CC BY
30Грегори Л. Фриз
PhD, профессор исторической кафедры имени Рэймона Джинджера,
Университет Брэндайс США, Olin-Sang American Civilization Center, 113 [email protected]
«Исследование Апокалипсиса» архимандрита Феодора (Бухарева): библейская герменевтика и церковная политика в России середины XIX в.*
Аннотация: Архимандрит Феодор (Бухарев) подготовил исследование Книги Откровения Иоанна Богослова, которое вызвало ожесточенные споры в среде иерархов и церковных интеллектуалов 1860-х гг. Интерес к этому священному тексту возник у Бухарева еще во время обучения в МДА, где по окончании курса он остался преподавать. В Казанской академии, куда он был переведен, этот интерес только усилился. Бухарев знал Николая Гоголя, разделял представление знаменитого писателя об особой миссии России и Православия и нашел подтверждение этому представлению в Апокалипсисе. Но в феврале 1861 г. в дело публикации исследования архим. Феодора вмешался Святейший Синод, который приостановил издательский процесс и изъял рукопись. Не сумев склонить церковных иерархов на свою сторону, Бухарев в 1863 г. снял с себя сан и женился на дочери провинциального дворянина, проведя остаток жизни в нищете, но продолжая свои исследования Книги Откровения. Интеллигенция заново открыла для себя Бухарева на рубеже веков, когда революционные потрясения сделали апокалиптическую тематику предельно актуальной. Спустя 56 лет после изъятия, в 1916 г., журнал «Богословский Вестник» наконец опубликовал противоречивую рукопись. В опоре на ранее неиспользованные архивные материалы, в этой статье рассматривается запрет на публикацию, решение Бухарева лишить сана и жениться, а также богословие Боговоплощения, представлявшее собой основу его мировоззрения.
Ключевые слова: архим. Феодор (Бухарев), духовная цензура, Откровение Иоанна Богослова, секуляризация, Великие реформы, Святейший Синод
* Первоначальная версия этой статьи вышла в немецком периодическом издании: Freeze G. L. Die Laisierung des Archimandriten Feodor (Bucharev) und ihre kirechenpolitischen Hintergründe: Theologie und Politik im Rußland der Mitte des 19. Jahrhunderts // Kirchen im Osten: Studien zur osteuropäischen Kirchengeschichte und Kirchenkunde. 1985. Bd. 28. S. 26-52. Дополненный и доработанный текст воспроизводится с разрешения издателя.
Gregory L. Freeze
PhD, Raymond Ginger Chair in History Brandeis University USA, Olin-Sang American Civilization Center, 113 [email protected]
"Study of the Apocalypse" by Archimandrite Feodore (Bukharev): Biblical Hermeneutics and Church Politics in Russia in the Middle of the 19th Century
Abstract: Archimandrite Feodor (Bukharev) prepared a study of the Book of Revelations that became a cause célèbre in the 1860s. After graduating from the Moscow Spiritual Academy, Archimandrite Feodor taught at his alma mater and the Kazan Academy, specializing in Biblical studies and taking a particular interest in the Book of Revelations. He had ties to Nikolai Gogol, shared the famous writer's vision of a special mission for Russia and Orthodoxy, and found confirmation of that view in the Book of Revelations. But in February 1861 the Holy Synod intervened to suspend publication and confiscate the manuscript. Foiled in his attempt to overturn that decision, in 1863 Bukharev voluntarily defrocked and married the daughter of a provincial noble, spending the rest of his life in penury while he continued his research on Revelations. The intelligentsia rediscovered Bukharev after the turn of the century, when his apocalyptical vision suddenly appeared relevant amidst the revolutionary turmoil of late imperial Russia. A leading theological journal finally published his manuscript in 1916, 56 years after it ran afoul of ecclesiastical censorship. Drawing upon previously unused archival materials, this essay examines the ban on publication, Bukharev's decision to defrock and marry, and the incarnation
theology that was central to his thinking.
Keywords: Archimandrite Feodor (Bukharev), ecclesiastical censorship, Revelation of St. John, secularization, Great Reforms, Holy Synod
* The original version of this article: Freeze G. L. Die Laisierung des Archi-mandriten Feodor (Bucharev) und ihre kirechenpolitischen Hintergründe: Theologie und Politik im Rußland der Mitte des 19. Jahrhunderts // Kirchen im Osten: Studien zur osteuropäischen Kirchengeschichte und Kirchenkunde. 1985. Bd. 28. S. 26-52. The supplemented and revised text is reproduced here with the permission of the publisher.
февраля 1861 г., спустя всего лишь несколько дней после подписания Александром II манифеста об освобожден и и крестьян, Святейший Синод собрался на заседание, для того чтобы рассмотреть рукопись, которая еще находилась в печати (можно сказать, почти опубликованную)1. Речь шла вовсе не об антирелигиозном трактате: рассматривался подробный экзегетический труд о Книге Откровения, принадлежавший архимандриту Феодору Бухареву, члену Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета. Как кажется, нельзя было придумать более благонамеренной книги, поскольку целью ее написания было лишь показать, что «Господь готовит православным на Востоке свободу от турецкого ига, только бы они и мы освобождались от Вавилонской гордыни, неверия или двоедушия, маловерия»2. Тем не менее Синод распорядился остановить публикацию и, очевидно, принял решение упрятать этот текст в церковных архивах, чтобы автор не смог ни исправить его, ни опубликовать за рубежом без особого разрешения. Разгневанный этой попыткой скрыть «истину» Откровения, отец Феодор добровольно снял с себя сан и, ко всеобщему возмущению, вскоре после этого женился на дочери мелкого дворянина. Бывший архимандрит, изгнанный отовсюду, без гроша в кармане окончил жизнь в относительной безвестности, забытый всеми, кроме узкого кружка бывших учеников и верных последователей. Однако к концу столетия Бухарев вновь привлек к себе пристальное внимание со стороны интеллигенции, охваченной апокалиптическими идеями, а также со стороны духовенства, стремившегося найти богословское обоснование своей активной общественной позиции3. Наконец, в 1916 г., когда старый порядок
1 Основные материалы по вопросу о Бухареве см.: РГИА. Ф. 796 [Канцелярия Св. Синода]. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 1-98.
2 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву // БВ. 1915. № 10/12. С. 527. Письмо от 01.01.1870 г.
3 Вопрос о Бухареве вновь был поднят его бывшим учеником, известным историком П. В. Знаменским: Знаменский П. В. Печальное двад-
находился на краю революционной бездны, «Богословский вестник» опубликовал текст «Исследование Апокалипсиса» (Сергиев-Посад, 1916), принесший столько страданий его автору4.
Несмотря на то что Бухарева многие считали оригинальным богословом, его труды так и не стали предметом серьезного исследования5. Правда, в начале XX в. вышел ряд важных работ о нем (отметим труды профессора Казанской духовной академии П. В. Знаменского) вместе с текстами самого Бухарева (в особенности упомянутое издание в «Богословском вестнике» на рубеже 1917 г.), но в последующие десятилетия эта тема мало кем разрабатывалась на Западе и практически никого не интересовала в Советском Союзе6. Интерес западных исследователей выразился в диссертации немецкого ученого Георга Кедвеса, небольшой монографии француженки Элизабет Бер-Зигель и тщательном анализе богословских работ Бухарева, выполненном американским авто-
цатипятилетие // Православный собеседник. 1896. Т. 1. С. 555-584. Позднее Знаменский изложил вопрос подробнее: Он же. Богословская полемика 1860-х годов об отношении православия к современной жизни. Казань, 1904. Исходная публикация: Православный собеседник. 1902. № 4-6. С. 9-11. Также Знаменский повторно опубликовал богословский манифест Бухарева (Бухарев А. М. О православии в отношении к современности. СПб., 1906), снабдив его ценным биографическим введением. После этого главным образом в журнале Московской духовной академии «Богословский вестник» стало появляться большое количество работ о Бухареве.
4 Оригинальное название: «Об Апокалипсисе св. Иоанна Богослова», замененное при рассмотрении вопроса о публикации в 1860 г. на «Мысли и исследования Апокалипсиса». В итоге в 1916 г. текст вышел под названием «Исследование Апокалипсиса» (Сергиев-Посад, 1916). Издатель планировал опубликовать исходный авторский текст в рамках полного собрания сочинений Бухарева, однако, к сожалению, этот проект так никогда и не осуществился.
5 Лучшая из существующих библиографий до 1997 г.: Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев): pro et contra / сост. Б. Ф. Егоров, Н. В. Серебренников, А. П. Дмитриев. СПб., 1997. С. 766-792.
6 На всякий случай отметим, что Бухаревым действительно интересовались авторы эмиграции, см., напр.: Карпов А. А. М. Бухарев (Архимандрит Феодор) // Путь. 1930. № 22 (июнь). С. 24-51; № 23 (август). С. 25-47; Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 346-349.
ром Полом Вальером в одном из очерков монографии о «новом богословии» в России7. В постсоветской России к плодотворному православному мыслителю XIX в. также проявляли определенный интерес8. Авторы этих ценных с точки зрения анализа богословских взглядов Бухарева работ тем не менее в своих оценках «Бу-харевского дела» следуют Знаменскому и не привлекают архивных материалов, для того чтобы открыть его подноготную. В настоящей статье использованы архивные материалы (в особенности ранее не введенные в научный оборот церковные архивы) наряду с корпусом опубликованных ранее источников. Мы ставим своей целью заново рассмотреть дело о расстрижении Бухарева, поместив его в контекст церковной политики и цензуры, что позволит по-новому взглянуть на его богословие и на то, как современники воспринимали его стремления «обновить» церковное учение и изменить роль Церкви в обществе.
Архимандрит Феодор (1824-1871)9 принадлежал к церковной элите, так называемому ученому монашеству, выходцы из которого пополняли ряды церковных иерархов, доминировали в церков-
7 Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. Die Konzeption der Orthodoxen Kultur bei A. M. Bucharev (Archimandrit Feodor). Diss., Universität Tübingen, 1967; Behr-Sigel E. Alexandre Boukharev: Un Théologien de l'Église orthodoxe russe en dialogue avec le monde moderne. P., 1977; Valliere P. Modern Russian Theology: Bukharev, Soloviev, Bulgakov. Grand Rapids, 2000. P. 19-106.
8 Балакай А. Архимандрит Феодор (Бухарев) и его богословие // ХЧ. 2008. № 29. С. 171-200; Воронцова И. В. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) и проблема «плоти и духа» в «неохристианстве» (на материале писем к диакону А. А. Лебедеву // Вестник ПСТГУ Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2013. Вып. 2 (51). С. 7-22; Никифоров А. В. Некоторые аспекты церковного инакомыслия в России во второй половине XIX века // Вестник Оренбургского государственного университета. 2008. № 7 (89). С. 44-50; Хондзинский П. В., прот. Попущение как акт божественного кенозиса в мысли А. М. Бухарева // Вестник ЕДС. 2021. № 33. С. 113-128.
9 Иногда годом рождения указывают 1822 (Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. [СПб., 1913]. Т. 1. С. 37) или 1824 (Русский биографический словарь. Т. 3 [СПб., 1908]. С. 559561; Энциклопедический словарь Граната. Т. 7 [М., 1910]. С. 262-263;
ном управлении, руководили духовной школой и преобладали в церковной науке. Будучи сыном диакона сельского прихода Тверской епархии, Бухарев, как почти все сыновья клириков, обучался исключительно в духовных школах: сначала в Тверском училище и семинарии, затем в Московской духовной академии10. Для верного понимания богословских взглядов Бухарева важно подчеркнуть, что духовное образование не сводилось только к религиозным предметам: в рамках обучения преподавался латинский язык, классические авторы, а также отдельные общеобразовательные предметы11. Хотя такие современные дисциплины, как художественная литература, и не входили в формальный перечень учебных предметов, у воспитанников было достаточно возможностей читать подобную литературу, правда, ревнители из семинарской администрации стремились ограничить доступ учащихся к таким текстам. Бухарев тут не был исключением: образец набожности и послушания, он тем не менее увлекался Шекспиром, Скоттом, Гоголем и даже разночинцем Белинским12. Таким образом, уже с ранних лет обучения Бухарев отвергал характерное для духовной школы той эпохи отчуждение от мира, что в итоге вылилось в основной принцип его богословия.
Вскоре после окончания Московской духовной академии, в 1846 г. (со степенью магистра) он постригся в монахи и стал преподавателем Священного Писания в своей alma mater: эту должность он занимал до 1853 г. Безусловно, эти годы стали для него самыми плодотворными: в это время он развивал свои главные богословские идеи и писал основные работы, включая те, которые станут
Энциклопедический словарь. Т. 5 [СПб., 1891]. С. 109-110), или 1827 (Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. S. 3).
10 О Бухареве в годы учебы см.: Колосов В. И. История Тверской духовной семинарии. Тверь, 1888. С. 342-348.
11 О церковном образовании см.: Дьяконов К. Духовные школы в царствование Николая I. Сергиев-Посад, 1907; Титлинов Б. В. Духовная школа в России в XIX в.: в 2 т. Вильна, 1908-1909.
12 См. свидетельство его жены: Бухарева А. С. Александр Матвеевич Бухарев (Архимандрит Феодор). Из материалов для биографии // Свободная совесть: литературно-философский сборник: в 2 т. М., 1906. Т. 1. С. 2-3.
предтечами его главного труда об Апокалипсисе13. Его взгляды по большей части сформировались к 1848 г., когда он написал «Три письма к Н. В. Гоголю»: здесь он не только поддержал писателя в споре с Виссарионом Белинским (который, как известно, резко критиковал Гоголя), но также подробно изложил собственные богословские идеи14. Ключевой его концепцией стало единение Христа с миром, христология, в которой не было места для отделения сакрального от профанного, Церкви от мира. Эта концепция проистекала из кенотического богословия Воплощения, в котором основной акцент делался на таинстве Слова, ставшего плотью, и значении этого таинства15. Из этой концепции следовала определенная философия и, что еще важнее, взгляд на Боговоплощение не как на отдельное событие, в котором проявляет себя божественная любовь, но как на продолжающееся во времени и становящееся все более и более тесным единение Бога и человека во Христе. Постулируя это единство, возможное благодаря Боговоплощению, Бухарев стремился восстановить связь между Церковью и современным миром.
Именно такая христология, а вовсе не политический радикализм, побудила Бухарева бросить вызов стоящей на пороге реформ Церкви в вопросе ее отношения к светскому обществу. Отчасти из-за требований со стороны консервативного государства, отчасти из-за боязни утратить чистоту, Церковь в первой половине - середине XIX в. последовательно отгораживается от мира: у нее отдельные школы, административные структуры, журналы,
13 Знаменский П. В. Печальное двадцатипятилетие. С. 556.
14 Бухарев А. М. Три письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году. СПб., 1860. Четкое изложение богословских взглядов Бухарева см.: Знаменский П. В. История Казанской духовной академии за первый (дореформенный) период ее существования. Т. 1. Казань, 1891. С. 205221; Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. S. 17-60; Behr-Sigel E. Alexandre Boukharev. P. 33-36; Valliere P. Modern Russian Theology. P. 19-106.
15 Во взглядах Бухарева на Боговоплощение, возможно, отразились современные ему идеи западного богословия, в особенности немецкого протестантизма: там, в Тюбингенской школе, в период 18301840-х гг. развивались новые идеи кеносиса. И хотя в большинстве течений протестантизма в итоге от этих идей отказались, они нашли определенный отклик в православной среде, см.: Fedotov G. P The Russian Religious Mind: in 2 vols. Cambridge (MA), 1946-1966. Vol. 1. P. 94-131.
сословная культура16. Такое отделение, предупреждал Бухарев, превратилось в «какой-то идеализм, пренебрегающий земным, как бы только грешным и для греха пригодным»17. В самом деле, поскольку Церковь не желала принять «учение, что и в земном, и в мирском нам надо служить Господу», Бухарев, очевидно, был даже обязан отвергнуть священный сан, «чтобы, став в ряду мирян, быть верным благодати царственного священства, к которому все призваны»18. Он считал, что только так Церковь сможет исполнить свою миссию и поднять мирское «до значения и силы духовного»19. Для этого следует стараться сделать вечную истину соответствующей нуждам современного общества. Хотя «Истина Господня пребывает во век, едина и непреложна», писал Бухарев, «отношение наше к Господней истине в разные времена бывает соответственно различным их особенностям и нуждам». Именно по этой причине «оно неизбежно разнообразнится, хотя сила дела в этом отношении всегда должна быть одна и та же»20.
Архимандрит Феодор довел эти идеи до логического завершения, требуя, чтобы православие пронизало собой все сферы человеческой деятельности:
Надобно православию быть как солнцу во всей гражданской жизни нашей, сколько она развита ныне, во всем круге наших знаний, искусств, служебных отношений, различных званий и состояний до простого крестьянского быта21.
Это справедливо и в отношении светской литературы, которой следует не чуждаться, но насыщать ее духом Православия.
16 См.: Freeze G. L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983. Ch. 4, 6.
17 Бухарев А. M. Три письма. С. 255.
18 Бухарев А. M. Письма к В. В. Любимовой и Антонине Ивановне Дубровиной // БВ. 1917. № 2/3. С. 278. Письмо от 25.11.1863.
19 Смирнов С. К. История Московской духовной академии. M., 1879. С. 628-629. Приложение, письмо от Бухарева к А. В. Горскому, 14.6.1862.
20 Бухарев А. М. О православии в отношении к современности. С. 51. Этот аспект в его размышлениях также подчеркивала его жена (см.: Бухарева А. С. Александр Матвеевич... С. 5).
21 Бухарев А. М. О православии в отношении к современности. С. 316.
Для этих целей он предлагал учредить единый духовно-светский журнал, в котором будет «не одна духовная мысль или вообще сторона с применением ее к жизни действительной», но и «сторона светская, как литература, журналистика, политика, общественная и всяческая жизнь»22. Архимандрит Феодор не желает уклоняться и от вызовов современной естественной науки. Напротив, он уверен, что даже геология может лишь подтвердить христианские истины, и побуждает собратьев по вере использовать эти науки для защиты и даже для распространения веры:
Надо отнять у хульников это ружье или язык, выучиться, т. е. владеть им в должном совершенстве и употребить во славу Христа и Его истины23.
По мнению Бухарева, отрицание науки попросту дело не христианское:
Не признавать или не принимать того или другого верного открытия науки, будет ли это вращение земли около солнца, или что другое, было бы противно слову Божию и истинному христианству24.
Более спорными были призывы Бухарева к тому, чтобы Церковь обратила внимание на социальные и политические проблемы. Эти призывы, как минимум на первый взгляд, могли казаться радикальными, как, например, его призыв к миссии Церкви среди фабричных рабочих и ремесленников, дабы «облагородить сколько-нибудь их отдых, возвысив его над обычным во дни отдыха грустным объедением или пьянством»25. Но, как видно из приведенного замечания, Бухареву интересны духовные нужды рабочих, а не их беды социального или экономического характера. Подобным образом и в крестьянском вопросе его интересовала преимущественно «духовная сторона», в остальных аспектах он придерживался довольно консервативного взгляда, считая, что при освобождении крестьян
22 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. Письмо от 28.12.1862. С. 466-467.
23 Там же. С. 506. Письмо от 1864 г.
24 Бухарев А. М. О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской. М., 1865. С. 443.
25 Бухарев А. М. Три письма. С. 258.
земля должна оставаться в собственности дворян, а крестьянам следует лишь оставить возможность ее последующего выкупа26. Еще более консервативен Бухарев в политических вопросах: он оставался убежденным сторонником неограниченного самодержавия:
Связывать в чем-либо самодержавную власть значило бы для нас только связывать и отнимать у себя свободу в развитии того добра, которое в силах произвести против всяких частных эгоистических притязаний27.
Наиболее полно богословские взгляды Бухарева выражены в его исследовании Книги Откровения: богословие Боговоплоще-ния побуждают его искать ключ к пониманию разворачивающихся в истории событий в отношениях между Богом и человеком. Для Бухарева Книга Откровения, с ее многочисленными символами, метафорами и пророчествами, была попросту историческим текстом, в котором раскрывается взаимодействие между сакральным и профанным28. В течение более чем 20 лет он усердно расшифровывал ее символы и соотносил их с конкретными историческими деятелями в надежде раскрыть Божий промысл.
В Откровении он увидел указание на особую миссию русского Православия, предназначенную для него от самого момента творения мира. Эта миссия, утверждал он, была совершенно очевидной:
Божий Промысл с поразительностью назнаменовал для Православного Востока освобождение от порабощения магометанскому Вавилону, низлагаемому тогда победоносным Русским оружием29.
26 См. ссылку Бухарева на его «статью, относящуюся к крестьянскому вопросу с духовной стороны ее значения» (письмо от 10 февраля 1862 г.: Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. С. 437). О его социальных взглядах см.: Бухарев А. М. О современных духовных потребностях. С. 190.
27 Там же.
28 Хотя «Исследование Апокалипсиса» является самым разработанным выражением его взглядов, Бухарев также представил сжатое изложение этих взглядов в прошении императору Александру II в 1865 г.: РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 54-64 об.
29 Бухарев А. М. Исследование Апокалипсиса. С. 564.
Такой взгляд выходил далеко за узкие рамки православного панславянизма, так как охватывал весь мир:
Вникните в существо и историю Православия, посмотрите на вопиющие духовные нужды человечества повсюду, пожалейте, что угодно - Восток или Запад, Америку или собственное отечество Россию, до Петровскую Россию или им преобразованную. Все говорит нам об особенном назначении нашем, нашей России православной, дружно всем, мирским и духовным, послужит такому раскрытию света и силы Православия, чтобы освятить им все земное, оживить все человеческое по благодати и истине самого Христа, так безмерно возлюбившего человечество, так глубоко снисшедшего к земле, Агнца Божия, вземлющего грехи мира30.
В подробном толковании объемом в 150 тыс. слов (655 страниц при подготовке к публикации) Бухарев стремится связать неуловимые символы и пророчества Откровения с текущими историческими событиями. Обнаружив сначала предсказание о разрушении Рима и победе ислама, Бухарев затем усматривает в «рождении Сына», который вначале должен скрываться от зверя 1260 дней, но которому назначено править всеми народами Земли (Откр 12), указание на появление России. Это время, когда сын должен был скрываться, завершилось при Петре Великом, который не только воссоединил Россию с Западом, но и направил свое царство к решению своей исторической задачи: стать освободителем Православного Востока. По мнению Бухарева, последующие события подтверждают особую миссию России: революции и бедствия недавних времен - это семь чаш гнева, знаменующих предпоследний этап апокалиптического кризиса и неминуемое наступление нового тысячелетия.
У такого взгляда много истоков. Сам Бухарев однажды сказал, что подобные идеи были «естественным» следствием его обучения в Московской духовной академии:
Идя со строгой последовательностью, чрез это я и доведен был до такой точки, с которой, с помощью истории, стало видно содержание Апокалипсиса в его значении. <...> Вот уже восемь лет тому, как мой
30 Бухарев А. М. Три письма. С. 258-259.
свыше-десятилетний труд по исследованию Апокалипсиса, труд обстоятельного и подробного обозрения зрелища мне здесь открывшегося, Св. Синодом запрещен и хоронен в могиле цензурного архива, хотя пред тем уже был одобрен духовною цензурою и даже начат печатанием31.
Бухарев бескомпромиссно защищал свой особый взгляд, выраженный в его главном труде:
Имея за себя неподкупную историю, оправдывающую мое разъяснение Откровения и правду православия, раскрываемую в моем труде вместе с Откровением и историей, я не мог и не могу согласиться с усиливающимся скрыть этот свет под спудом.
Следовательно, писал он, «не будучи в состоянии оставаться в добросовестных отношениях к монашеству», он обязан был сложить «с себя монашеский и священный сан»32.
Стремление Бухарева выявить и сформулировать определенную историческую эсхатологию было связано с его богословскими взглядами, усиленными, вероятно, влияниям гегельянства и западных исследований Апокалипсиса33. Он также опирался на «народную религиозность», найдя поддержку у заштатного священника Петра Томаницкого, почитаемого старца, оказавшего в конце 1840-х гг.34 серьезное влияние на Бухарева, хотя к своим главным выводам Бухарев пришел самостоятельно. Наконец, не последним был фактор славянофилов и в особенности работ Николая Гоголя,
31 Бухарев - М. П. Погодину, 1 янв. 1870 г. НИОР РГБ. Ф. 231/II [архив М. П. Погодина]. К. 6. Д. 5. Л. 1.
32 Там же.
33 О возможных влияниях западной литературы см. комментарии архиеп. Антония (ниже). Вопрос о влиянии гегельянства остается дискуссионным, в частности, так как его оппоненты сделали такое влияние отправной точкой для своей критики (см.: Белоруков А. М. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архимандрита Феодора) // БВ. 2015. № 10/12. С. 799-800). Однако Бер-Зигель, вероятно, справедливо указывает на влияние гегельянствующих профессоров Московской духовной академии и чтение Белинского (см.: Behr-Sigel E. Alexandre Boucharev. P. 41-44).
34 Белоруков А. М. Внутренний перелом... С. 817, 853.
которому Бухарев посвятил свою первую книгу и с которым позднее был склонен себя сравнивать35.
Однако Бухарев стремился выйти за рамки противоборствующих лагерей западников и славянофилов, которых он именовал «западники» и «восточники». Подобно славянофилам, он косо смотрел на «разложившийся» современный Запад, но, в отличие от них, не идеализировал средневековую Русь. Скорее он считал, что в Московии Православие деградировало и что Петр Великий - «пугало» славянофилов - сыграл решающую роль в возрождении России:
И владея в Православии все озаряющею истиною, [в московской Руси] мы стали более и более закосневать в невежестве, видящем всю глубину истины только в букве, обряде. Петр великий и явился избранным орудием Божиим к заблаговременной остановке этого мертвящего духовного направления36.
По мнению Бухарева, западники признавали лишь прогресс, но не Христа, в то время как «Восточники, ревнуя о славе Христа, подозрительно и даже иногда с упорным осуждением смотрят на самую мысль о прогрессе, который, однако, и составляет именно Христову славу»37. Бухарев же, в отличие от них, стремился и ко Христу, и к прогрессу: в совокупности все это включалось в его понимание исторического процесса, кульминацией которого должна было стать Православная миссия по освобождению как Востока, так и Запада. Он утверждал, «что Россия много должна и Востоку и Западу, и что уже сделала, под водительством Господним, такой шаг к уплате своего великого долга»38.
Подобные взгляды оказали решающее влияние на крушение церковной карьеры Бухарева. Влиятельный Московский митропо-
35 Кедвес считает влияние Гоголя решающим, однако, пожалуй, недооценивает богословское содержание позднейших размышлений Бухарева (см.: Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. S. 72-78).
36 Бухарев А. М. Три письма. С. 255-256.
37 Там же. С. 244.
38 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к о. протоиерею Валериану Викторовичу Лаврескому и супруге его, Александре Ивановне // БВ. 1917. № 4/5. С. 529. Письмо от 2 июня 1858 г.
лит, свт. Филарет (Дроздов), ранее имевший весьма высокое мнение о молодом монахе и даже поощрявший на первом этапе его исследования Откровения, пересмотрел свое мнение после того, как взгляды Бухарева начали проявляться.
Первое столкновение произошло в 1848 г., когда Бухарев испрашивал позволения на публикацию своей работы «Три письма к Н. В. Гоголю». Митрополит категорически запретил эту публикацию: «Но зачем духовному человеку вмешиваться в дела и запутанности мысли и литературы светской? Что общего у богословской точки зрения с мирским словом?»39. Несколькими годами позднее Бухарев показал Филарету свою законченную рукопись об Апокалипсисе, что окончательно разрушило прежние иллюзии митрополита. Как писал позднее Филарет, Бухарев «говорит неправославно не потому, что думает еретически, но потому, что думает и говорит бестолково»40. Вскоре Филарет с успехом для себя воспользовался возможностью избавиться от Бухарева, который - с одобрения Филарета - в августе 1854 г. был переведен в Казанскую духовную академию. Там Бухарев прослужил три с половиной года и впутался в конфликт с начальством, не в последнюю очередь из-за того,
39 Когда спустя много лет Бухарев опубликовал «Три письма...», он включил эту фразу в предисловие, но без указания автора (С. 5). В частной же переписке Бухарев мог довольно критически отзываться о почтенном митрополите Московском. Например, в одном из писем он жалуется на то, что богословские взгляды Филарета направлены против мирского, говоря, что тот «разумеет человека святого так, что живого человека уже не замечает. У него вообще есть крайность идеализма» (Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. С. 465-466). Тем не менее Бухарев давал высокую оценку Филарету как богослову (см.: Бухарев А. М. О Филарете, митрополите Московском, как плодотворном двигателе развития православной русской мысли // ПО. 1884. Т. 1. № 4. С. 717-749).
40 Мнения и отзывы. Т. 5. Ч. 1. С. 35. Стоит отметить, что Филарет с трудом опровергал обвинения в неправославии Бухарева. Например, при цензорском обсуждении журнала «Православное обозрение» Филарет недовольно указывал, что в журнале должны были «не подозревать худого, потому что образ мыслей сочинителя не подлежал сомнениям, потому что служение его цензором показывало уверенность Начальства в его православии» (Филарет - Московскому цензурному комитету, 2 марта 1861 г. РГИА. Ф. 797. Оп. 87. Д. 176. Л. 7).
что не справился с задачами инспектора, проявляя излишнюю терпимость41. В январе 1858 г. Бухарева перевели в Санкт-Петербург на должность члена духовного цензурного комитета.
На новой должности архимандрит с головой окунулся в водоворот политической и церковной жизни. В обязанности цензора входила проверка текстов о Церкви и вере, в то время как николаевская система репрессивной цензуры «трещала по швам» под валом публикаций, требующих цензорского рассмотрения. Это обстоятельство наряду с нараставшими в обществе требованиями гласности делало службу Бухарева очень обременительной42. В 1860-е церковными цензорами отклонялась и воспрещалась к публикации почти четверть рукописей (например, из поданных в 1860 г. 523 книг отклонены 23%)43. Впрочем в николаевскую эпоху цензура была гораздо более строгой. Бухарев считался либераль-
41 В качестве инспектора Казанской духовной академии Бухарев отвечал за дисциплину среди воспитанников, но, по мнению начальства, был слишком снисходительным (см.: Певницкий В. Е. Записки // РС. 1905. Т. 123. № 7. С. 156-158).
42 Так же как и светская, церковная цензура должна была иметь дело со все более и более увеличивающимся объемом публикаций, наряду с возраставшими чаяниями свободы слова. Проблемой был и сам закон 1838 г., поскольку он был написан столь невразумительно, что оставлял огромное пространство для путаницы и произвола. Есть доля иронии в том, что в законе требовалось воспрещать публикацию дурной прозы, при том, что сам закон отнюдь не был образчиком прозы хорошей. Как ехидно указано в меморандуме о реформах церковной цензуры, «в некоторых §§ выражаются известные требования даже относительно качества изложения и слога духовных произведений, против чего весьма справедливо восстало Православное обозрение (март 1862 г.), а между тем в изложении самого устава встречаются места, которых смысл надобно отгадывать по неправильности грамматического построения речи» (Филиппов Т. «Записка», июнь 1862 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 87. Г 205. Л. 3 об.). О проблемах церковной цензуры в эпоху Великих реформ см.: Freeze G. Parish Clergy. P. 197-198, 215-216, 230-234; Карпук Д. А. Духовная цензура в России во второй половине XIX в. (по материалам фонда Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета) // ХЧ. 2015. № 2. С. 210-250.
43 Извлечения из отчета по ведомству духовных дел православного исповедания. За 1860 год. СПб., 1861. С. 68.
ным цензором, к немалому неудовольствию церковных консерваторов44.
Еще более роковым стало решение Бухарева начать публиковать свои собственные труды, и не только потому, что он лишился слушателей в аудиториях духовной академии45, но и потому, что Россия после разгрома в Крымской войне и в условиях набиравшего силу радикального атеизма казалась слишком слабой для возложенной на нее Божественной миссии. После публикации своих главных статей об отношении Православия к современному миру и своей старой работы «Три письма к Н. В. Гоголю» Бухарев решил продолжить начатое, опубликовав свои «Мысли и исследования об Апокалипсисе»46. Вначале он получил требуемое одобрение от духовного цензурного комитета и заключил договор о печати текста с местным книготорговцем. Рукопись отправилась в типографию в декабре 1860 г. и двумя месяцами позднее была отпечатана уже наполовину47.
Именно в этот момент в дело вмешался митрополит Санкт-Петербургский Исидор (Никольский) - первенствующий член Святейшего Синода. Как он сообщил в письме к Синоду от 23 февраля 1861 г., узнав о том, что публикуется книга об Апокалипсисе, он велел автору - архимандриту Феодору - показать ему рукопись. Феодор, несомненно к удивлению и раздражению Исидора, отказал. По словам Исидора: «Он решительно отказался исполнить такое требование, ссылаясь на то, что на напечатание той рукописи
44 См., напр.: письмо обер-прокурора А. П. Толстого митрополиту Филарету от 2 марта 1861 г.: РГИА. Ф. 797 [Канцелярия Обер-Прокурора]. Оп. 31. Отд. 1. Ст. 2. Д. 151. Л. 4-4 об.
45 Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. S. 5.
46 Таково исходное название его главного труда «Исследования Апокалипсиса», вышедшего лишь в 1916 г. Тогда издатель выражал надежду, что авторская редакция текста войдет в планируемое Полное собрание сочинений А. М. Бухарева, которая так и не осуществилась (см.: Предисловие от издателей // Бухарев А. М. (Архимандрит Феодор). Исследования Апокалипсиса. Сергиев-Посад, 1916. С. IV).
47 Издатель позднее сообщал, что к моменту запрета Святейшего Синода было напечатано 16 листов (256 стр.) (см.: Н. Г. Овсянников -Обер-прокурору, 28 янв. 1863 г. РГИА. Ф. 797. Оп. 33. Отд. 1. Д. 46. Л. 1).
заключил с книгопродавцем условие и уже печатается»48. Святейший Синод, собравшись на следующий день, предсказуемо одобрил предложение Исидора. В недельный срок рукопись оказалась в распоряжении Синода, а далее одному из его членов, митрополиту Кишиневскому Антонию (Шокотову), было дано поручение подготовить формальный отзыв на этот текст49.
Почему же Исидор и Святейший Синод вмешались в дело и решили запретить публикацию? Традиционная интерпретация, которую высказывал и сам Бухарев, возлагает вину на В. И. Аско-ченского, который затаил зло на архимандрита за его деятельность в качестве цензора50. Объяснение это (конфликт Бухарева с Аско-ченским), впервые представленное Знаменским и часто повторяемое позднее, представляется занимательным, но не дает удовлетворительного объяснения синодальному решению о запрете печатания этой работы. Аскоченский действительно выражал опасения по поводу Бухарева51, однако сами по себе его протесты едва ли могли иметь какое-либо влияние на высшие круги, представители которых нашли сочинения архимандрита постыдными и вредными. Сам Толстой был невысокого мнения об Аскоченском. Это очевидно из его письма С. Н. Урусову: в то самое время, когда Синод принимал меры против Бухарева, обер-прокурор пытался утихомирить Аскоченского, однако, судя по всему, едва ли ожидал перемены во вкусах обвинителя52. Надо заметить также, что целью нападок Аскоченского были работы Бухарева, опубликованные ра-
48 Исидор - Синоду, 28 янв. 1863 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 1.
49 Определение Синода, 16 марта 1861 г. / 5 апреля 1861 г. // Там же. Л. 4а-4а об.
50 Бухарев предложил такое объяснение в своем обращении к Александру II в 1865 г. (см.: РГИА. Ф. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 51-53 об.). В другом случае Бухарев был менее уверен в справедливости такой причины запрета, недоумевая, почему же Синод решил запретить распространение «Божьего слова» (см.: А. М. Бухарев - М. П. Погодину, 1 янв. 1870 г. НИОР РГБ. Ф. 231/11. К. 6. Сд. 5. Л. 1 об.).
51 [Аскоченский В. И.] Журнальные заметки // Домашняя беседа. 1860. 17 дек. Вып. 51. С. 642-648.
52 А. П. Толстой - С. Н. Урусову, 21 марта 1861 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 31. Отд. 1. Ст. 2. Л. 151. Л. 6.
нее, «вред» от которых, как бы неодобрительно ни относились к ним Толстой и Исидор, не мог быть исправлен запретом на публикацию новой рукописи автора.
Объяснение синодального решения следует искать в другом -главным образом в принятых нормах и политике духовной цензуры. Независимо от богословской репутации Бухарева церковные власти традиционно с подозрением смотрели на работы об Апокалипсисе, даже на такие «ученые», как труд Бухарева, не только потому, что такие произведения вызывали насмешки образованных мирян, но и потому, что они могли вызвать народное брожение53. В период волнительной подготовки к освобождению крепостных крестьян казалось особенно «взрывоопасным» распространение книги, в которой обещалось конечное «освобождение православного народа»54. Но, по всей видимости, уязвимость Бухарева заключалась даже не столько в характере его богословских взглядов, сколько в его чрезмерно либеральном подходе при осуществлении
53 Пример такого отношения - решение Московского комитета по церковной цензуре запретить в 1840 г. публикацию рукописи протоиерея Матвея Гумилевского «Апокалипсис, или Пророческая история церкви Иисуса Христа». Признавая добрые намерения автора, комитет указывал, что помимо беспорядочности и многословия в тексте предлагаются пугающие предсказания для России: «Слишком смелые и решительные представления о бедствиях в нашем отечестве, с определением времени оных, покажутся странными в глазах образованных, но вместе с тем могут устрашать и возмущать сердца простых и необразованных» (РГИА. Ф. 796. Оп. 121. Г. 1840. Д. 937. Л. 4 об.). Подобным образом несколькими месяцами спустя после запрета Святейшего Синода Санкт-Петербургский духовный цензурный комитет отклонил рукопись об Апокалипсисе «по неосновательности в ней заключающихся мыслей, которые писавший связывает произвольно с Апокалипсисом, усиливается изъяснять его, вообще по малограмотности не может быть одобрена к напечатанию» (РГИА. Ф. 807 [Санкт-Петербургский комитет по духовной цензуре]. Оп. 2. Д. 1361. Л. 235).
54 На всякий случай уточним: нет прямых свидетельств того, что на синодальное решение прямо повлияло освобождение крестьян. Однако, принимая во внимание содержание и в особенности заглавие рукописи, было бы в высшей степени несвоевременно публиковать «с разрешения церковной цензуры» книгу, касающуюся такого опасного вопроса, как отмена крепостного права (см.: Freeze G. Parish Clergy. P. 237).
обязанностей цензора. Обвиняемый в ослаблении духовной цензуры, Бухарев стал первым, кто пострадал от усилий обер-прокурора А. П. Толстого, направленных на установление более строгого контроля над церковной печатью. В более позднем письме к митрополиту Филарету обер-прокурор подтверждал, что архимандрит был удален из духовного цензурного комитета слишком поздно. Говоря о проблеме в целом, Толстой предлагал обеспечить более строгий контроль над духовной цензурой, так как ею уже были одобрены книги и статьи, которые не следовало бы печатать55. Таким образом, неудивительно, что в Синоде не придали значения указанию Бухарева на то, что его книга была официально одобрена духовным цензурным комитетом56.
Но более значимым для дискуссий в Синоде, и в особенности для итогового решения о запрете публикации, были серьезные изъяны самого текста. Важно понимать, что факт одобрения текста духовной цензурой делал Церковь ответственной за его содержание: речь шла не просто о дозволении его печатать, но именно об одобрении публикации и, таким образом, о согласии с содержанием работы в целом. Это было больше, чем резолюция nihil obstat. В результате, согласно закону о духовной цензуре 1828 г. -подготовленному в николаевскую эпоху и с тех пор не менявшемуся, - цензорам вменялось в обязанность воспрещать не только «вредные» и «злонамеренные» работы, но и такие, которые они находили «бесполезными» или даже просто скверно написанными57.
Уже на уровне композиции текста работа Бухарева могла вызывать нарекания. Это была без преувеличения незаконченная работа, которую автор, жаждущий скорейшего распространения своих идей, стремился быстрее выпустить в печать58. Более того, труд отличался мрачным, невразумительным стилем изложения даже в большей степени, чем другие работы автора, - эти особенности даже почитатели Бухарева признавали его главным недо-
55 А. П. Толстой - митрополиту Филарету, 2 дек. 1861 г. // РГИА. Ф. 797.
Оп. 31. Отд. 1. Ст. 2. Д. 151. Л. 4-4 об.
56 Бухарев - Синоду, 2 июня 1862 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861.
Д. 2440. Л. 21-25 об.
57 Freeze G. Parish Clergy. P. 42-48.
58 Белоруков А. М. Внутренний перелом... С. 839-841.
статком59. Бухарев признавал эту проблему, однако отказывался потрудиться над улучшением стиля: «Мое дело, объяснял он мне, прологать новый путь, расчищая его от пней и кустов - тут уже не до красоты. Пусть другой кто, после меня, убирает и украшает мою дорогу»60. Есть также некоторые свидетельства в пользу того, что автор намеренно придерживался архаичного и невразумительного стиля, стараясь придать своим сочинениям видимость большей традиционности. Как позднее писала его супруга:
Я спрашивала А[лександра] Ма[твеевича], почему в печати не излагал он свои мысли языком удобопонятным для светских людей, подобно тому, как он излагал их устно; он на это сказал, что хотелось ему ввести наиболее чистые понятия о православии - или христианстве -в религиозное сознание людей благочестивых, но что боялся он, чтобы не приняли его воззрения за какое-то новшество, если б он стал употреблять выражения, более принятые в светской литературе61.
Но гораздо важнее стиля были содержательные недостатки книги, из-за которых архиепископ Антоний и подал в Синод свой резко критический отзыв. И речь шла не о богословских взглядах Бухарева; сам Антоний утверждал, что «писатель рукописи "Мысли и исследования об Апокалипсисе" имеет светлые и чистые богословские сведения»62. Проблема состояла в том, утверждал он,
59 См., напр., непредвзятые оценки сторонников архимандрита: Знаменский П. В. Богословская полемика. С. 25; Карпов А. А. М. Бухарев. № 22. С. 24; Behr-Sigel E. Alexandre Boucharev. P. 92. Авторы воспоминаний говорят о том, что Бухарев производил более сильное впечатление при устном общении (см.: Лебедева Е. А. Воспоминания о прот. А. А. Лебедеве // БВ. 1916. № 10/12. С. 255-257).
60 А. М. Бухарев - М. П. Погодину, 31 мая 1871 г. // НИОР РГБ. Ф. 231/II. К. 6. Д. 7. Л. 12.
61 Бухарева А. С. Александр Матвеевич... С. 10-11. Такие меры предосторожности не были излишними: со стороны Синода имело место официальное порицание журнала Казанской духовной академии «Православный собеседник» за чрезмерно современный язык, допускавший использование таких слов, как «гуманность», «идеальность» и «прогресс» (Определение Св. Синода, 13 фев. 1859 г. / 2 марта 1959 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 140. Г. 1859. Д. 254. Л. 1 об.).
62 Антоний, рапорт от 20 дек. 1861 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 5.
что Бухарев не смог верно применить эти свои знания к историческим фактам. Из отзыва рецензента следует, что автор рукописи «богат историческими сведениями, а еще богаче фантазией», что явилось следствием слабых герменевтических навыков и неосведомленности о достижениях исторической науки своего времени.
Антоний в принципе не возражал против попыток истолкования символических образов Откровения, но обнаружил массу противоречий и произвольных допущений в анализе Бухарева. Например, Антоний заметил, что Бухарев в одном месте толкует «четыре животных» и «двадцать четыре старца» (Откр 4. 1-11) как абстрактные символы, а в другом понимает их как конкретных исторических персонажей просто для того, чтобы вписать их в заранее заданную схему. На это Антоний возражал: «Твердые герменевтические правила не допускают двух различных значений одних и тех же мест, одних и тех же символов Св. Писания»63.
Следующая проблема состояла в изобилии голословных допущений. Так, например, Бухарев утверждал, что «Апокалипсический год заключает в себе около исторического столетия», очевидно, сделанное ради того, чтобы усмотреть определенный смысл в «1260 днях» из Откр 12. 6. Антоний вопрошает, не заимствовал ли автор эту мысль из протестантской литературы конца XVIII столетия: «...так полагал Штилинг в своей "Победной повести", но авторитет этого немца давно упал в самой Германии, да и сочинитель "Мыслей" на него не ссылается»64. Также Антоний указывал на то,
63 РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 7.
64 Там же. Л. 8. Здесь речь идет о кн.: Johann H. Jung-Stilling. Der Siegesgeschichte der christlichen Religion in einer gemeinnützigen Erklärung der Offenbarung Johannes, впервые опубликованной в 1799 г. и переведенной на русский язык в 1815 г.: Победная повесть, или Торжество веры христианской. СПб., 1815. См.: Jung-Stilling J. Sämtliche Schriften: in 14 Bd. Stuttgart, 1835-1838. Bd. 3. P. 239-240. Было бы неудивительно обнаружить тяготение Бухарева к Штилингу, поскольку тот в другом месте писал, что "Rußland bereitet sich, eine große Role zu spielen" [Россия преуготовляет себя к великой роли] (Ibid. Bd. 4. S. 397). Для ознакомления с вопросом о связях Штилинга с Россией см.: Geiger M. Au&lärung und Erweckung. Beiträge zur Erforschung Johann Heinrich Jung-Stillings und der Erweckungstheologie. Zürich, 1963. S. 251-433.
что Бухарев позволял и своего рода «обратный экзегезис»: так, он превращает реальные исторические явления в библейском тексте в абстракции вроде «Церкви и государственных властей», дабы они соответствовали его эсхатологической схеме.
Во втором блоке критических замечаний Антоний отталкивается от попыток Бухарева отождествить символы в тексте Откровения с историческими явлениями. Пользуясь лишь примитивными учебниками65, Бухарев невольно допускает анахронизмы и неточности. Например, намереваясь связать падение Рима и взлет ислама, Бухарев заставляет Магомеда появиться гораздо ранее, чем в действительности, и все ради того, чтобы увидеть в появлении этого пророка причину упадка Римской империи. И даже в тех случаях, когда с хронологией все в порядке, автор допускает в высшей степени сомнительные ассоциации, отождествляя, например, Наполеона с «Ангелом», провозглашающим наступление «часа суда» (Откр 14. 6-7). Еще менее подходит для подобных отождествлений князь Григорий Потемкин, в котором Бухарев, намекая на так называемый Греческий проект Екатерины II, видит Ангела из Откр 14. 8, провозглашающего: «пал, пал Вавилон» (Константинополь). Как ехидно замечает Антоний, едва ли из нашей национальной, а еще менее церковной истории может следовать отождествление князя Потемкина с этим Ангелом Откровения66. Ввиду всех указанных недостатков Антоний выносит вердикт, который на языке цензуры был эквивалентен запрету: «Печатать и издавать в свет эту рукопись бесполезно»67.
Этот отрицательный отзыв, без сомнения, воодушевил противников Бухарева. 26 января 1862 г., рассмотрев отзыв архиепископа Антония, Синод постановил: поскольку труд Бухарева содержит произвольные толкования и часто не соответствует историческим фактам, «подобное толкование Священной книги может принести значительный вред при выпуске оного в свет». Поэтому решено было воспретить публикацию рукописи и передать ее на посто-
65 Гиляров-Платонов Н. П. Из пережитого: в 2 т. М., 1886. Т. 1. С. 289290.
66 РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 13.
67 Там же. Л. 14 об.
янное хранение в церковные архивы68. Кроме того, Синодом был сделан запрос, дабы выяснить, почему ранее Санкт-Петербургский духовный цензурный комитет разрешил эту рукопись к публикации. Когда в ответ на этот запрос комитет в защиту своего решения указал на преимущественно исторический, а не богословский характер вопросов, которым была посвящена рукопись, Синод нашел такое объяснение неудовлетворительным и вынес комитету официальное порицание69. Немного позднее Синод завершил дело по данному вопросу, согласившись выплатить продавцу-книгоиздателю более 600 руб. в качестве компенсации расходов, понесенных при печати запрещенной рукописи70.
Отстраненный от должности цензора и получивший позволение удалиться на покой в Никитский монастырь в Переслав-ле-Залесском71, Бухарев не собирался уходить тихо. В официальном обращении в Святейший Синод в июне 1862 г. он обвинил во всем Аскоченского и вновь указал на законные основания, исходя из которых он ранее отказался повиноваться требованиям Исидора и предоставить ему рукопись, ведь она уже получила официальное одобрение от цензурных властей и находилась в печати согласно договору с издателем. Но главным в этом обращении был ответ на критику Аскоченского, которого Бухарев обвинял в том, что тот неверно истолковал или неправильно понял его текст. При этом Бухарев деликатно предложил внести в текст любые необходимые изменения и, таким образом, дал Синоду основания для пересмотра ранее принятого решения72. Однако об-
68 Определение Синода, 16 янв. 1862/20 фев. 1862 г. // Там же. Л. 15.
69 Определение Синода, 27 июня 1862 г. // Там же. Л. 17-20.
70 Там же. Л. 89-93; Ф. 797. Оп. 53. Отд. 1. Д. 46. Л. 1-16.
71 В послужном списке, правда, указано, что Бухарев добровольно сложил с себя обязанности цензора по причине «слабости здоровья» (см.: Белоруков А. М. Внутренний перелом... С. 789), однако из письма обер-прокурора митрополиту Филарету явно следует, что его отстранили от должности - это произошло почти одновременно с началом рассмотрения Синодом его рукописи (РГИА. Ф. 797. Оп. 31. Отд. 1. Ст. 2. Д. 151. Л. 4-4 об.).
72 РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Г. 1861. Д. 2440. Л. 21-25 об. Ответ Бухарева на язвительность и критику рецензента был тактичным, но далеко не подобострастным. Значительно более едким он был в частной перепи-
ращение не принесло результата: несколько недель спустя Синод рассмотрел это обращение, но отказался пересмотреть запрет на публикацию73.
Еще до принятия Синодом этой резолюции Бухарев стал рассматривать возможность предпринять необычайный шаг - добровольно сложить с себя священный сан. Это было нелегким решением не только из-за его очевидной скандальности, но и ввиду суровых прещений, которые накладывались в подобных случаях: отстранение навечно от государственной службы, высылка из места прежнего проживания, утрата различных гражданских прав и даже академических степеней74. Тем не менее, вероятно вследствие конфликта с митрополитом Исидором75, Бухарев отчаялся получить от Синода справедливое решение по его делу и спустя несколько месяцев после синодального вердикта стал всерьез размышлять об оставлении сана. В письме викарному Московскому епископу Леониду (Краснопевкову), предвидя грядущие трудности, Бухарев выражал «серьезное опасение, что придется мне взяться за вопрос о том, чем я должен более всего дорожить - Христовою ли истиною, или званием монашеским»,
ске: «Прочитав самый отзыв, что ученый духовный муж, по мнению которого основано решение Синодское о запрещении не только печатать, но и возвратить мне мое сочинение, как вредное, - даже и общего толка не объяснил себе в моем труде» (Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. Письмо от 3 июня 1862 г. С. 453).
73 Определение Синода, 27 июня 1862 г./20 июля 1862 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Г. 1861. Д. 2440. Л. 26-27.
74 Для понимания этих гражданских последствий (правда, в основном касающихся белого духовенства, прежде всего вдового) см.: Freeze G. Parish Clergy. P. 150-151.
75 Как писала Погодину после смерти мужа вдова Бухарева, он пытался уговаривать Исидора, но митрополит ответил: «знать ничего не хочу», дав понять, что печать сочинения не может быть дозволена. Это столкновение заставило Бухарева с недоверием отнестись ко всему делу синодального рассмотрения его труда. «Угроза запрещением моего сочинения, прежде всякого на него взгляда, уже тогда показывала мне, что при таком настроении суда моему сочинению неминуемо подлежит запрещение, что и случилось» (цитата приведена в письме А. М. Бухарева к А. С. Бухаревой // НИОР РГБ. Ф. 231/II. К. 6. Д. 7. Л. 27 об.).
добавляя: «Если нынешний род не захочет разыскать правды о мне, откажусь от формы (но не от силы) монашества и от всего с ней связанного»76.
Для Бухарева выбор стоял между монашеским послушанием и возможностью делиться своим видением Книги Откровения, ведь всякий клирик должен был получать благословение священноначалия на любую публикацию, не говоря уже об издании запрещенной рукописи77. Следовательно, до тех пор пока Бухарев оставался в духовном звании, он мог продолжать свои исследования Апокалипсиса, лишь отказавшись от претензий на их публикацию. Так что к решению о сложении сана его привел не «недостаток монашеской аскезы» и тем более не недостаток мужества. Он прекрасно понимал, какие материальные трудности ожидают его впереди, но твердо решил не позволить упрятать «Истину Апокалипсиса» в церковных архивах78. Как он восклицал в пылу самооправдания: «.пусть и меня бросают, коли дело Божией истины бросили»79. Да и сама эпоха не располагала к терпению. В обращении к императору он писал:
Время, требующее особенных предостережений и руководства Откровения, не ждет. Поэтому я уже не мог оставаться в страдательном
76 Бухарев - Леониду (Краснопевкову), 26 апреля 1861 г. // НИОР РГБ. Ф. 149 [архив преосв. Леонида Краснопевкова]. Картон писем. Л. 2-3 об.
77 О необходимости разрешения от священноначалия (согласно норме от 1850 г.) см.: Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре ведомства православного исповедания с 1710 по 1870 год. СПб., 1870. С. 131-132, 136. Данный запрет, которым пренебрегали чем дальше, тем больше, был в итоге отменен в 1869 г. (см.: Freeze G. Parish Clergy. P. 318).
78 Пример ожиданий Бухаревым материальных трудностей см. в письме от 27 марта 1862 г.: Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву // БВ. 1915. № 10/12. С. 447.
79 Письма Бухарева к Любимовой // БВ. 1917. № 2/3. С. 278. Письмо от 14 июня 1862 г. Бухарев подозревал, что Синод запретил его работу из зависти: «Но то самое, что так просто было для меня, обратилось в камень преткновения для опасавшихся унизить авторитет своего учительства вниманием маленькому ученому» (Бухарев - Погодину, 1 янв. 1870 г. // НИОР РГБ. Ф. 231/II. К. 6. Д. 5. Л. 1).
терпеливом бездействии, успокаивая себя монашеским послушанием Начальству и верою в благодать Священноначалия80.
К июню 1862 г., в то самое время, когда Синод отказался пересмотреть его дело, Бухарев оставил надежду и принял окончательное решения о снятии с себя духовного сана81. В октябре он подал официальное прошение и по окончании предписанного времени для «увещевания» и изменения решения, 31 июля 1863 г. стал просто А. М. Бухаревым82.
Тем не менее шум, поднятый расстрижением Бухарева, не шел ни в какое сравнение со скандалом, который случился в связи с его женитьбой на Анне Сергеевне Родышевской 16 августа 1863 г. Этот поступок шокировал общество, породил дурные слухи и стоил Бухареву поддержки даже тех, кто ранее ему благоволил. С одной стороны, вступая в брак, Бухарев искал моральной поддержки в его «крестовом походе», целью которого было поведать миру об Апокалипсисе. В одном из писем он отмечал: «...беру руку жены-помощницы, понимающей мое дело, сочувствующей и готовой содействовать моему делу в Господе»83. Но с другой стороны (и в неменьшей степени), это решение было богословским манифестом -осознанной попыткой осуществить свой собственный призыв к Церкви воссоединиться с миром. По его собственным словам,
Он ради нас сошел с небесного монастыря не равноангелов только, а всех святых ангелов и избрал себе невесту - Церковь из нас грешных людей, явясь в мире как Сам виноватый за чужие для Него вины всего мира. Он совершил наше спасение, а я хочу только спасти [сь]
80 Письмо от 12 дек. 1865 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 67 об. См. также в архиве обер-прокурора: РГИА. Ф. 797. Оп. 36. Отд. 1. Д. 20. Л. 3-6.
81 Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. С. 456.
82 О самом процессе оставления сана с публикацией некоторых относящихся к делу документов из Владимирского епархиального архива см.: Соловьев Н. Консисторский суд над А. М. Бухаревым // РС. 1897. Т. 89. С. 495-504.
83 Бухарев А. М. Письма - Любимовой. С. 279. См. также его письмо от 26 августа 1862 в: Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. С. 459.
чрез усвоение себе Христа-Спасителя мира, чрез сообщение духу Его человеколюбия. Вот и все!84
Хотя аналогия выглядит почти кощунственной, Бухарев все же не столько сравнивает себя со Христом, сколько еще раз говорит о своем целеполагании - сделать Православную Церковь ближе к миру.
Отвергнув монашеские обеты и подвергнув себя общественному порицанию, Бухарев тем не менее в декабре 1865 г. предпринял еще одну попытку получить разрешение на публикацию текста об Апокалипсисе. Однако на этот раз он обратился не в Синод, а к императору Александру II85. В сопроводительной записке к длинному повествованию о своем деле (содержащему, помимо прочего, краткое изложение содержания запрещенной книги) Бухарев жаловался, что Синод поставил его труд «в один ряд с противонрав-ственными и противоправительственными сочинениями», даже несмотря на то что главной мыслью этого труда была
предначертанная в слове Божием победоносная борьба православной Веры и Церкви со всеми их врагами; является в самом действии, властительным над миром, спасительная Христова истина и благодать, назначение Русской державы, под условием, конечно, нашего соответствия этому назначению. Такова сущность моего истолкователь-ного об Апокалипсисе труда.
Он умоляет императора о вмешательстве и изъятии из «мертвого архива» его «фактически оправданное разъяснение Апокалипсиса»:
Избавьте, Венценосный сын и защитник православной церкви, Российскую Церковь от стыда пред нелицеприятным Всевышним Судом, пред потомством и рано или поздно пред всем светом.
Бухарев умело использует повышенную чувствительность императора к радикальным течениям, утверждая, что его труд мог бы помочь отвести подобные угрозы: «...особенно молодое поколение
84 Бухарев А. М. Письма - Любимовой. С. 279.
85 РГИА. Ф. 796. Оп. 142. Г. 1861. Д. 2440. Л. 54-69 об. (обращение датировано 12 декабря 1865).
крайне нуждается в привлечении своей мысли и уха к Христовой истине». Учитывая оставление сана и вскоре последовавшее вступление в брак, едва ли удивительно, что его обращение ни к чему не привело. Подобно всем таким обращениям, оно было передано в надлежащее ведомство, в данном случае в Синод, который постановил, что в рукописи Бухарева имеются столь серьезные недостатки, что принятое ранее решение нельзя изменить86.
Последние годы перед смертью , последовавшей от общего физического истощения в 1871 г., разочарованный Бухарев провел в изоляции87. Главным образом он работал над своей рукописью об Апокалипсисе, завершая незаконченные разделы, уточняя исторические отсылки и смягчая наиболее смелые выражения88. Однако в целом он сохранял прежние взгляды, даже при том, что время от времени боялся «страшных современных событий в мире» и настойчиво призывал Россию исполнить свою истинную миссию -освобождение славян на Балканах:
Опасно, чтобы нам Русским не вовлечь [ся] в западные дела и волнения, в такое время, когда Промысл Божий указывает нам задачу, в настоящее время, которую мы должны исполнить не на Западе, а на Востоке89.
Бухарев также опубликовал ряд статей и брошюр в 18641866 гг., включая одну, в которой коротко излагал основные мыс-
86 Определение Синода, 22 апреля 1866 г. / 2 июня 1866 г. // Там же. Л. 70-79.
87 См. горестные письма Бухарева Погодину от 1 января 1870 г. и 22 января 1870 г.: НИОР РГБ. Ф. 231/11. К. 6. Д. 5. Л. 1-6 об.
88 Еще в 1863 г., накануне лишения сана, он ссылается на свою работу над рукописью об Апокалипсисе, экземпляр которой он, очевидно, имел у себя (Письма архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву. Письмо от 20 июля 1863 г. С. 481). В течение последующих восьми лет он в основном исправлял текст; среди прочего, он удалил тот фрагмент, в котором отождествлял семь чаш гнева с событиями 1830-1840-х гг. (см.: Белоруков А. М. Внутренний перелом... С. 841842; А. С. Бухарева - М. П. Погодину, 20 февраля 1872 г. // НИОР РГБ. Ф. 231/11. К. 7. Д. 7. Л. 18-18 об.).
89 Бухарев - Погодину, 1 января 1870 г. // НИОР РГБ. Ф. 231/11. К. 7. Д. 5. Л. 12 об.
ли своей рукописи об Апокалипсисе90. Однако вследствие ли неодобрения к «расстриге», вступившему в брак, из опасения ли духовной цензуры, или же из-за неприязни к его тяжеловесному и темному стилю, издатели все чаще отказывались публиковать его работы. А это обстоятельство не только препятствовало ему доносить свои идеи до читающей публики, но и не позволяло Бухареву обеспечить себя необходимым для существования. О чем он жалуется одному из почитателей:
Мне со своим направлением приходится переживать то тяжелое нравственное одиночество, от которого умер наш Гоголь. Ни один литературный орган, ни светский, ни духовный, не дает мне у себя места и дела (кроме, разве, корректурного), хотя я и стучался, я не нахожу, наконец, книгопродавца для издания моих сочинений91.
Бухарев не оставлял надежд и до самого конца искал возможности опубликовать свою работу за границей92. Однако из этой затеи ничего не вышло, и лишь спустя годы в апокалиптической
90 Список публикаций см.: Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. S. 124-127. Опубликованное краткое изложение его мыслей об Апокалипсисе появилось в: Бухарев А. М. Печаль и радость по слову Божию. М., 1865; см. также его комментарии: Бухарев А. М. Письма - Лебедеву. С. 513.
91 Бухарев - Погодину, 1 января 1870 г. // НИОР РГБ. Ф. 231/II. К. 7. Д. 5. Л. 2 об.
92 Уже 20 июля 1863 г. Бухарев ссылался на возможность заграничной публикации, но лишь спустя долгое время, наладив контакт с Погодиным, он всерьез занялся этим делом. В письме Погодину от 22 января 1871 г. Бухарев явно ободрен перспективой публикации за границей: «Издать на Западе мои исследования Апокалипсиса с переводом (а не в переводе только) на английском или другом языке - было бы чудное дело, о котором и я мечтаю иногда. Но у меня решительно нет средств на это» (НИОР РГБ. Ф. 231 /II. К. 6. Д. 5. Л. 6). К этой же мысли он возвращается в письме от 2 сентября 1870 г. и упоминает роль Погодина в публикации книги И. С. Беллюстина «Описание сельского духовенства» (Там же. Л. 13). Погодин в самом деле обещал, что попробует найти средства для публикации «Апокалипсиса» Бухарева за границей (на английском языке): Погодин М. П. Воспоминания об А. М. Бухареве // Церковно-общественный вестник. 1874. № 43. С. 4.
атмосфере предреволюционной России его труд найдет читателей,
которых автор не дождался при жизни93.
* * *
В этой статье громкое дело архимандрита Феодора рассмотрено с нескольких сторон. Сам cause célèbre не может быть понят вне контекста современной ему церковной политики и цензуры, так как речь шла не просто о частном случае «мести Аскоченского» или официальном неприятии модернизма богословских идей Бухарева. Более важными для судьбы работы Бухарева были тревога со стороны священноначалия за судьбы веры и Церкви, пугающие бреши в духовной цензуре и традиционная неприязнь к работам об Апокалипсисе. Столь же важными были недостатки самого текста, не только стилистического, но и содержательного характера, что на самом деле и явилось основанием для запрета на публикацию: согласно тогдашнему закону, давая разрешение на публикацию, Церковь не просто свидетельствовала о том, что не находит к ней препятствий (nihil obstat), но выражала свое одобрение и тем самым согласие с содержанием работы. Что же касается отказа от сана и последующего брака Бухарева, это было не просто юродство или монашеское падение, но реакция на существующие правила (предполагавшие надзор за публикациями клириков) и выражение стремления Бухарева воссоединить православие с миром. Оба поступка высвечивают «человеческое» измерение христианства, столь важное для Бухарева: он стремился не к «неземной» святости, но к ее мирскому измерению, вдохновлявшему его богословские труды.
Также важно прояснить богословские взгляды Бухарева. Хотя его идеи по поводу Апокалипсиса часто именовали «странными»94 и «неубедительными»95, они выходили далеко за рамки панславизма или православного империализма: перед нами экуменический
93 См. дискуссию в: Розанов В. В. Около церковных стен: в 2 т. СПб.,
1906. Т. 2. С. 17-46.
94 Толстой в письме Филарету от 2 марта 1861 г. // РГИА. Ф. 797.
Оп. 31. Г. 1861. Отд. 1. Ст. 2. Д. 151. Л. 1 об.
95 Флоровский Г. В. Пути русского богословия. С. 346.
хилиазм во имя воссоединения Востока и Запада. Его призывы по вопросу открытости православия миру вызывали симпатию у либеральных комментаторов, отчасти благодаря его стремлению сделать православие современным, отчасти из-за его конфликта с ультраконсерватором Аскоченским и репрессивной цензурой96. Тем не менее важно понимать, что Бухарев не столько стремился осовременить Православие, сколько хотел сделать современность православной к обществу. Собственные взгляды Бухарева, как по социальным, так и еще в большей степени по политическим вопросам, были очевидно консервативными. По сравнению с тем, что характерно для западных церквей, в этих взглядах уделялось гораздо меньше внимания социальному измерению Евангелия. Это неудивительно, так как движущей силой во взглядах Бухаре-ва были не политические или социальные вопросы, но его богословие Боговоплощения. Тем не менее нельзя не признать, что он одним из первых явил пример православия, ориентированного на общественную жизнь, а идеи его, забытые современниками, нашли отклик среди клириков и мирян, столкнувшихся с революционными потрясениями начала XX столетия.
Список литературы
1. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев): pro et contra / сост. Б. Ф. Егоров, Н. В. Серебренников, А. П. Дмитриев. СПб., 1997.
2. [Аскоченский В. И.] Журнальные заметки // Домашняя беседа. 1860. Вып. 51. 17 дек. С. 642-648.
3. Балакай А. Архимандрит Феодор (Бухарев) и его богословие // ХЧ. 2008. № 29. С. 171-200.
4. Белоруков А. М. Внутренний перелом в жизни А. М. Бухарева (архимандрита Феодора) // БВ. № 10/12. С. 785-867.
5. Бухарев А. М. Исследование Апокалипсиса. Сергиев-Посад, 1916.
6. Бухарев А. М. О православии в отношении к современности. СПб., 1906.
7. Бухарев А. М. О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской. М., 1865.
96 См., напр., некролог, опубликованный в: Голос. 1871. № 121.
8. Бухарев А. М. О Филарете, митрополите Московском, как плодотворном двигателе развития православной русской мысли // ПО. 1884. Т. 1. № 4. С. 717-749.
9. Бухарев А. М. Печаль и радость по слову Божию. М., 1865.
10. Бухарев А. М. Письма к А. А. Лебедеву (за 1860-1871, 81 письмо) // БВ. 1915. № 10/12. С. 413-544.
11. Бухарев А. М. Письма к В. В. Любимовой и Антонине Ивановне Дубровиной // БВ. 1917. № 2/3. С. 267-304.
12. Бухарев А. М. Письма к о. протоиерею Валериану Викторовичу Лаврскому и супруге его Александре Ивановне [за 1858-1869, 29 писем] // БВ. 1917. № 4/5. С. 523-618.
13. Бухарев А. М. Три письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году. СПб., 1860.
14. Бухарева А. С. Александр Матвеевич Бухарев (Архимандрит Феодор). Из материалов для биографии // Свободная совесть: литературно-философский сборник: в 2 т. М., 1906. Т. 1. С. 1-20.
15. Воронцова И. В. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) и проблема «плоти и духа» в «неохристианстве» (на материале писем к. диакону А. А. Лебедеву) // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2013. Вып. 2 (51). С. 7-22.
16. Гиляров-Платонов Н. П. Из пережитого: в 2 т. М., 1886.
17. Знаменский П. В. Богословская полемика 1860-х годов об отношении православия к современной жизни. Казань, 1902.
18. Знаменский П. В. Вместо введения. О жизни и трудах Александра Матвеевича (архимандрита Феодора) Бухарева // Архимандрит Феодор. О православии в отношении к современности. СПб., 1906.
19. Знаменский П. В. История Казанской Духовной академии за первый (дореформенный) период ее существования: в 3 т. Казань, 1891-1893.
20. Знаменский П. В. Печальное двадцатипятилетие // Православный собеседник. 1896. № 4. С. 555-584.
21. Знаменский П. В. Православие и современная жизнь: полемика 60-х годов об отношении православия к современной жизни (А. М. Бухарев). М., 1906.
22. Извлечения из отчета по ведомству духовных дел православного исповедания. За 1860 год. СПб., 1861.
23. Карпов А. А. М. Бухарев (Архимандрит Феодор) // Путь. 1930. № 22 (июнь). С. 24-51; № 23 (август). С. 25-47.
24. Карпук Д. А. Духовная цензура в России во второй половине XIX в. (по материалам фонда Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета) // ХЧ. 2015. № 2. С. 210-250.
25. Колосов В. И. История Тверской духовной семинарии. Тверь, 1888.
26. Котович А. Н. Духовная цензура в России (1799-1855 гг.) СПб., 1909.
27. Лебедева Е. А. Воспоминания о прот. А. А. Лебедеве // БВ. 1916. № 10/12. С. 242-335
28. Мнения и отзывы - Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государ-ственным вопросам: в 5 т. СПб., 1885-1888.
29. Никифоров А. В. Некоторые аспекты церковного инакомыслия в России во второй половине XIX века // Вестник Оренбургского государственного университета. 2008. № 7 (89). С. 44-50.
30. Певницкий В. Е. Записки // РС. 1905. Т. 123. № 7. С. 155-164; № 8. С. 323-324.
31. Погодин М. П. Воспоминания об А. М. Бухареве // Церковно-обще-ственный вестник. 1874. № 43. С. 3-5.
32. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. [СПб., 1913].
33. [Пономарев А. И.] Консисторский суд над Бухаревым // Странник. 1897. № 4. С. 701-703.
34. Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре ведомства православного исповедания с 1710 по 1870 год. СПб., 1870.
35. Соловьев Н. Консисторский суд над А. М. Бухаревым // РС. 1897. Т. 89. С. 495-504.
36. Розанов В. В. Около церковных стен: в 2 т. СПб., 1906.
37. Русский биографический словарь: в 25 т. СПб., 1896-1913.
38. Титлинов Б. В. Духовная школа в России в XIX в.: в 2 т. Вильна, 19081909.
39. Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Париж, 1937.
40. Хондзинский П. В. Попущение как акт божественного кенозиса в мысли А. М. Бухарева // Вестник ЕДС. 2021. № 33. С. 113-128.
41. Энциклопедический словарь Граната: в 59 т. М., 1910-1940.
42. Юнг-Штиллинг И. Г. Победная повесть, или Торжество веры христианской. СПб., 1815.
43. Behr-Sigel E. Alexandre Boukharev: Un Théologien de l'Église orthodoxe russe en dialogue avec le monde moderne. Paris, 1977.
44. Geiger M. Aufclärung und Erweckung. Beiträge zur Erforschung Johann Heinrich Jung-Stillings und der Erweckungstheologie. Zürich, 1963.
45. Fedotov G. P. The Russian Religious Mind: 2 vols. Cambridge (MA), 19461966.
46. Freeze G. L. Die Laisierung des Archimandriten Feodor (Bucharev) und ihre kirchenpolitischen Hintergründe: Theologie und Politik im Rußland der Mitte des 19. Jahrhunderts // Kirchen im Osten: Studien zur osteuropäischen Kirchengeschichte und Kirchenkunde. 1985. Bd. 28. S. 26-52.
47. Freeze G. L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983.
48. Jung-Stilling J. Sämtliche Schriften: in 14 Bd. Stuttgart, 1835-1838.
49. Kedves G. Orthodoxie und Gegenwart. Die Konzeption der Orthodoxen Kultur bei A. M. Bucharev (Archimandrit Feodor). Diss. Universität Tübingen, 1967.
50. Valliere P. Modern Russian Theology: Bukharev, Soloviev, Bulgakov. Grand Rapids, 2000.
Выходные данные публикации
Фриз Г. Л. «Исследование Апокалипсиса» архимандрита Феодора (Бухарева): библейская герменевтика и церковная политика в России середины XIX в. // Филаретовский альманах. 2022. № 18. С. 24-57.
Freeze, G. L. (2022) "«Issledovanie Apokalipsisa» arkhimandrita Feodora (Bukhareva): bibleiskaia germenevtika i tserkovnaia politika v Rossii serediny XIX v." ["Study of the Apocalypse" by Archimandrite Feodor (Bukharev): Biblical Hermeneutics and Church Politics in Russia in the Middle of the 19th Century]. Filaretovskii al'manakh, 18, pp. 24-57.
