CC BY
22Павлюченков Николай Николаевич
канд. богословия, канд. филос. наук, доцент, ст. науч. сотрудник Научного центра истории богословия и богословского образования ПСТГУ РФ, 127051, г. Москва, Лихов пер., 6/1 [email protected]
Жизнь и деятельность архимандрита Феодора (Бухарева) в оценках священника Павла Флоренского
Аннотация: В качестве основного источника в статье используется текст, написанный священником Павлом Флоренским для своей книги об архимандрите Феодоре (А. М. Бухареве). Взгляд Флоренского на жизнь и деятельность Бухарева рассматривается в двух основных аспектах: трактовка отказа архимандрита Феодора от монашества и снятия с себя священного сана и отношение к его богословию. Делается попытка выявить причины, по которым Флоренский был склонен к положительному восприятию поступка архимандрита Феодора, и отмечается сходство некоторых концепций Бухарева с «символическим миропониманием» Флоренского. Вместе с тем обращается внимание на то, что в своем анализе богословия Бухарева Флоренский не был
достаточно объективным.
Ключевые слова: Флоренский, Бухарев, христианство, Христос, монашество,
священство, богословие
Nikolai Pavlyuchenkov
Candidate of Theology, Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, Senior Fellow at St. Tikhon's Orthodox of the Humanitarian University Russia, 127051, Moscow, Likhov per., 6-1 [email protected]
The Life and Work of Archimandrite Feodor (Bukharev) in the Evaluation of Father Pavel Florensky
Abstract: The main source used in the article is a text written by the priest Pavel Florensky for his book on Archimandrite Feodor (A. M. Bukharev). Two basic aspects of Florensky's views on Bukharev's life and work are examined: his interpretation of Archimandrite Feodor's rejection of monasticism and voluntary defrocking, and his attitude towards his theology. The article attempts to identify the reasons for Florensky's inclination towards a positive perception of Archimandrite Feodor's actions, and notes a resemblance of some of Bukharev's ideas to Florensky's "symbolic world view." At the same time, attention is drawn to the fact that Florensky was not sufficiently objective in his analysis of Bukharev's theology.
Keywords: Florensky, Bukharev, Christianity, Christ, monasticism, priesthood,
theology
Архимандрита Феодора (Александра Матвеевича Бухарева), его жизнь и деятельность, как правило, анализируют и оценивают по двум основным позициям: в отношении к его богословию (которое часто связывают с «богословием культуры») и к его поступку - отказу от монашеского пострига и снятия священного сана. Оценки уже высказаны самые разные, в том числе диаметрально противоположные, так что к этому сложно добавить что-то принципиально новое. В стремлении Бухарева воцер-ковить и укоренить во Христе все стороны жизни современной цивилизации видели мечтательную утопию или основания для будущей христианской (и конкретно православной) культуры, а в продлившемся почти год процессе его «расстрижения» и превращения магистра богословия и архимандрита в лишенного средств к существованию мирянина Александра Матвеевича Бухарева усматривали трагическую ошибку, способную перечеркнуть все прежние подвижнические труды и, с другой стороны, собственно саму вершину подвига деятельного протеста против искажения истины Христианства.
Прот. Г. Флоровский оценил поступок архим. Феодора как «судорожный и бессильный протест утопической грезы против трагической сложности жизни»1, «подлинное мистическое самоубийство»2, а прот. В. Зеньковский признал такие оценки поспешными и необоснованными; Бухарев, по его мнению, с исключительным мужеством «поставил служение правде выше церковных правил» и страшному состоянию косности и малодушия в церковной среде предпочел «трагический крест церковной самоизоляции»3. Один из наших современных исследователей отмечает, что в этом поступке нашло свое отражение такое изначаль-
1 Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.
С. 346.
2 Там же.
3 Зеньковский В., прот. Проблемы культуры в русском богословии.
А. М. Бухарев // Вестник РСХД. 1952. № IV (25). С. 4.
ное отношение Бухарева к монашеству, когда без должного внимания остается его мистическое значение - значение сокровенной от всех жертвы молитвенного предстояния за мир4. Также указывается, что здесь проявилась и недооценка священнослужения как принесения жертвы «за всех и за вся»5.
Мнения Флоренского по этим вопросам представляют интерес в связи с тем, что ему оказались доступны некоторые, еще неизвестные или не исследованные материалы архива Бухарева. Для их получения осенью 1913 г. он ездил в Переславль к вдове Бухарева Анне Сергеевне6. По его просьбе эти новые материалы обрабатывал священник Александр Белоруков, статья которого была опубликована в конце 1915 г. в «Богословском вестнике» под характерным названием «Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архимандрита Феодора)»7. Сам Флоренский стал вводить в научный оборот материалы из архива Бухарева в том же 1913 г. публикацией его «Исследования Апокалипсиса» в «Богословском вестнике». Публикация растянулась на три года (1913-1916 гг.)8 и завершилась еще и отдельным изданием9. Также в 1915 г. в «Бого-
4 Бакалай А., прот. Архимандрит Феодор (Бухарев) и его богословие // ХЧ. 2008. № 29. С. 184.
5 Там же.
6 До этого Анна Сергеевна уже передавала некоторые рукописи из архива Бухарева священнику Валериану Викторовичу Лаврскому (18351918). В письме к ней от 22 апреля 1871 г. Лаврский просил доверить ему «труд разбора и приготовления к изданию неоцененных в моих глазах рукописей Александра Матвеевича». Он писал, что «мог бы быть наиболее благоговейным к его памяти редактором его сочинений», и считал бы, что жил не напрасно на земле, если бы ему «даровал Господь пересказать миру, не слушающему пророков, учение Христово, как раскрывал его нам Александр Матвеевич, или сохранить эти слова от забвения посредством печати до того времени, когда, по милости Божией, потрудятся наконец понять их» (НИОР РГБ. Ф. 231/П. К. 6. Ед. хр. 7. Л. 3-3 об.).
7 Белоруков А. М., свящ. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архим. Феодора) // БВ. 1915. Т. 3. № 10/11/12. С. 785-867.
8 Исследования Апокалипсиса // БВ. 1913. Т. 3. С. 1-96; 1914. Т. 1. С. 97-240; Т. 2. С. 241-336; Т. 3. С. 337-400; 1915. Т. 1. С. 401-528; Т. 2. С. 529-608; 1916. Т. 1. С. 609-624; Т. 2. С. 625-648.
9 Исследования Апокалипсиса. Сергиев Посад, 1916.
словском вестнике» были опубликованы письма архим. Феодора к прот. Александру А. Лебедеву10, а в 1917 г. - письма к прот. Валериану В. Лаврскому и к другим лицам11 (отдельное издание - С. Посад, 1917)12, и статья Бухарева, посвященная толкованию Послания апостола Павла к Римлянам13.
В 1919 г. Флоренский начал писать для издательства «Огни» книгу о Бухареве. Издание не состоялось, а Флоренский успел написать только часть биографии Бухарева, не закончив даже раздел о его учебе в Тверской семинарии. Этот текст впервые был опубликован только в 1997 г. в антологии «Архимандрит Федор (А. М. Бухарев): Pro et contra»14, изданной Русской христианской гуманитарной академией (тогда - Русским христианским гуманитарным институтом). Флоренский написал только два раздела из предполагаемых десяти разделов книги. Но в первом разделе ему удалось подробно описать свою поездку в Переславль к Анне Сергеевне Бухаревой, а также представить свои «размышления» о Бухареве. Характерна здесь презентация раздела шестого (не написанного), в котором Флоренский хотел проанализировать происшедший в Бухареве «внутренний надлом». Здесь Флоренский очень кратко, но, как представляется, емко оценил движущую силу этого «надлома»: «...суть дела, - пишет он, - в стремлении расстричься»15.
10 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву [за 1860-1871, 81 письмо] // БВ. 1915. Т. 3. С. 413-544.
11 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к Варваре Васильевне Любимовой и Антонине Ивановне Дубровиной [за 1860-1871, 21 письмо] // БВ. 1917. Т. 1. С. 267-304; Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к о. протоиерею Валериану Викторовичу Лаврскому и супруге его Александре Ивановне [за 1858-1869, 29 писем] // БВ. Т. 1. С. 523-618.
12 Письма архимандрита Феодора (Александра Матвеевича Бухарева) к казанским друзьям: В. В. Любимовой, А. И. Дубровиной и протоиерею В. В. Лаврскому / ред. свящ. Павел Флоренский. Сергиев Посад, 1917.
13 О Послании к Римлянам // БВ. 1917. Т. 1. С. 1-48; Т. 2. С. 49-72.
14 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra: Антология. СПб., 1997. С. 585-637.
15 Там же. С. 585.
Сначала целесообразно коснуться первого, может быть, наиболее интересного момента - трактовки Флоренским причин, приведших архимандрита Феодора к такому состоянию, а затем кратко рассмотреть отношение Флоренского к его богословию. В качестве некоторого предисловия можно привести фрагменты письма Флоренского к С. Н. Булгакову, написанного в марте 1912 г., т. е. менее чем через год после принятия им самим священного сана. Изложенные здесь мысли до некоторой степени могут помочь понять Флоренского как наблюдателя процесса расцерковления современного ему общества, пытающегося не упустить из виду тонкую грань, разделяющую внутренне доброкачественную духовную жизнь от внешнего, как он выражался, «законничества».
Флоренский пишет, что ему «теоретически» понятно негодование и возмущение по поводу молебна, который служат перед открытием трактира или «чего-то более веселого». Теоретически он тоже за «разделение». Но если бы при этом и молебна не было бы, то ему было бы в десять раз более грустно.
В сущности, в крестном знамени перед распутством или в молебне перед воровством есть математический предел... разделяющий кощунство, пошлость, вызов небесным силам и бесконечно трогательное, бесконечно глубокое смирение и преданность Божеству. В земных поклонах перед разгулом есть тоньше волоса граница между «радуйся, царю Иудейский» от «ущедри Твое создание, Владыко, аще и язвы ношу прегрешений». «И не грешить не могу, и отойти от Тебя не могу» <...> Делать из этого теорию опасно, но и не установить такого наблюдения было бы лживо16.
Такой предельно искренний настрой («и не грешить не могу, и отойти от Тебя не могу») в этом же письме противопоставляется предельному лицемерию, о котором Флоренский пишет, не раскрывая конкретных обстоятельств:
Мое положение именно таково: кажут (т. е. показывают. - Н. П.) обломки бутылок, пивных и водочных <...> и усиленно требуют восторгов, как перед бриллиантами. Эти «восторги» так стали противны,
16 Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. Томск, 2001. С. 48-49.
что сейчас я бы предпочел, кажется, чтобы в алтаре вместо лобызаний и поклонов было откровенное «мордобитие»17.
В начале ненаписанной книги о Бухареве Флоренский говорит о своих колебаниях в окончательной оценке духовного качества жизни и деятельности архимандрита Феодора.
Предмет пререканий, не прекращающихся уже три четверти века, и камень бесчисленных преткновений, А. М. Бухарев всегда выталкивался из моего сознания по инстинктивному ощущению огромной ответственности, связанной как с принятием, так и с отвержением его18.
Окончательное решение, согласно его свидетельству, пришло во время посещения вдовы Бухарева в Переславле в 1913 г. Он пишет:
Те легкость, бодрость и, скажу определеннее, благодатный дух, которые чувствовались мне в комнатах Анны Сергеевны, мне было ясно, исходили от Александра Матвеевича. Можно разное думать о нем по его книгам, по крайней мере возможны перетолкования их. Но жизненная проба, проба самой жизни Бухарева в лице его жены дала определенный ответ, после которого уже невозможно было сомнение19. Бухарев говорил о церковности всего подлинного; но тогда, заключали одни, оборачивая его суждения, все нецерковное - не подлинно, а как неподлинное должно быть уничтожено. Так, основываясь на Бу-хареве, вырастало новое законничество в его истолковании, причем для одних это было неожиданно открытое достоинство его мировоззрения, а для других - наконец-то изобличенный благочестивый обман спрятавшегося законника20.
Как для сторонников, так и для врагов Бухарева на этом пути выяснялось, что Бухарев есть просто светский мыслитель-позитивист, пытающийся благовидно выскочить из ограды церковной21.
Но, возможно, было также и суждение о духовном состоянии Бухарева как о «прелести». Флоренский понимал «прелесть» как
17 Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. С. 48-49.
18 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 586.
19 Там же. С. 598.
20 Там же. С. 593.
21 Там же. С. 593-594.
увлечение человеком своими чисто субъективными стремлениями, «психологизмами» вместо принятия объективной, данной от Бога реальности. И, так понимая «прелесть», он был особо чувствительным к ее проявлениям. Вот фрагмент текста, в котором раскрываются те мотивы, по которым Флоренский был склонен фактически полностью оправдывать поступок архимандрита Фео-дора: когда в человеке хаос неограниченного желания
возгорается жгучим огнем, тогда возникает и угроза опасности, таящейся во всякой страсти как таковой; предмет страсти, содержание страстного хотения при этом мало значат. Можно увлечься деньгами, чувственностью, властью, знанием, нравственностью, умерщвлением плоти, богослужением или уединенною молитвою, и достоинство предмета страсти не только не устраняет самой страсти, но, напротив, даже ее усиливает; ведь чем достойнее предмет страсти, тем менее причин остановиться в рьяности увлечения и каждый новый шаг заводит в более беспросветное ослепление. Состояние прелести духовной и заключается в полном предании себя страсти к предметам наивысшего порядка, а далее к ним незаметно присоединяются предметы и низшего достоинства, но как связанные с первоначальным высшим и потому под его же общим именем. А. М. Бухарев не пришел к прелести духовной, вовремя уловив сердцем притаившуюся опасность на своем пути, но опасность эта действительно стояла пред ним. Нарастание ее, а затем ломка при освобождении от ложного по существу, но в общей экономии жизни А. М. Бухарева глубоко необходимого, страстного увлечения Бухарева была сутью внутреннего процесса в личности Бухарева; понять ее - это значит войти в самый узел жизнеописания его. Нравственность как страсть есть закон-ничество: жизненным подвигом Бухарева было преодоление в себе, а чрез то и в духе времени законничества как наиболее опасной из страстей: тогда человек, освобожденный от коры закона, открывался сердцем навстречу Сущей Истине22.
И тогда, после мучительной борьбы, видя, что монашеский подвиг оказывается у него под общественным давлением благовидным прикрытием именно для самодовлеющей правды морализма или, как сам Бухарев называл его, «фарисейского духа», он решился разорвать все земные путы, своею благовидностью застившие подлинный свет Божественной Мудрости, и лицом к лицу посмотреть в глаза Вечной Истине. Своим расстрижением и женитьбою архимандрит Феодор
22 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 619.
удачно сделал тот скачок из мира обоготворенных условностей в царство свободы и подлинно сущего, который совсем неудачно, закабаляя себя в еще более обожествленные и еще большие условности, пытался сделать почти полвека спустя Лев Толстой23.
Таким образом, Флоренский, утверждавший, что без участия в церковном богослужении невозможно не только вечное спасение, но даже вообще само существование человека в объективном бытии, тот же Флоренский говорит о том, что из богослужения можно сделать предмет страстного увлечения. Можно пристраститься к уединенной молитве и т. п., и это будет тем более опасно, чем более духовно возвышенным является предмет страсти. В случае с Бухаревым Флоренский усматривает вовремя распознанную им самим страсть законничества. И Бухарев, согласно такой точке зрения, после победы над этой страстью в самом себе стал бороться с ее проявлениями в «плененной» Русской Церкви.
Можно отметить, что Флоренский имел, в сущности, такое же представление о монашестве, какое было свойственно Бухареву в начале его творческого пути. Различие только в некоторых нюансах, а также в том, что Бухарев монашество принял, а Флоренскому это сделать не позволил еп. Антоний (Флоренсов), которому молодой Флоренский вверял духовное руководство над собой. В воспоминаниях прот. Валериана Лаврского приводятся такие слова Бухарева, раскрывающие его мотивацию к монашескому постригу: он решил избрать путь иноческий, когда понял, что «приводить Христову благодать и истину в земное» лучше всего будучи монахом, т. е. не рядовым в воинстве Христовом, а офицером на передовом посту24. Флоренский также имел представление о монашестве лишь как о наиболее удобном способе деятельного служения миру. В случае с Флоренским это служение заключалось в научных, философских и богословских трудах по теоретическому, а впоследствии и практическому решению задач преображения мира.
Вместе с тем из публикуемых в статье Белорукова новых материалов можно видеть, что по крайней мере внешне Бухарев хоро-
23 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 625.
24 Лаврский В. В., прот. Мои воспоминания об архимандрите Феодоре // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra. С. 141.
шо понимал одну из сторон мистического значения монашества. Особенно примечательны здесь записи о. Феодора об «истинно-православном монашестве», которое, по его мнению, раскроется во всей своей силе после «освобождения Русской Церкви от плена» (это выражения автора статьи, свящ. А. Белорукова). А сам Буха-рев писал: «Обручение Христу свойственно душам христианским особенно в монашестве»25. Грядет, по его мнению,
возрождение и преспеяние православного монашества благодатию Христовою, во образ непорочного девства Пресвятой Богородицы <...> Благодатное направление оживляемой веры и сыновне-свобод-ной Божией правды... должно быть особенно свойственно монаше-
ству26.
Это написано о. Феодором в 1850-х гг. и тем более поразительным кажется контраст с тем, что архим. Феодор делает далее.
Как кажется, во всех биографиях архим. Феодора роковое событие его жизни - отказ от монашества и снятие священного сана -напрямую связывается с запретом на печатание его толкования на Апокалипсис. Эту книгу, почитаемую как главный труд своей жизни, архим. Феодор сам провел через Петербургский комитет духовной цензуры в 1860 г. (когда в период с января 1858 г. по апрель 1861 г. он входил в состав этого комитета), и в 1861 г. она уже была в типографии. После приостановки издания он ждал окончательного решения около года, безрезультатно писал прошение об отмене запрета самому императору и еще почти год (с лета 1862 г. до лета 1863 г.) длились попытки его увещания и ожидание разрешения Синода на снятие сана27.
Обычно биографы отмечают «мучительность» ожидания о. Фе-одора только относительно судьбы его книги, а в процессе реализации его решения о «расстрижении» никаких серьезных его колебаний не отмечается. В той же статье Белорукова были приведены характерные детали, раскрывающие настрой архим. Феодора, с ко-
25 Белоруков А. М., свящ. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архим. Феодора). С. 847.
26 Там же. С. 848.
27 См. подробнее об этом сюжете в статье проф. Грегори Фриза в настоящем издании.
торым он вынашивал свое решение об отказе от монашества и священного сана. Цитируются его письма, в которых он говорит, что упреки относительно его толкования на Апокалипсис направлены не на одни недостатки этого толкования, которые можно исправить, а, как пишет Бухарев, «на закрытие Апокалипсиса для моего истолкования», с чем соглашаться для него означает предать «дело церкви и слова Божия из-за личных опасностей и страхов»28. Служа истине - Христу, пишет Бухарев,
надо мне решиться на страшный шаг - требовать, чтобы не обижали самой истины - или сняли бы с меня противное моей совести и моему долгу пред истиною бремя мнимого монашеского послушания деспотическому произволу29.
Относительно отказа от священства Бухарев полагал, что, «вступив на новый путь», он ничего не теряет (это его выражение), т. к. по существу дела он будет продолжать то же служение, в силу того же Самого Агнца Божия, Который вручил ему Себя в таинстве рукоположения, в словах: «Сохрани залог этот, о котором истязан будешь на Страшном Суде»30.
Для Флоренского, столь благодатно пережившего дар священства, такое свидетельство как минимум должно было восприниматься как странное легкомыслие. Как известно, относительно священства Флоренский имел совершенно особое убеждение, не позволившее ему самому пойти на отказ от этого служения в самые тяжелые годы смуты в МДА и церковных нестроений в 1917 г., в первые годы Гражданской войны и укрепления советской власти. Помимо совершенно особых представлений о важной роли священнослужения в реализации задач «теургического» служения миру Флоренский имел благодатные, незабываемые переживания дара священства, засвидетельствованные в частных письмах -в переписке с С. Булгаковым и с В. Розановым. Вот как писал Фло-
28 Белоруков А. М., свящ. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухаре-ва (архим. Феодора). С. 811.
29 Там же.
30 Карпов А. Ф. А. М. Бухарев (архимандрит Феодор) // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra. С. 661-662.
ренский В. Розанову через три недели после своего рукоположения (письмо 11 мая 1911 г.):
Все это время у меня... такое торжество, словно. наступила Вечная Пасха. Какой-то невыразимый, неосязаемый, непонятный для меня самого внутренний мир низошел в душу, в сердце, во все тело... Вся психология перевернулась <...> Вы поймите, Василий Васильевич, что это значит почувствовать на себе руку Епископа, непосредственно соединенного, телесно, физически, с другими Епископами. с Апостолами, с самим Христом. Ведь на себе чувствуешь не иносказательно, а буквально руку Христа Самого31.
Сходным образом Флоренский делился своими переживаниями и с С. Н. Булгаковым, описывая ему связанное со свершившимся таинством Священства «чувство вечности или вневременности»32. К этому можно добавить представление Флоренского о богослужении как доступном для каждого пути духовного (мистического) развития, дающего тот же результат, который вне церковной службы может быть достижим лишь очень большими специальными усилиями33. И священник находится, если можно так сказать, в центре этого процесса - возведения человека и всего мира от земли к небу, из дольнего в горнее.
Каким же высоким в духовном смысле должен быть мотив, чтобы, получив доступ к такому высочайшему служению и испытав его благодатные плоды, принять решение от него отказаться? И удивительным образом Флоренский, по крайней мере в своих текстах о Бухареве, даже не ставит вопрос, не могло ли быть само это решение о. Феодора тоже проявлением некоей - на этот раз уже им не замеченной - страсти, например страсти борьбы с за-конничеством? Весьма вероятно, что Флоренский все же задавал этот вопрос, с чем и были связаны его колебания относительно окончательного принятия или отвержения для себя феномена Бу-
31 Переписка В. В. Розанова и П. А. Флоренского // Розанов В. В. Литературные изгнанники. Кн. вторая. М., 2010. С. 58.
32 Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. С. 44.
33 См.: Флоренский П., свящ. Собрание сочинений. Философия культа (Опыт православной антроподицеи) М., 2004. С. 247.
харева. И ответ Флоренский получил для себя после пребывания в последнем, переславском пристанище расстриженного бывшего архимандрита Феодора:
Все принять и ничего не упустить, но все принять в воплотившемся Слове, т. е. как внутренне просветленное и одухотворенное и потому до конца жизненно-плотное, во плоти открывающееся - такова основная мысль всего его мировоззрения и таково то основное настроение, которое воспитано было сначала подвигом горячего аскетизма, затем подвигом всеобъемлющей любви и, наконец, последним жизненным подвигом сознательно взятого на себя позора, одиночества и бедности, в которых А. М. Бухарев усматривал свое соучастие в страстях Христовых, то соучастие человеческих единиц, которым, по его мысли, продолжается и укрепляется искупительный подвиг Бого-человека34.
Вне Христа жизнь невозможна, не юридически, а онтологически. Во Христе - свобода, но также Абсолютен и закон Христов. Дана высшая свобода, которая в силу того, что ценит закон, дает возможность его преодолевать35.
По мысли Флоренского, архим. Феодор снятием сана нарушил закон, освободился от него, тем самым желая как бы искупить общество от греха непонимания законов Иисуса Христа. Бухарев совершил «подвиг отмены законничества» и «своими страданиями хотел соучаствовать в страданиях Христа36.
С этой точки зрения, ради так понимаемого служения «Агнцу Божию, вземлющему грех мира», архимандрит Феодор приносит в жертву вместе со всем своим земным благополучием и свой священный сан, и свое монашество. Наверное, по этому поводу Флоренский смог бы высказаться так же, как и в письме Булгакову относительно «трогательного» желания не отходить от Бога в грехе воровства или распутства: делать из этого теорию опасно, но и не установить такого наблюдения было бы ложью.
Относительно богословских идей Бухарева можно сказать, что они по преимуществу Флоренскому были достаточно близки. В отношении возможности «воцерковления» всех сторон жизни
34 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 589.
35 Там же. С. 664.
36 Там же.
современного человечества Флоренский стоял почти на тех же позициях.
«Не надо забывать, - писал Бухарев, - что во Христе Божеством не было поглощено человечество»37 со всеми его, в том числе и телесными, потребностями. Во Христе все «самое мелкое и, по-видимому, пустое уже перестает быть таким»38. «Все стороны человечества» - уже «собственность» Христова39. А это, в числе прочего - и все «плоды цивилизации, изобретения и успехи человеческого разума»40. Раскрывать это не во Христе - значит «отнимать у Христа собственность Его благодати»41. «Верующей мысли» обильный свет Христов открывается и в «темных глубинах», где извращена Христова истина, как, например, в «новейшей философии»42. Прот. Валериан Лаврский вспоминал, что «вообще у него (Бухарева. - Н. П.) нет дел маловажных, но всякое дело он делает, как дело Божие»43; «он все видит во Христе, объясняет через Христа, все относит ко Христу - и в мире, и в действиях христианина»44.
Бухарев, по словам Лаврского, не разрывает духовной жизни с обычными житейскими делами. Принять какого-нибудь «скучного гостя», «испить и покушать» для него то же самое, что «молиться или заниматься богомыслием». «По его мысли, все, даже до последнего приличия, до обычного бессмысленного вопроса о здоровье, должно быть основано на Христе»45. То есть на всё, даже внешне совершенно далекое от христианства, нужно смотреть «верующей мыслью» и тогда там можно будет узреть свет Христа. По замечанию прот. П. Хондзинского, таким образом снимается проблема выбора между Христом и миром, и христианство, вместо того чтобы оставаться силой, освящающей мир, уживается с плодами сво-
37 Феодор (Бухарев), архим. О Православии в отношении к современности. СПб., 1906. С. 68.
38 Там же. С. 231.
39 Там же. С. 18.
40 Там же. С. 39.
41 Там же. С. 18.
42 См.: Там же. С. 42.
43 Лаврский В. В. Мои воспоминания // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra. С. 652.
44 Там же. С. 653.
45 Там же. С. 180.
их уступок миру, «ибо из лучших побуждений во всех проявлениях его (мира. - Н. П.) с успехом усматривает Христа»46.
Для Флоренского важна была, прежде всего, практическая направленность богословия Бухарева. Он полагал, что
вполне последовательный и не допускающий ни малейшего отступления «Христоцентризм» Бухарева отнюдь не был ни богословской схемой, кстати сказать, слишком дешевой, чтобы стоило писать для нее целые книги, ни моралистическою проповедью, которая Бухареву была чужда более, чем кому-либо, при его борьбе с законничеством, при его глубокой и принципиальной вражде ко всякому моральному законничеству, ни тем более теорией чувственно-мистического характера, о подражании, «имитации» Христу во внешних сторонах Его
жизни47.
Со стороны Бухарева это было «выражением самой сути духовного опыта, утверждением не юридически-канонического, не моралистического, не мистико-психологического характера, а метафизического, истиною ноуменального характера»48.
«Жить так, чтобы в каждом проявлении жизни сообразоваться с Духом Христовым» - в устах Бухарева есть отнюдь не наставление, а выражение той онтологической истины, что вне Христа, без Христа, помимо Христа, не сообразно с Ним, без Его благодатной, т. е. бытий-ственно укрепляющей и осуществляющей, в смысле энтелехии, благодатной помощи вообще невозможна никакая жизнь, никакое проявление жизни, никакая деятельность, никакое творчество, в сфере ли религиозной, художественной, философской, позитивно-научной, общественной, государственной, семейной, экономической, - вообще какой угодно49.
И, продолжая этот ход мысли, Флоренский делает весьма показательное замечание:
Без Христа не может быть не только государственности и т. п., но даже химии и геологии <...> Христос действует не только, не столь-
46 Хондзинский П., прот. Попущение как акт Божественного кенозиса в мысли А. М. Бухарева // Вестник ЕДС. 2021. № 33. С. 123.
47 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 591.
48 Там же.
49 Там же. С. 592.
ко, даже совсем не периферически, чрез внешние заповеди, как то полагают в неразумной поспешности ревнители благочестия, а Своими благодатно бытийственными, так сказать, органическими путями, разумение которых доступно не богословскому схематизму ревнующих о вере, а духовно просветленному, благодатному взору, и посему иной противник Христа может быть в бытии своем гораздо ближе к Нему, нежели рьяный, но не духовный ревнитель Церкви50.
Вряд ли не под прямым влиянием идей Бухарева Флоренский размышлял о проблемах построения христианской культуры в 1923 г. (в «Записке о христианской культуре» - статье, переправленной на Запад для публикации в англоязычном журнале «The Pilgrim». Статья была опубликована уже в следующем, 1924 году). Обращаясь к христианам Западной Европы, он писал:
Мы должны сознаться, что не те или другие различия учения, обряда и церковного устройства служат истинной причиной раздробления христианского мира, а глубокое взаимное недоверие в основном, в вере во Христа, Сына Божия, во плоти пришедшего. Мы должны сознаться, что эти подозрения не совсем лишены оснований, ибо вера, в ее глубочайших духовных основах действительно расслабла, что и сказывается на плодах маловерия - антихристианской культуре51.
Современному человечеству нужна христианская культура, действительно по Христу и действительно культура. Во всяком случае, каждому требуется искренно определить себя, хочет ли он и считает ли возможной таковую. Если нет, то тогда незачем говорить о христианстве и сбивать себя и других туманными надеждами на несбыточное <...> Тогда прав большевизм, требующий усилий устроиться как-нибудь иначе. Тогда наивны бессильные протесты против большевистского отрицания идеалов христианской нравственности52.
И если антихристианская культура есть плод отдаления от Христа самих христиан, то и бороться с ней нужно соответствующими средствами - не митингами, собраниями и экуменическими съездами, не бесконечными резолюциями, осуждающими секуляризацию в Европе и большевистский террор в России, а возвраще-
50 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 593.
51 Флоренский П., свящ. Христианство и культура. М., 2001. С. 642.
52 Там же. С. 641.
нием для Христа первого места в иерархии ценностей - как в личном, так и в общественном плане.
Иначе говоря, «постройки» здания христианской культуры могут иметь самые разнообразные архитектурные решения. Важно только, чтобы они возводились на едином основании, которое есть Христос. Флоренский выражал здесь веру в то, что искренняя устремленность ко Христу, возложение на Христа всех упований -без внешней унификации и при сохранении всего богатства различных христианских традиций - позволит постепенно преодолеть все накопленные в истории ошибки и заблуждения. «Если в области культуры мы не со Христом, - пишет он в 1923 г., - то мы неминуемо против Христа, ибо в жизни нет и не может быть нейтралитета в отношении Бога»53. А затем нужно иметь в виду, что «Бог, Которому мы соглашаемся отводить в себе и в своей жизни лишь один уголок, все остальное оставляя "ходящим по путям своим", уже не есть в нашем сознании Бог»54.
Фактически о том же Флоренский писал и чуть позже, в автобиографической статье для Энциклопедического словаря «Гранат» (1927):
Всякая культура представляет целевую и крепко связанную систему
средств к осуществлению некоторой ценности, принимаемой за основную и безусловную, т. е. служит некоторому предмету веры55.
Отсюда понятно, что если речь идет о христианской культуре, то ценность, о которой идет речь, должна быть ничем иным, как Самим Христом, но об этом, естественно, в советском издании Флоренский открыто заявить не мог.
Подобные мысли и убеждения, конечно, не следует воспринимать как некое «подражание» Бухареву. Флоренский действительно хотел быть, если можно так выразиться, христоцентричным в своей деятельности, хотя это и не представляется очевидным на первый взгляд. В начале своего творческого пути, в 1904 г. он писал: «Все наше мировоззрение есть христология; из Христа мы мо-
53 Флоренский П., свящ. Христианство и культура. С. 640.
54 Там же. С. 638.
55 Флоренский П., свящ. Сочинения: в 4 т. М., 1994. Т. 1. С. 38.
жем выводить, на Нем строить, Им поверять, Им объединять и в Нем жить»56.
Обсуждая с А. Белым отдельные вопросы деятельности задуманного им христианского просветительского братства, Флоренский в одном из писем делает весьма характерное замечание: «Что загадывать вперед: ведь все зависит от того, насколько мы сами проникнемся Христом. Такие вещи не делаются по заказу и намеченному плану, а если бы и сделались, то не имели цены»57.
Но нельзя не отметить и еще одно обстоятельство, способствовавшее принятию Флоренским богословия Бухарева. В радикальном «христоцентризме» архимандрита Феодора Флоренский увидел основные черты своей собственной «символической» модели мира, в основе которой за всеми философско-богословскими положениями о «сростании» энергий разных уровней бытия скрывается представление об осуществленном уже в Божественной вечности мистическом «браке» мира и Бога:
Бухарев, созерцал мир чистым оком <.> Очищенным оком Бухарев увидел в мироздании предвечную Невесту Божию, а в человеке - образ Божий. Дольнее уподобляется горнему, в земном запечатлеваются божественные первообразы; это в его устах не рациональная схема и даже не вывод из некоторых созерцаний духовного опыта. Нет, как бы контурами своими подобные утверждения ни совпадали с аналогичными утверждениями теоретика, внутренний смысл их в устах Бухарева был совсем иной, ибо он только описывал, и часто языком далеко не выразительным, то, что он действительно видел58.
Флоренский не был объективен в своем анализе богословия Бу-харева. Его идеи он воспринимал через призму своих собственных концепций, что и позволило ему сделать совсем необоснованное предположение, которое с тех пор (с начала ХХ в.) почти всеми исследователями воспринимается как утверждение и как факт. Флоренский полагал, что Бухарев разделял идеи софиологии, которые
56 Флоренский П., свящ. Спиритизм как антихристианство // Сочинения. Т. 1. С. 134.
57 Обретая путь. Павел Флоренский в университетские годы / ред. П. В. Флоренский: в 2 т. М., 2015. Т. 2. С. 652.
58 Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). С. 590.
он будто бы воспринял от прот. Феодора Голубинского. Сюда же, в эту цепочку идейных связей, Флоренский включал и самого В. Соловьева, который, опять же по мысли Флоренского, мог увлечься софиологией не где-то, а именно в Московской академии. Все это очень серьезные натяжки, совершенно не основанные на реальных фактах догадки, которые, однако, уже дают повод вносить определенные искажения в историю отечественного богословия59.
На самом деле, конечно, никакой софиологии (в понимании Флоренского) не было ни в трудах о. Ф. Голубинского, ни в богословии Бухарева, ни тем более в традиции Московской академии60. Но концепции символического устройства мира, рассматривающей все существующее в мире как «укорененное» в Божественной вечности - этой концепции богословие Бухарева вполне отвечает, хотя и не использует такие понятия, как «энергия», «обожение» и т. п. Но для Флоренского последнее (т. е. понятийное оформление концепции) и не было важно, поскольку он воспринимал Бухарева, прежде всего, как «свидетеля», «очевидца» тех положений в онтологии, которые сам хотел утвердить в богословии и в христианском миропонимании.
Список литературы
1. Бакалай А., прот. Архимандрит Феодор (Бухарев) и его богословие // ХЧ. 2008. № 29. С. 171-200.
2. Белоруков А. М., свящ. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архим. Феодора) // БВ. 1915. Т. 3. № 10/11/12. С. 785-867.
3. Воронцова И. В. Синтез науки и религии, опыта и веры в богословии архимандрита Феодора (Бухарева) // Вопросы философии. 2013. № 12. С. 68-77.
59 См. критику этой догадки Флоренского: Коцюба В. И. Можно ли считать прот. Ф. А. Голубинского провозвестником русской софиоло-гии? // Вопросы философии. 2012. № 5. С. 103-113. А также попытку интерпретировать этот тезис: Воронцова И. В. Синтез науки и религии, опыта и веры в богословии архимандрита Феодора (Бухарева) // Вопросы философии. 2013. № 12. С. 70.
60 См.: Коцюба В. И. П. А. Флоренский и духовно-академическая философия второй половины XIX века // Пространство и время. 2015. № 1-2 (19-20). С. 187-194.
4. Зеньковский В., прот. Проблемы культуры в русском богословии. А. М. Бухарев // Вестник РСХД. 1952. № IV (25). С. 3-10.
5. Карпов А. Ф. А. М. Бухарев (архимандрит Феодор) // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra: Антология. СПб., 1997. С. 645-677.
6. Коцюба В. И. Можно ли считать прот. Ф. А. Голубинского провозвестником русской софиологии? // Вопросы философии. 2012. № 5. С. 103-113.
7. Коцюба В. И. П. А. Флоренский и духовно-академическая философия второй половины XIX века // Пространство и время. 2015. № 1-2 (1920). С. 187-194.
8. Лаврский В. В., прот. Мои воспоминания об архимандрите Феодоре // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra. Антология. СПб., 1997. С. 139-286.
9. Переписка В. В. Розанова и П. А. Флоренского // Розанов В. В. Литературные изгнанники. Книга вторая. М., 2010.
10. Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. Томск, 2001.
11. Флоренский П., свящ. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) // Архимандрит Феодор (Бухарев): Pro et contra. Антология. СПб., 1997. С. 585-637.
12. Флоренский П. А. Спиритизм как антихристианство // Павел Флоренский, свящ. Сочинения: в 4 т. Т. 1. М., 1994.
13. Флоренский П. В. Обретая путь. Павел Флоренский в университетские годы: в 2 т. М., 2015. Т. 2.
14. Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.
15. Хондзинский П., прот. Попущение как акт Божественного кенозиса в мысли А. М. Бухарева // Вестник ЕДС. 2021. № 33. С. 113-128.
Выходные данные публикации
Павлюченков Н. Н. Жизнь и деятельность архимандрита Феодора (Бухарева) в оценках священника Павла Флоренского // Филаретовский альманах. 2022. Вып. 18. С. 86-105.
Pavliuchenkov, N. N. (2022) "Zhizn' i deiatel'nost' arkhimandrita Feodora (Bukhareva) v otsenkakh sviashchennika Pavla Florenskogo" [The Life and Work of Archimandrite Feodor (Bukharev) in the Evaluation of Father Pavel Florensky]. Filaretovskii Al'manakh, 18, pp. 86-105.
