after a new coronavirus infection during haloperidol treatment. We note the efficacy and safety of parenteral use of high doses of the dopamine receptor agonist amantadine in the complex treatment of NMS. That confirms the hypothesis
considering the pathogenesis of complications from the position of dopamine receptors blockade in subcortical brain structures. We pay special attention to the problem of the QT prolongation and the need to correct water-electrolyte balance.
Keywords: COVID-19, neuroleptic malignant syndrome, paranoid schizophrenia, QT prolongation, amantadine.
Малин Дмитрий Иванович - доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник отдела терапии психических заболеваний Московского научно-исследовательского института психиатрии - филиала «ФГБУ НМИЦ ПН им В.П.Сербского» Минздрава России; email: doctormalin@gmail.com
Мурашко Алексей Андреевич - научный сотрудник отделения расстройств психотического спектра Московского научно-исследовательского института психиатрии - филиала «ФГБУ НМИЦ ПН им В.П.Сербского» Минздрава России; email: murashko.a@serbsky.ru
